– Надо же! И на старуху бывает проруха!
Я искренне пожелала ей удачи. И вернулась к столу. Дел было – немеряно.
23
Утром пришлось устроить на Бронислава охоту. Он помнил о моем предложении и старался не попадаться на глаза. Но когда я распахнула перед ним дверцу авто, сдался:
– Я так понимаю, выбора у меня нет.
– Совсем, – подтвердила я. – Сейчас едем к тебе, ты собираешься и… Бронислав, пойми, я не шучу! Последствия твоей ссоры с Габриэллой…
– Она меня наказывает, да? – из голоса утекали последние капли жизни. – Я ей не нужен. Ирма, а зачем я тогда вообще нужен?
Началось! Я мысленно взвыла, но постаралась успокоить начавшего паниковать Бронислава:
– Да позвонит она тебе! Позвонит! Несколько дней позлиться, и позовет обратно! Вот увидишь!
Очень хотелось верить, что это правда, но что в голове у сестренки, я даже не представляла. Только надеялась, что смогу уследить. На Ванессу надежды не осталось: она с головой нырнула в любовь.
Пьер, ждавший меня с работы, онемел, увидев Бронислава со спортивной сумкой через плечо. А я… А я что, в своем доме не хозяйка?
– Знакомьтесь. Пьер. Бронислав…
– Может, я все-таки…
– Без «может». Остаешься тут. Пьер, – повернулась к любовнику, – Слава поживет пока у меня. Так надо.
Он побледнел. И спрятал руки за спину, чтобы я не увидела, как они трясутся.
– Я… тогда…
– Ничего не поменялось! – успокоила, как могла. – Заедешь за мной?
– Как скажешь!
Закрыв за Пьером дверь, я повернулась к Брониславу:
– Пойдем. Покажу квартиру.
Я радовалась, что комнаты не совмещенные. Бронислав мог спокойно устроиться в зале. Хотя оставлять его одного не хотелось. Я на самом деле волновалась. И даже желание отошло на второй план.
Из-за того, что Бронислава пришлось буквально отлавливать, я не успела взять в ресторане завтрак. Пришлось готовить на скорую руку:
– Ты яичницу ешь?
– С колбасой? – он выглянул из ванной.
Я осмотрела полупустые полки, словно не знала, что у меня в холодильнике:
– Колбасы нет! Есть помидоры и куриная грудка!
Смотреть, как он уминает горячую яичницу, дует на кусочки, которые аккуратно отделял вилкой, помогая кусочком хлеба, было сущим удовольствием. И пыткой: я по-прежнему сидела на диете. И завтрак мой составляла смесь киви и клубники, залитые несладким йогуртом.
– Совсем плохо? А может, ну её, эту диету? – он понял правильно.
– Ну уж нет! – возмутилась я. Столько вытерпеть, чтобы сорваться в одном шаге до победы? Кофе будешь? Или какао?
– Позволь, кофе приготовлю я.
Он возился у плиты, отмерял, пересыпал, смешивал, добавлял… и от всего этого веяло таким уютом! И когда передо мной поставили чашку с дегтярно-густым напитком, решилась пригубить.
Лучше бы я этого не делала! Крепкий, резкий вкус заставил передернуться, а язык, казалось, онемел от горечи.
– Не понравилось? – огорчился Бронислав.
– Все в порядке. Просто я люблю какао…
– Я сварю…
– Не надо. Мне нельзя, – я вздохнула и отодвинула чашку. – Пойдем спать, а? Устала, как собака!
Бронислав насторожился, но я просто выдала ему постельное белье и показала на диван:
– Извини, спальню оставляю за собой! Полку в шкафу потом освобожу, сейчас уже голова не варит.
Но легла я не раньше чем поняла: мой гость заснул.
Прежде, чем заснуть. Я отправила сообщение Пьеру:
– Жду как обычно. Это не отставка.
В ответ прилетел счастливый смайлик. Теперь можно было и отдохнуть.
Но снова не получилось. Казалось, едва я коснулась подушки, как зазвонил будильник. Хотелось послать всех и вся и наконец-то выспаться… Но шаги в коридоре заставили меня подскочить. Бронислав! Он проснулся раньше. Хорош, что не успел уйти.
– Ты куда?
Он удивленно оглянулся.
– Я что, должен докладывать?
– Пока не разберешься в себе – да, – я затащила его на кухню. – Пойми, это не шутки! Габриэлла не звонила?
