Разговор с папой состоялся. И прав был капитан, он закончился слишком быстро. Однако именно в такие моменты начинаешь понимать, что время — золото. Мы поговорили, экран погас. А я какое-то время ещё сидела и смотрела в бесконечное небо, чувствуя себя крошечной одинокой песчинкой, закинутой на маленький космической островок под названием «Вихрь».
Автопилоту я доверяла, но не решилась уйти, оставив командный отсек без присмотра. Поэтому направилась в кают-компанию, чтобы предупредить Танера. Благо, что этот космический корабль не бескрайнее футбольное поле. Настроение было радостным и немного грустным одновременно. Однако это не помешало мне расслышать в чуть приоткрытую дверь:
— Что, клюнул на понравившуюся девочку?
Краска прилила к моему лицу. Однако я остановилась, не спеша выходить из своего укрытия, как и не желая молча отправляться в свою каюту. Решила задержаться! Надо же, сколько интересного.
— Детка, ты никак ревнуешь? — лениво произнёс капитан. И в его голосе было столько незнакомых тягучих и завлекающих нот, что я несколько опешила, всё же стараясь не шуметь. Затаила дыхание. Я никогда не старалась подслушивать намеренно, так получилось.
— Ко-о-отя, — строго и недовольно протянула Виктория. Послышался звук сдвигаемого стула и тихий звон посуды. Кажется, кто-то поставил чашку на стол, — не зли меня! Ты меня знаешь.
— Угрожаешь? — вкрадчиво спросил мужчина. Мне не нужно было видеть лицо капитана, чтобы понимать, в нём разгорается злость.
Оглянулась, боясь быть застигнутой на неблаговидном занятии. Но никого не было, поэтому я осталась у двери, чувствуя, как неприятное и обидное чувство захлёстывает душу. А мне казалось, мы с Викой подружились. И разве я давала повод ревновать капитана к себе?
— Нет, что ты… Предупреждаю, — снова возмущённо звякнула посуда, а стул и вовсе полетел на пол. И странное дело, я подумала, что оба разозленные члена экипажа, в конец разругавшись, резко вскочат из-за стола чтобы выйти из кают-компании. Приготовилась сбежать. Но раздавшиеся звуки… они скорее были похожи на… Поцелуи, их я различила слишком ясно, чтобы путать с чем-то иным. — Если ты, котя, будешь смотреть в сторону других женщин, особенно на генеральскую дочку… а впрочем, вообще на всех…
— То что? — с вызовом поинтересовался Танер. И разрази меня гром, но я была уверена, что только что мне довелось присутствовать при сцене ревности со стороны Виктории. И капитану это очень понравилась. Проявление чувств партнёра, это всегда так волнует!
— Выц-ц-царапаю глас-с-за, — с шипением отозвалась взбешённая Виктория. Но видно капитана этим было не напугать. Он рассмеялся. Послышалась возня, которая явно характеризовала процесс чьих-то крепких объятий с одной стороны и не слишком успешного сопротивления с другой. — Вам обоим!
— Что ты хочешь, киска? — с каким-то придыханием поинтересовался Джеймс Танер и тут же в ответ раздался стон брюнетки. А я, даже не видя всей картины, вдруг внезапно представила, что Вика сидит на столе, беззастенчиво раздвинув ноги. А капитан нависает над ней, не забывая одаривать женщину-кошку ироничной и вместе с тем соблазнительной улыбкой. Ну и понятное дело, покрывает ее лицо поцелуями.
Вот же фантазия у меня разыгралась! Наверное, это сказывается отсутствие секса. Нет, нужно уходить! Не хватало, чтобы меня застали в такой момент. Возобладало желание уйти. И даже непринятие всей ситуации в целом ушло на второй план, потому что на первый выплыла необходимость дослушать разговор.
— Отправь её куда-нибудь от себя подальше, — прощебетала Виктория за дверью, — хотя бы к Славе. Дай девочке отдых! Ты с ней про других стажёров забыл!
Боль, а ещё всколыхнувшаяся обида на мгновение перехватили горло. Я развернулась и направилась к себе, надеясь, что в этот момент меня никто не застукал. Встречаться с кем-либо так же не было желания. И только когда добралась до коридора жилого сектора, остановилась, прислонившись к стене. Как так можно?! Решать судьбу человека, бездумно выбирая, учиться ему корабли водить или суп варить, только потому, что кому-то ревность глаза застелила? Не зная, что предпринять, поняла, что ощущение отчуждения и предприятия ситуации слишком стойкое, чтобы я могла с этим прямо сейчас справиться. И как завтра общаться с ними, работать вместе, доверять, в конце концов?
