— Здесь вы правы, — прогудел Алмейтор. — В настоящий момент на всём Срединном континенте нет солдат сильнее големов Сат-Харима. Вот только и в войнах мой народ более не заинтересован. Нам не нужны земли для расширения, потому что големы не рожают детей. Не нужна еда. Не нужно вообще ничего — каркас почти полностью автономен. Именно в этот нюанс упёрлись те немногие, кто предложил задействовать бессмертные тела для военных целей. Ни один из инициаторов войны не сумел внятно ответить на вопрос, что собирается делать с захваченными землями. А позже, несколько десятилетий спустя, мы и сами охотно поделились частью своей территории с Бартелионом и Кеварином, ибо для всех стало очевидным, что границы прежнего Сат-Харима слишком широки для столь малого числа выживших.
— И всё же, как мы видим, многим из вас этих границ не хватило, и бедняг потянуло на приключения.
— Проживите триста пятьдесят лет на одном месте — и без труда их поймёте. — Голем, как мог, выразил иронию. — Жизнь в родных городах быстро наскучила не знающим плотских развлечений механизмам, в коих превратились выжившие граждане Сат-Харима. Многие отправились в странствия, польстившись на мнимую неуязвимость металлических тел. Не подумайте — я ни в коем случае не стремлюсь опорочить собственное изобретение. Каркасы и правда способны выдерживать почти любые условия. Им нипочём дождь и снег, а схватки с бандитами и дикими зверями обходятся парой вмятин, в очень редких случаях — сорванной конечностью. Рано или поздно странники возвращаются домой, уходят на ремонт и полировку, заменяют потерянные детали и снова отправляются постигать мир. Но случается и такое, что иные из них пропадают без вести — как поодиночке, так и целыми группами. И тогда такие, как я, отправляются на поиски пропавших.
— Так ты — что-то навроде ищейки?
— Нас зовут собирателями, ибо наша задача — разыскать, собрать и вернуть домой души, повредившие свой каркас и неспособные вернуться самостоятельно.
— Погоди, но ты же вроде как учёный? У вас там не нашлось никого помельче статусом, чтобы шнырять по миру и искать сломавшихся собратьев?
— Уже в который раз вы упускаете одну и ту же деталь, господин Марей. Триста пятьдесят лет. Три с половиной столетия. Шесть-семь полных человеческих жизней. За столь долгий срок даже самый безграмотный слуга не только научится читать и писать, но и сумеет стать достойным кандидатом в Палату Мудрецов. Чтение — одно из немногих удовольствий, оставшихся не знающим голода и усталости каркасам. Теперь мы все — учёные. В Сат-Хариме больше нет черни. Нет ни слуг, ни рабов. Но всё ещё есть работа, и кто-то должен её выполнять.
— И почему же ты вызвался на неё, если не секрет?
— Просвещённых умов в Сат-Хариме хватит и без меня, чего не скажешь о желающих стать собирателями. Многие боятся повторить судьбу своих пропавших собратьев и оттого не решаются отправиться в места, где уже сгинули другие каркасы.
— Кто, если не мы, так? — усмехнувшись, вспомнил Линсон крылатую фразу.
— Именно так, — кивнул голем.
Последний подлесок остался позади. Группа вышла к пологому спуску; у горизонта показались серые стены и шпили мёртвого города, а впереди разлеглась безжизненная равнина, не считая пары видневшихся на пути заброшенных селений да небольших подлесков. Насколько удавалось разглядеть, дома по большей части развалились, а деревья превратились в высохшие коряги. Здесь можно было не опасаться случайных свидетелей — никто в здравом уме не сунется так близко к Турте, ибо даже за стенами города Порча фут за футом вступала в свои права.
Подождав, пока спутники насладятся зрелищем, проводник уверенно зашагал вниз по склону.
Глава 4
Настало время принимать меры предосторожности. Сместив защёлки, Линсон аккуратно снял устройство с головы и протёр стекло чистой тряпицей. Шагавшие позади клиенты не заметили неуловимого движения, поменявшего местами подделку и спрятанный за пазухой колдовской механизм.
Шестерёнки вновь легли на лоб, дужки плотно сошлись на носу и ухе, линза выдвинулась в круглое отверстие, и левый глаз проводника увидел мир в полном его упадке.
