Провинция Скайрим, город Солитьюд и Синий дворец отошли под руку его милости имперского наместника – молодого человека чистейших нордских кровей, из древнего, но пришедшего ныне в упадок рода Лаувейссонов. Уверяли, якобы прародитель рода был из числа соратников не то прямых потомков легендарного воителя Исграмора, победителя эльфов и основателя первого королевства нордов на Тамриэле. Наместник, когда его спрашивали об этом, загадочно улыбался и отвечал, что все это было слишком давно. Дошедшие до нас сведения слишком противоречивы и больше напоминают саги, нежели истинное изложение событий – однако он почел бы за честь оказаться дальним потомком великого завоевателя.
Имя новому наместнику Скайрима было Лофт, Лофт Лаувейссон. Немногие близкие приближенные и трактирные сплетники назвали его Локи. За десять лет он выказал себя толковым правителем, способным железной рукой удерживать буйных скайримских ярлов в единой упряжке. Шептались, якобы Лофт сумел заключить постоянный контракт с почти истребленной Гильдией Убийц, посулив гонимым Детям Ночи приют и убежище. Взамен убийцы заботились о том, чтобы враги его милости наместника не задерживались на этом свете.
Лофт не разорял Скайрим чрезмерными поборами, как были склонны поступать Старки, и не обзавелся свитой жадных до золота любимчиков. Он поддерживал хорошие отношения с Империей, добиваясь соблюдения интересов провинции, а в своих решениях следовал мудрому принципу: «Не чини там, где не сломано».
Наместник обладал холодным и расчётливым бесстрашием, которое так ценят норды. Именно он приказал взломать двери в простоявшее запертым почти четыреста лет западное крыло Синего замка. Никто из Старков не решился сделать этого, опасаясь встречи с мстительным призраком безумного императора Пелагия. По слухам, тот сих пор шатался по пустым коридорам, завывая и требуя возмездия. Лофт первым переступил порог западного крыла и с факелом в руках прошел по заброшенным комнатам, наглядно доказав, что никакого призрака нет и не было. Слуги вытащили и сожгли прогнившую мебель, смахнули многовековые полотнища паутины и до блеска натерли полы. Теперь в бывшем крыле Пелагия располагались покои для именитых гостей, архивы Скайрима и Восточной компании, и комнаты для прислуги.
Призраку спятившего императора пришлось искать себе другое место для проживания – здесь сделалось слишком шумно и многолюдно.
Наконец, Лофт был свой, доброй нордлингской крови. В отличие от явившихся в незапамятные времена чужаков Старков, в родословной которых затесались и редгарды, и имперцы.
Однако и у наместника имелись кое-какие мелкие странности.
К примеру, он был практикующим магиком, хотя не выставлял свои таланты напоказ, зная, с каким подозрением его соотечественники относятся к чародейству. Несмотря на лестные и выгодные предложения знатных семейств, Лофт до сих пор не обзавелся женой – но в последнее время рядом с ним постоянно ошивалась Элисиф Красотка, мастерица помахать мечом и коротким топором.
Жители Солитьюда полагали своего наместника весьма сдержанным и хладнокровным человеком, не склонным предаваться пустопорожней болтовне или легкомысленным развлечениям. Они весьма бы удивились, доведись им каким-то чудом заглянуть нынешним утром в опочивальню наместника, расположенную в башне восточного крыла. Большие стрельчатые окна круглый год стояли нараспашку, впуская свежий ветер с моря: Лофту нравился его соленый вкус. Наместник был совершенно равнодушен к холоду, даже когда зимой на полу его спальни наметало маленькие сугробы.
На широкой низкой кровати, застеленной шкурами снежных медведей с густым и жестким ворсом, сошлись в яростном поединке двое. Не мужчина и женщина, как следовало бы ожидать, но двое мужчин – человек с темными взъерошенными кудрями и остроухий босмер с коротким ежиком каштаново-рыжих волос. Схватка была безжалостной, исполненной бьющей через край чувственной страсти и жестокости. Сплетенные тела перекатывались с одного края постели на другой, на коже дерущихся пролегли длинные, заплывающие кровью царапины. Босмер одерживал верх, но придавленный весом соперника чернявый умудрился ящеркой выскользнуть, заломив руку противника в жестоком захвате и перекатив его на живот.