— Подслушивала, — тихий голос Холгера за моей спиной напугал. А он не спрашивал, он утверждал, словно только что видел меня под дверью кают-компании.
Я тут же обернулась и с губ уже были готовы сорваться резкие слова с конкретным указанием, куда он должен пойти и с какой скоростью света. Но шеадар прижал меня к стене и по-своему закрыл мой рот. Не рукой или чем-то иным. Он сделал это очень медленным, изучающим поцелуем, от которого у меня закружилась голова. И я в какой-то момент вдруг осознала, что отвечаю ему с не меньшим усердием. Казалось, нам обоим нравился этот процесс и прерывать его не было желания. Холгер чуть отстранился, лизнул меня в щёку, а затем провёл мокрую дорожку до шеи, по-прежнему не выпуская из своих крепких рук. Что это было, я не знаю, но в какой-то момент вдруг сама потянулась к нему за поцелуем. Словно здесь и сейчас не было ничего важнее, как быть рядом с ним, дышать одним воздухом, ощущать, как умопомрачительно пахнет этот мужчина.
Такое со мной было впервые.
Шеадар всё понял и снова накрыл мой рот своим. Но на сей раз поцелуй он был властным и требовательным, призывал к подчинению. Рука мужчины пробралась под мою футболку, и его горячая ладонь коснулась моей спины. Огонь пронёсся по моим венам от сердца, добрался до головы, сжигая в ней остатки разума. Я не помню, когда сама обвила руками шею Холгера, зарылась пальцами ему в волосы, но главное, в какой момент мои ноги оказались у него на талии. Мы были как два странника, что после изнуряющего жаркого пути вышли к утоляющему жажду колодцу. Сердце стучало, выбивая бешеный ритм. Я никого и ничего не видела, кроме этих невозможно синих глаз, в которых тонула без желания спастись. И как же я раньше-то не замечала, какие они у него глубокие, как чистейшие бездонные озёра!
Я горела. От прикосновений шеадара, от его шёпота, который, в общем-то, совершенно не понимала, ведь говорил он на каком-то непонятном языке…
Я таяла. От этих бесконечных ласк, от которых мой разум давно помутился без надежды на очищение и возвращение в привычный мир…
Неожиданно холод коснулся моей спины.
Отрезвление наступило не сразу, но очень даже вовремя. Хотя признаю, разум был ещё отравлен вспыхнувшими ощущениями и желанием конкретного мужчины. Оглянулась. Как оказалось, я лежала на полянке из непонятных диковинных цветов, чем-то напоминающих моё покрывало. Но только здесь основной тон был не зелёным, а жёлтым. Это я у него в каюте? Когда мы успели здесь оказаться… Тут же перевела взгляд на Холгера. Он стоял у двери и расстёгивал пояс брюк. Сердце снова замерло, отмечая эту необыкновенную синеву глаз, что завораживала, увлекая окунуться в незнакомые глубины, не останавливаться и продолжать… Но я уже почти справилась с собой. Поэтому резко села, одергивая бесстыдно задранную футболку.
Смотреть в глаза шеадару было неудобно, но я справилась с этим неприятным ощущением. Встала, пытаясь привести себя в порядок.
— Уже уходишь? — насмешливо протянул он, закрывая собой выход, — даже чай не попьёшь?
— Отойди. Обойдусь, — сквозь зубы процедила я, осознавая, что всё ещё не пришла в себя. Ничего подобного за свою не самую короткую жизнь я не припомню. Так нереально потерять себя, плавиться и гореть в руках совершенно незнакомого человека… Да и не человека вовсе. Оборотня.
Не знаю, сколько той гордости осталось на моём лице. Но упрямо вскинув голову, я всё-таки обошла шеадара, протиснувшись за спиной этого упрямого исполина к двери и сбежала. К счастью, полуосвещённый коридор был пуст, и я устремилась к своей спасительной каюте.
Сразу включила комедию, совершенно не заботясь о том, какой фильм выпал. И под весёлый, а скорее даже идиотский смех актёров направилась в душ. Тёплая вода стекала по моей коже, там, где ещё совсем недавно прикасались к ней руки шеадара, его губы. Я всё никак не могла забыть его взгляд, сумасшедшие поцелуи. Дрожь пробежала по моему телу, и я застонала, не в силах справиться с собой. Я продолжала гореть только от воспоминаний о нём. Разве это нормально, оставаться девственницей в двадцать четыре года? И только этому факту я приписала свою реакцию на Холгера. Хотя да, признаю, целуется он действительно классно. Так, что я весь оставшийся вечер и часть ночи то и дело мысленно возвращалась к произошедшему между нами.
