Глава 20
Сознание постепенно прояснялось, неся с собой воспоминание о боли, но её самой в теле уже не наблюдалось. Лёжа с закрытыми глазами, я пыталась понять, что же со мной произошло, правда, особого успеха в изучении сего интересного факта так и не добилась. Ясно было только одно — моя драконья сущность дала о себе знать, проявив себя весьма оригинально. Хотя, что я знала об этом? Ровным счётом ничего: может, так всегда и происходило пробуждение маленьких драконят.
В ушах продолжало шуметь, и лишь спустя пару минут после того, как пришла в себя, я осознала, что гул, который приняла за отголоски произошедшего, был ничем иным, как тихим разговором няни и эльфа, вот только смысл сказанного улавливался с трудом.
— Я думаю, что всё-таки стоит рассказать правду, — видимо, продолжая начатый до этого спор, шептала старушка, — это будет честно по отношению к девочке, ведь на её долю выпало немало страданий, а тут мы ещё мучаем своими тайнами и ожиданием непонятно чего.
— Я понимаю твоё желание её защитить, — так же тихо ответил Сумеречный, — но пока не могу, ты же помнишь условия — всё должно быть естественно, без какого либо давления и манипуляций сознанием с моей стороны.
— Ты уже и так влез в её сознание, и, похоже, вылезать не собираешься, — фыркнула няня. — Разве нет?
— Это была вынужденная мера, — спокойно произнёс эльф, — я спасал её от самой себя: ведь из-за своей несдержанности и непослушания она могла попасть под влияние ворлотов. Это сейчас они её не тронут, чувствуя в ней частицу моей магии, а тогда бы высушили, лишив жизненных сил.
— Говорила же я, что не доведут эти эксперименты с иномирными существами до добра, — недовольно ворчала старушка, — но тебе же хоть в лоб, хоть по лбу: скучно, видите ли, ему было… Лучше бы занялся чем-нибудь полезным — не ворлотов создавал, а, например, коров, которые могли бы давать раз в десять больше молока, чем теперешние.
— И как бы я их использовал против своих врагов? — посмеиваясь, спросил тот. — Ну, навозные снаряды — это ещё так-сяк, согласен, могут подействовать. Обстрелять подобным добром передовые отряды — последующие надорвут животы от смеха. А с молоком что?
— Да ну тебя, — хихикнула нянюшка, — вечно ты со своими шуточками. Я же серьёзно!
— Так и я серьёзен как никогда, — ответил Сумеречный, и в голосе проскользнуло обожание по отношению к старушке, — будем действовать так, как и собирались.
— А вдруг незнание её сломит? — не сдавалась она.
— Глупости, вспомни, кто она, и перестань думать о плохом, — уже более спокойным голосом выдал эльф, — и тогда всё у нас получится! Ты мне веришь?
— Верю, мальчик мой, верю, — вздохнув, промолвила она.
Стоило сознанию проясниться окончательно, как послышался скрип рядом стоящего кресла, и горячая ладонь дотронулась до моего лба, вызывая при этом неясные чувства, разбираться в которых совершенно не было желания.
— Она пришла в себя, — голос эльфа прозвучал совсем близко, — давай, неси свой чудо-отвар, будем отпаивать им девчонку.
Тотчас послышались семенящие шаги, проделавшие путь к столу и обратно.
— Может, я сама? — предложила няня, подходя к кровати.
— Не доверяешь мне такое? — усмехнулся мужчина.
— Ну что ты, — в тон ему ответила старушка, — просто немного беспокоюсь, чтобы ты не перестарался.
— Не переживай, справлюсь как-нибудь, тем более новые навыки никогда лишними не будут, — успокоил её тот, поднося к моим губам чашку и вливая небольшую порцию горького травяного отвара в рот. В тот же миг я распахнула глаза, закашлявшись, и скривилась от отвращения — настолько противным показалось то, что мне предлагали проглотить.
— Фу, какая гадость, — продолжая кашлять, прохрипела я.
— Хватит вести себя как маленькая, пей давай: этот отвар довольно быстро восстановит твои силы, так что нечего привередничать, — рявкнул Сумеречный, тем самым заставив проглотить следующую порцию без лишних возмущений.
Когда содержимое кружки перекочевало в мой желудок, эльф вновь занял своё место в кресле.
