— Не смей. Эта хрень будет являться ко мне в страшных снах.
Я подмигнула ему, пока он обходил стол.
— Хочешь сказать, я твой кошмар?
Колтон проводил близнеца взглядом, а когда тот ушел за пределы слышимости, с мягкой улыбкой проговорил:
— Ты ему нравишься.
— Ну еще бы. Я всеми признанный рифмоплет.
— Нет. — Он покачал головой. Его взгляд был задумчивым и жутковато-мрачным. — Он уважает тебя. Что впечатляет. Такого я от него ни разу не видел.
— Да ладно, — фыркнула я. — Он много чего уважает.
— Нет…
— Порно. Конкурсы мокрых футболок.
Колтон рассмеялся.
— Подарки на Рождество. Кроссовки. Свою будущую собаку. Утренний секс. — Я помахала ему. — Могу продолжать хоть весь день.
— Все ясно.
— Что тебе ясно?
— Почему ты им обоим так нравишься.
Он прошел через ад и до сих пор не вернулся, но все-таки был сосредоточен на мне, думал о братьях.
У меня кольнуло в груди.
— Он и тебя уважает.
— Это не так.
— Это так…
— Меня он боится. — Его взгляд был ясным и сфокусированным. Он говорил серьезно. Без грусти, словно делал анализ. — Ему некомфортно рядом со мной. Он видит на моем месте себя и чувствует себя виноватым. Закрыться от чего-то проще, чем это принять.
Все слова, которые я могла бы сказать, замерли у меня в горле. Я опустила взгляд на колени, потом опять подняла на него. Мои глаза заволокла предательская пелена слез.
— Маркус не настолько плохой, — произнесла я.
— Ты права. Не настолько. Кейден был хуже.
— Что ты имеешь в виду?
Его улыбка поблекла.
— Ничего. Ты только взгляни на меня. Мои братья были настолько добры, что забрали меня из больницы, познакомили с хорошенькой девушкой и сейчас будут кормить, а я их обсираю. — Он снова попробовал улыбнуться, чтобы немного скрасить грусть слов. У него не получилось. — Ты должна простить меня. Мы только что познакомились, но мои социальные навыки слегка заржавели. Теперь я срываюсь с места в карьер. Мой терапевт постоянно призывает меня не спешить.
— Со мной этого можно не делать.
— Все равно. — Он указал на мое лицо. — Я вижу, что пугаю тебя. Прости. Я не нарочно.
— Не пугаешь.
— Это нормально.
— Ты не пугаешь меня. — Я наклонилась к нему и прошептала, поскольку к нам возвращались с едой его братья: — Если ты не заметил, мои социальные навыки тоже не отличаются особенным блеском.
Его плечи затряслись от беззвучного смеха.
— Ну да. Ты права. Не всем же блестеть.
Я совершенно серьезно кивнула.
— Вот-вот.
Кейден и Маркус сели.
— Но к этому нужно стремиться, — добавила я.
Колтон коротко хохотнул.
— Да. Да, наверное. — Он смеялся, пока у него не полились слезы, но то были хорошие слезы. Исцеляющие. Их было приятно увидеть, потому что они приносили облегчение. Словно солнце, впервые за несколько месяцев выглянувшее из-за туч.
Кейден и Маркус застыли, и я поняла, о чем они оба подумали.
Я не была солнцем.
Я была лишь временным проблеском в темноте.
Колтон взял меня за руку и стиснул ее.
— Спасибо тебе. — Его душили эмоции, но он сразу же приступил к еде.
Через час, когда Колтону пришла пора ехать домой, Маркус вызвался отвезти его вместо нас.
— Ты уверен? — спросил, слегка нахмурившись, Кейден.
— Да. — Маркус встал и жестом позвал близнеца за собой. — Идем. Я все равно задолжал тебе разговор по душам. — Он стиснул челюсть. — И маме кое-что высказать надо тоже.
В глазах Колтона заблестели слезы, но он сморгнул их и откашлялся.
— Нет, все нормально. — Встав рядом с Маркусом, он положил руку ему на плечо. — Я думаю, время пришло.
