Да много всего!
Я успела оценить его формулировку и интонации голоса! Как и деликатность. Я не сомневаюсь, если бы не ситуация, сложившаяся в его доме с теми девицами и Илькантой, он бы никогда не признался, что был моим спасителем! Всемогущее море, я ведь после того, как полностью вспомнила события прошлого, думала о своем герое, и очень глубоко в мечтах мы с ним вновь встречались. Хотя, это, конечно, было глупо. Ибо внешность его, моя память не сохранила. Лишь силу и легкость, с которой он раскидал моих обидчиков и каким ударом отворил дверь комнаты, где мы находились. Он ее пинком снес. Одним пинком! И перед сном лежала и думала, что спустя время, когда моя эпопея с Дамиром закончится, я встречу этого человека, что мне помог, встречу и мы друг друга узнаем… Только я уже не была бы жалкой запуганной девчонкой, а была бы сильной, уверенной в себе женщиной.
А вышло…м-да…
И я рассмеялась, громко, отчетливо понимая, что у меня истерика. Потому что меня словно по голове чем-то тяжелом стукнули и сказали, не смей падать в обморок от удара! Стой и терпи, и лицо еще держи! Мне банально отказала выдержка. А кому бы не отказала?
Но я сама себя сегодня удивляла. Всего минута, ровно столько я позволила своему организму поистерить. Даже не подпустила никого к себе, ни Ильканту, ни Дамира. Потому что я все равно не железная, а в горячих объятьях могу совсем расклеится. Возможно, мне еще помогла Тайра, которая явно поняла, что этот разговор откладывать я просто не желаю.
— У меня нет слов, чтобы выразить всю глубину благодарности. — Справившись с выступившими слезами и дрожащим голосом, произнесла я. — Вы помогли соплячке, которая возомнила себя взрослой, выбраться из страшной ситуации и не попросили взамен ничего. И, наверно, попросту обо мне забыли. Но я не в обиде. Вы же понимаете, что бескорыстность проявляют лишь благородные. Многим она попросту неизвестна.
Я улыбалась тепло и солнечно, желая вложить в эту улыбку как можно больше эмоций. Не забуду. Никогда не забуду.
— Прости, — Ильканта виновато смотрела на сына, а потом обернулась ко мне. — Прости, я не знала, что там была трагедия. Атенаис, мне жаль, я не хотела причинить боль. Мне очень жаль.
Почему-то в этот момент я вновь вспоминаю о том, что ритаски невероятно гордые создания. А значит, маме Дамира действительно жаль и это заставляет меня приосаниться, и в полней мере ощутить тепло в районе солнечного сплетения.
— Я рассчитывал, что ты дашь Атенаис пояснение о том, что такое айсе и что конкретно ты сделала со мной. Но вижу, что ошибся и в этом, мама.
— Мне жаль, — словно шепот ветра голос Ильканты.
— Не нужно, — вступилась за женщину. — Пожалуйста. А то, я уверена, что никогда бы не узнала о вашей роли в моей жизни. Это совершенно не честно.
Улыбаюсь, и вроде как, немножко шучу. По факту, стараюсь перевести в шутливый тон. Выходит из рук вон плохо. Однако, зачем лишние обиды?
Еще немножко, и все встанет на свои места. Я потерплю и с удовольствием послушаю все, что захочет мне сказать Ильканта.
Но самое странное другое, я вдруг начала бояться остаться наедине с лордом аль Кахар. Я попросту не знала, как с ним себя вести и это обескураживало. Наверно, усталость сказалась и смена обстановки. Дикая смена…
— Как пожелаешь. — Соглашается мужчина и сам притягивает меня ко себе, мягко, даже нежно, однако очень настойчиво, — но мы сменим декорации. Ты устала, Атенаис. Нам не помешает подкрепиться. Тебе должно понравится, обещаю.
И я поддаюсь, позволяю горячей руке обвить мою талию. Позволяю увести себя, вдруг разом растеряв весь боевой настрой. Главное, что меня не оставят без ответов, а где это произойдет, не так уж и важно.
Глава десятая
За столом нас двое. Даже слуг и тех нет. Дамир сам ухаживает за мной и это…так ярко!