— Ну, вы пока побеседуйте, а я пойду, займусь ужином, — засуетилась нянюшка под пристальным взглядом своего давно повзрослевшего подопечного.
— Как самочувствие? — поинтересовался Элворд после ухода няни, когда молчание затянулось, чем немало меня удивил.
— Бывало и лучше, но бывало и хуже, так что в среднем сойдёт, — ответила ему, слегка насторожившись, не зная, чего от него ждать после столь щедрого проявления заботы. — Что со мной было?
— Ничего особенного, — пожал плечами тот, не отводя пристального взгляда, отчего появилось ощущение, что меня читают, будто открытую книгу, — твоя вторая сущность проявила характер, обидевшись на то, что ты не выполнила желаемого. Хотя, другого я и не ожидал. Рано или поздно подобное бы случилось, и хорошо, что в этот момент ты была здесь.
— И у всех так? — поинтересовалась я, сползая с кровати, поскольку чувствовала себя некомфортно.
— Нет, лишь у тех, кто слабее своей второй сущности. В семьях драконов с самого рождения обучают детей основам магии, поэтому, когда пробуждаются драконята — они готовы противостоять им, — покачал головой Сумеречный. — Твоя же малышка настолько сильнее тебя, что даже сможет заставить сделать то, чего ты не хочешь, как, например, с этой игрушкой. Ты взяла её, даже не желая этого. Представляешь, что может случиться, когда она станет взрослее, и, соответственно, желания изменятся?
От подобной перспективы мурашки побежали по спине.
— Это можно изменить? — срывающимся голосом поинтересовалась я, представляя, что может натворить эта драконья вредина, вернее, что могу натворить я, не в силах противостоять ей.
— Можно, — усмехнулся эльф, — если очень постараться.
Проверив ещё раз моё состояние, приложив ладонь ко лбу и заглянув в глаза, эльф ушёл, оставив наедине со своими мыслями, которые вились в голове, словно рой назойливых мошек. Боялась ли я? Его — скорее нет, чем да: судя по всему, тащить меня на жертвенный алтарь никто не собирался, по крайней мере, пока, а вот ЕЁ — очень. Почувствовав один раз, насколько сильна новорождённая дракоша, повторного проявления её способностей я ждала со страхом, но просто так сдаваться не собиралась. Если есть шанс, значит надо им воспользоваться, пусть придётся потрудиться, но упускать его не собиралась.
Самочувствие после нянюшкиного отвара действительно быстро улучшалось, и уже через полчаса после ухода Сумеречного я принялась за исследование выделенных мне владений, наконец, добравшись до шкафа, чтобы осмотреть его содержимое. Чего здесь только не было — платья, причём не только домашние, но и парадно-выходные, тунички, штаны, сорочки… От обилия вещей закружилась голова! И зачем мне столько всего? Но вредничать, показывая характер, и «водить носом», как выражалась няня, в моём положении было бы глупо, поэтому, прихватив понравившиеся вещи, я направилась в ванную комнату.
Если при виде содержимого шкафа эмоции зашкаливали, то, зайдя сюда, я просто растерялась от обилия баночек, пузырёчков и тюбиков, но, справившись с первым порывом отчаяния, заметила, что на каждом флаконе есть надписи о его содержимом, поэтому и эта проблема скоро перестала казаться глобальной.
Вышла я из ванной спустя пару часов, и то, когда в дверь тихонько постучали, и нянюшка сказала, что пора завершать водные процедуры и идти ужинать. Одевшись, отправилась вниз, думая о том, что происходящее похоже, скорее, на сон, нежели на реальность, и очень не хотелось, чтобы этот сон заканчивался.
Мысли о родителях и братьях я старалась гнать прочь, не готовая к тому, чтобы снова нахлынули боль и тоска, решив просто жить одним днём — здесь и сейчас. Тем более оказаться во дворце в таком состоянии, когда моя вторая сущность не поддавалась контролю, было чревато неприятностями, чего бы мне совершенно не хотелось.
В гостиной от расставленных тарелок исходил восхитительный аромат, заставивший желудок требовательно заурчать, вызвав тем самым у няни улыбку. Эльфа ещё не было, но, судя по тому, что стульев и приборов было на троих, ужинать мы будем все вместе.
— Давай, присаживайся, милая, будем кушать, — указав мне на стул, сказала нянюшка, суетясь возле стола, — Элворд немного задерживается, так что начнём без него. Чего тебе положить, что ты хочешь, выбирай?
