— Для торговца ты слишком осведомлен о способах взлома, — заметила Олеся, обняв себя за урчащий живот.
Дмитрий фыркнул, но тайн не раскрыл. Поманил за собой к зданию, где начал вытирать рукавом замок и ворота. Явно с ним не всё так чисто, как он пытается подать. Но он — единственная надежда на спасение. Если это не очередная уловка, конечно.
— А я вообще считаю, что нам противопоказано убегать, — вставила Нина. — Нас заперли здесь не случайно и за побег прикончат. До того, как появился ты, я предлагала Олесе переждать.
— Я не согласилась. Не хочу идти на поводу у ненормальной Жанны и её сообщников.
— Поддерживаю Олесю, — Дмитрий внимательную посмотрел на Нину. — Чего ты надеешься дождаться? Записки: «Вы свободны»? Чепуха. Поехали-ка, девочки, отсюда. Я довезу вас до дома, а там разберетесь.
— У нас нет дома, — Нина была мрачна. — И какие-нибудь бандюганы точно тюкнут нас, если сбежим.
— Тогда оставайся тут. Олеся, ты со мной?
Олеся глянула на Нину, на Дмитрия. Нина своя, они в одинаковом положении, но Дмитрий обещает манящую свободу. Оставаться здесь — несусветная глупость. Надо хвататься за малюсенькую ниточку. Она вернется в свой городок, продаст квартиру и незаметно уедет. Начнет жизнь с чистого листа. Откажется от кредитных карт, не будет оформлять сделок на своё имя. А лучше — поменяет фамилию. Ведь эта Жанна не монстр, у которой связи по всей России? Как она найдет человека на другом конце страны? Призрачная надежда желаннее никакой. Олеся ничего не ответила, но шагнула к Дмитрию. Тот одобрительно хмыкнул.
— А вы, миледи, стало быть, остаетесь? Удачи!
Отсалютовав напряженной Нине, он направился к воротам. Олеся посеменила следом. Автомобиль Дмитрия, темный «Ситроен», стоял невдалеке от забора, совсем не прячась. Дмитрий шмыгнул к нему, отключил сигнализацию. Олеся прыгнула на заднее сидение, поерзав. Точно не ловушка?
— Где тебя выкинуть? — Дмитрий провернул ключ в замке зажигания. Машина фыркнула. Если «Мерседес» был рычащим тигром, готовым к нападению, то маленький «Ситроен» — подвальной кошкой. Голодной и замученной, слабой.
И правда, где? На вокзале? Так денег ни гроша, даже продать нечего, чтоб купить обратный билет. На улицах города? А толку, будет скитаться как Нина…
Тем временем дверь распахнулась, и Нина уселась рядом с Олесей.
— Передумала? — съязвил Дмитрий. — Что ж ты так?
— Вези давай, — буркнула та. — Адрес скажу.
— Куда мы? — подавшись вперед, поинтересовалась Олеся.
— В надежное место.
На шоссе Дмитрий вырулил быстро, не катаясь по неприметным дорожкам и не петляя, как Жанна. Нина была как-то особенно пасмурна, не сводила взгляда с окна, за которым проносилось однообразие деревьев и линий электропередач. Изредка попадались встречные машины, которые на долю секунды ослепляли утомленные глаза. Но проехали они мало. Около бензоколонки Дмитрий остановился.
— Будьте тут, — приказал он и на всякий случай забрал ключи с собой.
Сердце забилось в лихорадочном припадке. Конец, приплыли. Скоро он вернется с огромным тесаком и начнет резать их на кусочки. Почему-то красочнее всего Олесе представился именно Дмитрий с тесаком и в жуткой маске из ужастиков.
Он действительно вернулся. С гамбургерами и ароматным кофе. Протянул обомлевшим девушкам пищу, вытер ладони о штанину.
— За мое здоровье! — чокнулся стаканом с воздухом.
Нина есть отказалась. Причин не объясняла, но не притронулась. Лишь глянула настороженно. Неужели опасалась, что в гамбургерах отрава? Да плевать! Олеся умяла и свою, и Нинину порцию в мгновение ока и поблагодарила щедрого дарителя.
— Твой живот такие рулады выводил, что я не мог позволить тебе голодать. Ещё купить?
Эта забота умиляла. Незнакомый человек, непонятно откуда взявшийся в их с Ниной персональном кошмаре, а накормил. Нине его доброта совершенно не понравилась.
— Больно ты замечательный, аж зубы сводит.
