Я ворочала глазами во все стороны, забыв напрочь, в какую означает «да», а в какую «нет», и даже квакнула натужно от расстройства, но никто не обратил внимания.
Такую-то мать!!! Это действительно моя точка, я поняла. Она во мне, и именно поэтому я стала что-то чувствовать. Сначала тепло, потом холод и сырость. Видимо, она как-то влияет на эфирное тело. Но я правда не знаю, чего хочу.
Вернуться домой? Ну да, там Питер, уютная квартира, машинка и ноутбук с интернетом. Любимый грузинский ресторан и шкаф с платьями. Там родное тело, пусть даже ему сильно повредили несколько месяцев без сознания. В конце концов, я еще не такая старая, все поправимо. Массаж, фитнес, косметолог, витамины. На море можно съездить. Завести какие-нибудь легкие необременительные отношения — без перспектив, чисто для удовольствия. Чтобы почувствовать себя красивой и желанной. Забыть, обо всем забыть, жить дальше. Ничего не было. Просто кома — мало ли что в ней могло привидеться.
Но вот смогу ли я забыть? Не пожалею ли?
— Ничего не выйдет, Арт, — Лэрга подошла к нему и положила руку на плечо. — У этих заклинаний такая сила, что они подействуют, даже если ты будешь на другом конце мира. Они обращены не к животному, не к душе, а именно к точке. Я не могу объяснить вам суть лунной магии, разве что в общих чертах. Пока ваши души были связаны с Элией, она одна могла сдвинуть точки к жизни или смерти. Сейчас это подвластно и мне, но лишь в полнолуние. И только для той точки, которая уже соединилась с душой.
— Вот как… — Арт закрыл лицо руками, и слова прозвучали глухо. — А я на мгновение понадеялся, что ваша магия подействует и на ту точку, которую мы не нашли. Но ведь правда, тогда не надо было бы их искать. Это значит, я не могу отказаться, так? Или вы читаете заклинания, и один из нас возвращается в тело, или все остается по-прежнему? Для нас обоих?
— Да, Арт. Ты понял правильно. Если провести обряд, один из вас снова будет человеком. У второго останется две недели, чтобы найти точку. Но ты понимаешь, что надежды на это слишком мало. Можно сказать, ее уже нет. В новолуние точка исчезнет, а тело умрет. А без заклинаний вы оба так и будете жить дальше, котом и жабой, сколько им отпущено.
— Я не могу так поступить с Марией, Лэрга. Неважно, чего хотел бы я. Если так решат темные силы, пусть она возвращается домой.
Эй, вы, оба, я ведь тоже здесь. И меня это напрямую касается. Хоть спросите, хочу ли я вернуться. Чтобы могла глазами поворочать, да или нет. Правда, я все равно не помню, в какую сторону. Да и потом… не знаю, хочу или нет. Так что… решай ты, Арт. За нас обоих. Но ты ведь уже все решил. Тогда… прощай…
— Хорошо, Арт, — Лэрга кивнула. — До полнолуния остался час с небольшим. Давай все подготовим, а потом у тебя будет немного времени побыть с Марией. На тот случай, если больше вы уже не увидитесь. Отодвинь кресла и стол и скатай ковер.
Держа меня в руках, Лэрга отошла в угол, а Арт освободил центр гостиной. Светлые доски пола оказались подогнаны так плотно, что я едва смогла разглядеть стыки. В самой середине была начерчена большая пентаграмма с загадочными символами вокруг. Снова отдав меня Арту, Лэрга поставила по углам красные свечи, принесла коробочку с черным порошком и миску с опалово поблескивающей жидкостью.
— Идите в библиотеку, — сказала она. — Я позову.
Мы снова сидели в кресле у камина, а сытый кот рядом вылизывал влажную шерсть.
— Я люблю тебя, Мари, — тихо сказал Арт. — Кем бы ты ни была. Мне все равно. И как бы ни сложилось, я хочу, чтобы ты об этом знала.
Как жаль… Ведь мне-то было известно, как все сложилось. Чью точку мы нашли. Только не успела об этом сказать. Как жаль… Ведь сложись все иначе, я, возможно, смогла бы со временем его полюбить. И это была бы совсем другая любовь.
— Пора! — в библиотеку заглянула Лэрга.
В гостиной у стены стоял Иттон, у его ног лежала Иресса, а у нее на спине устроился Митрис.