То же самое видел правый.
Здесь, перед мёртвой столицей, мрачное будущее и столь же мрачное настоящее мало отличались друг от друга. Этот город уже встретил свой судный день и стал ровно таким, каким показывала его волшебная линза. Ни мелькания патрульных на стенах, ни дыма из труб, ни единого звука с той стороны.
Но даже здесь линза по-своему предупреждала об опасности и уберегала владельца, не позволяя ему стать частью видимого по ту сторону стекла погибшего мира.
— Позвольте полюбопытствовать, в чём состоит назначение устройства у вас на голове? — послышалось из-за плеча гудение Алмейтора.
— Увеличительная линза, — выдал проводник заготовленный и отрепетированный ответ. — У меня, знаете ли, проблемы со зрением — многолетнее хождение по проклятым местам не прошло бесследно. Раньше носил обычные очки, а потом приметил эту штуковину в лавке у знакомого дурда. Я в тот день как раз возвращался с очередного похода, в карманах звенело, вот и решил порадовать себя покупкой. Если мохнатый не врёт, то поделка прямиком из твоего Сат-Харима.
— Ясно, — коротко ответил голем и больше не задавал вопросов.
Две пары кожаной обуви и два стальных сапога шагали по запылённому тракту, справа и слева неспешно проносились заброшенные, давно покосившиеся деревянные хижины. Сайтеми с любопытством разглядывала жилища, несвойственные для небесного народа. Краска если и была, то давно облупилась, и теперь доски и брёвна являли взору свой природный цвет. Коричневое, коричневое, коричневое… Серое.
Крылатая дева резко остановилась. Повернулась к одному зданию, потом к другому. Что-то было не так. Слишком сильно эти два дома отличались. Один был заброшен, как и все жилища пятнадцать лет тому назад, но второй… Посеревший и рассыпающийся, он выглядел так, словно простоял здесь уже несколько поколений.
— Добро пожаловать на границу! — Линсон заметил её недоумение. — Эта избушка пока в порядке. Заброшена, конечно, уже много лет, но Порча до неё пока не добралась. Если вдруг что, здесь и от дождя можно укрыться, и остановиться на день-другой. А вот эта, — он кивнул на серый дом, — уже поглощена. Чихни — и развалится.
И правда, следы времени на двух, стоявших почти вплотную зданиях разнились так, словно их разделяли сотни лет, а не десять футов земли. Дальше, на дороге, уходившей к городу, все жилища были сплошь серого цвета, многие уже давно обвалились и являли собой груды истлевших досок.
— Не думала, что граница окажется столь чёткой, — пробормотала Сайтеми.
— Чётче не бывает. Тут ты жив, а тут — мёртв. Так наша Порча и работает.
Проводник подошёл к одинокой яблоне, растущей у самой «границы», разглядел краснеющий в листве плод, ухватился за крепкую ветку и подпрыгнул. По приземлении в его руке поблёскивало свежее яблоко. Обтерев его о куртку, на глазах у ошеломлённых клиентов Линсон отгрыз смачный кусок.
— А это не опасно? — обеспокоенно произнесла Сайтеми, всматриваясь в сочную белую мякоть.
— Фто? — спросил Линсон, продолжая жевать. — А, ты про это? Навываетфа яблоком. Не внаю, фъедобно ли такое для ангелов…
— Я знаю, что это! Фрукты и овощи составляют основу рациона ма'аари. Готова поспорить, многое из того, что растёт на плантациях Кеварина, вы и в глаза не… А, неважно! Но эта яблоня — она же растёт на самой границе. Вам не страшно употреблять её плоды?
Проводник проглотил мякоть и повертел надкусанный фрукт в ладони.
— Думаешь, отравлено? Нет, Порча такой мелочёвкой не занимается. Если захочет что-нибудь взять, то возьмёт целиком и не подавится. А раз ещё не взяла, значит, можно есть. Попробуй, не стесняйся.
Линсон протянул яблоко Сайтеми. Оставалось ещё больше половины, но дева лишь брезгливо поморщилась и отвернулась. Взгляд её упал на яблоню, где среди листвы краснело ещё несколько плодов. Задумавшись, Сайтеми всё же подошла к стволу и, резким прыжком взмыв в воздух, играючи сорвала фрукт, за которым Линсону пришлось бы влезать на дерево.