Дмитрий повел плечом.
До города они ехали под зарубежную музыку. Олеся клевала носом, но не позволяла себе задремать. Один раз заснула в машине — и чем это кончилось? Более того, она нащупала между сидениями закатившуюся туда шариковую ручку и припрятала в рукаве. Не самое устрашающее оружие, но сгодится.
Наконец, дорога кончилась. «Ситроен», прокряхтев, встал на парковке перед круглосуточным гипермаркетом. Нина отстегнула ремень безопасности, потянулась.
— Спасибо. Наши договоренности в силе? Ты забываешь о нас, а мы — о тебе?
— Именно.
Сонная Олеся вылезла из машины, и та, тявкнув на прощание как дворовая собачонка, уехала. В городе было ощутимее теплее. И живее. Сновали люди с пакетами, горели огни витрин.
— Давай обратимся в полицию? — Олеся потеребила застежку на ватнике.
Но Нина покачала головой и пошла через пешеходный переход.
— И кого запишут в подозреваемые? Лесь, наши отпечатки повсюду. А в сказку о похищении никто не поверит. Я сама бы не поверила, не окажись там. Если собираешься сдаться под белы рученьки — меня не втягивай.
— А какой твой план?
— Пойдем к Виталию искать улики, — отрезала она.
— И как ты откроешь дверь? — не унималась Олеся.
— Знаю, где лежат запасные ключи.
Они плутали по переулкам. Выходили из темных арок и забредали в новые. Безлюдные дворы поглощали их и выбрасывали. Когда Нина подошла к подъезду пятиэтажки, Олеся облегченно выдохнула. Она очень устала, хотела отмыться и лечь спать. А ещё смазать царапины йодом — те немилосердно чесались и кровоточили.
Домофона или замка не было — заходи кто угодно. На расписанных матом и картинками лестничных клетках воняло мочой. Нина пошарила в щитке электроэнергии и достала ключ.
Они вошли внутрь квартиры. Воняло помоями. Олеся прижала к носу руку. Ни тела, ни следов расправы не нашлось. Куда делся Виталий?..
— Проходи на кухню, — Нина указала подбородком направление. — Я скоро.
Олеся стянула ватник. Нина раздеваться не собиралась, она прямо в обуви прошла в единственную комнатку и прикрыла за собой дверь.
Вроде здесь прибирались, но общее запустение вымести не удалось. Мусорное ведро было переполнено. На скатерти валялись картофельные и рыбные очистки. Плита заляпана темно-коричневым жиром. Старый дребезжащий холодильник в разводах. На подоконнике стояла консервная банка для окурков. На кухонном столе рядом с валяющейся кружкой лежала дамская сумочка. Олесе понадобилось несколько долгих секунд, чтобы сообразить: это её! Не обман, не иллюзия. Вот сумка, вот паспорт, даже обратный билет! И деньги в кошельке! Телефон! Она уедет из этого ненормального города, а дальше — по плану! Продаст квартиру, переселится в мелкий городок или в деревушку, да и заживет.
Олеся поставила на конфорку старенький чайник со свистком. Помыла хозяйственным мылом кружку. Ни чая, ни кофе на полках не было. Что ж, отопьется кипятком. Телефон засунула в карман джинсов, чтобы не потерять.
Нина показалась в дверном проеме спустя пять минут, сказала с улыбкой:
— Скоро нас заберут. Я позвонила родственнику, ну, тому, который разрешил у себя пожить. Объяснила ситуацию.
— И что, не удивился? — Сама бы Олеся никогда и никому не поверила, расскажи ей о подобном хоть друг, хоть родственник, хоть родная мать.
— Удивился, но пообещал помочь. Предложил перекантоваться у него денек-другой. Прикинь, то гнал взашей, а тут — запросто, девочки, езжайте. Ну а там придумаем, куда деваться? — Нина выдохнула. — Ну как план?
— Прекрасный!
Олеся хлопнула в ладоши. Будто соглашаясь с ней, засвистел чайник. Нина задумчиво почесала лоб и подытожила:
— Отогревайся, а я схожу помоюсь. Можешь поспать. Только, это, не заходи на балкон. Там такой гадюшник. Мне будет очень-очень стыдно…
Олеся зареклась туда даже не заглядывать.
