— Тебе предстоит медицинский осмотр, девочка. — Госпожа Кейн припарковалась на стоянке около приземистого дома с неприметной вывеской, обещавшей, между тем, здоровье и красоту. — Поживее, у нас назначено конкретное время.
Медосмотр я уже проходила, когда меня направляли в приют, но едва попыталась заикнуться об этом, как Элизабет Кейн буквально вытащила меня из машины, едва не вывихнув руку.
— Ты плохо понимаешь человеческую речь?.. Бегом!
Маленькая клиника явно не была рассчитана на значительное количество посетителей. Микроскопическое фойе с гардеробом, крошечная стойка регистратора, узкий коридор с несколькими дверями. Удивительно — никакой универсальной кабины — манипулятора, в которой мне уже приходилось бывать, и к которой я привыкла с детства. Именно такая кабина ассоциировалась со словом «медосмотр». В первый раз в жизни у меня брали анализы вручную (это, межу прочим, дико дорого стоит): женщина — врач и её ассистентка, видимо, медицинская сестра. Медсестра записывала также то, что я говорила в ответ на вопросы врача:
— Тебе исполнилось четырнадцать?.. Хм, ты выглядишь старше.
— Наличие эльфов в ближайших двух поколениях?
— Чем болела в детстве?
— Месячные регулярно или нет?
— Ты девственница?
Последний вопрос меня откровенно смутил, как и необходимость воспользоваться жутким с виду креслом для специального осмотра. Разумеется, я была девственницей, что за странные намёки!!! И какое это значение имеет для приюта, который принимает одарённых девочек?! Когда всё закончилось, я, с пунцовым от неловкости лицом и пылающими ушами оделась и вышла в коридор, слегка подталкиваемая в спину женщиной — врачом.
— Всё в порядке, Бет! — Заявила она, обращаясь к госпоже Кейн, которая ожидала меня в кресле рядом со стойкой регистратора, попивая кофе и глядя в неизменный экран сетевого блока на стене — там шёл какой — то показ коллекции женской одежды. — Забирай свою птичку. Она красотка.
— Других не держим, — подмигнула та, которую так фамильярно назвали Бет. — Поехали, птичка.
Ехать оставалось недолго, и вот уже через несколько минут красный «Фиат» сигналил у ажурных ворот, гравировка на которых чётко обозначала — мы в частном пансионе «Синичка». Ворота распахнулись, пропуская автомобиль и, видя, как они вновь закрываются, я испытала странное, пугающее чувство, что они отрезают меня от окружающего мира, куда никогда не удастся выбраться.
— Добро пожаловать в новый дом, Пантисилея Мун. — Элизабет Кейн подмигнула мне и сделала знак выходить из машины. — Веди себя хорошо, делай, что скажут, будь послушной зайкой — это всё, что от тебя требуется.
Она лгала. Очень скоро выяснилось, что требуется от хорошенькой девочки, как и от других, запертых от окружающего мира в пансионе «Синичка».
Двухэтажное, с фасадом в английском стиле, здание пансиона находилось в глубине ухоженного сада, полного уединённых уголков, беседок, скамеечек и прочих мест отдыха.
— У нас свободная модель обучения. Почти все занятия проходят дистанционно, Пэнти. Это уже твоё дело, хочешь ли ты так учиться или нет… Какие — то уроки, определённо, будут очными, и об их расписании тебя скоро поставят в известность.
Это говорила уже не госпожа Кейн, а совсем другая женщина, выглядевшая, как менее дорогой клон хозяйки частного приюта, представившаяся госпожой Анной О,Нил.
— Сегодня ты отдохнёшь, выспишься, а завтра мы побеседуем.
Холл здания был отделан с вычурной роскошью, в розовых и золотых тонах. Навстречу нам попались две очень красивые девушки — наверное, лет восемнадцати или чуть старше. Они торопливо спускались вниз по широкой мраморной лестнице, хихикая, и толкая друг друга в бок. Увидев меня и госпожу О,Нил, переглянулись и посмотрели на меня с каким — то жалостливым любопытством.
Они были одеты не как воспитанницы приюта. Едва ли те кокетливые лоскуты ткани, в которые были упакованы девушки, можно было назвать платьями. Обтянутые ажурными чулками длинные ноги, высокие каблуки, вызывающий макияж, обилие украшений…
Я всё поняла.