— Фрукт с самой границы Порчи… Для отчёта лишним не будет, — пояснила она после грациозного приземления, сдув пыль и осторожно пробуя плод на вкус.
Линсон расправился со своим яблоком и бросил огрызок под дерево, после чего повторно осмотрел яблоню и две хижины, словно хотел запомнить это место.
— Идёмте дальше, — бросил он, взяв направление к мёртвому городу.
Придорожное поселение заканчивалось развалинами некогда двухэтажного здания, о чём свидетельствовала единственная сохранившаяся стена. Должно быть, при жизни оно было трактиром. Проходя мимо него, проводник вдруг замер на месте.
— Чувствуете? — Линсон прислушался и настороженно поднял палец, призывая спутников остановиться.
— Нет, — честно ответила Сайтеми после тщетных попыток ощутить что-нибудь, кроме царящей здесь атмосферы смерти и уныния.
Алмейтор не стал и пытаться: его искусственные органы чувств могли слышать и видеть, но уж точно не «чувствовать».
Если говорить на чистоту, Линсон тоже ни слухом, ни нюхом, ни осязанием не улавливал ничего необычного — куда ему, простому смертному. Но правила игры требовали прикинуться, будто именно шестое предостерегло опытного проводника.
Из-за стены развалившегося трактира, словно гигантский сорняк, тянулись к дороге извилистые белые ветви. Их тонкие линии можно было принять за растёкшуюся земле краску, пролитую неуклюжим маляром.
Из всей компании только Линсон с Окуляром на глазу мог видеть эти корни, протянувшиеся от трактира аж до середины тракта, и только он знал, что это и есть та самая Порча, способная обратить во прах всё живое, что к ней прикоснётся.
Несмотря на суеверия, по большей части Турты и её окрестностей можно было разгуливать без опаски, но ступи в переплетение белых лент — и рассыплешься столетним стариком быстрее, чем успеешь осознать свою ошибку.
Время от времени происходили Жатвы — так Линсон называл аномальные явления, когда белый узор разрастался до гигантских размеров и обращал во прах целые мили пространства. Затем ленты отступали и скукоживались обратно в небольшие узелки, оставляя после себя новые участки вымершей земли. Природа данных явлений оставалась загадкой для бывшего вора, но он не сомневался, что тогда, двадцать лет назад, в Турте произошло не что иное, как первая и самая крупная Жатва, разом захватившая целый город.
Через линзу Окуляра губительные корни были отчётливо видны и не представляли опасности, но для тех, кто не носил волшебного устройства, слепое блуждание среди руин было сродни самоубийству. Так он, Линсон Марей, стал единственным в мире человеком, вхожим в мёртвую столицу и, что важнее, способным выйти обратно.
— Давайте-ка подадимся в сторонку, — проговорил он, осторожно обходя белый узор по левому краю дороги и следя, чтобы напарники не наступили на собственную смерть. Уговаривать не пришлось: полностью доверяя нанятому за внушительную сумму проводнику, ангел и голем обошли невидимый для них кусок Порчи по ещё более широкой дуге.
Сплетения белых ветвей виднелись то тут, то там по всей равнине на пути к Турте. Магическим узорам не было разницы, где нести свой гибельный пост — на голой ли земле, на деревьях или на останках людских жилищ. Ещё несколько хорошо заметных узлов Линсон различил на городской стене. Чудо, что она до сих пор не рассыпалась, хотя на иных участках виднелись обвалы.
Встречать путников было некому. Турта распростёрла объятия распахнутых настежь и никем не охраняемых ворот, приглашая путников распоряжаться брошенной столицей, как им заблагорассудится.
Последний раз обернувшись к безжизненной равнине и пока ещё живым лесам на горизонте, Линсон задержал взгляд на том месте, где недавно полакомился свежим яблоком. На миг проводнику показалось, будто меж деревянных строений что-то мелькнуло, но, продолжая вглядываться, больше он ничего не заметил.
Спутники стояли в ожидании. Не желая более отвлекаться и тратить время, Линсон шагнул за границу городских стен, на территорию мёртвого города.