Допив почему-то кислый кипяток, она побрела в комнату. Ватные ноги еле двигались. Сон накатывал и отступал, давая редкую минуту передышки. На раскладушку без простыней с грязно-серым матрасом ложиться Олеся побрезговала. Она забрала ватник и, вернувшись на кухню, села на широкий подоконник, укуталась в него с ногами. Ботинки она сняла — как-то неприлично восседать в них. Тем более в комнате относительно чисто. Полы вымыты, даже пыль стерта. Да, Нина старательно убиралась, это очевидно.
Сквозь щели в раме задувал ветер. Вскоре Олесе снилось что-то сюрреалистично-безумное, круговерть из красок, фигур и теней.
9
В последний год Нине категорически не везло во всем, за что она бралась. Любое начинание кончалось провалом. Наверное, на небесах ангел-хранитель отвлекся, и неприятности посыпались как из мешка. Зимой — затяжная простуда, едва не кончившаяся пневмонией. Потом приезд подозрительных застройщиков, которые предложили за дом её юности, дом, построенный её прадедушкой, дом, где царили счастливые воспоминания о безоблачном детстве, когда родители ещё были живы, сущие копейки. Она решительно отказалась.
Дом исчез в огне. В больнице, где Нина работала вот уже пять лет, посочувствовали, но не предложили даже койки в сестринской. Живи, как знаешь. Приятная старушка-соседка с недельку позаботилась о погорельце, но тут нагрянул её внучок, который усмотрел в Нине соперницу. А вдруг она уговорит бабку переписать наследство на себя? Мольбы его не проняли, и он выбросил Нину за забор. Старушка помахала из окошка и смущенно улыбнулась. Внучка она любила до беспамятства.
Нина поехала в город к дядьке по материнской линии. Тот принял радушно. Накормил, напоил, разместил в гостиной. Месяц она служила ему и уборщицей, и кухаркой, вкладывая всю себя, чтобы дядька не прогнал. Он и не прогнал. Борщи поедал тарелками, восторгался своим приобретением — будто Нина не гостьей была, а покупкой. А одной ночью присел на краешек её дивана. Мозолистая рука скользнула под одеяло, погладила по коленке спящую племянницу, поднялась выше. Нина вскочила. Дядьку непокорность порадовала, он схватил девушку за волосы, кинул обратно. Нина вскрикнула от боли и непонимания.
— Прекрати! — ревела она, когда он стягивал с неё белье.
— Я буду нежен, — рыкнул дядька.
Нина зажмурилась. Поскорее бы всё закончилось! Изо рта вырвался жалобный не то стон, не то всхлип. Она была готова на всё, только бы жить в тепле и уюте. Перетерпит, если понадобится. Но тут дядька отступил, сплюнув на пол.
— Вылитая мать… Не могу так. Ложись спать, — сказал так, будто ничего не произошло.
Утром дядька, не говоря ни слова, позавтракал и ушел на работу, пока Нина притворялась спящей. Она убедилась, что его машина уехала со стоянки. Запихала в дядькин рюкзак хлеб, печенье, стащила заначку (он показал, где лежат деньги, чтоб племянница ходила за продуктами). И убежала, куда глаза глядят. На украденные деньги сняла комнатенку в общежитии. Но деньги кончатся — и что делать? Застройщики отмалчивались. В их контору она ездила трижды, и её выгоняли после сладких речей и извинений. Нина скупила газеты с объявлениями. Медсестер нигде не набирали, зато продавщицей предложили пойти сразу же. Так Нина устроилась в магазин. Черная полоса кончилась.
…В дверь её комнатушки постучали поздним вечером. Нина, недавно вернувшаяся со смены, уже легла спать и жутко не хотела открывать. Но назойливый стук повторился. И снова.
— Кто?
— Ниночка, открывай, — голосок, точно хрустальный перелив, донесся из-за двери.
Нина щелкнула замком и, не снимая цепочки, глянула в образовавшуюся щелку. Перед ней предстала девушка невероятной красоты! Таких попросту не существует в природе. Кожа фарфоровая, без единого изъяна. Пышная копна светлых волос затянута в толстую косу. Глаза на пол-лица, а губы как бархатный цветок. Одета она была в строгий костюм, высилась на десятисантиметровой шпильке и источала аромат пряностей и апельсина. Она выглядела солидно: первая леди, не иначе.
— З-здравствуйте, — смутилась Нина.
— Пропустишь?
Алые губы сложились в теплой улыбке. Так улыбается Богоматерь на иконах.
— Д-да.