Никогда бы не подумала, что женщина, которой подают блюда, может испытывать такое море эмоций!
Он не касается меня. Все очень пристойно, однако…
Какими глазами он на меня смотрит! Как плавно двигаются его руки, когда мужчина наливает в мой бокал сок. То, что это сок, я вижу сразу. Тут сложно ошибиться. Аромат ананасов щекочет нос. И честно, то, что ритас не стал меня спаивать, хотя расслабиться мне не мешает, тоже говорит о многом.
К примеру, о том, что ему важно, чтобы я была в трезвом рассудке и смогла проанализировать все, что узнаю. Он не желает воспользоваться моей слабостью, хотя при этом создает интимный настрой.
На какой-то миг я забываю, что рядом с нами его мама. И судорожно сглатываю, когда он садится напротив и дарит такой огненный взгляд, что я почти трястись начинаю, а что-то внутри меня творит кульбит и сальто, и много чего еще, что я в реальности вряд ли повторю.
Это как высокоскоростной полет. Абсолютно те же ощущения: с одной стороны немножко мутит от слабости и головокружения, с другой хочется еще и еще. Чтобы р-раз и ухнуть с головой.
Но все это длится не дольше пяти минут. И не потому, что Дамир как-то меняет линию поведения. Нет, я просто отвожу глаза и приступаю к супу. Нужно подкрепится, и наконец выслушать все, что может сказать мне Ильканта.
Она не заставляет себя ждать, хотя ни я, ни ритас не торопим ее.
— Я думаю, стоит рассказать о том, что такое айсе, — женщина нарочито медленно занимает соседний стул.
Что абсолютно не имеет смысла. Я вижу, что, по сути, она просто зависла в воздухе, но молчу.
— Айсе — добровольная смерть ритани, — я не поперхнулась лишь потому, что успела проглотить содержимое в ложке. — Восемь дней та или тот, что решился добровольно умереть, проводит за молитвами, совершая по очереди определенные ритуалы.
— Подождите, ритани может быть мужчиной?
Ильканта улыбнулась и кивнула.
— Такое случается, хоть и редко. Но бывает, да.
— И мужчины от этого только выигрывают, — я вздрогнула, чуть не уронив Медок, она лежала на моих коленях.
Для всех стало неожиданностью, что питка заговорила. Но приблизив ту к своему лицу, я поняла, что Медок спит, просто разговаривает во сне.
— Удивительный феномен, — прокомментировал Дамир.
— И абсолютно верное замечание. — Заметила Ильканта. — Все так, если ритаска встречает ритани, она сделает для него все. О гордости, высокомерии по отношению к этому мужчине она забудет. И, во многих случаях, это прекрасно, потому что в доме будет царить уют.
— Стоп, — я вдруг только сейчас поняла смысл сказанного женщиной. — Что значит добровольная смерть? Да еще восьмидневная подготовка к ней. Вы что же, восемь дней себя убивали?
— Верно.
— Дикари! — в сердцах воскликнула я. И этот…мужчина тоже хорош, перед ним мать, которая прошла какой-то чудовищный ритуал, чтобы…а чтобы что?!
— Не ругайся, девочка, — мило улыбнулась Ильканта. — Есть вещи, которые ты пока не понимаешь, но поймешь. Обязательно поймешь.
— Сложно понять такие вещи, мало того, принять. — Я смотрела на хмурого Дамира. Что-то мне подсказывало, что он тоже не был счастлив, когда мать такое сотворила. — Дайте угадаю, вы провели ритуал, когда вашего сына не было на планете?
Ильканта вздрогнула, а ложка в руках ритаса жалобно звякнула.
— Понятно. — Я залпом осушила бокал с соком. Не знаю, что я бы делала на месте Дамира, но тем, кто бы не уберег мою мать и помог ей в этом, придушила бы собственными руками.
— А он так и сделал, почти, — заметила Ильканта, и я мысленно чертыхнулась. Надо же было вслух такое произнести? — Тех, кто работал в нашем доме при моей жизни больше нет.
Впрочем, а что такого? Я выразила свою мысль. И какие бы порядки не царили на Аритасе, но это не просто кощунство и варварство!
