— Можно? — протянул руку Вождь. Я поднесла к нему ладонь, и тут случилось неожиданное. Камень вдруг засветился кроваво-красным светом, а из его центра вырвался тонкий луч, и Шаттин с шипением отдёрнул руку, на которой сразу появился след от ожога.
— Ой! — я так резко отступила, что брошь соскользнула с моей ладони и плюхнулась обратно в реку. — Покажи руку!
— Не страшно, — отмахнулся Вождь. — Заживёт.
Но я всё-таки настояла, и он показал мне аккуратный, круглый, но глубокий ожог. Словно лазером отверстие сделали. Хорошо, что реакция у парня оказалась на высоте, иначе гулять бы ему со сквозной дырой в ладони.
— Что это было? — недоумевала я, залечивая рану. — Я ведь её спокойно взяла, не обожглась.
— Не знаю, — пожал плечами Шаттин. — Возможно, это какой-то древний артефакт. Надо Великому Шаману показать, может, он разберётся.
— Где мы, а где Шаман, — вздохнула я, с опаской глядя сквозь воду на спокойно лежащую на дне безделушку. — И потом, если это — древний артефакт, что он делает здесь? И почему его до сих пор никто не нашёл?
— Возможно, он не хотел, чтобы его находили, — предположил Шаттин, выбираясь на берег, подальше от такой опасной игрушки.
— А сейчас, значит, захотел? — я иронично усмехнулась, вспоминая, что рассказывал Лэррис о древних артефактах, благо говорить о них он мог часами.
А он ведь и правда говорил, что древние артефакты часто обладают собственной волей и сами выбирают себе хозяина.
А ещё рассказывал про зачарованную брошь прекрасной Богини Эллэйры, которую потеряла она однажды во время купания. Влюблённый в неё молодой менестрель Энтэнис поклялся найти брошь, но так и не смог её отыскать. В отчаянии от того, что не сумел он сдержать слово, данное прекрасной Богине, ушёл он на войну, где и погиб в тяжёлом сражении с именем любимой на устах. А Эллэйра, скорбя о безвременно погибшем юноше, упросила отца, великого Бога Эртэнуса, взять его в свою свиту, где он по сей день услаждает её слух прекрасными песнями.
Ну, как-то так.
И я вспомнила приснившийся мне сон. А ведь не зря мне его Боги показали. Брошь-то, похоже, та самая.
Правда, история, увиденная мной во сне, несколько отличалась от рассказанной Лэррисом, но ведь сколько тысячелетий уже прошло с той поры, могли уже и переиначить. Да и выдуманная история была романтичнее реальной. Поди, Энтэнис сам эту балладу сочинил, чтобы не дать повода к дурным слухам о любимой? Хорошо, что у них всё хорошо закончилось.
Интересно, Энтэнис ещё жив, или ушёл уже вслед за рекой Времени?
Как сказал Верховный Бог? «Как бы мы не продлевали их жизнь, они всё равно умирают, оставляя нас в тоске по утраченному счастью»? Наверное, у него тоже была такая любовь, слишком много горечи прозвучало в его голосе, когда он говорил об этом…
Впрочем, это не моё дело.
Я наклонилась и двумя пальцами, очень осторожно, достала брошь и снова положила её на ладонь. Брошь лежала спокойно и, вроде бы, огнём плеваться не собиралась.
Хм… Неужели это действительно брошь Эллэйры? И что мне с ней делать? Богиню искать, чтобы пропажу вернуть?
Лэррис тогда сказал, что если древний артефакт выбрал тебя своим хозяином, то надо либо благодарить судьбу и радоваться выпавшей удаче… либо бежать со всех ног с места находки, не приближаясь к артефакту и молясь всем Богам, чтобы убраться оттуда живым и здоровым.
Интересно, а мне что сейчас надо делать?
Я снова посмотрела на брошь. Довольно большая, сантиметров шесть в диаметре, похожая на цветок с крупными округлыми лепестками. По краю лепестков вязью из золотых нитей что-то написано, судя по всему — на древнем языке, потому что прочитать я не смогла. Посередине — камень в виде восьмигранной пирамиды. Пирамида невысокая, но явно видимая. Хотя за одежду цепляться не будет. Камень красный, но на рубин не похож… и вообще не похож ни на один из знакомых мне камней.
Странно. Я думала, что уже научилась в камнях разбираться…
И что с ней теперь делать?