Чемоданчик полетел в госпожу О,Нил, а я рванулась назад, к выходу, побуждаемая одним желанием — бежать, и как можно дальше. Ведь есть же полиция и социальные службы! Они должны знать, что директор Грэхам продал одну из воспитанниц городского приюта в самый настоящий бордель!
У выхода моментально образовались две рослые дамочки в таких же клетчатых костюмах, как у госпожи Кейн, и дверь захлопнулась перед моим носом. Я не собиралась просто так сдаваться, поэтому кусалась, вопила и царапалась до тех пор, пока передо мной не возникла сама хозяйка, Элизабет. В руке она держала длинную трость, и конец этой трости болезненно упёрся мне в подбородок.
— Ротанговая трость, девочка, может стать орудием наслаждения или страшной боли — в зависимости от того эффекта, который желателен для человека, держащего в руках трость. Удар в полную силу сопровождается такой опасной вещью, как захлёст, порой приводящий к серьёзным травмам… Ты же не хочешь проверять это утверждение на себе?..
Я помотала головой.
— Тогда слушай меня, Пэнти. Двадцать лет назад я была такой же никчёмной сироткой, как ты, но, по счастью, у меня хватило мозгов не кусать руку дающую… Я приняла условия игры, выбралась из бедности и поднялась достаточно высоко в этой жизни. Следуй моему примеру.
Она повернулась к Анне О,Нил, потиравшей плечо после удара моим чемоданчиком.
— Забери у неё айтел. Комната на втором этаже готова?
— Конечно, Бет.
— Заприте её до утра, пусть подумает о жизни.
Она убрала от моего лица трость.
— Привыкай к новой жизни, девочка. Ты отсюда никуда не уйдёшь.
У меня забрали единственное средство связи с внешним миром и действительно заперли в маленькой комнатке, явно рассчитанной на проживание одной девочки. Да, она походила на мою комнату в приюте, только вот на окне снаружи была красивая решётка. Ну, с замками я разберусь, это вопрос времени… Я не останусь тут, я сбегу, как только удастся усыпить бдительность всех этих тёток. И чем быстрее, тем лучше.
Не успела я толком осмотреться, как раздалось лёгкое шуршание, а потом под дверь кто — то просунул клочок бумаги. Я подбежала и быстро подняла его, чтобы прочитать несколько слов, набросанных мелким и неровным почерком: «Не зли О,Нил — она еще хуже, чем Кейн».
Бежать захотелось немедленно, но сейчас это было крайне неразумно. Я действительно чувствовала себя усталой и очень хотела есть, но еды мне никто не предложил. В чемодане завалялся шоколадный батончик, который мгновенно исчез, запитый водой из — под крана. Нужно было выспаться, чтобы принимать решения на свежую голову, но страх перед местом, в котором я оказалась, был сильнее желания отдыха. Не раздеваясь, я свернулась калачиком на узкой кровати, и всё — таки смогла задремать.
Разбудил меня окрик Анны О,Нил:
— Только неряхи спят в одежде! Быстро встать, беги в душ, выбрось свои шмотки в корзину и надень то, что я принесла! БЫСТРО, я сказала! И причеши рыжие лохмы, они торчат, как пружины.
Я подчинилась. То, что она принесла — действительно какой — то школьный костюмчик, синий с белым, с пристойной плиссированной юбкой, доходящей до колен. Может, мне приснились события вчерашнего вечера?.. Это вряд ли, потому что Анна держала в руке такую же трость, которой пугала меня Элизабет Кейн.
— Если хочешь успеть на завтрак, шевелись.
На завтрак я хотела.
Мы спустились на первый этаж, с его вычурной роскошью и тошнотворно — розовой отделкой, а оттуда перешли в другое крыло здания. Мне достаточно один раз пройти любой дорогой, хоть с завязанными глазами, и я запоминаю путь раз и навсегда. Я обратила внимание на то, что весь коридор буквально утыкан камерами наблюдения. К сожалению, в моей комнате их целых четыре, включая ванную. Вчера я их не заметила. Значит, нет шансов втихую открыть замок — пространство у двери прекрасно просматривается.