— Мария, мы не знаем, как все выйдет, — Лэрга подошла к Арту и положила ладонь мне на спину. — Но если сейчас расстанемся, я хочу попрощаться с тобой. От всех нас. Мы будем тебя помнить. И ты нас не забывай. Пусть все у тебя сложится хорошо.
Иттон погладил меня, Иресса лизнула, Митрис провел по спине крылом. А потом мы остались в гостиной втроем.
— Арт, встань с Марией в центр, — Лэрга указала на пентаграмму.
И снова свечи загорелись сами собой, одна за другой. Часы отсчитывали последние минуты до начала полнолуния. Взмахнув кропилом, Лэрга обрызгала нас маслянистой жидкостью с терпким запахом — да, я чувствовала его! Огонь в камине вспыхнул ярко-сиреневым пламенем, когда она бросила туда горсть черного порошка. Зазвучали ритмичные слова заклинаний, похожие на заунывную песню.
— Прощай, Мария, — шепнул Арт. — Или… до новой встречи.
Прощай, Арт, мысленно ответила я. Прощай…
Комнату заволокло сиреневой дымкой, которую вдруг разорвала алая вспышка…
60
На мгновение меня ослепило, а когда я открыла глаза, Арта рядом не оказалось. Только кот в углу сосредоточенно нализывал лапу и мыл морду.
— Выходит, точка была его, — Лэрга взмахнула рукой, и свечи погасли так же, как и зажглись, одна за другой. — Представляю, что сейчас творится в доме Магденов. Спящий восстал! Ну хоть побреется.
Этого не может быть! Как же так? Мне не показалось, я же действительно чувствовала все это: тепло, холод, сырость, запах. Значит, я ошиблась, и это не имело никакого отношения к точке. И значит, я остаюсь здесь…
— Мария, мне очень жаль… Милая моя…
Лэрга нагнулась, подняла меня с пола, прижала к груди, поглаживая по спине.
Ну что поделаешь. Значит, так было надо. Кому? Трудно сказать. Может, мне. Может, Арту. Только мы об этом еще не знаем. Но сейчас я больше всего на свете хотела бы забиться в какой-нибудь темный угол и впасть в спячку. На полгодика. Пожалуйста, вы, которые свыше, нельзя ли выключить лето и включить зиму? Прямо сейчас? В порядке исключения? Раз уж так все сложилось.
— Даже не знаю, что тебе сказать, чем тебя утешить.
Не надо ничего говорить, Лэрга. Ты замечательная, необыкновенная. Но, пожалуйста, оставь меня сейчас в покое.
Она словно услышала. Отнесла в библиотеку, устроила на подушке в кресле.
— Наверно, тебе хочется побыть одной, Мария. Поговорим завтра.
В библиотеке никого не было, даже Митриса. И это показалось мне таким странным. Каждую ночь мы проводили здесь с Артом вдвоем. Он разбирал книги, находил интересные отрывки, показывал рисунки. Учил читать. Или просто сидел в кресле, держа меня на коленях. Смотрел в огонь, о чем-то говорил, не ожидая ответа. Так спокойно, уютно…
Ничего этого больше не будет. Даже если утром он придет, и мы сможем разговаривать. Он снова человек, а я… жаба Мария. Эфирное привидение с грязной головой.
Скрипнула дверь, а я даже не могла обернуться и посмотреть, кто пришел. Лэрга? Иттон? Иресса?
Кот запрыгнул в кресло и улегся рядом. Просто кот, не Арт. Но мне все равно стало капельку легче. Он свернулся клубком и тихо мурчал, и под эти мерные убаюкивающие звуки я задремала.
А когда проснулась, библиотеку заливал солнечный свет. Огонь в камине погас, только еле-еле тлели угли. Я полусидела-полулежала в кресле, скрючившись самым диким образом. Будь я человеком, наверняка свело бы все мышцы. Обычно перед рассветом Арт относил меня в гостиную, где оставалось мое платье. Но теперь сделать это было некому. Даже кот ушел по своим кошачьим делам.
Подкравшись к двери на цыпочках, я прислушалась, выглянула в гостиную. Там никого не было. Лэрга наверняка еще спала, а Леста возилась на кухне. Ковер вернулся на место, стол и кресла тоже. На одном из них лежало мое унылое бурое платье и остальные детали туалета. Но едва я нацелилась забрать их, кто-то поднялся на крыльцо и постучал в дверь. Быстрые шаги донеслись из коридора — наверно, Леста спешила открыть.