Неожиданно я сама себя поймала на мысли, что сегодня мой день рождения. Значит, уже двадцать пять. Но впервые мне совершенно не хотелось о нём вспоминать, как и отмечать с кем-либо из экипажа.
* * *
Утро как утро, ничем не отличающееся от вчерашнего. Ну разве что только я не выспалась и причиной тому не подслушанный мной разговор между Танером и Викторией, вовсе нет! Всё гораздо проще. В мои сны коварно пробрался наглый шеадар Холгер и полночи мы вытворялись ним такое… В общем, утром спасла меня только зубрёжка материала, который мог спросить капитан. Вот так, раскрыв тетрадочку и зачитывая вслух особо ценные, на мой взгляд, советы по управлению «Вихрем», я и просыпалась, попутно приходя в себя.
После поспешила на завтрак. Нацепила дежурную полуулыбку и вежливо поздоровалась сразу со всеми. Смотреть на Викторию было неприятно, а в сторону Холгера я даже не повернулась. А вот Алекс Дюран мне сам подмигнул, но сделано это было без какого-то подтекста. И это немного сняло моё напряжение.
Так странно. В Лётной Академии народ был всякий. И мы то объединялись, то дружили группа против группы. Но там я не чувствовала себя одинокой. Нас было много. Немаловажным фактом было присутствие рядом подруги Берты Шефер. Здесь же всё выглядело иначе.
Я подсела к Славе, которая тут же принялась делиться со мной каким-то удивительным (по её мнению) рецептом серокожих расов. Ален, как оказалось, вчера готовил с энтузиазмом и не прочь был поболтать о своих кулинарных пристрастиях. Я же сделала вид, что мне действительно интересно. К тому же это лучше, чем сидеть и ждать построения с постным лицом.
Но время утекало, как вода сквозь пальцы. До построения остались считанные минуты. Я встала, убрала за собой, не забыв поблагодарить талантливую Славу. Народ так же дожидался построения и тех, кто ещё не успел доесть. Но я не стала ждать распределения и сама подошла к Танеру. В доли секунды в моей голове пронеслось воспоминание. Тот самый первый день, когда командир предупреждал об отношениях на корабле, что так мешают работать членам экипажа. А сам? Интересно, свои шашни со специалистом по космическим технологиям Викторией он к таковым не относил? Но я не стала развивать эту тему, потому что она заставляла всколыхнуться вчерашнюю обиду. А мне ещё здесь работать.
— Капитан, разрешите обратиться? — поинтересовалась я, успев заметить, что болтавшая с техником Николаем Виктория развернулась к нам, явно желая послушать. Ага, ушки на макушке!
— Да, Елагина, обращайся. Что ты хотела?
— Можно, я сегодня буду стажироваться здесь и в медицинском отсеке?
Наверное, это было сродни мини-бомбе. Брови коренастого капитана удивлённо взлетели. А потом он, чуть нахмурившись, глянул на свою кошку. Не знаю, что он подумал в тот момент, но она совсем не улыбалась, а застыла, приняв стойку суриката. Только я менять свой выбор не хотела. В конце концов, мне приятнее работать с тем, кто мне рад.
— Ты не усвоила сказанное мной? — Джеймс Танер отреагировал по-своему, — или что-то не поняла? Мне казалось, тебе вчера было всё ясно.
— Мне почти всё ясно, — я не стала строить из себя дурочку. Всё-таки мои отличные оценки и характеристики дались не за родство с Михаилом Елагиным, а за мои собственные знания. А над остальным мы с капитаном поработаем, но не сегодня.
— Тогда в чём дело?
Боковым зрением увидела, что Виктория дёрнулась в нашу сторону, но осталась стоять на месте. Видимо, выражение лица Танера ничуть не напоминало ей милого котю.
— Ни в чём, — ответила я. Можно подумать, что я сейчас должна была рассказать, как вчера «грела» уши под дверью.
Капитан задумался, словно я задала ему вопрос века, а он так нуждался во мне именно там, в пункте управления! Впрочем, его планов на меня я тоже не знала.
— Ну хорошо, — выдохнул Танер, не сводя с меня пытливого взгляда. Казалось, что он силится что-то понять. Надеюсь, ему это не удастся. И он не догадается просмотреть запись с камер, в которые я, возможно, попала. — Значит, ты сегодня помогаешь Блэк здесь и в медотсеке.