Анна привела меня в какое — то подобие столовой, где за отдельными столиками сидели другие девочки, все, как на подбор, хорошенькие в разной степени, и все в таких же школьных костюмчиках, как у меня. Они, как по команде, повернули головы в мою сторону, но ни одна не произнесла, ни слова, тут же уткнувшись в свою тарелку.
— Завтрак в девять, ланч в час, обед в семь — если ты, конечно, не занята в это время в другом месте, — сказала Анна с улыбкой, от которой меня бросило в дрожь. — Ни с кем не разговаривать. Сейчас поешь — и в кабинет к госпоже Кейн. Я жду за дверью.
Никто из девочек так и не посмотрел в мою сторону, хотя я устремляла взгляд то на одну, то на другую, в надежде установить хотя бы зрительный контакт. Кажется, все они были моими ровесницами, плюс — минус год или два. Блондинки, брюнетки, шатенки — всего восемь. У одной из них имелись заострённые и слегка вытянутые кончики ушей — значит, у неё как раз были эльфы в ближайших двух поколениях, потом этот признак может исчезнуть без следа. У другой девочки я заметила на лице то, что снова заставило задрожать — остаточные следы синяка, аккуратно подправленные умело наложенным гримом. Какой ужас…
Я машинально проглотила всё, что было в тарелках, не замечая вкуса еды. Девочки заканчивали завтрак и выходили за дверь одна за другой, не общаясь друг с другом, а я никак не могла решиться. Я осталась одна, но ненадолго. Вернулась госпожа О,Нил со своей тростью.
— Ты напрасно тянешь время, Пэнти. Быстро встала и пошла.
Кабинет госпожи Кейн был оформлен не так безвкусно, как холл всего заведения, но сразу наталкивал на мысль, что его хозяйка занимается каким — то специфическим родом деятельности. Много бордовых и чёрных деталей интерьера, кожаный диван и кресла, массивный стол из дерева, статуэтки обнажённых красавиц и потрет самой Бет на стене позади письменного стола: абсолютное «ню» в кокетливой позе.
Госпожа Кейн, всё в том же клетчатом костюме и лаковых туфлях на каблуках, ждала меня, стоя, у этого необъятного письменного стола и собственного портрета, на котором она была изображена с голой задницей.
— Итак, Пэнти Мун, слушай внимательно. Судя по баллам твоего теста интеллекта, ты далеко не глупа, и прекрасно понимаешь, где находишься. Моё заведение, заведение Весёлой Бет, — лучшее не только в Дублине, но и во всей Ирландии, без преувеличения. Мои клиенты — уважаемые и состоятельные люди, которые берегут свою репутацию.
Уважаемые люди, которым нужны несовершеннолетние девочки?.. Не слишком ли нелепо это звучит?!
— Я заплатила за тебя круглую сумму, и надеюсь, что капиталовложение окупится. Не сверли меня глазищами, я не провалюсь сквозь пол и не растаю, как морок. Твое правильное поведение — залог хорошего обращения. Неправильное поведение влечёт за собой наказание. Не думай, что я такой монстр, чтобы сразу отдать твоё тело первому же желающему. Пока я не вижу в этом смысла — ты ничего не умеешь, у тебя нет и минимального опыта. Среди наших клиентов есть немало тех, кто любит просто смотреть на хорошеньких голеньких девочек, находясь за стеклом и сохраняя полное инкогнито.
Как описать моё состояние? Испуг, гнев, отчаяние, омерзение, — и это ещё мало сказать. Госпожа Кейн продолжала:
— Устроим тебе небольшое вводное занятие. Твоя задача — вести себя естественно. Ты разденешься и будешь делать то, что хочешь — смотри мультики, ешь шоколад, корми рыбок в аквариуме… На тебе будут только трусики и туфельки. Стекло имеет одностороннее светопреломление — клиент видит тебя, ты не видишь его. Представь, что ты одна в комнате, так оно и есть… Те, кто поумнее, сразу начинают играть по правилам — можешь трогать себя, если тебе это нравится, никаких проблем. Не умеешь красиво двигаться — не делай ничего, ограничимся поеданием шоколада.