Мужской голос, говорящий что-то неразборчивое. Неужели Арт?!
Дверь в прихожую была распахнута настежь. Я юркнула обратно в библиотеку, так и не добравшись до кресла. Ну что за невезение?! Оставалось только надеяться, что Лэрга, выйдя к нему, догадается и принесет мне платье.
Я стояла, прижавшись голой спиной к двери, и ждала, считая почему-то от ста до нуля. Пока не раздался осторожный стук. Совершенно растерявшись, я еще сильнее прижала дверь, но она все же подалась, и в щель просунулась рука, сжимающая мою одежду. Широкий рукав белой шелковой рубашки, присборенный к манжете. Красивые длинные пальцы с аккуратно подстриженными и до блеска отполированными ногтями. И когда только успел? Еще вечером были довольно жуткие, не ногти, а когти. Как и у меня.
Я схватила платье и все остальное и захлопнула дверь. Почему-то было страшно неловко.
Разумеется, я пыталась представить, как все будет, если Арт вернется в свое тело, а я останусь жабой. Но действительность оказалась гораздо более тоскливой. А ведь мы и словом пока не перекинулись. Да что там, я его еще даже не видела. Но еще больше не хотелось, чтобы он видел меня — такой.
Да, мы были рядом все это время. Но Лэрга сказала верно: тогда мы были на равных. Сейчас… Лучше даже не думать.
Я одевалась медленно, очень медленно. Тянула время, хотя и понимала, что выйти все равно придется. Не спрячешься, не отсидишься. Надо было решиться, и я снова считала, только теперь от нуля до ста. Набрала побольше ненужного воздуха и открыла дверь.
Арт поднялся из кресла, сделал шаг навстречу, остановился, глядя на меня.
— Здравствуй, Мари…
Нет, красавцем он, конечно, не стал — после двух-то лет комы! Ну да, гладко выбрит, волосы чистые, расчесанные, живописно падающие на плечи. Но изменилось главное: появилось то, чего точно не было у эфирного тела. Да нет, не появилось — вернулось. Необыкновенная, я бы сказала, дьявольская привлекательность. То, что глубже и убийственнее красоты. Теперь я понимала, почему ни одна женщина не могла остаться к нему равнодушной. Впрочем, не только это. В нем чувствовалась жизнь, сила, энергия. То, чего не было у меня.
Вот теперь-то я поняла Арниса. Жаба жабой, но какой ужасной я должна была показаться ему, когда он увидел меня лишенной магии флера! Хотя сейчас я сознавала свою непривлекательность гораздо сильнее.
Арт подошел ближе, обнял меня, и я уткнулась носом ему в плечо. От него пахло чем-то очень приятным — может, мылом или душистой водой. А еще — чистой кожей, свежим потом. Тот особый мужской запах, который сводит с ума и заставляет сердце биться в ритме рейва. Да, сердца у меня не было, и колотиться бешено ничего не могло. Но запах я чувствовала! Очень слабо, как намек — но определенно чувствовала! А еще влажное тепло его дыхания на шее. И тяжелое тепло его рук на талии.
— Мари, милая… — прошептал он и потянулся к моим губам.
В этот момент откуда-то из-за его спины донеслось осторожное покашливание.
— Прошу прощения, что помешала, — сказала Лэрга, входя в гостиную. — Доброе утро, Мария! Здравствуй, Арт!
61
Мы отскочили друг от друга, как школьники, которых застукал директор.
— Доброе утро, Лэрга, — пробормотала я и села в кресло.
— Доброе утро, — повернулся к ней Арт. — Я приехал сказать, что одежду Олина приведут в порядок, потом я ее верну.
— Неужели ты думаешь, она ему нужна? — усмехнулась Лэрга. — И мне как-то с трудом верится, что ты приехал только для того, чтобы сказать об этом. Дай хоть взгляну на тебя. Да… узнаю прежнего Магдена, рядом с которым даже старухи начинали волноваться и краснеть. В эфирном теле есть душа, но оно лишь копирует настоящее. Нет в нем той особой силы жизни, ее магии.
Разумеется, Лэрга не хотела задеть меня, но сказала вслух то, о чем думала я сама. И от этого стало еще больнее. Да, я лишь бледная тень реальной Маши. Живая, но… как бы лучше выразиться-то? Не живущая по-настоящему.
