— Но… Вы должны мне поверить! — Моему изумлению и ужасу не было предела.
— Я должен освободить линию для тех, кто реально нуждается в помощи. Спокойной ночи, Мун. Не шали больше.
И он положил трубку! Айтел скоро разрядится, надо звонить в полицию…
Я не успела. Вспыхнул свет, хлопнула дверь… Разъярённое лицо Анны О,Нил, хлёсткая пощёчина, укол в плечо.
— Знаешь, что бывает с такими маленькими сучками, Пэнти?!
Я не знала и не хотела этого знать. В области укола разливалось странное онемение, у меня стучало в висках, а язык отказывался слушаться. Анна вытряхнула меня из постели, и вдвоём с какой — то новой, незнакомой мне дамочкой, они потащили меня в коридор, даже не дав накинуть халат. Следом бежала Карина со злополучным айтелом в руке, на ходу бормоча оправдания своей рассеянности.
Я думала, что состоится привычная уже расправа в кабинете Бет, но меня ждало совсем другое.
К тому моменту, когда мерзкие тётки втолкнули меня в незнакомое помещение, я уже плохо соображала что — либо, еле передвигаясь на заплетающихся ногах. Обстановку я прекрасно помню: приглушенный свет, зеркала на пунцовых стенах и потолке, кровать с алыми простынями, низкие пуфики, белый ковёр с мягким ворсом. Молодой мужчина с обнажённым торсом и ультра — модной стрижкой светлых волос, лицо которого расплывалось и множилось в зеркалах на стенах.
Когда меня подтащили ближе, он вытянул руку и небрежно коснулся пальцем моей левой груди.
— Так вы говорите, она невинна?
— Как в день своего рождения, клянусь чем угодно. Как вы любите. — Откликнулась Анна и пребольно дёрнула меня за ухо. — Считай, что это твой учитель, Пэнти, и учись хорошо… А то социальная служба, знаешь ли, недовольна твоими отметками.
Она рассмеялась, старательно подражая глубокому смеху Элизабет Кейн.
— Она под релаксантом. Думаю, минут через десять девчонка вообще перестанет дёргаться… Можете делать, что угодно — но не портить лицо, это обязательное условие.
Комната поплыла вокруг меня, растворяясь в облаке слёз — последних слёз, поставивших жирную точку в моей прежней жизни. Я думала о том, как хорошо было бы сейчас упасть в обморок и потерять сознание, но этого не случилось. Я думала о том, что еще лучшим выходом было бы умереть прямо сейчас — но этого тоже не произошло.
Релаксант, который мне кололи, вызывал расслабление мускулатуры и притуплял эмоции, но полностью лишить сознания не мог. С обмороком вышло удачно во второй раз, и в несколько последующих: я сообразила, что нужно максимально долго задерживать дыхание, пока не наступит желанная «отключка». Я жила только на чувстве ненависти, но, увы — приходилось признать, что мужество отнюдь не расцветает на ранах, оно постепенно меня покидает. Девиз семьи оказался для меня неподходящим, ложным, обманчивым и недосягаемым идеалом. Ад продолжался еженедельно, на протяжении полутора месяцев…
Потом мой ангел — хранитель, — если он у меня был, конечно, — решил, что с меня хватит.
Глава 4. Госпожа Грин и наномеханика
Попытка свести меня с очередным клиентом без релаксанта провалилась в виду отчаянного сопротивления с моей стороны. Предел терпения был достигнут. Естественно, вспышка ярости, последовавшая от Бет и Анны, не замедлила отразиться на моём лице и теле, но мне уже было всё равно. Я хотела только одного — перестать быть физически, раз и навсегда. Я ненавидела своё тело. Однако, любая попытка самоубийства была бы бесполезной под бдительным прицелом камер в комнате и даже ванной. Мне бы не дали довести задуманное до конца. Оставалось выждать какого — то благоприятного момента, и он настал.
Электромагнитные бури, как последствия Сопряжения Миров, бывают на Земле довольно часто, но обычно они довольно слабы и не сказываются на работе электроники. В этот раз было по — другому: небесная иллюминация, начавшаяся в сумерках, закончилась внезапным отключением электричества и всех резервных систем «Синички» поздней ночью.
Ты же ждала этого, Пэнти, чего ты медлишь? Можно взобраться на крышу и спрыгнуть вниз. После всего, что с тобой произошло, умирать уже не страшно.