— Сдаюсь, сдаюсь, — невнятно пробормотал босмер. Человек – в котором многие из солитьюдских обывателей без труда признали бы его милость наместника Лофта — коленом раздвинул побежденному противнику ноги и улегся сверху. Поерзав туда-сюда, чернявый отыскал подходящую позу и резко качнул бедрами вперед. Эльф сдавленно вскрикнул. Лофт, выбросив длинную руку вперед, ухватил его за короткие волосы, с силой уткнув лицом в шкуры. Человек размеренно задвигался, вколачиваясь в распростертое под ним тело. Босмер хрипел, силясь приподнять голову и вяло подмахивая задницей.
— Локи. Локи, пусти… — с трудом выговорил он, отплевываясь от набившейся в рот шерсти. – Локи, да будет тебе, не надо…
— Заткнись, — раздраженно буркнул человек. Совершив еще пару сильных движений, он шумно выдохнул и замер, приподнявшись на вытянутых руках и мелко вздрагивая. Откатившийся в сторону босмер жадно втягивал холодный воздух, неловко тиская в кулаке стоящее колом достоинство.
В дверь размеренно, увесисто постучали. Эльф вскинулся, опасливо стрельнул глазами по сторонам.
— Скройся, — приказал человек. Босмер скатился с постели и, как был, нагишом метнулся в дальнюю часть комнаты. Ударил ладонью по одному из выступающих камней облицовки – и часть стены бесшумно отодвинулась, открыв узкую темную щель. Стремительным и гибким движением босмер ввинтился в потайной проход и сгинул в полумраке, махнув рукой на прощание.
Тяжелые, украшенные резьбой и коваными бронзовыми накладками створки неспешно распахнулись. В опочивальню вступил приземистый, кряжистого сложения норд степенного вида в добротном стеганом камзоле цвета брусники. Скуластое лицо украшала короткая рыжая борода, на вытянутых руках он с большим достоинством нес отделанный куньим мехом шелковый халат. Норд ничуть не удивился, обнаружив постель пустой, а владельца опочивальни – сидящим на широком подоконнике распахнутого окна, откуда открывался прекрасный вид на рассветное море. Ветер теребил его спутанные черные волосы.
Рядом с наместником прыгала здоровенная, иссиня-черная сорока с длинным хвостом и острым желтым клювом. Года два назад Лофт подобрал под замковыми стенами маленького безобразного птенца с куцыми обрубками крыльев. Найденыш вырос в крупную, гладкую и нахальную птицу с чрезвычайно громким и пронзительным голосом. На потеху обитателям Синего замка сорока выучилась повторять отдельные слова и фразы, причем делала это порой на удивление уместно и разумно. Со свойственным ему мрачным юмором и за склонность красть блестящие безделушки Локи прозвал сороку Ноктюрнал – в честь богини тьмы и ночи, покровительницы воров и мистиков. Его приближенные запросто кликали черно-белую птицу Ноной и наполовину в шутку, наполовину всерьез верили, что сорока подслушивает и запоминает все разговоры вокруг, чтобы пересказать их наместнику.
— Доброго вам утречка, господин Лофт, — басовито провозгласил норд. Наместник приязненно кивнул в ответ. Сорока разинула клюв, отчетливо проскрипев:
— Сахар-рок! Утр-ро! Пр-ривет, Фор-рк!..
— И тебе не хворать, — откликнулся норд. На самом деле его звали Фолком, но буква «л» сороке никак не давалась. — Ванна готова, вашмилость. Где прикажете накрывать завтрак – здесь или в зале Чертополоха?
Услужливые без угодности и раболепного заискивания манеры выдавали в рыжебородом Фолке опытнейшего дворецкого, не один год проведшего на службе.
— Здесь, — распорядился Локи, спрыгивая с подоконника. Движения у него были плавные, чуть замедленные, словно он изо всех сил сдерживал клокотавшую в нем внутреннюю силу. Локи прошлепал в ванную комнату, послышался плеск льющейся воды. Приоткрыв дверь, наместник крикнул изнутри:
— Как дела в городе? Есть новости?
— Прилетел ястреб с весточкой – кортеж императора пересекает Драконий мост, — доложил Фолк. Тихая девушка с толстой косой через плечо споро расставляла на столе тарелки, кувшины и бокалы. – К полудню или чуть позже их заметят дозорные Небесной башни.