Арт рассказывал, как очнулся у себя дома — словно проснулся. Как все вокруг забегали, засуетились, сколько было слез и радости.
— Я думал, что даже встать с постели не смогу — после того как два года пролежал без движения. И сначала действительно было трудно. И слабость, и скованность какая-то. А потом ничего, все стало нормально. Но так странно — есть обычную еду из тарелки, а не сырое мясо, принимать ванну.
Я слушала его вполуха. Больше разглядывала, прикрыв лицо ладонью, чтобы это было не так заметно. И пыталась понять, что почувствовала, когда он обнял меня и хотел поцеловать. Какие вообще чувства испытываю к нему.
Ну, что-то такое теплое и нежное появилось с самого начала. Еще когда мы были только котом и жабой. Тогда мы болтали целыми днями, я грелась у него под боком, и он возил меня на спине от моего стола с миской к камину. Привязанность, привычка, дружеские чувства… Именно то, чего у меня не было к Арнису, который раздражал с самой первой встречи. Ну да, чисто по-человечески мне в нем вообще ничего не нравилось.
Но зато тянуло к нему как к мужчине. Хотя желание это было более чем странным. Наверно, что-то похожее может испытывать старик к юной девушке. Он еще помнит, как все бывало когда-то. И в мыслях проделывает с ней такое… А тело остается равнодушным. Та самая похоть очей…
Ничего подобного к эфирному Арту я не испытывала. Лишь то же самое, что чувствовала по отношению к коту. Может быть, потому, что это был совсем не тот мужской тип, от которого у меня дрожали колени. Или потому, что мысли были заняты Арнисом. Но сейчас…
Я понимала, что имела в виду Лэрга, говоря, что рядом с ним волнуются даже старухи. Но от этого стало так горько… Как-то в детстве я разгрызла случайно таблетку, которую надо было глотать, а потом два дня не могла избавиться от горечи во рту.
До этого мне было больно и досадно сознавать, что человек, в которого влюблена, не стоит ни единого доброго слова. Но еще больнее — вот ведь парадокс! — было бы сейчас влюбиться в того, кто достоин любви. В того, кого при иных обстоятельствах я могла бы полюбить — и душой, и разумом, и… телом. Но тело-то как раз ничего и не испытывало.
Нет, прорезалось что-то, неожиданно, непонятно. Однако это были другие ощущения. Да, чувственные, хотя и бледные, слабые. Но совсем не те, которые испытываешь, когда рядом желанный мужчина.
Я не хотела этого еще раз! И ради себя, но больше — ради Арта. Что я могла дать ему? Быть может, сейчас он был бы счастлив любому интересу с моей стороны, но надолго ли этого хватит? Френдзона — тот еще ад. Невольно я снова вспомнила Мишку.
— И что ты теперь намерен делать? — поинтересовалась Лэрга. — Вряд ли Арнис допустит, чтобы ты вернулся ко двору.
— Двором, Лэрга, я сыт на всю оставшуюся жизнь. Отец предложил мне уехать в наши поместья на юге, заняться хозяйством. Но я пока останусь. Ведь мы же договорились, что я приведу в порядок вашу библиотеку.
Она хотела ответить, но в этот момент за окном показался Митрис. Оказавшись в гостиной, он сел на плечо Арта и начал перебирать клювом его волосы. И тут же на пороге появились Иттон с Ирессой. Арт подошел к Иттону и крепко его обнял. Иресса встала на задние лапы, уцепившись передними за штаны Арта. Тот наклонился, и лиса облизала его щеки.
— Мы все будем тебе рады, — улыбнулась Лэрга. — Можешь хоть сейчас приступать.
— Сейчас, я думаю, мы с Мари поедем в лес.
Повисла тяжелая пауза. Все смотрели на меня.
— Может, надо спросить Марию? Хочет ли она этого?
— Я не знаю, — выжала из себя я, накручивая на палец пояс платья. — Правда, не знаю. Страшно думать, что здесь проживу всего лет десять или даже меньше. А потом попаду на склад, как ненужная рухлядь. До скончания времен. Но и дома… иногда мне кажется, что там я не нужна никому. И мне никто не нужен.
— Вот поэтому и поедем, — Арт смотрел на меня в упор, чуть прищурившись. — Потому что ты сомневаешься. Чтобы через две недели не смогла себя упрекнуть: была возможность, но не использовала. А так непременно будет, если перестанем искать.