Я вылезла из кровати и натянула единственную одежду, которой располагала — белую с синим имитацию школьного костюмчика. В темноте пройдёт время, пока меня хватятся — а потом я буду недосягаема.
Дверной замок, разумеется, послушался сразу, как и должно быть. Простенький, дешёвый эльфийский замок с мелодией на три такта. Я выскользнула в коридор и успела сделать несколько шагов, чтобы в темноте столкнуться с кем — то.
— Эй, смотри под ноги! — Раздался не слишком трезвый женский голос.
Я попыталась развернуться, но холодные пальцы цепко взяли меня за руку. Щёлкнула зажигалка, и трепещущий огонёк осветил лицо обладательницы нетрезвого голоса.
Я сразу её узнала: это была одна из девушек, которые попались мне в холле пансиона в первые минуты приезда. Сейчас она не очень походила на себя прежнюю — растрёпанные белые волосы, припухшие веки. Она была либо пьяна, либо находилась под кайфом. Вообще за продажу наркоты положена смертная казнь, а за употребление для себя лично — длительный тюремный срок, но кого это останавливает?.. И продают, и употребляют.
— Постой… — сощурилась она, — ты же та упёртая малолетка, об которую Анна сломала свою трость на днях?
— Чего тебе нужно, пусти! — Зашипела я, пытаясь разжать её пальцы.
— Упёртые малолетки долго не живут… От тебя избавятся — но сперва затрахают до полусмерти… Ты такая глупая… У них же связи, деньги… Мы никому не нужны.
— Мне начхать! Пусти, говорю!
По лицу блондинки текли слёзы, размывая косметику.
— Глупая малолетка… Если есть, куда бежать, беги… Возьми, тут хватит на такси…
Она сунула мне в нагрудный карман что — то продолговатое и плоское, какой — то кусок пластика. Карта! Потом огонёк зажигалки погас, ледяные пальцы отпустили мою руку, раздались удаляющиеся нетвёрдые шаги. Что это, ловушка? Не имеет значения. Если на карте и правда есть деньги, то я знаю, куда бежать. Я хочу увидеть дом, где выросла — в последний раз. Следующей точкой будет порт Дублина. Ледяная вода в середине декабря сделает своё дело — это лучше, чем с крыши…
Опрометью я кинулась по коридору. Я ведь говорила, что с первого раза могу ориентироваться в любом помещении и, следуя логике строительных схем, могу найти запасные выходы. Отсутствие электричества мне на руку, а закрытых дверей для меня не существует.
Через пару минут меня уже обжигал холодный воздух в саду. Десяток последних зим уже свидетельствовали об окончании Малого ледникового периода, и температура сейчас явно была плюсовой, не ниже нуля — но это всё равно очень чувствительно для той, на ком лишь школьный костюмчик, тонкие колготки и лёгкие туфельки. На улицу мне не пришлось бывать с того самого момента, как госпожа Кейн доставила меня в свой пансион — бордель.
Внезапно в саду вспыхнуло освещение. Ах, как не вовремя! Впрочем, я уже успела воспользоваться небольшой калиткой, предназначенной для каких — то технических целей. Для вызова такси с автопилотом (самый бюджетный вариант, такси с водителем — существенно дороже) нужно всего — то подойти к краю тротуара и вытянуть руку с картой. Если там есть средства, первая же свободная машина остановится.
Так и произошло.
Не веря в свою удачу, я быстро запрыгнула внутрь, в тепло кабины, отдышалась и торопливо назвала свой бывший адрес на Мейн — стрит. Табло над пассажирским местом показало, что с моей карты спишется четыре фунта. Такси с водителем обошлось бы во все восемь или девять. Как быстро будет организована погоня? Наверное, меня уже ищут, потому что камеры включились и показали наблюдателям пустую комнату. Всё равно, ничего у них не выйдет. Я уже приняла решение — и никому меня не догнать и не остановить. Вряд ли Бет и её ассистентки сразу сообразят, куда я отправлюсь…
Ночные улицы города готовились к Рождеству. Разноцветные огни, ярмарки, ёлки. Дублин так красив в сиянии цветных фонарей!.. Как рассказывали в школе, до Эпохи Сопряжения каждый третий житель Европы уже считал себя атеистом, а церкви запросто продавались органами власти под пабы или отели. Мало того, был период, когда Рождественское убранство попросту запрещали, чтобы не оскорбить религиозные чувства представителей других конфессий, постепенно вытесняющих традиционное христианство. Массовый возврат к вере случился как раз после Сопряжения, когда весь мир затрещал по швам, а в Европу пришли Тёмные эльфы. Тогда возникла острейшая потребность верить в Бога, потому что с верой было легче жить. Да и представителей других конфессий сейчас в Европе почти нет.