– Нет.
Потухший взгляд вселял тревогу.
– Значит, так. Хочешь жить – слушайся! Бронислав!
Он вздрогнул от окрика и кивнул:
– Не уверен, что хочу… Но тебе верю. Ты поможешь? Мне на самом деле легче, когда ты рядом.
– Поэтому и прошу не уходить! Давай пообедаем… А потом у меня фотосессия. Пьер и тебе работу найдет! Поверь, тосковать будет некогда!
Идея Пьера привела Бронислава в восторг! Он активно включился в работу, так что мой фотохудожник даже немного оттаял. Но поблажек новому помощнику не давал. Я углядела в этом добрый знак:
– Пьер, ты за ним не присмотришь? Мне надо уехать, а оставить Бронислава одного…
– Оставляй. Только если начнет на меня жаловаться… – судя по взгляду, Пьер был не в восторге от просьбы, но он предпочитал держать «соперника» подальше от меня. И, судя по всему, поцелуй, который я подарила, только утвердил его в этом мнении.
Денису больше не требовались занятия – он научился вплетать в набор гимнастических элементов страсть. О его танца у клиенток срывало крышу и в клубе появлялось все больше суккубов. А вот с Монголом дело обстояло сложнее. Он аккуратно приходил на все тренировки, но не более того. После знакомства с Габриэллой парень словно окончательно потерял интерес к женщинам. И в глазах все чаще мелькало презрение.
Но при этом сторонником однополой любви он тоже не стал, к моей огромной радости.
– Пойми, – пыталась я расшевелить Монгола, – Они – те, для кого ты танцуешь!
Он соглашался. И ничего не менял. Его танец по-прежнему был полон любви к самому себе, и Монголу это нравилось.
– Габриэлла…
– Что? – вскинулся он на знакомое имя.
– Габриэлла требует полной отдачи от своих мужчин. Днем и ночью, независимо от настроения и самочувствия. И еще… у неё много любовников. А ревности она не терпит.
– А кто-то разносит сплетни! – его разозлило упоминание о других мужчинах.
– Нет. Просто она тебе нравится. И я предупреждаю, чтобы ты подумал: а справишься ли? Ты мои-то требования выполнить не можешь!
Дразнить Монгола оказалось не лучшей идеей. Он побагровел и быстро оделся:
– Обойдусь без занятий! Я и так – второй в рейтинге!
– А Габриэлла обращает внимание на лучших!
От грохота захлопнутой двери вздрогнули стены. А я подошла к пилону.
Одно упражнение за другим, от простого с сложному. Тело постепенно вспоминало ощущение полета, и мышцы начинали двигаться, как надо. Но до совершенства было еще работать и работать! А когда мысли заняты другим, это нелегко.
Я не могла понять, правильно ли раздразнила Монгола. С одной стороны, использовать Габриэллу для мотивации – хорошая идея. Но с другой… Злость мужчины могла перечеркнуть все. Слишком самолюбив, слишком агрессивен. И не может понять, как можно не любить его, всего такого красивого и хорошего. Он не видит в остальных соперников. Он не привык, что женщина может обратить внимание на кого-то другого. И на этом фоне… Картина вырисовывалась не радостная.
– Бронислав! – он взял трубку не сразу. Шумы на заднем фоне подсказывали, что он еще в студии.
– Да? Ирма, что-то случилось? Мы тут немного заняты…
– Слава, сними Монгола с выступлений. Дня на два. Никакой сцены. Никаких приватов. Только консумация.
– Почему?
Сцена равнялась рекламе. Женщины заказывали того, кто смог зацепить их танцем. Монгол это умел и отлучение его от пилона значило снижение заработка. А значит, и недополученную прибыль для нас. Но зарвавшегося парня надо было проучить:
– Кое-кто зазвездился. Пусть голову остудит.
– Хм… – послышалось невнятное и Бронислав отключился.
Пьер завез его за полчаса до работы:
– Хороший мужик. Если тебе нужно мое одобрение…
– Благославляешь? А оно тебе нужно?
Бронислав тихо сидел на кухне, ожидая, пока мы поговорим. Когда я закрыл дверь, спросил:
– Зачем ты с ним… так? Он неплохой мужик. И любит тебя…
– Сговорились? – препираться или объясняться не хотелось. – Ты, Слава, сначала со своей проблемой разберись, потом в чужие лезь. А Пьер… он любит не меня. Он любит…
– Это тяжело, наверное? – он оказался рядом, и в тесном коридорчике некуда было отойти, – Подозревать каждого в том, что он рядом только потому, что ты – суккуб? Я просто понять не могу…
– Слава, скажи… а ты был бы рядом с Галой, будь она обычным человеком? Смог бы снести все её заскоки и требования?