Кейдену явно не хотелось отпускать их одних, и если честно, мне тоже. Пусть мы с Колтоном и были знакомы считанные часы, во мне появилось желание защитить его. Может, я переняла это от Кейдена, а может уловила нерешительность Маркуса. Так или иначе я задержала дыхание, надеясь, что между близнецами все сложится хорошо. Я не хотела, чтобы Маркус причинил еще больший ущерб.
Их сходство было поразительным. Как и различия.
Личность Маркуса бросалась в глаза. А Колтон, несмотря на все свои шуточки и веселость, выглядел пустой оболочкой. Его боль была океаном, а маска — белой пеной на высоких волнах, которая появлялась, если у него были силы вызвать ее, и отвлекала от того, что скрывалось внизу. Однако меня было не обмануть.
Колтон заметил мой взгляд, и добродушная улыбка у него на лице сменилась настоящей эмоцией: страхом. Ему было страшно не меньше меня. И не меньше Кейдена тоже.
— Так. Я чувствую осуждение. — Маркус, ругнувшись, засунул руки в карманы. — Остыньте, окей? Домой Колтона повезу я. Буду униженно умолять о прощении и, наверное, даже заплачу, пытаясь загладить вину перед парнем, который делил одну утробу со мной. — Он закрыл глаза, и его плечи приподнялись, когда он коротко выдохнул. Он снова откашлялся. — Вы понимаете, что я имею в виду.
— А что мама? — спросил Кейден.
— Мама еще хуже меня, — сказал Маркус.
Колтон уставился в пол и, повернувшись к разговору спиной, начал снимать с рукава невидимые ворсинки.
Маркус смягчил тон.
— Я не закрывал глаза на то, что случилось. Я знал, что все плохо, просто мне…
— Было страшно.
Маркус взглянул на него, но Колтон не поднял лицо.
— Да. Мне было страшно, — произнес Маркус. — Но мамина стадия отрицания затянулась. С ней надо поговорить.
— Я пойду с вами, — сказал Кейден.
— Зачем?
Колтон с горечью рассмеялся, и Маркус повторил вопрос:
— Зачем ты хочешь с нами?
— Мы должны прийти вместе. Иначе она откажется слушать.
— Она и так не послушает. — Колтон вновь повернулся к нам. — Кейден, ты часто приезжаешь домой, но даже не представляешь, какая она. В твоем присутствии она изображает заботу. Но наедине просит меня «взяться за ум». Спрашивает, когда я поступлю в колледж, почему не устраиваюсь на работу, почему больше не тренируюсь. В основном я провожу время с собакой, — добавил он хрипло. — От Гуса поддержки больше, чем от всех остальных.
У меня не было слов. Маркус тоже молчал. Единственным, кто ответил, был Кейден.
— Поэтому с ней поговорим Маркус и я, — произнес он. — Тебе вообще не стоит при этом присутствовать. Твое дело — держаться. А наше — тебя защищать.
Колтон отвернулся.
Маркус низко опустил голову.
Кейден поднял взгляд в небо.
Воздух загустел от эмоций. Все трое любили друг друга — это было более чем очевидно, — но не умели выражать свои чувства. Им была нужна девушка, которая сказала бы то, что необходимо сказать, и объяснила бы, что нужно сделать. Таким человеком могла стать их мать, но она в каком-то смысле их бросила.
И я решилась. Решила стать для них такой девушкой.
— Колтон, в этот день ты можешь потусоваться со мной.
Братья повернулись ко мне — с разной степени облегчением.
— И как ты мог завести собаку и не сказать мне?!
Они расхохотались.
Кейден приподнял бровь.
— Я не знал, что ты любишь собак, и кроме того…
— Она моя, — прибавил Колтон. — Он, повторяя за Маркусом, засунул руки в карманы и посмотрел на меня. — Можешь в любое время приходить в гости к Гусу. — Он покосился на Кейдена. — Ты же не против?
Кейден покачал головой.
— Она может ходить, куда захочет. — В его голосе была хрипотца.
Колтон улыбнулся дрожащей улыбкой. Потом коснулся руки брата.
— Поехали. Мне типа как хочется поскорее услышать, как ты униженно умоляешь.
Маркус со стоном хлопнул его по плечу.
— Собираешься прокрутить меня через мясорубку?
— Несколько раз.
Маркус кивнул нам.
— Счастливо.
— Без меня ничего маме не говори.
— Хорошо.
