Когда они исчезли в тёмном переулке, Аваллах повернулся к Идриэли, быстро снял с неё ошейник и оковы с заведённых за спину рук.
— Прости за этот спектакль, — сказал он. — Если бы мы с тобой ехали как добрые друзья на прогулку, нас бы не поняли. Пилот корабля хорошо знает меня и мой десяток. Увы, надо держать лицо.
— Понимаю, — Аваллах уловил в её голосе что-то, что напоминало горький сарказм.
Тёмный решил не обращать на это внимания, махнул, дав знак следовать за собой.
Шли они недолго. Остановились у едва заметного прохода, где начиналась лестница, ведущая куда-то глубоко вниз. Аваллах поднял к глазам запястье правой руки с прицепленным к нему браслетом. В центральной части браслета находилось расширение с небольшим экраном. Тёмный тронул его, и экран ожил. На нём вспыхнули и забегали символы. Затем, там выспыхнула сетка, превратившаяся в схему города и две светящиеся точки — лиловая и синяя, — почти на одном расстоянии друг с другом.
— Переход тут, — сказал он, указав на тёмный проход. Затем, протянул эльдарке руку. — За мной.
Мгновение поколебавшись, эльдарка вложила свою изящную ладонь в утончённую ладонь тёмного. И оба они шагнули во мрак. Ладонь девушки была твёрдой, но маленькой и, в то же время женственно-нежной. Аваллаху не хотелось её отпускать.
Несколько шагов, и они оказались перед сплошной стеной, грозно нависающей над ними и уходящей куда-то ввысь, к тёмно-синему, по-зимнему холодному, но спокойному небу.
Аваллах, не отрываясь от прибора на запястье, подошёл к стене, поднял левую руку и коснулся гладкой поверхности.
Спустя мгновение, на поверхности выступил светящийся лиловый квадрат, заполненный рядами тонких, узорчатых символов, напоминающих ножи, крючья, копья, мечи и кинжалы. Бросив взгляд на меняющиеся символы на дисплее прибора, Аваллах начал касаться символов на голографической паннели. Он то и дело сверялся с данными устройства, но тыкал по символам уверенно.
Через некоторое время, символы на стене задрожали и растаяли, а по самой стене прошла ровная трещина, и створки разъехались.
— Идём, — Аваллах снова протянул Идриэли руку. На этот раз, она подала свою ручку охотнее.
— А если кто-то взломает эту систему? — поинтересовалась она недоверчиво.
— Невозможно, — отрезал Аваллах. — У этой системы новейшая защита, которая обновляется каждый день. Для того, чтобы получить к ней доступ нужно два ключа, которые находятся у меня и моего близкого друга. Причём, вводить их мы должны одновременно. Любой хакер потратит лишь уйму сил и нервов только на то, чтобы получить доступ к строке ввода кода, который без ключей получить невозможно.
— Ясно, — проговорила Идриэль давая понять, что ей ничего не ясно, а ответила она лишь из вежливости. — И что это за друг? Ты, оказывается, не один такой оригинал?
— Нет, — коротко бросил Аваллах. — Кстати, мы пришли.
Ещё одни створки в очередной стене разъехались, и в лица им ударил золотистый свет весеннего рассвета и сладко пахнущий майский ветер.
— Веструс, тот друг, о котором я тебе только что рассказывал, ещё больший оригинал, — сказал Аваллах, щурясь от "солнца". Мягкий ветер поигрывал с его смоляными волосами, слегка колыхал плащ-накидку поверх чёрного блестящего обтягивающего костюма с металлическими вставками. — Идём.
Он протянул руку оторопевшей эльдарке, и они ступили на ковёр из мягкой травы, на которой сияли звёздочки разноцветных цветов. Впереди, сквозь кроны кривых, кряжистых деревьев, лишь слегка тронутых вуалью утреннего тумана, лились приветственные лучи восходящего солнца.
Аваллаху явно доставляло наслаждение смотреть на изумлённое лицо онемевшей гостьи. Он любил произвести неожиданное впечатление.
— Ладно, ты пока отходи от потрясения, а мне надо друга повидать. Здесь тебе ничто не угрожает. И тут ты найдёшь тех, кого ищешь. Я, кстати, о тебе предупредил кого надо. Ведь, о тебе спрашивали, и даже очень, знаешь ли.
С этими словами, Аваллах повернулся и пошёл в сторону одиноко стоящего дуба.
На ветвях которого красовался маленький, аккуратный домик.