Чем мог закончиться подобный инструктаж? Я расплакалась. Минут десять госпожа Кейн и госпожа О,Нил играли в добрую мамашу и строгую тётушку, уговаривая, угрожая, вытирая мне слёзы и давая небольшие затрещины. Потом я опомниться не успела, как оказалась голышом в крохотной комнатке, отделанной в ненавистных уже розовых тонах. Одна из стен была стеклянной, а за ней — непроглядный мрак…
Я не собиралась делать ничего из предложенного — просто забилась в угол и села спиной к стеклу, обхватив колени руками. Не знаю, сколько прошло времени. Женская рука с дорогим маникюром вцепилась мне в волосы отнюдь не с женской силой.
— Вставай, маленькая тупая дрянь!
Спустя несколько минут, я очень близко познакомилась с ротанговой тростью госпожи Кейн, после чего дней пять спала на животе, находясь в полном одиночестве в своей комнате с решётками на окне. Это было не единственное знакомство с пресловутой тростью.
Если вас регулярно подвергают физическому воздействию или лишают пищи, рано или поздно вы начнёте искать какой — то компромисс с вашими нравственными принципами. Семейный девиз клана Барнетт, «Virescit vulnere virtus», как — то потускнел и теперь не казался незыблемой истиной.
Прим. авт.: «Virescit vulnere virtus» — Мужество расцветает на ранах, лат.
После нескольких сеансов такой ротанговой терапии и принудительного голодания я всё — таки побывала в комнате со стеклянной стеной. Сидела в пушистом белом кресле, ела мороженное, потом кормила рыбок, но трогать себя — нет, не дождётесь, нет. Невыносима была мысль о том, что по другую сторону стекла находится какой — нибудь примерный семьянин, у которого есть жена и дети. Разбить стекло с помощью стула я тоже пыталась — один раз, за что получила повышенную дозу тумаков.
Было три визита в розовую комнату. После месяца пребывания в заведении «Синичка» я нашла способ сообщить о себе миру, стащив айтел у одной из ассистенток госпожи Кейн, которая работала со старшими девушками. Она периодически организовывала их выезд за пределы «Синички», взрослые девушки пользовались известной свободой и уже работали у Бет по контракту. Ассистентку звали Карина, часто она бывала рассеянна, и забывала свои вещи где угодно — то сумочку, то пудреницу, то бумаги, то айтел. Я наблюдала за ней неделю, прежде чем решилась на кражу.
Спрятав упомянутый девайс в складках юбки, я чинно проследовала мимо камер в свою комнату, где полагалось находиться после обеда. Я смогла пристроить добычу под подушку, предварительно переведя в беззвучный режим. Услышав, как снаружи заперли дверь, как обычно делалось на ночь, я проделала нехитрые манипуляции по подготовке ко сну, погасила свет, легла под одеяло и около часа притворялась спящей. Потом накрылась одеялом с головой, и набрала номер социальной службы Дублина, который помнила наизусть с момента заселения в государственный приют. По этому номеру следовало звонить в экстренных случаях или по каким — то спорным вопросам.
Дождавшись ответа оператора, представилась и потребовала соединить со Службой контроля.
— Офицер Службы контроля, номер шестнадцатый. Разговоры записываются. — Прозвучал в трубке низкий и равнодушный мужской голос. — Причина обращения?
— Меня зовут Пантисилея Мун, офицер! — Я горячо зашептала под своим одеялом, стараясь, чтобы голос звучал уверенно. — Я нахожусь в частном пансионе для девушек, под названием «Синичка»! На самом деле это замаскированный публичный дом, где держат несовершеннолетних! Помогите, пожалуйста!
— Девочка, успокойся. — Мужской голос обзавёлся слабыми проблесками интереса. — Назови номер своей социальной карты, чтобы я мог посмотреть в базах.
Конечно, пожалуйста!
Мужчина затих, и я терпеливо ожидала около минуты. Надеюсь, у Карины достаточно денег на счёте, чтобы завершить мой звонок… Представляю, какой шум начнётся, когда сюда нагрянет полиция!
— Пантисилея Мун, возраст: четырнадцать лет и четыре месяца. — Снова зазвучал в голос, в котором нотки интереса сменились отчётливым раздражением. — Переведена в частный приют для одарённых детей. На тебя много жалоб, девочка, со стороны администрации приюта. Все они зафиксированы в Сети Службы контроля: склонность ко лжи, снижение успеваемости… Если ты хочешь присовокупить к ним также ночной розыгрыш офицера Службы контроля, ты преуспела.