На этом Колтон и Маркус ушли, и когда их пикап скрылся из виду, я тихо вздохнула. Я не понимала, какой именно была его травма, но понимала, что ему тяжело. Тяжелее, чем многим. Это я знала точно.
Кейден сквозь зубы выругался, а потом прижал меня к своему боку.
Я сломалась ради того, кто сломаться не мог.
Глава 35
Две недели спустя я лежала на груди Кейдена, возвращаясь к жизни после разрядки, которую прочувствовала до самых пальчиков ног. В последнее время я стала задумываться, уж не превратилась ли в нимфоманку. Ну ладно. Наверное, нет. Нимфоманкам требовалось по десять раз в день, у меня же — точнее у нас — все было не до такой степени плохо. Я словно вступила в новую фазу. Ту, в которой активно присутствовал секс.
На моих губах играла блаженная, глупенькая улыбка.
Я была полностью голой. Раньше я бы стеснялась, но теперь начала перенимать непрошибаемую самоуверенность Кейдена, и это было волшебно. Случай проявить ее представился мне неделю назад, когда Мэгги зажала меня в почтовом отделении кампуса.
Она такая сказала:
— Ты хочешь Кевина для себя.
А я ей такая:
— Ты бредишь. У меня кое-кто есть.
Вдаваться в подобности я, впрочем, не стала, потому что между нами еще не произошло разговора, который сделал бы наши отношения официальными. Я боялась опять поднимать эту тему. Боялась узнать, что скажет Кейден.
Мэгги вылила на меня новый поток обвинений, но я осадила ее.
Мы с Кевином продолжали общаться, но не особенно часто. Точнее не часто совсем. Я пересекалась с ним дважды, но о новых «уроках» он не просил. И слава богу. Воссоединение брата и сестры могло подождать. Обычно он был с другими парнями и казался счастливым. Возможно, частично из-за того, что в его жизни больше не было Мэгги.
— Я не виновата, что вы с Кевином разбежались, — заявила я ей. — Ори не на меня, а на него.
Она фыркнула и набрала в легкие воздух, чтобы наговорить мне еще чепухи, но я подняла руку.
— Мне наплевать. Убирайся, пока я не разозлилась по-настоящему.
Она ухмыльнулась.
— И что ты мне сделаешь?
— Скажу Клаудии, что ты поклялась переспать со всеми ее будущими парнями.
Это сработало. Она замолчала, и я ушла.
С тех пор мы не пересекались, но во время перемещений по кампусу я оставалась настороже. Мэгги была скользкой сучкой и как бешеная гиена могла напасть в любую секунду.
Когда я спросила Эйвери о их дружбе, она сказала, что между нею и Мэгги все кончено. С Клаудией они тоже не помирились. В первом случае я была рада — Эйвери заслуживала подругу получше, — но вот во втором…
Клаудии не стоило так сильно беситься. По правилам девичьего этикета она облажалась сама. Но Клаудия была грозной женщиной, и с таким человеком лучше было не ссориться, а дружить. Я решила, что если Мэгги не отвяжется от меня, то я выполню свою угрозу, но только с разрешения Эйвери. Клаудия была превосходным оружием.
— Эй. — Кейден погладил меня по спине, возвращая в реальность. — О чем задумалась? Ты вся напряглась.
Я застонала и, мягко поцеловав его в грудь, перекатилась на бок.
— Да так. Обо всяких девчачьих вещах.
— Об истории с Мэгги? — спросил он, пока я натягивала на себя простыню.
Я кивнула.
— У парней все очень просто. Вы либо набиваете друг другу морды, либо просто перестаете общаться. И все. Женские войны намного сложней.
Он усмехнулся и пальцем подцепил простыню прямо в том месте, где под ней прятались мои девочки.
— Это не всегда так. Парни тоже умеют быть злобными.
— Правда?
Он кивнул. Потом перекатился на бок и поцеловал меня за ухом.
— О да. Особенно в братстве. Тут вечно плетутся интриги и все в таком духе.
Его дыхание щекотало мне кожу, разгоняя мой пульс. Я вытянулась, открывая его губам свою шею, и его рука легла на мое бедро. Я знала, что последует дальше. Скоро он, продолжая пытку ласками и поцелуями, перевернет меня на спину, а потом я начну умолять, чтобы он наконец-то вошел в меня.