— Импер-ратор! – выкрикнула Ноктюрнал, перепархивая на стол и боком прыгая среди тарелок. – Дозор-р, дозор-р!..
— Нона, закрой клюв, — Локи вышел, на ходу приглаживая влажно поблескивающие волосы. Фолк набросил ему халат на плечи, продолжая докладывать:
— Пожаров, краж и драк в трактирах между игроками доброй воли нынче ночью не замечено. Хмурый замок вычищен, вымыт и готов к приему гостей. В городе завершают последние приготовления. Солдаты капитана Алдиса следят за порядком. Из семи ярлов Скайрима пятеро уже прибыли... О, я слышу шаги прекраснейшей леди, — дворецкий и хозяин переглянулись, и Фолк окликнул служанку: — Уна, золотко. Второй прибор для госпожи.
Элисиф Красотка, которую друзья, враги и даже соперницы в борьбе за внимание наместника именовали просто леди Сиф, под цокот каблуков ворвалась в покои. Хвост темно-рыжих волос, перехваченных серебряным кольцом, летел за ней языком пламени. Глаза у девы были прозрачно-зеленые, почти такие же, как у наместника. Высокая, гибкая и фигуристая, она носила доспех вареной кожи с позолоченным тиснением, перехваченный широченным поясом, шерстяную юбку-килт в цветах ее клана и короткий боевой топорик на бедре. Сиф была как порывистый ветер, обжигающий морской свежестью, холодом и уверенностью в себе. Не дожидаясь приглашения, дева шлёпнулась на табурет и потянула к себе блюдо с закусками.
— Спорим, ваша милость не знает того, что знаю я? – бодро прочавкала она, отгоняя сороку, уже нацелившуюся стянуть аппетитный грибок. Нона возмущенно застрекотала, хлопая крыльями.
— Спорим, — Локи взирал на приятельницу с умилением. Словно на большую, шумную и жизнерадостную охотничью собаку.
— Поздним вечером явилась Лайла Рифтенская со свитой и игроками, — сообщила Красотка. Заговорщицки прищурила глаза и понизила голос: — У ее дверей с утра пораньше толкутся приемщики ставок. Лайла рассчитывает сорвать на Играх большой куш.
Наместник вопросительно изогнул бровь. Сиф ткнула вилкой в блюдо с грибами и торжественно выдохнула, размахивая воздетой на вилку жареной белянкой:
— Лайла схватила легендарного Последнего Мстителя!
— Да быть того не может, — вырвалось у Фолка, раскладывавшего на постели одеяния наместника для выхода в город. – Его сколько лет Бдящие ловят, а все без толку!
— И тем не менее, — воительница упрямо тряхнула головой. – Я, как услышала, сразу рванула к Лайле. Мол, наилучшие пожелания от наместника, как добрались, устраивайтесь поудобнее, не хотите ли отведать нашего медку с дороги и все такое прочее. У нее язык и развязался. Она даже позволила взглянуть мне на него одним глазком. По всем приметам точно он, Павшая Звезда. Высший альтмер чистейших кровей. Смотрит так, что мороз по коже. Лайла держит его в серебряных оковах и под постоянным надзором.
— Сер-ребр-ро?.. – сорока заинтригованно склонила голову набок. – Р-рифтен!..
— Предусмотрительно, — одобрил Локи. – Ты случаем не вызнала, как именно Лайла намерена распорядиться своим ценным трофеем?
— Она еще не решила, что выгоднее, — пожала плечами Красотка Сиф, расправляясь с остатками жаркого и вливая в себя кружку доброго эля. Подруги злобно шипели ей вслед, ненавидя за способность жрать, точно оголодавший волк, и оставаться стройной, как юное деревце. – Она может торжественно вручить его императору и получить под всеобщие аплодисменты и поздравления обещанные двести тысяч золотых. Дальнейшую судьбу Звезды определит император – или казнит на месте, или отправит на игры. Но Лайле сладка мысль о том, чтобы оставить Звезду себе. Выставить игроком от Рифтена и начать принимать ставки на его победу. Этот альтмер – живая легенда, а в Солитьюд нынче съехались все богачи Тамриэля. При таком раскладе Лайла на одних долях от ставок получит куда больше, чем обещано короной, понимаешь, о чем я?
— Как не понять… — раздумчиво протянул наместник. – Фолк, отправь гонца к госпоже Лайле. Передай, что я желаю видеть ее в Синем замке, и как можно скорее. Будет негоже, если она в одиночку выберет все соты из этого золотого улья, не так ли?