— Вы понимаете, что вы сделали? Я — сирота. Моя мать и отец погибли, их лайнер взорвался, но вы… Вы собственными руками лишили своего ребенка материнского тепла и ласки. Поддержки, которая необходима даже взрослому сыну. И не смотрите на меня так. Я не знаю, какие преимущества дает айсе, но я знаю одно: живую мать не заменит ни одна пародия!
И пусть я ходила по тонкому льду. Меня как бы приняли с распростертыми объятьями, а я тут лекцию читаю и обвиняю женщину в глупости и бесчестье. Потому что оставить своего ребенка круглой сиротой — это и есть бесчестье для женщины. И никто в обратном меня не переубедит. Муж у нее погиб… сын вроде как вырос. А для него не трагедия утеря родного человека? Наставника, друга и любящего отца? По глазам вижу, отношения с отцом у Дамира были замечательные.
Не знаю откуда, но я была уверена, что детей ритасы балуют всячески, и любят до безумия.
— За тридцать лет существования, как айсе, я это поняла, Атенаис. Не стоит напоминать о боли, которую я не в силах исправить.
Краем взгляда зацепила то, как дернулся ее сын. Интересно, она хоть раз ему говорила о том, что сожалеет о том, что пошла на такое? Судя по всему — нет. А зря… Что это? Та самая хваленая гордость ритасок? Хоть умри, но ни за что не признавайся, что была не права и совершила чудовищную ошибку?
— Вы бы поговорили с сыном, — я смотрела прямо в глаза Ильканты и не желала разрывать контакт. — То, что вы осознали, не значит, что Дамир не хочет услышать от вас слова сожаления. И понять ваши мотивы, которыми вы руководствовались, проходя ритуал. Он имеет право знать о том, что творилось в голове его матери и не винить себя в том, что не сберег единственного близкого человека.
Я не боялась того, что Звездный разозлится. Я просто поставила себя на его место. И отчетливо поняла, что мне бы такой разговор был бы необходим. Вот просто позарез!
— А я выслушаю вас позже. Благодарю за обед, — и пусть я не съела и трети того, что было мне предложено, но, говоря откровенно, аппетит пропал. А вот желание помыться — было. — Проводите, пожалуйста, меня в мою комнату. Не сами, — поспешила добавить, когда Дамир начал подниматься.
Но кто меня послушал?
Мало того, он еще и слугам, которые возникли ниоткуда отдал приказ отнести обед в мои покои. Заботливый!
Если честно, путь до покоев прошел для меня в некой прострации. Ильканта за нами не последовала и это хорошо. Потому что второго раунда я бы не выдержала.
Мне нужно подумать.
Однако…я все больше проникалась к Дамиру симпатией. Наверно, не совсем как женщина. Как просто человек, который понимает, что такое, когда тебя выкидывают за борт и заставляют барахтаться и выживать.
В жизни этого мужчины была трагедия, которую он выдержал с честью. Не озлобился, не занимался самодурством, упиваясь своей властью. Ибо другой при его статусе однозначно прошел бы мимо девчушки, с которой пожелали развлечься трое идиотов. Мало ли у нас такие интимные игрища были… Да множество оправданий можно найти тому, что ты прошел мимо.
А он не сделал этого. Для него эпизод со мной был чем-то обыденным и нормальным, раз ритас не вспомнил обо мне.
И это о многом говорит.
Как и то, что Дамир сейчас буквально обнажился передо мной. Такой как есть. Не надменный Звездный, которого я лицезрела с визора, и которого откровенно боялась, а мужчина, который признает, что в его жизни не все так гладко, как хотелось бы, но при этом, остается мужчиной!
Ковыряться в чужих ранах легко, осуждать тоже проще простого, а вы попробуйте поставить себя на место уверенного и сильного мужчины, чья картинка мира не разрушилась, нет, она пошла рябью, причем на глазах той, которую он признал своей ритани.
Мне не нужно об этом спрашивать. Я все поняла. И не знала, что мне делать с этим знанием.
Я не готова к отношениям, не потому что я такая черствая дрянь, все слишком быстро и непонятно. В том плане, что я летела спасать брата, а не строить личную жизнь. Но, откровенно говоря, одно другому не мешает? И если я уже необходима этому мужчине, то почему не постараться стать ему настоящей парой?