«Возьми с собой».
Я резко подняла голову и посмотрела на Шаттина:
— Это ты сказал?
— Чего? — удивился тот. — Я молчал.
Так. Только слуховых галлюцинаций мне не хватало!
«Пристегни к рубашке и не снимай».
Голос звучал в голове, почему-то отдаваясь щекоткой в ладони, на которой лежала брошь. И я вдруг поняла, что это — голос самого артефакта. Рука дрогнула, но брошь не выронила. Ещё пару лет назад я бы в такой ситуации заорала, выкинула непонятный предмет и удрала бы куда подальше. Сейчас же я только губу закусила и, повозившись со слегка заржавевшей булавкой, прицепила украшение на рубашку у левого плеча, рядом с воротником.
От подарков Богов не отказываются…
Шаттин молча наблюдал за моими действиями и только когда мы пошли к месту ночёвки, тихо спросил:
— Вы уверены, Светлейшая, в том, что сделали?
— Нет, — отрезала я таким тоном, что говорить ещё что-то Вождь не рискнул, и мы молчали до самого лагеря. Да и за завтраком особо не разговаривали.
После еды Фаррит вымыл и сложил в сумку посуду, Шаттин свернул и приторочил к сумкам одеяла, и мы двинулись по тропинке дальше.
Вскоре лес поредел, а ещё минут через двадцать мы вышли на просторный луг. За лугом начинались поросшие травой, низкими кустарниками и невысокими деревьями холмы, а за ними уступами тянулись горы. Через холмы тянулась хорошо видимая тропинка.
— Нам туда, — показал на эту тропинку Шаттин. — К тем горам.
Я вздохнула: что-то слишком много гор стало в моей жизни за последнее время. Хотелось бы уже разнообразия. Моря, например. Искупаться в вечернем прибое, поваляться на песке…
Мечты, мечты…
— Хорошо, — я не торопилась выходить из-под сени деревьев, оглядывая округу внутренним взором. — Сейчас пойдём. Только сначала я на вас защиту накину. А то мало ли. Пространство открытое, спрятаться негде…
Поставив парней перед собой, наколдовала щиты, с досадой подумав, что здесь, без магической подпитки извне, они быстро теряют свою силу и их надо подновлять хотя бы раза два в день. На мне-то щит держался со вчерашнего сражения за счёт внутреннего резерва, а вот на ребятах щиты уже истончились и вряд ли бы выдержали удар могущественного колдуна.
Укрепив защиту, снова огляделась и, ничего подозрительного не заметив, зашагала по тропинке к ближайшему холму. Фаррит обогнал меня и пошёл впереди стелющимся шагом опытного воина, держа копьё наготове. Я залюбовалась его походкой. Эх, мне бы научиться так ходить: быстро, бесшумно, словно перетекая с места на место. Не скажу, конечно, что топаю, как слон, но до его умений мне ещё тренироваться и тренироваться.
Мы дошли до середины луга, как вдруг браслет на моей руке сжался так, что я чуть не вскрикнула от боли.
— Ребята, опасность! — крикнула я. И тут перед нами полыхнул столб огня. Я подняла голову: вынырнув из-за тучи, на нас пикировал Красный дракон. А на его шее сидел Гэттор и ухмылялся, катая в руках огненный шар.
Я огляделась. Прятаться было негде. Сколько хватало глаз, тянулся ровный луг, на котором даже высокой травы не росло, а до поросших кустарником холмов было ещё далеко.
Что ж. Придётся принять бой. Но до чего неудобно целиться в летящего против солнца противника!
«Ну, конечно. Было бы удобнее, если бы он стоял рядом, да ещё связанный по рукам и ногам», — мысленно съязвила я, пока мои руки, действуя автоматически, швыряли в дракона шары и молнии. Краем глаза успела заметить, как парни, увернувшись от огня дракона, кинули в него кинжалы, метясь в наиболее уязвимое место — в складку кожи возле головы. Но дракон вильнул в сторону, и кинжалы не достигли цели, хотя один из них и воткнулся в шею, пробив броню. Дракон взревел и выпустил вал огня, попавший в Фаррита. Я испуганно вскрикнула, но щит выдержал. Огонь скатился по щиту и ушёл в землю. Дракон пронёсся над нами, но тут же развернулся, не давая ни секунды передышки, и снова понёсся в атаку.