— Не знаю, можно подумать? — в предвкушении разглядывая блюда с запеченной фаршированной рыбой, мясными рулетиками, грибной запеканкой и прочим, попросила я, сглатывая слюну. — Тут столько всего вкусного, что глаза разбегаются.
— А давай положим всего понемножку, и тогда не надо будет выбирать, — тихо засмеялась старушка, — но не забывай, что ещё нужно оставить место для десерта.
— Вы столько всего приготовили, — улыбнулась я, окидывая взглядом стол и радуясь мгновениям, наполненным домашним уютом, — сколько не съесть и за несколько дней.
— Ты сегодня первый день дома, поэтому мне захотелось устроить праздничный ужин, — ответила старушка, взяв чистую тарелку и накладывая на неё всего по чуть-чуть, — я так долго этого ждала, что мою радость не передать словами. Надеюсь, тебе здесь понравится.
— Знаете, всё произошедшее — это так странно и непонятно, я даже не знаю, что и думать, — сказала, глядя, как няня увлечённо наполняет тарелку всё новыми и новыми блюдами. — Для чего я вам?
— Ты часть нашей семьи, — задумчиво промолвила старушка, — хотя, конечно, не только нашей, но всё же своим появлением на свет ты в большей степени обязана Элворду, а потом уже родителям, так что, можно сказать…
— Всё, что можно сказать, мы скажем позднее, — внезапно раздался недовольный голос эльфа, — а пока займёмся более приятными делами.
Обернувшись, я увидела Сумеречного, который, стоя в дверях, не отводил взгляда от вмиг притихшей нянюшки. Было понятно, что услышанное чем-то ему не понравилось, хотя ничего нового сказано не было. Вот только чем?
— Отставьте на время тарелки и пойдёмте со мной, хочу кое-что показать, — промолвил он, наконец, обратив своё внимание на меня, и, не сказав больше ни слова, вышел из комнаты, уверенный в том, что мы выполним сказанное беспрекословно.
— Понимаю, ты сейчас в растерянности, но потерпи немного! — прошептала нянюшка, когда Сумеречный скрылся за дверью. — Эл всё тебе объяснит, когда придёт время. А пока давай не будем заглядывать вперёд и постараемся, чтобы сегодняшний вечер прошёл если не отлично, то хотя бы нормально, ведь это же мы можем!
Выйдя из столовой, я осмотрелась в поисках мужчины и, заметив распахнутую настежь дверь, ведущую на улицу, направилась к ней, где, судя по всему, нас и ждал эльф. Нянюшка молча семенила следом, загадочно улыбаясь.
Сгустившиеся сумерки окутали всё вокруг, погрузив в полумрак открывшийся моему взгляду двор, который оказался засажен всё теми же полевыми цветами, что красовались на окнах. Эльфа нигде не было, и лишь странные звуки, раздающиеся из невысокого строения справа, указывали, что мы на верном пути.
«Да, так и есть, идите скорее сюда, пока не поздно», — раздался в моей голове голос эльфа, давая понять, что все мои мысли для него как на ладони.
Пожав плечами, направилась куда было сказано, но стоило подойти к дверному проёму, как в нос ударил тяжёлый звериный запах. Заглянув внутрь, еле сдержала нахлынувшую дрожь при виде горящих взглядов ворлотов, направленных на меня.
— Не показывай страх, они это чувствуют, — услышала я шёпот Сумеречного откуда-то из глубины помещения. — В тебе часть моей магии, теперь ворлоты это явственно ощущают, и должны воспринимать тебя соответствующе, но если усомнишься в собственных силах, последствия могут быть весьма печальными. Надеюсь, ты это уяснила! А теперь иди сюда.
— Давай, милая, не бойся, — легонько подтолкнула меня нянюшка, — они славные, если найти к ним подход и, главное, верные, будто собачки.
Облизнув вмиг пересохшие губы, я, расправив плечи и сделав глубокий вдох, чтобы унять дрожь в коленях, направилась к эльфу, проходя мимо «славных собачек», от вида которых волосы на голове вставали дыбом. Тихое рычание набирало обороты, но я продолжала идти, стараясь не обращать на это внимание, пока дорогу мне не преградил зверь, равных которому здесь не было по размеру и мощи.