Я тут же хотела сказать «И завтра!», но разумно промолчала. Нужно подумать, что предпринять, чтобы Слава нуждалась во мне не только сегодня. Кстати, кое-кто мне обещал рассказать про свои опыты здесь на космическом корабле. Вот об этом я её и попрошу!
— Холгер Лейф, ты сегодня со мной. Расскажешь, чему вас там на Шеате учили. Ну а Дюран снова отправляется к технику Николаю, — как-то с нажимом на имени последнего произнесённого человека провозгласил Танер. — Всем всё ясно?
Не знаю как остальным, но я была рада подобному распределению. Работать вместе с Холгером я бы точно не смогла. И без того, несмотря на так старательно демонстрируемое мной безразличие к нему, чувствовала на себе прожигающий взгляд шеатара. Это хорошо, что кухня для троих будет тесновата. А вот нам со Славой в самый раз!
Все разошлись, ну а мы с моей наставницей направились в медотсек.
— С чего сегодня начнём? — я постаралась улыбнуться приветливой женщине.
Всё-таки было в ней что-то домашнее. Полноватая, с короткими волнистыми волосами, она напоминала сдобную булочку и выглядела весьма аппетитно. Но глядя на Славу, я совершенно не думала о том, что ей нужно заняться своей фигурой. Напротив! Подозреваю, конкретно её худоба просто испортит. И я не удивлюсь, если её муж, Гарри Блэк, тоже так считал. Всё-таки, как поговаривала наша домработница, которая постоянно пекла всевозможные пирожки, запеканки, блинчики, ватрушки: «Мужчина он не собака, его голой костью не завлечёшь. А ты ешь, Юленька, у тебя вся жизнь впереди!».
— А давай что-нибудь про возможности лаборатории? — мы со Славой, как и с Викой, довольно быстро перешли на ты. — Какие, например, мы можем самостоятельно взять анализы и расшифровать их?
— Юль, слушай, как здорово, что ты сегодня со мной, — неожиданно произнесла женщина и выразительно положила руки на свой живот. — А то вчера дали стажёров (меня она, по всей видимости, от Алена и Холгера уже отделила), а меня так мутило!
Я внимательно посмотрела на медика, сразу заподозрив ту в беременности. Не знаю, но отчего-то эта мысль была первой, ну а второй самая простая — пищевое отравление. Хотя если плохо стало повару, то, что говорить про остальных?
Слава поймала мой взгляд и рассмеялась.
— Да не красней ты! Я в положении, да!
— Поздравляю! — искренне порадовалась за нее и снова посмотрела на живот женщины, который был скрыт от меня складками одежды.
— Спасибо! Знаешь, мне не хотелось себе помогать медикаментозно, а в капсулу лезть при расе было как-то неприлично. Ну а после всё прошло.
— А сейчас опять мутит?
— Есть немного, — призналась Слава. — Но так, пустяки. Ты мне лучше скажи, чего это на тебя сегодня капитан так смотрел?
— Как? — тут же переспросила я, досадуя на возникший разговор. Уж лучше бы мы говорили о её беременности. — Слушай, в потом как? Ну когда родишь?
— У нас с Гарри дом имеется. В нём сейчас его родители живут. Вот и будут воспитывать ребёнка, пока мы в космосе мотаемся, — ответила Слава и добавила, — а ты стрелки-то не переводи. Знаешь, я думаю, что ещё никто так не удивлял Джеймса, как ты.
— Неужели? — отозвалась я. Ох, чую, не клеится у меня сегодня общение ни с кем. А ведь беременных ни обманывать нельзя, ни обделять (в случае нарезки пирога). Суеверие, конечно же, но всё-таки нужно как-то изворачиваться. Правду-то всё равно не скажу! — Честно говоря, захотелось сменить обстановку и поработать с тобой, — я оглядела светлое помещение, не имеющее ни одного окна. И ведь практически не соврала. Слава единственная, с кем бы мне сегодня хотелось остаться.
— Это хорошо, — задумчиво протянула она. — Слушай, Юль. Давай сегодня без лабораторных работ? Успеется. И завтра, и послезавтра мы с тобой будем здесь. Ничего не изменится, я с капитаном поговорю.
— Отлично! А чем тогда займёмся?
— Обедом. Мне бы сегодня отлежаться. Ничего не хочу. И в сон так тянет! Если что, одна справишься?