— Фаррит, старайся уворачиваться, щит может не выдержать! — крикнула я, кидаясь в сторону от вырвавшегося столба пламени. Споткнулась о камень, упала, а когда вскочила, увидела перед собой Гэттора. Он стоял в нескольких метрах от меня, насмешливо ухмыляясь.
— Что, красотка, не ожидала? Теперь нам никто не помешает. Дракон прикончит твоих верных оруженосцев, а я тобой займусь. Жить хочешь — отдай Жезл.
Он говорил, отвлекая меня, а его руки плели какое-то сложное заклинание
— Пошёл ты! — выругалась я, пытаясь понять, от чего мне сейчас придётся защищаться. Чёрт, магия какая-то незнакомая. Неужели он уже побывал на планете Шарно, которая увеличила его резерв, сделав почти непобедимым колдуном? Тогда тяжело мне придётся. Но, может, это колдовство Сумеречного народа? Впрочем, какая разница. Его я тоже не знаю.
Зато я знаю, что на Земле он ещё не был. Это путешествие ему только предстоит. Значит, земная магия ему пока не знакома.
И я, вспомнив уроки, данные мне Игорем, начала плести встречное заклинание.
Как выяснилось, мы с Гэттором друг друга стоили. Вокруг колдуна начала сгущаться тьма, и такая же тьма начала сгущаться возле меня.
Гэттор удивлённо посмотрел на меня:
— А ты сильнее, чем я думал, девчонка!
И активировал заклинание. Я отстала от него всего на мгновение.
Две клубящиеся тьмы ринулись друг на друга, и раздался мощный взрыв. От грохота заложило уши. Взрывной волной отбросило в сторону. Я упала на спину, не успев даже сгруппироваться. Но, как ни странно, ничего не сломала и даже не отшибла. Ощущение было, что под спину мне подложили мягкий коврик. Но удивляться мне было некогда. Отметив это краем сознания, я вскочила, ища взглядом Гэттора. Тот с трудом поднимался с каменистой почвы.
«Откуда здесь камни?» — мелькнула мысль и тут же пропала. Было не до раздумий. Я не стала благородно ждать, пока поверженный противник встанет и приготовится к следующему раунду. Не соревнования. Тут живой бы остаться. Запустила в него серию огненных шаров и ледяных игл. Но, всё-таки, Гэттор действительно был сильным колдуном. Он сумел их отбить даже в таком невыгодном для него положении.
Что же сделать, чтобы выиграть это сражение? Снова воспользоваться кинжалом? Но вдруг в этот раз Гэттор не успеет от него защититься, и кинжал его убьёт? Вот ведь проблема: и живой хотелось бы остаться, и Жезл необходимо сохранить, и при этом надо постараться противника не убить.
Я попятилась, продолжая кидать шары и судорожно вспоминая заклинания защитной магии. Всё-таки, боевой маг из меня никудышный. Стэнн бы давно уже с Гэттором разобрался, а я, кроме жонглирования шарами, и вспомнить в панике ничего не могу.
Гэттор, наконец, встал. Хмуро глядя на меня, соединил кончики пальцев, и я поняла, что сейчас мне предстоит отбиваться от очередного неизвестного мне заклинания… и тут раздался странный вибрирующий звук. Он звучал всё громче и спускался всё ниже, в уже практически неслышимый человеческим ухом спектр, отдаваясь болью в голове. Захотелось заткнуть уши, свернуться в комочек, спрятаться от нарастающего ужаса, половодьем заливающего сознание. Из носа тонкой струйкой потекла кровь, голову распирало так, что казалось, ещё немного, и она взорвётся. Мелькнула мысль, что это — какое-то страшное колдовство Гэттора, но увидела: он тоже еле держится на ногах, схватившись за голову.
Что происходит?
Я сжала голову ладонями, упала на колени, скорчившись от боли. Меня можно было брать голыми руками…
И в этот момент дракон взревел и, схватив Гэттора когтистыми лапами, резко, почти вертикально, взлетел и скрылся за тучей. А звук стал удаляться, словно понёсся вслед за драконом, и через несколько секунд совсем затих. И все неприятные ощущения сразу исчезли.
Ничего не понимая, я проводила дракона взглядом, вытерла сочащуюся из носа кровь и повернулась к Вождю:
— Шаттин, ты что-нибудь понял? Что произошло?
Шаттин стоял на коленях, спиной ко мне, опустив голову. Плечи его вздрагивали. Я подошла к нему и, охнув, опустилась рядом.