Внутри его встретил приевшийся до боли пейзаж: брошенные, полуразвалившиеся дома, лавки и мастерские, местами ещё стоявшие на подгнивших опорах, но чаще полностью разваленные.
— Итак, начнём нашу экскурсию, — театрально заявил Линсон, шагнув вперёд. — Перед собой вы видите Проспект Жизни. — Проводник простёр руку к уходящей вглубь города широкой улице. — Но мы туда не пойдём, а возьмём другой маршрут, дабы не пропустить ни одной достопримечательности столицы славного Бартелиона. Моё предложение: сделать три круговых обхода по окружным улицам Турты. Сначала вдоль внешнего периметра, буквально в паре кварталов от городских стен, затем посередине, и под конец навернём небольшой кружок вокруг центра.
Каждое здание выставляло напоказ мастерство либо бездарность работавших над ним строителей и архитекторов. Вот здесь уцелела лишь несущая балка, у того дома невесть каким образом самой стойкой оказалась задняя стена. Вон та кирпичная постройка сумела пережить не только время, но и Порчу, чьи голодные корни прямо сейчас обвивали ровно подогнанные бурые брикеты. Ну а эта груда обломков, как мы видим, строилась по принципу «лишь бы ветром не сдувало».
Содержимое проспекта недвусмысленно напоминало, что столица Бартелиона, как и любой город, состояла не только из дорог и строений. Вдоль выщербленной мостовой тут и там валялись скелеты — в основном человеческие, реже с двумя лишними конечностями за спиной. Трудно было не заметить их поразительного сходства с крыльями Сайтеми, обветшавшими и обтянувшими кости. Вне всяких сомнений, то были скелеты ангелов — Порча настигла их в злополучный день первой Жатвы.
Дева медленно подошла ближе и склонилась над мёртвым соплеменником. Какое-то время она сидела возле него, осматривая останки и водя пальцами по голым костям в обветшалой одежде, словно они могли дать ответы. Но ответов не было — этот представитель крылатого народа умер пятнадцать лет назад вместе с остальными беднягами, чьи кости щедро усыпали проспект.
— Он не успел убежать… — еле слышно проговорила Сайтеми, положив руку на твёрдый череп. — Оставалось совсем чуть-чуть, всего два десятка шагов…
— Ступил в Порчу, и разом постарел на несколько лет, — зачем-то пояснил Линсон. — Потом во вторую, третью, и к выходу приковылял уже дряхлым стариком. Последний заражённый участок его добил. Тут дело не в скорости, а в удаче. Этому не повезло.
Дева встала и приосанилась, прогоняя мрачные мысли:
— Идёмте, не будем терять время.
***
Первое приключение случилось на удивление скоро. Не успела группа, свернув направо от проспекта, преодолеть и двух кварталов, как далеко впереди раздался высокий гортанный звук, напоминающий протяжное кудахтанье гигантской птицы.
— Луркер, — спокойно ответил проводник на невысказанный вопрос. — Тварь мерзкая, но не слишком опасная. Втроём управимся без проблем.
— Он нас уже заметил? — спросила Сайтеми, настороженно всматриваясь туда, откуда доносился звук. Ладонь воительницы легла на рукоять меча.
— Пока нет, но обязательно учует запах, если завернёт на эту улицу. Прикончим его сразу — не хочу ждать атаки с тыла.
— К тому же, в том направлении находится первая душа, — прогудел Алмейтор. — Ведите, господин Марей.
Линсон не стал задавать очевидных вопросов и лишь позавидовал живому доспеху, способному запихнуть в себя любое устройство. Никаких тебе линз на глазах и прочих привлекающих ненужное внимание штуковин, но где-товнутри, под толстым слоем металла пощёлкивает шестерёнками волшебный механизм для поиска големьих душ.
Вынув из ножен короткий меч, Линсон двинулся дальше по улице. По старой привычке проводник двигался бесшумно, чему немало способствовал грохот шагов стального голема, надёжно скрывающий все прочие звуки.
Клинок Сайтеми был тоньше и длиннее, серебристый цвет указывал на особый сплав, едва ли известный людским кузнецам. Дева также не издавала ни звука, но кеваринская сталь блестела так, будто над головами светило яркое полуденное солнце, а не сгущались вечерние сумерки. Ещё один повод забыть о скрытности.