Украдкой бросив взгляд на гостью, Аваллах с удовлетворением отметил, что она до сих пор в изумлённом ступоре, с округлившимися глазами и полуоткрытым ртом.
Прелестно!
Глава 7
Веструс, как обычно, делал вид, что очень занят. Причём, никогда толком не мог объяснить, а чем именно он занимается…но занят всегда страшно!
Так и сейчас, то ли высчитывал и причёсывал очередную модель, то ли просто играл в очередную виртуальную игру.
Сидящий у мониторов, перебирающий пальцами четырёх рук по сенсорным панелям, Веструс являл собой типичного гомункула-учёного Коморры, хотя уже несколько лет таковым не являлся. Он был болезненно худ, и его "родное", биологическое тело, составляло от силы, треть его естества. Остальное было чем-то вроде биомашины, снабжённое дополнительными механизмами на сложнейших нейронных сетях, усиленное и усовершенствованное. Всю нижнюю часть его тонкого, угловатого лица закрывала массивная маска, к которой тянулись многочисленные проводки и трубки. В левую часть его головы была вживлена изящная конструкция с мини-компьютером, позволявшим ему больше и лучше воспринимать и хранить информацию.
Веструс подавал большие надежды, но, так же, оказалось, что у него свои соображения о том, что такое хорошо, а что такое плохо, и что именно доставляет ему удовольствие, а что — нет. Помнится, в их ковене был один очень жестокий тип, получавший огромное наслаждение от издевательств над детёнышами других, младших рас: особенно людей. Его жуткие эксперименты пришлись Веструсу очень не по душе, и он каким-то образом перепрограммировал Талос того самого гомункула. В итоге пыточная машина где-то неделю кромсала своего же создателя и никто — ВООБЩЕ НИКТО! — не мог ничего сделать. Аваллах знал эту историю, но считал её байкой. Однако, звучала она до дрожи в коленях правдиво. С одной стороны, с таким другом как за каменной стеной. А с другой — лучше его не злить. Впрочем, насчёт последнего — наверное, — можно было не волноваться. Веструс разделял убеждения Аваллаха.
— Кажется, ты всегда любил золотую осень, — улыбнулся Аваллах.
— Нет, — раздался голос из динамика. Веструс обернулся. Золотистые глаза над маской хитро улыбались. Одной из четырёх — кажется, настоящей, — рук, он провёл по гладко выбритому черепу. — Осень любишь ты, мне больше по душе поздняя весна.
Учёный встал навстречу другу и, пожав друг другу руки, они крепко обнялись.
— Ну что, как успехи? — спросил Веструс.
— Посмотри, — Аваллах подбородком указал на один из экранов.
Гомункул хмыкнул и коснулся одной из сенсорных панелей.
Перед ними показалась идиллическая картинка — Аваллах невольно залюбовался ею, и в сердце его шевельнулось что-то, чему он не мог подобрать слов, и чего не мог объяснить, и единственным ощущением в этой палитре, которое он знал хорошо, была зависть, но иная, более светлая, более отдающая тоской по чему-то такому, что он хотел иметь, но никогда не имел. Идриэль сидела под сенью огромного дерева с кривым стволом и раскидистой кроной, с длинными узловатыми ветвями. Рядом с ней сидела черноволосая женщина из Эльдар, а на коленях Идриэли сидел черноволосый мальчик, сын черноволосой. Все трое были очень рады друг друга видеть, и женщина что-то с жаром рассказывала Идриэли, а та лишь изумлённо покачивала головой, слушая рассказ женщины.
— Готов поспорить, что говорят о тебе, — сказал Веструс. — Да, глаз у тебя не дурак, самую красотку выбрал.
— Да ну тебя! — отмахнулся Аваллах. — Нашёл время! Ты мне лучше вот что скажи, всё ли готово?
— Конечно, — ответил бывший учёный Коморры, — Уже два дня назад я договорился с пилотом, он всё исполнит быстро, и пассажиров доставит куда надо в целости и сохранности.
— А, всё же, поверят ли наши светлые собратья? Вдруг, они откроют огонь раньше, чем мы слово успеем сказать? — стараясь говорить как можно спокойнее, поинтересовался Аваллах. — Вполне возможно, что они решат, что это наша очередная хитрость.
— И им трудно вменить это в вину, — пожал плечами Веструс. — Да, такая вероятность есть. И она довольно велика.
Аваллах замолчал.
— Что предлагаешь? — спросил он.
Гомункул хмыкнул.