И я сознаю, что легко мне не будет. Как и ему, потому что мы оба воспитаны в разных реалиях. Что ж, Атенаис, бисерное плетение!
* * *
Дамир аль Кахар
Потрясение, вот, что испытывал я в момент откровенности Ильканты и Атенаис.
Наверно, в моем лексиконе нет тех слов, которыми я мог бы описать свое состояние. Кроме одного. Восхищение.
Я не знаю, как Атенаис это сделала, но моя мать, что при жизни не отличалась добрым нравом и милым характером, была настолько с ней откровенна, насколько никогда не была со мной.
Сожаление о содеянном? Право слово, Ильканта аль Кахар сожалеет? Скорее планеты местами поменяются, нежели моя мать признает, что в чем-то была не права. Я не обольщался на счет своей матери. Не сомневался, что никакого разговора в итоге не состоится, потому что… Это было бы странно и настолько не укладывалось бы в реальную картину мира, что…
Вот оно, а что если…
Может ли так быть, что у Атенаис есть свой дар? Располагать к себе разумных и неразумных существ? Будь она ритаской, и я бы не сомневался, что это возможно. Наши женщины обладают талантами наравне с мужчинами, если, конечно же, им повезет. Но всяко случается. И в очень влиятельной, родовитой и богатой на дары семье, может родиться ребенок не обладающий ничем, кроме крови и внешности своих предков.
Я размышлял об этом не первый раз. Потому что интуиция подсказывала, что с родней Атенаис не все так просто, как кажется, на первый взгляд. Не могло быть такого, чтобы отец и мать не думали о будущем своих детей.
Не могло такого быть, чтобы они оставили несовершеннолетнего сына и дочь, что только перешагнула за черту взросления без средств существования. Даже самых минимальных финансов. Не могло…
Только если этому не посодействовали те же люди, которые перекроили их жизнь, лишив сирот причитающихся пособий и денег.
Но в этом всем я разберусь позже, когда от друзей будут вести. А сейчас…
Не при таких обстоятельствах я желал признаться Атенаис в возникшей связи между нами. А если быть до конца откровенным, то связи с моей стороны. Я не смогу ее отпустить, даже, если она попросит. Хотелось очаровать, привязать девушку как можно крепче к себе, может смолчать о том, что расследование окончено, чтобы дать нам больше времени узнать друг друга.
Однако… жизнь вносит коррективы, которые, при должном умении и подготовки, ритас, обладающий моим умом и опытом, должен прогнозировать. Если бы не одно «но». Вмешательство айсе в мое биополе и сознание.
Мать воспользовалась своим правом и своей связью, пробудив во мне длишь один инстинкт — защищать. Если защищать — то на своей территории, а значит и спрятать от всего остального мира.
Умом-то я понимал, что это явление было временным и краткосрочным, однако досадовал, что сразу не распознал, откуда взялось дикое желание увезти девушку домой, совершенно не задумываясь о том, кто и как ее встретит, и как она должна себя при этом чувствовать.
И все бы ничего… Атенаис заслуживала откровенности. Начинать отношения со лжи — не лучший путь, а потому игр с моей стороны не будет. Впрочем, некоторые вещи мне вес равно придется утаивать, до поры до времени. Чтобы не напугать окончательно.
* * *
Атенаис Миат
Сложно ли молчать? Совсем не сложно, только если вы при этом не обмениваетесь красноречивыми взглядами. Мы застыли на пороге у отведенных мне покоев.
Вообще, мне хотелось уже оказаться внутри, принять душ, даже если просто в кабинке постоять, а не умыться водой. И выдохнуть уже наконец.
То, что моя жизнь не будет прежней, я прекрасно сознавала. Осталось к этому привыкнуть и как-то подкорректировать все в то русло, в котором мне будет хотя бы немного, но комфортно. А для этого нужно штудировать историю, традиции и быт Аритаса, а также его коренного населения. В этом однозначными помощниками мне будут питка и мой брат. Вот уж кто восхищался ритасами… Одна я дура, ни черта про них не узнавала. Ну есть власть имущие, так они всегда будут. Мне то уж куда лезть? Брата бы на ноги поднять, а там уже, как карты лягут… Легли.