– Если бы полюбил… то смог.
– Но полюбил бы? Или… нет?
Он замолчал и отодвинулся. Дышать сразу стало легче.
– Знаешь, а вы действительно – разные. – В голосе звучало удивление. – Оба суккубы. Но она пользуется этим, не задумываясь, а ты…
– А я просто еще не знаю, на что способна.
– Потому и не знаешь, – усмехнулся он и взглянул на часы. – Как думаешь, хорошо будет, если мы оба опоздаем? Тебе-то можно, а я и так под угрозой увольнения.
Но мы успели вовремя. Правда, это не уберегло меня от неприятностей. Пока мы планировали вечер, в «аквариум», хлопнув дверью так, что чуть не вылетели стекла, ворвался Саша.
– Выйди, – кинул, не глядя, Брониславу. – Нам с твоей хозяйкой поговорить надо.
Тот подобрался, но увидев мой кивок, молча вышел.
24
Ноги подгибались, а чтобы зубы не выбивали чечетку, пришлось сжать челюсти. Говорить в таком состоянии я не могла, да умирала от страха, оказавшись один-на-один с разъяренным Сашкой. Но выносить свои проблемы на всеобщее обозрение… лучше умереть!
– Ты что это творишь, сука? – зашипел, приближаясь.
– Ты о чем? – я не сразу поняла, что ему надо.
– Не понимаешь? Ты тут дурочку не строй. Я столько к этому договору шел, столько труда и денег в него вбухал, тебе и не снилось!
Договор! Все тут же встало на свои места. Видимо, Игорь на самом деле разорвал с Сашей все отношения.
А он наступал.
Стало страшно. Таким я его никогда не видела, даже в школе, когда он выходил один-на-один с другими парнями.
Глаза потемнели от гнева, сжатые в кулаки пальцы побелели. Расстояние между нами сокращалось, и вот он уже нависает надо мной, и хочется вжаться в стену, пройти, просочиться сквозь неё… Ужас запустил реакцию организма. Мужчина, желающий женщину, не станет её убивать… Но в этот раз инстинкт ошибся. Убивать, может, и не будет. А вот кое-что другое…
Стена содрогнулась, когда в неё впечатался кулак. Я не удержала вскрик, но вместо него из горла вырвался какой-то цыплячий писк.
– Боишься?
Зрачки в его глазах увеличились, словно Саша принял наркотик. И я знала – какой. Подсевший на магию суккуба уже не остановится!
– Что ты творишь?
Ох схватил меня за горло:
– Сейчас узнаешь!
Больно. Страх сменился паническим ужасом, тело забыло, как двигаться. Оцепенение сковало похлеще цепей. Кажется, мое желание умереть, но не показать слабости, сейчас исполнится!
– Боишься?
Лицо Саши оказлось совсем рядом. Я чувствовала его дыхание. Смесь табака, мятной жвачки и алкоголя. Тошнотворный коктейль!
– Зря боишься… Не обижу. Но за все надо платить…
Его вторая рука сжала мою грудь. Я снова пискнула, и этот звук послужил сигналом к действию. Треск разрываемой ткани, стук металлических пуговиц, рассыпавшихся по полу. Они прыгали и катились в разные стороны. Одну я даже увидела: она сделала полукруг и направилась к столу. Серебристый кружочек, маленький, но почему-то приковавший мое внимание.
– Вот так!
Ощущение чужих рук на теле стало сильнее – хлопковая блуза не смогла защитить, как и кружевное белье…
– Вот так…
Саша дышал прерывисто, движения стали хаотичными, и пальцы то сжимались на моем горле, перекрывая воздух, то разжимались, позволяя вдохнуть, но не позвать на помощь. Борясь за каждый глоток воздуха, я проклинала себя за то, что опустила жалюзи. И отослала Бронислава.
– Вот так, дорогая моя… сладкая…
Грудь болела не меньше горла. А рука уже залезла в ворот блузы и шарила под бюстгалтером.
– Ах ты…
Непонятная сила отбросила Сашку в сторону. Я тут же сползла по стенке, хватая ртом воздух, а по полу, сшибая мебель, катался клубок из дерущихся мужчин.