Дублин готовился к празднику, и я усиленно пыталась вызвать в себе хоть какое — то чувство сопричастности, хоть какие — то отголоски тёплых семейных воспоминаний о домашнем Рождестве, но тщетно. Моя душа молчала, обратив свой взор не в счастливое прошлое, а в короткое будущее, которое должно было завершиться сегодня в порту Дублина.
Вот он, наш дом. Триста лет назад весь район сильно пострадал, будучи буквально смятым, в гармошку, в ночь Сопряжения, — с большими человеческими жертвами, и затем полностью отстраивался заново, часто наспех, без архитектурных изысков. Таким был и этот дом, построенный, правда, не триста, а около двухсот лет назад. Аккуратный, безликий, стандартный трёхэтажный дом с маленькими бюджетными квартирками. Такси — автопилот не будет ждать, придётся его отпустить и потом останавливать другое. А если денег не хватит до порта?.. Я же не знаю, сколько осталось на карте. Не хватит — значит, пойду пешком.
В наших бывших окнах на первом этаже темно и, судя по зелёной наклейке Муниципалитета на стекле, жильё ещё не занято. Что ж, тогда я войду… Я должна это сделать, чтобы проститься с местом, где прошло моё беззаботное детство.
Темно и во всех близлежащих окнах, соседи спят, ведь завтра многим рано на работу, детям — в школу. Никто меня не видит, и хорошо.
Код от замка подъезда я и так знала, он впустил меня без всяких ухищрений. А в нашей двери был новый замок, да не какой попало, а навороченный эльфийский, новенький. Значит, есть жильцы?.. Я прислушивалась около минуты, но за дверью стояла тишина. Я уловила мелодию замка, коснулась его пальцами, и он послушался — как сделал бы другой замок на его месте. Подчиняясь внезапному порыву ностальгии, я вошла внутрь.
В квартире не было никого и ничего, даже мебели, только несколько больших коробок и ящиков. Новые жильцы начали обживаться. Интересно, есть ли у них дети? Если есть, то, может быть, для них соберут ёлку, — вот в этом углу, где она стояла у нас. Может быть, даже купят настоящую зелёную красавицу, почему бы и нет?
Шмыгая носом после холода улицы, я сняла туфли, чтобы не наследить, и прошла в свою бывшую комнату. Она была такой же голой и безликой, как и вся квартира, хотя на стенах сохранились мои любимые обои с облаками и барашками. Как это было давно!.. Вот тут, на стене, висело световое панно: с меняющимися кадрами семейной хроники, с портретами смеющихся мамы и папы. Оно теперь на складе социальной службы — и навсегда там останется, за ним никто не придёт.
Я села на пол, скрестив ноги, и, как в детстве, приготовилась смотреть на яркую Луну — одно из моих любимых занятий. Можно просто сидеть и легко представить, что за стеной родители заняты своими повседневными делами, а я смотрю на рисунок лунных гор… Не зря же у меня такая говорящая фамилия!
И Луна показалась из — за низких зимних облаков. Она была не совсем полной, уже начиная убывать, но светила ярко и почти празднично — как будто хотела заставить меня забыть о ледяной воде порта. Луна плыла по ночному небосводу вне времени — по своим делам…
— ЧТО ТЫ ТУТ ДЕЛАЕШЬ, ДЕВОЧКА?! — Прозвучал за спиной строгий женский голос, а затем зажёгся свет, и автоматически опустились жалюзи.
Я вскочила на ноги и резко повернулась. В дверном проёме стояла невысокая стройная дама, выглядевшая свежо, как и многие женщины, имеющие финансовые возможности прибегнуть к омолаживающим вмешательствам, но голос и седина волос выдавали возраст. Скорее всего, ей около шестидесяти или шестидесяти пяти. Стильная асимметричная стрижка, породистое лицо с тонкими аристократичными чертами, хорошая фигура. На даме был весьма недешёвый комплект в стиле «бохо» — широкая асимметричная бежевая юбка и тёплая накидка — пончо серого цвета, соответствующие образу серые сапожки на устойчивом каблуке и на груди — массивное украшение из какого — то натурального камня, кожи и бисера. В руках, обтянутых тонкими кожаными перчатками, она держала бумажный пакет.