Фолк и Элисиф согласно кивнули. Внизу море с шумом билось о скалы. Взошедшее солнце отражалось в лазурных черепицах замковых крыш, из-за которых Синий дворец Солитьюда получил свое наименование. В порту разгружались или готовились выйти в путь торговые корабли. По пристаням бродила, скрипуче предлагая на продажу только что выловленных крабов и сочные ракушки, молодая аргонианка с красновато-зеленой чешуей. Черные с желтыми клювами бакланы пикировали с высоты в пенистые буруны, хватая серебристых рыбешек, и сохли на камнях, развернув широкие крылья. Горожане, перекликаясь и обмениваясь свежими сплетнями, развешивали знамена с алой головой волка в белом поле, гербом холда Хаафингар, чьей столицей был город-порт Солитьюд. Над вершиной Императорской башни реяли серебристые чайки. У дверей таверны «Смеющаяся крыса» кучками собирались нарядные зеваки обоего пола, ожидая сигнала караульщиков с Небесных ворот о том, что император и его свита вот-вот вступят в столицу Скайрима. В обширном дворе Мрачного замка плотники торопливо заколачивали последние гвозди, завершая строительство огромного шестиярусного кольца трибун. Патрули легионеров обходили город, безжалостно изгоняя прочь с улиц тех, кто с утра уже успел чрезмерно приложиться к бочонкам с медовухой и элем. Город замер, насторожившись и предвкушая – в конце концов, Пепельные Игры впервые должны были пройти именно здесь, в Солитьюде.
Кортеж императора оказался совсем не таким большим, как ожидалось. Сотня закованных в тяжелые сверкающие латы гвардейцев, десятка два Бдящих, три больших неповоротливых рыдвана для придворных дам и прислуги, дюжина свитских кавалеров и рыцарей, представители коронного совета. И, наконец, сам император, его величество Тит Мид Второй, нестарый еще мужчина величественной наружности в поблескивающей броне двемерского стекла и накинутом на плечи алом плаще с драконьим гербом.
Миды, всего лишь двести лет назад сменившие на троне прославленную династию Септимов, не могли похвалиться ни примесью драконьей крови в жилах, ни великими и громкими деяниями предков. Основатель династии, Тит Мид Первый, коловианец родом, был всего лишь одним из военачальников на службе Империи. Звезд с неба он не хватал, но слыл умелым стратегом и отважным воякой. В грозный и страшный год Кризиса Обливиона, когда демоны-даэдра пытались захватить Тамриэль и погибли последние Септимы – кто от рук заговорщиков, кто ради спасения мира – генерал Мид стал одним из тех, кто вступил в Грозовое Междуцарствие, яростную грызню за обладание опустевшим троном Имперского города.
Военная удача проявила к нему благосклонность. Одолев в сражениях нескольких соперников и заручившись поддержкой нордов Скайрима, Мид и его легионы захватили столицу. Победитель объявил себя императором, а его отпрыски унаследовали трон.
Династии Мидов выпало править в непростое время. Провинции сражались друг с другом, стремясь обрести статус независимых королевств, а былой авторитет императорской власти стремительно падал. Воспользовавшись моментом, Альтмерский Доминион привлек на свою сторону Валенвуд и Эльсвайр, развязав Великую войну. Ценой огромных потерь и невероятных усилий Титу Миду Второму удалось одержать верх над альтмерами и вновь объединить Империю под своей рукой.
Император вступил в столицу Скайрима. Кортеж неспешно проследовал под тяжелыми сводами оборонительных сооружений города – Небесного, Грозового и Шквального бастионов, внушительных каменных колоссов, оберегающих подступы к единственному входу в Солитьюд. Собравшиеся на Колодезной площади норды размахивали флагами, свистели и орали. Взобравшиеся на перемычку Южных ворот подростки опрокинули над проезжающими гостями корзины с цветами камнеломки и лаванды. В воздухе радостно закружились голубые и лиловые лепестки, прилипая к бархатным плащам рыцарей и путаясь в гривах коней. Кортеж проследовал далее вверх по узким улицам, огибая сложенное из огромных замшелых валунов основание Императорской башни, втягиваясь в украшенные знаменами провинций Скайрима ворота Хмурого замка.