Первая мысль – бежать! – захлебнулась в потоке раскаяния. Почему-то, оказавшись на свободе, я начала думать иначе. Ужас происходящего, страх, оцепенение никуда не делись, но казались какими-то далекими. На первый план вышел холодный расчет.
Скандал в клубе мне не нужен. Да и Ванесса меня порвет на тысячи маленьких Ирм, если из «аквариума» выпорхнет хотя бы тень этих разборок. А значит…
Жакет, хоть и без пуговиц, позволил спрятать порванную блузку. Стараясь не споткнуться о дерущихся мужчин, я проскользнула к столу и нажала «тревожную кнопку».
Охрана среагировала быстро. Сашу оттащили от Бронислава, или Бронислава от Саши… Я не вглядывалась особо – начался откат.
– Полицию вызывать?
Я едва смогла помотать головой, запрещая. И, едва за мужчинами закрыли дверь, разрыдалась.
– Тсс, тише!
Бронислав обхватил меня за плечи.
Запах мужского дезодоранта, крови и еще чего-то кружил голову. Я уткнулась в белый сюртук и глотала слезы – нельзя было позволить никому услышать мой плач.
– Тише, тише… – Бронислав гладил меня по голове, плечам, спине…
Сидеть на полу, в его объятиях неожиданно оказалось очень уютно. Я смогла выплеснуть и свою обиду, и горе, и что-то еще… Бронислав выслушал все. А я только жаловалась, всхлипывая и закрывая глаза, чтобы не видеть своего позора.
Проснулась от тихого разговора.
Я лежала на диванчике в своем «аквариуме». А за моим столом расположилась Ванесса. Бронислав, стоя напротив неё, что-то ей доказывал.
В рубашке, лишившейся поуговиц, с закатанными по локоть рукавами, он казался… Я закрыла глаза, но соблазнительное видение не желало исчезать. Ну и что, что белоснежные брюки заляпаны чем-то бурым, а рубашка измялась? Поджарое, крепкое тело не стало от этого хуже. А синяки… А шрамы вообще украшают мужчину!
– Ирма?
– Подруга!
Я пошевелилась, и оба тут же оказались возле дивана.
– Я… – кашель не позволил договорить. Он разрывал горло, царапал, выдирал трахею вместе с легкими…
– Тише, тише! – у самых губ оказался стакан с водой. Теплая, противная на вкус, она се же помогла отдышаться, хотя казалось, с каждым глотком я проглатываю теннисный мяч.
– Не говори. Сейчас к врачу поедем! – Ванесса повернулась к Брониславу: – Клуб на тебе. Справишься?
Его ответ и мой протестующих хрип прозвучали одновременно. Меня не послушали. Ванесса вывела меня через служебный вход и усадила в машину:
– Сейчас к травматологу, а потом…
– Нельзя!
По гортани словно наждаком проехали.
– Нельзя! Заявление, полиция…
Ответ нельзя было назвать развернутым, но Ванесса поняа:
– Проклятье! И что нам делать?
– Домой! – прохрипела я.
– Точно! – кивнула Ваня и мы поехали.
25
– Куда? – я не сразу поняла, что везет она меня к себе.
Заходи. Я сейчас, – Ванесса кинула сумку на тумбочку в прихожей и ушла в ванную.
Через несколько минут в дверь позвонили. Не отвечая на мои вопросительные взгляды, Ванесса впустила Игоря.
Тому хватило одного взгляда на меня:
– Убъю!
– С этим и без тебя справятся, – осадила его Ваня. – Лучше скажи, что нам делать?
– Лед есть?
Он заставил меня проглотит несколько крохотных кусочков. Остальные высыпал в пакет и завернул в полотенце:
– Держи, – приложил к шее, – так отек быстрее спадет. Вань, у тебя обезболивающее есть?
Пришлось пить таблетку. Я прокляла все на свете, а Игорь еще и «успокоил»:
– Надеюсь, хрящ не поврежден. Правда, его не так просто раздавить, и все же… Я так понимаю, в больницу вам нельзя? Тогда…
В ответ на его телефонный звонок явился врач. Он внимательно осмотрел шею, долго расспрашивал о самочувствии, вслушиваясь в мои хрипы, а потом надел на голову вогнутое зеркало и достал другое, стальное, на длинной рукояти.
– Откройте рот!