— Вообще, я бы послал весточку-предупреждение, — задумчиво проговорил он. — Конечно, надо быть наивным дураком, чтобы верить в то, что после этого нам сразу же поверят, но…
Он выгнул бровь, придав лицу напряжённо-задумчивое выражение:
— По крайней мере, что нас сразу не поджарят в потоках плазмы и не изрешетят, открыв огонь из всех орудий.
Аваллах покивал:
— У меня были те же самые мысли. Только, если мы попробуем передать сообщение, нас засекут шпионы Векта. Или Кархаллаэля, тут без разницы.
Веструс откинулся в кресле, заложив одну пару рук за голову, а другую, сплетя пальцы, сложил на тощем, затянутом в кожаный комбинезон, животе.
— Не засекут, если как следует зашифровать, — беззаботно сказал гомункул.
— Что значит, как следует? — выгнул бровь Аваллах. — У Кархаллаэля, а тем более, у Векта, не идиоты сидят.
— Правильно, — согласился Веструс, кивнув. — Однако, даже самые блестящие профессионалы, случается, ошибаются. Тут мы им поможем. Я создам ложный адрес, по которому пойдёт письмо с выгодной сделкой — ты согласишься на щедрое предложение, которое тебе поступит от имени твоей конкурентки, Диары. Она предложит тебе хорошую цену за твоих рабов, особенно…эхем…за молодых девушек.
— Откуда ты знаешь, что она обратится ко мне? — поинтересовался Аваллах.
— Знаю, поверь, — в голосе гомункула ощутилась улыбка. — Я помню, как она зарилась на твою красотку. — Гомункул подбородком указал на экран, на котором Идриэль играла с маленьким сыном черноволосой женщины. — Ты расказывал. Так вот, я сделал так, чтобы она узнала, что ты хотел бы упрочить своё положение и даже начать игру на повышение. И для этого ты хочешь использовать эту рыженькую красавицу. Ты попользовал…слушай, ну извини за мой лексикон!…в общем, ты её подлатал, и она как новенькая, так что, товар того стоит.
— И каким образом ты это всё сделал? — поинтересовался Аваллах.
— Знаешь, я тут параллельно работал над собственным голографическим преобразователем. — В голосе гомункула почувствовалась нотка хвастовства и гордости за себя. — И, вот, что у меня получилось.
С этими словами, он сделал быстрое движение запястьем, и — раз! — на кресле перед Аваллахом оказался…он сам! Как будто он в зеркало смотрелся. Худое, изящное, подтянутое тело, затянутое в чёрную кожу и воронёную сталь. Высокие, гибкие сапоги, застёгивающиеся на ремни с воронёными пряжками. Тонкое лицо с острым подбородком и высокими скулами, напоминающее заточенный клинок, с резкими чертами и тонкими губами, кривящимися в насмешливой улыбке. Белизна кожи изысканно контрастировала с чёрной смолью волос. Ломаные брови чуть сведены в выражении спокойной сосредоточенности и настороженности. В синих, с фиалковым оттенком глазах пляшут колючие огоньки.
— Ну, как? — спросил Веструс.
— Я…
— Да, это ты, — самодовольно улыбнулся гомункул. — А это — она. Движение — и перед Аваллахом уже скромно, целомудренно сдвинув изящные колени, сидела Идриэль, положив на обнажённые бёдра, чуть прикрытые тёмно-зелёной тканью платья, маленькие, обманчиво-хрупкие ладошки.
— Или, вот, — Веструс снова двинул ладонью, и перед Аваллахом, вальяжно развалившись на кресле, уже сидел Кархаллаэль. Болезненно худой, беловолосый и голубоглазый, с тонкими и по-мужски грубоватыми чертами лица, в серебристых силовых латах с белой мантией, наброшенной поверх оных. Его тонкие белые пальцы с длинными, заострёнными ногтями легонько отбивали мелодичный ритм на подлокотниках кресла.
— Как тебе? — спроил гомункул.
— Я… — опешивший Аваллах едва мог подобрать слова. — А…безопасно ли это?
— Обижаешь, друг, — немного разочарованно протянул Веструс. — Мне известны все современные способы взлома информации. Ну, почти все…так что, защиты я поставил и замаскировал на совесть.
Ещё одно движение, и Веструс снова принял свой исходный вид.
— И ты сам беседовал с Диарой? — пытаясь справиться с глубоким изумлением, проговорил Аваллах. — То есть, в одном из обличий?