«Скажи ему, пусть отойдёт», — пронеслось в голове, и, судя по интонации, эльфодракон был чем-то недоволен, хотя чем именно, понять было сложно: то ли я сделала что-то не так, то ли ему не понравилось поведение ворлота, а может и то, и другое, — «но постарайся, чтобы это прозвучало властно и убедительно. Покажи ему, что ты хозяйка положения».
От меня требовали невозможного! Как можно убедить того, кто каждой своей клеточкой может ощущать истинные эмоции и чувства, подобно человеку, ощущающему запахи и вкусы того или иного блюда? Вот именно — никак!
Скорее всего, моя прогулка закончилась бы совсем не так, как планировал эльф, если бы не проснулась моя маленькая внутренняя вредина. Я чувствовала её пробуждение, ощущала, как она изучает стоявшего впереди зверя, и неуверенность вместе с сомнением сразу же отошли на второй план, поскольку волна восторга прокатилась от макушки до самых пяток. В отличие от меня, дракоша была полностью согласна с мнением нянюшки.
«Маня нява», — тонкий голосок с властной интонацией, прозвучавший поверх мыслей, явственно дал понять, что она думает по этому поводу, а образ меня самой, протягивающей к зверю руки, довершил картину.
Даже сомнений не возникло, что малышка решила, будто этот огромный монстр — её новая игрушка. Ну, плюс в этом тоже был, по крайней мере, страх теперь точно отступил, а вот желание потискать зверюгу возрастало с каждой секундой. Подумав, что хуже уже не будет, я шагнула к зверю и, обхватив его морду ладонями, выполнила то, что хотела дракоша — стала поглаживать лоснящуюся шерсть.
Похоже, подобного ворлот не ожидал, как и появившийся рядом с ним эльф, сжимавший в руках какой-то чёрный хлыст, свёрнутый петлёй, но ни один из них останавливать меня не стал. Спустя пару мгновений зверь уже милостиво урчал, а эльф снисходительно улыбался, придерживая взволнованную нянюшку.
«Ладно, хватит нежностей», — раздался наигранно-недовольный голос Сумеречного, — «хотя, признаю, твой способ подчинения даже эффективнее моего, но мы здесь не для этого».
Тяжёлый звериный вздох, прозвучавший из угла, в котором лежал ворох соломы, привлёк моё внимание, а беспомощный писк заставил сердце забиться быстрее.
— Пойдём, — сделав шаг в ту сторону, произнёс Элворд, — новорождённый ворлик должен почувствовать запах хозяина в первые минуты своей жизни, и тогда, даже обессилев, зверёныш никогда не станет тянуть из него энергию.
Обойдя громадного вожака, который не выказал ни малейшего недовольства, я увидела лежащую на соломе самку, видимо, только недавно освободившуюся от бремени, а рядом с нею двух мокрых щенят, один из которых не шевелился. Эльф, подойдя, откинул его ногой и взял на руки пищащего, самка при этом лишь вскинула голову. Почувствовав тепло, щенок тут же успокоился и притих, а я не могла отвести взгляда от бездыханного тельца.
— У ворлотов часто так, — заметив, куда я смотрю, произнёс эльф, — роды протекают тяжело, и редко удаётся спасти всех щенят. Увы, но это жизнь — не стоит так реагировать.
Я понимала — он прав, и судьба часто бывает сурова, но что-то настойчиво подталкивало взять щенка в руки. Так я и сделала, несмотря на усмешку со стороны Сумеречного. Щенок был мокрым и холодным, но я почувствовала, как бьётся его маленькое сердечко, да, с перебоями, но всё же бьётся.
Завернув его в платок, стала растирать заледеневшее тельце, не обращая внимания на горестные вздохи нянюшки и на скептическое фырканье эльфа, забыв про время, про ворлотов, окружавших нас, про дракошу, с любопытством наблюдавшую откуда-то из глубины сознания, но не делавшую попыток вмешаться, про всё на свете… Для меня на тот момент не существовало ничего, кроме этого беспомощного малыша и стука его сердца, бьющегося всё увереннее и увереннее, а когда щенок подал голос, тихо пискнув, я почувствовала, как искренняя радость наполняет мою душу. Пусть жизнь бывает и сурова, но если не пытаться это изменить, мы рискуем лишить себя множества невероятных мгновений, способных сделать нас по-настоящему счастливыми.