Дамы, одетые таким образом, обычно встречаются на центральных улицах Дублина около дорогих бутиков, но никак не в спальных бюджетных районах массовой застройки с эко — фермами на крышах домов.
— Я повторю свой вопрос. — Сказала она, не повышая голоса, но тоном, не допускающим возражений. — Что ты тут делаешь, девочка?
И тут её голос дрогнул, потому что дама заметила следы, оставленные у меня на лице и руках предыдущей попыткой воспитания тростью со стороны Анны О,Нил.
— Так, девочка… второй вопрос: откуда синяки и ссадины? Третий вопрос: как ты смогла войти? Я недавно сняла эту квартиру, сменила замок, и даже заподозрить не могла, что сюда проникнет некто посторонний.
— Извините, я не знала, что тут уже кто — то живёт. Позвольте мне уйти! — Я сделала шаг в бок, собираясь обойти даму.
— Нет, девочка, — покачала головой та, — никуда ты не пойдёшь. И прежде чем вызвать полицию, я хочу знать, что произошло.
— Не надо полицию, пожалуйста! — Мне хотелось заплакать, но это уже было невозможно.
Как бы я не старалась, слёзные железы отказывались мне повиноваться после первой страшной ночи, полной зеркальных отражений того, чего я не хотела видеть.
— Хорошо. — Терпеливо сказала женщина. — Полиции не будет, если ты сама не захочешь. Но мне нужны ответы. Итак?..
— Я… меня зовут Пэнти. Я жила здесь когда — то с родителями.
— И?..
— Родители умерли. Они были убиты в перестрелке в этом квартале, меня поместили в приют и…
Оказывается, хватит нескольких предложений, чтобы описать всё, что произошло со мной за последние месяцы. Так много случилось — и так мало нужно, чтобы об этом поведать.
Дама тяжело вздохнула.
— Помоги мне с пакетом, Пэнти. Пойдём, я сварю тебе кофе. Называй меня пока что госпожой Грин… Как ты открыла поющий эльфийский замок, девочка? Разве у тебя есть музыкальный ключ?
Музыкальный ключ нужен любому, и эльфу, и человеку, чтобы отпирать эльфийские замки — если, конечно, вы не являетесь наномехаником. Тогда ключи нужны только для особо сложных замков с многоуровневой защитой.
— Нет, госпожа Грин. — Подчиняясь внезапному порыву, я вдруг захотела сказать ей правду — сама не знаю, почему. — Я в совершенстве владею наномеханикой.
— Что?!
Наверное, нужно добавить несколько слов об этом термине.
Вы не задумывались о том, что у каждой молекулы, каждого атома, элементарной частицы, есть свой, неповторимый и уникальный голос? Они все поют, а в механизмах различного рода — и эльфийских, и некоторых человеческих устройствах подчиняются единому нотному стану.
Наномехаником в двадцать четвёртом веке называют того, кто умеет распознавать голоса частиц и их образований, а также управлять ими в пределах отдельно взятых механизмов. До Сопряжения у нас не было наномеханики такого рода, её принесли с собой эльфы. Только эльф с определёнными способностями может быть наномехаником… Или человек, у которого в роду был эльф с соответствующими способностями — как прапрадед моего папы, например. Обычно такой человек свои возможности не афиширует, их ведь можно использовать по — разному. Можно «договариваться» с объектами атомной энергетики — поэтому она теперь полностью безопасна и экологически чиста. А можно приказывать механизмам делать то, что тебе хочется, но за это придётся дорого заплатить, если попадёшься эльфам.
Человека с задатками наномеханика с удовольствием возьмут на работу в любой эльфийской компании, к тому же с солидной зарплатой минимум на четыре — пять тысяч, но он всегда будет под бдительным присмотром, потому что он человек. Папа этого не хотел, тем более, зная о некоторых моментах прошлого клана моей мамы, родившейся и выросшей в Шотландии. Это прошлое могло не понравиться Тёмным эльфам, которые предпочитают владеть полной информацией о членах семьи своих сотрудников, прежде всего, наномехаников. А фамилия мамы имела некоторый шлейф, оставивший не самый лестный след в эльфийских учебниках истории.