Мои глаза закрылись. Страсть и наслаждение переплелись, унося меня ввысь. Его губы скользнули по моему горлу, затем опустились к груди.
О черт. Кейден был секс-оружием. Ему следовало запретить быть настолько хорошим в постели. Это было слишком опасно.
— Опасно?... — Он поднял голову.
Я замерла.
— Я произнесла это вслух?
Он рассмеялся и поцеловал меня.
— Ты частенько так делаешь.
— Да?
— И мне очень нравятся подробные описания того, насколько я крут. — Его губы прильнули к моим, и мое сердце сделало сальто.
— Боже, как стыдно.
— Мне это льстит. Люблю, когда меня сравнивают с горячим итальянским жеребцом.
— Прекрати. — Какой позор… — Я больше не могу этого слышать.
Он рассмеялся и, еще раз чмокнув меня, прошептал:
— Но больше всего мне понравилось, когда ты назвала меня Санта Клаусом Супер Майком и сказала, что я могу приносить подарки в твой дымоход весь год напролет.
— Я не могла такое сказать!
— Могла и сказала. — Он поднял голову. — Это придало мне сил на всю ночь.
Я спихнула его с себя, перекатилась на бок и закрыла руками лицо.
— Боже, ну и позорище!
— Эй. Перестань. Все хорошо.
Снова обняв меня, он убрал от лица мои руки, но я сразу зажмурилась.
— Посмотри на меня.
— Нет. — Я взглянула на него сквозь ресницы. — Что бы ты ни сказал, мне легче не станет. Все. Я унижена навсегда.
— Мне нравится то, что ты говоришь.
Я выгнула бровь.
— Ты прикалываешься?
— Нет. Честное слово. — Он попытался подавить смех, но его рот все равно дернулся. — До тебя я никогда не наслаждался сексом так сильно.
— Скорее до меня ты никогда не смеялся во время секса — вот, что на самом деле ты имеешь в виду. — Я попыталась снова закрыть лицо.
— Нет.
Он взялся за мои руки, завел мне за голову и прижал их к матрасу, потом навис надо мной. Его глаза посерьезнели, потемнели, и в них вспыхнула страсть.
— Я никогда не наслаждался сексом так сильно, как наслаждаюсь с тобой. Частично из-за твоего чувства юмора, но и из-за тебя самой тоже. С тобой все по-другому. — Его взгляд задержался на моих губах, потом поднялся к глазам. — Ты другая. Не такая, как все.
Чувство унижения растаяло без следа и уступило место трепетному теплу. В животе запорхали бабочки, и я задалась вопросом, почему мы до сих пор говорим.
Я обвила его бедра ногами, и его глаза стали практически черными. Янтарный цвет совершенно исчез. Потом приподнялась и почувствовала его, уже твердого, между ног, прямо в том месте, где хотела заполучить его внутрь.
Однажды Кейден признался, что рядом со мной у него сразу встает.
— Стоит мне увидеть тебя, и я готов приступать к делу, — сказал он. Я подумала, что он шутит, но судя по тому, как быстро он возбудился после первого раза, это была чистая правда.
Я обвила его шею руками.
— Может, покажешь, насколько я не такая, как все?
Он наклонился, и я почувствовала, как он улыбается.
— Не вопрос.
И его губы прильнули к моим.
***
У меня звонил телефон.
Подняв голову, я обнаружила, что снова лежу, распластавшись у Кейдена на груди. Я не помнила, в какой момент наши позиции поменялись местами, но это было неважно. Я была готова просыпаться на нем до конца своих дней.
— Твой телефон. — Кейден коснулся моего бедра.
Я со стоном перебралась через него и сползла на пол. Телефон лежал в сумочке, которая находилась под кучей одежды. Пока я ее разгребала и возилась с застежкой, Кейден сел.
— Ты могла просто встать. Необязательно падать на пол.
— Не. — Я пожала плечом, выуживая телефон. — Так веселее.
Под его смех я ответила:
— Да?
Кейден встал и направился в ванную, а я услышала голос мачехи.
— Дорогая, привет.
Я проводила задницу Кейдена взглядом. Она была упругой и круглой и ритмично двигалась под мускулистой спиной. Смотреть на него сзади было чистым блаженством.