— Ну, да, — пожал плечами гомункул. — Встретил её в одном из борделей. Она умеет развлекаться, в отличие от нас с тобой, — в голосе гомункула снова проскользнуло беззлобное ехидство, а его глаза, цвета расплавленной меди, сузились в улыбке. — Хотя, твоя ситуация, кажется, начинает выправляться. М?
— Страшно даже представить, какой вид ты принял, — состроив притворно-кислую мину проговорил Аваллах, притворившись, что не слышал последнего замечания.
— Ничего особенного, — невинно моргнул Веструс. — Я знал, что Диара любит девочек, и помоложе. Тем более, мне было интересно нацепить на себя шкурку боевитой и озорной бабёнки…
— Ну, ладно, ладно, — отмахнулся Аваллах. — Что ты ей такого сказал.
— Ну как, я прикинулся, что узнал, что мой капитан решил заручиться поддержкой одного из своих коллег из Сибаритов, и подкреплением нового союза должен был стать обмен…подарками.
Ааваллах хмыкнул.
— Диара, конечно, не привыкла как следует использовать мозг, но в целом, сфеерической дурой её не назовёшь.
— Нееет, — с готовностью согласился Веструс. — Она тут же начала выяснять подробности предстоящего твоего культурного и профессионального мероприятия. Причём, не так в лоб, а осторожно и окольными путями. Как она тогда расщедрилась на выпивку и комплименты. Я сделал вид, что окончательно потерял голову, и мой язык немного развязался. Право, мне было даже очень забавно наблюдать за тем, как она едва сдерживает торжествующую и самодовольную улыбку, ибо думала, что сумела провести блестящую многоходовочку.
— А что дальше?
— Дальше ничего. Я назвал имя твоего потенциального друга. Акселлиан Хатарис из рода Чёрного Сокола.
— Мы даже едва знакомы, — выгнул бровь Аваллах. — И не думаю, что он горит желанием иметь со мной дело. Я не лезу в его дела, он не лезет в мои. Как боец он очень неплохой. Но, тварь редкостная.
— Однако, эта тварь почти одного уровня с Диарой, — поднял палец Веструс. — Диара ревнива. И если чего-то хочет, то пользуется любой возможностью, чтобы это получить. Она не особо любит Акселлиана, и они претендуют на одно и то же место в Кабале. Диара не допустит, чтобы он в чём-то её обошёл. С твоей помощью.
— И как ты заставил её поверить в то, что я, вдруг, решил заключить сделку с тем, с кем никогда особенно не общался? — поинтересовался Аваллах.
— Заставить было нетрудно, — Веструс скосил взгляд на заострённые, выкрашенные чёрны ногти, — Зависть у Диары способна отключить у неё способность критически мыслить.
— Хорошо, — сказал Аваллах, потерев лицо, — Но, каким образом это поможет в нашем деле?
— Письмо, которые ты…эээ…через час, приблизительно, напишешь Диаре, будет прикрытием, — сказал Веструс, щёлкнув по одному из мониторов, выведя на него интерфейс программы связи. — Я пошлю его по безопасному каналу. Адрес будет, на самом деле двойным. В адрес личного канал Диары будет вшит и другой, внешний. Его и перехватят эльдарские средства связи. Текст будет составлен таким образом, что только наши светлые собратья смогут расшифровать истинный смысл послания с приглашением на рандеву.
— А Диара? А Коморрские шпионы? — недоверчиво выгнул бровь Аваллах.
— Они его даже не увидят, — заверил друга Веструс.
— Памятуя о Талосе, я тебе верю, — нервно хохотнул Аваллах. — Но каким образом ты заставишь эльдар прочитать твоё послание?
— Я уверен, что они заинтересуются, почему странное письмо, адресованное одним Сибаритом другому попало к ним. Когда они начнут разбираться — всё увидят.
— А не боишься, что и его перехватят шпионы Векта, или ещё кого из наших? Ты говоришь, его даже не увидят, но если что-то пойдёт не так? — подозрительно взглянул на гомункула Аваллах.
— Да, такая вероятность есть, — согласно кивнул Веструс. — Но, опять же говорю, письмо заточено под эльдарские средства связи, только их система сможет считать его как следует. Наши увидят только то, что кто-то из высших офицеров Кабалы захотел заработать и купить себе более высокое положение. То есть, ничего нового. Шифр можно будет взломать только эльдарскими средствами связи — у них там свои заморочки с информацией, связанные с их любимой Призрачной Костью, у нас такого нет. Кроме меня, конечно.