Нина посторонилась. Вошедшая девушка излучала добро и свет. Родная сестра, лучшая подруга, первоклассный психолог, а не незнакомка. Она манерно села на краешек раскладушки, не потревожив скрипучие пружины. Осанка её оставалась идеально ровной. Подбородок чуть вздернут. Аристократка в десятом поколении.
— Елена, — представилась девушка, протягивая ладонь для рукопожатия. На тоненьком запястье с вытатуированной галкой блестел золотой браслет.
И имя у неё подходящее: таинственное, загадочное, точно игристое вино в бокале.
Нина пожала руку вспотевшей ладонью. Елена окинула оценивающим взглядом клетушку три на три метра, в которую влезла лишь раскладушка, маленький столик да табуретка и узенький шкаф. Они молчали. Выходило как-то глупо. Пришла и молчит. Но Нина не могла заставить себя заговорить первой.
— Денег хочешь? — вкрадчиво спросила красавица чуть погодя.
— Что?
Елена закинула ногу на ногу, привычным движением отбросила челку. И повторила медленно, с паузами после каждого слова:
— Ты хочешь денег?
— Да… нет… не знаю.
Елена изогнула бровь. Она поднялась грациозно. Шпильки стукнули по полу. Легкой походкой эта невероятная девушка подошла вплотную к окаменевшей Нине. Длинные пальцы пробежались от подбородка до ключиц в нежном поглаживании.
— Окажи мне помощь, и твой кошмар закончится. Только никому ни слова. Хорошо?
Голос её тек медом. И глубокие глаза, засасывающие, гипнотизирующие, обещали рай земной.
Быстрый кивок означал безоговорочное согласие.
10
Это дело ему сразу не понравилось. Интуиция, которая не подводила никогда, ощерилась как дикая собака, взвыла. Но гонорар был внушителен, и Демьян загнал свою интуицию в конуру и посадил на цепь.
Демьян понял, что попал в аховое положение, едва очутился у заброшенных складов. Он знал, куда едет, но во тьме ночной местечко произвело неизгладимое впечатление. Не зря в этих серых облупившихся стенах за зеленым забором однажды снимали какой-то дешевый ужастик. И не только. Раньше участок принадлежал колхозу, а когда тот разорился — склады стали отрадой для молодежи. Те устраивали здесь квесты на выживание, снимали любительское кино. В общем, развлекались, как могли.
Он обошел всю территорию и не нашел ничего, что натолкнуло бы на след. Разве что новенький «Мерс». Тот стоял открытый и пустой. Кроме бутыли с минералкой, поживиться было нечем: бардачок пустой, ключей нет. Демьян доверился чутью и пошел к первому складу. Себя он ни разу не выдал, а тут дернул черт взять телефон, чтобы подсветить замок. Все-таки не профессионал он, а бестолковый любитель.
На свет как бабочки прилетели две девицы. Всклоченные и одетые в тряпье, одна другой краше. А придурковатые, слов нет! Налетели на него пистолетом. Пальнули — еле убрался! Бабы — существа неадекватные, они и не спросят, а пристрелят. Пришлось взять в заложницы одну (пригодился пневматический пистолет, который не отличишь от обычного), да и выпытать, что «красавицы» тут забыли. «Красавицы» несли ахинею про похищения, разборки, задушенных любовников и заклятых подруг. Даже предложили глянуть на мертвеца.
«Наркоманки», — догадался Демьян.
Он в долгу не остался, с честным видом рассказал им похожий бред. И на мертвеца глянул, лично убедился, что тот не «оживет» и не порадует их своим обществом.
Края раны выжгло. Демьян читал, что так бывает от выстрела в упор. И вот, осмотрев тело, он понял, что вляпался во что-то неприятное. Слова девиц не вязались с логикой, но не сами же они укокошили мужика. Или сами? А если сами, то какого ляда не сбежали?
И дырочка во лбу такая аккуратная, ровнехонькая. Расчетливая. Разве убийца, убивший точно в лоб, стал бы палить в стену? Или они стреляли «наобум», чтобы запудрить ему мозги? Демьян воззвал к интуиции. Та идей не подала.
Нет, с этой белибердой разбираться не ему и не девицам. И задача его состоит не в этом. Убили кого-то — их проблемы. Он с расспросами не полезет.
Он, как джентльмен, предложил отвезти их до города. Так эта Нина ещё и заартачилась! Её недавно чуть не придушили, а она морду корчит. Предложила остаться. Хоть вторая, Олеся, поумнее оказалась, побежала за ним, забилась в сидение и смиренно сложила ручки на коленках. Прям к смерти готовилась, не иначе.