На выжженной траве лежал Фаррит. Точнее, обгоревшее чуть не до костей тело воина. Смотреть на него было страшно, и я на мгновение прикрыла глаза, пытаясь сдержать выступившие слёзы.
— Как это случилось? — голос дрогнул, и я закусила губу.
— Дракон решил убить нас по очереди. И накинулся на Фаррита. Бросал в него пламя раз за разом. Я пытался отвлечь его, бил дротиками, кинжалами, но дракон, несмотря на полученные раны, не отставал. Фаррит уворачивался, сколько мог, но несколько раз попал под пламя, и щит не выдержал…
Шаттин судорожно вздохнул и замолчал. Я думала, он больше ничего не скажет, но он, помолчав, продолжил:
— Он вспыхнул, как факел и сгорел в одно мгновение. Он не долго мучился…
Шаттин снова замолчал. Я положила руку ему на плечо, но он, казалось, этого не заметил.
— Фаррит… он мне как брат был. Мы с детства росли вместе. Везде — вдвоём. Он за меня был готов жизнь отдать… и отдал…
Шаттин снова судорожно вздохнул и застыл, сгорбившись над телом друга. А я с горечью подумала, что дракон, наверное, услышал мои слова, сказанные Фарриту, а, значит, я сама подсказала ему, как надо действовать.
— Шаттин, — тихо сказала я, — его надо похоронить. Как вы хороните своих воинов?
— Сжигаем их на костре, а прах развеиваем по ветру, — сквозь зубы выдавил Вождь. — Только тут даже веток нет. Придётся нести его с собой до холмов.
— Да, конечно, — согласилась я и встала, вытирая слёзы. — Пойдём.
Шаттин тяжело поднялся и протянул руки к телу, но я его остановила:
— Подожди. Ты его так не донесёшь.
И мысленно продолжила: «Он развалится по дороге». Но вслух этого говорить не стала.
— Где наши одеяла? Надо его завернуть.
— Не знаю. Надо найти сумки. Мы их сбросили в начале боя.
Я окинула взглядом поле битвы. Кругом — проплешины от огня дракона, сажа, гарь, а там, где столкнулись наши с Гэттором заклинания, глубокая яма и земля раскидана на много метров.
Сумки мы всё-таки нашли. Они были все в земле и саже, а притороченные сверху одеяла ещё и в дырах от искр, но для наших целей годились и такие.
Бережно переложили останки Фаррита на одеяло, завернули их так, чтобы они не выпали. Я магией подняла тело, собираясь так и переправлять его к холмам, но Шаттин взял его на руки и хмуро сказал:
— Я сам. Не тратьте зря свою силу, она может ещё пригодиться. А мне не трудно.
И пошёл, тяжело ступая, по тропе, сутулясь и глядя под ноги невидящим взглядом. Я шла рядом, поддерживая Шаттина под локоть, когда его начинало шатать от горя. Но он сразу выпрямлялся, преодолевая слабость, и с застывшим лицом шёл дальше, а я убирала руку, понимая, что ничем не могу сейчас помочь ему.
Остаток дороги мы прошли молча. У подножия холма остановились, и Шаттин бережно опустил свёрток на землю:
— Совершим обряд здесь. Я сейчас наберу веток.
Я только кивнула. Впрочем, Шаттин этого даже не заметил. На ходу доставая нож, он двинулся к ближайшей рощице, но я схватила его за руку:
— Что это?
Шаттин поднял глаза и удивлённо остановился. К рощице, крутя воронкой и захватывая в него камешки и мелкие травинки, приближался смерч.
— Этого нам только не хватало, — пробормотала я сквозь зубы.
Смерч подобрался к дереву, обвил его змеёй, скрыв от наших глаз, и мы услышали треск ломающихся ветвей. А смерч, оставив от дерева один ствол, перекинулся к следующему дереву, затем — ещё к одному, а потом, пронёсся над раскиданными ветвями, подхватил их и помчался к нам. Я вскинула руки, собираясь его развеять, но Шаттин схватил меня за плечо:
— Не надо, не трогайте его. Это — не смерч.
— А что? — удивилась я, но руки опустила.
— Флограссы.
Я не успела ничего сказать. Смерч остановился в нескольких метрах от нас и сбросил ветки, сложив их сразу в некое подобие помоста, по центру которого было небольшое углубление размером с тело человека.