Он тихо поуркивал от удовольствия, и то и дело порывался лизнуть мне руку и обнажённое плечо, но сдерживал себя, понимая, что его шершавый язык похож на тёрку, и подобной лаской он может содрать с меня кожу.
Лионезию издавна населяли оборотни всех мастей, но то, что мой жених один из них и способен к обороту, стало для меня неожиданностью. Никто и никогда не говорил мне об этом, и даже Коул скрыл от меня этот факт, хотя и заявил, что собрал настоящее досье на Кристиана. Не могу понять, для чего такая таинственность, но обязательно выясню.
Не знаю, сколько времени я почёсывала пушистую чёрную тушку, млеющую под моими руками — может, полчаса, или больше. За это время я успела проникнуться симпатией к этому ласковому зверю и призналась сама себе, что мне и самой приятно наглаживать его шелковистую мягкую шёрстку, купаясь в эмоциях пантеры, пронизанных радостью и счастьем.
Я расслабилась и уже начала верить, что всё будет хорошо. Но Кристиан снова меня удивил, неожиданно превратившись в мужчину, и я поспешно отдёрнула руку от рельефного живота обнажённого красавца.
Мягко рассмеявшись, Кристиан схватил меня в охапку и притянул к себе, и тут же накинул на нас одеяло.
И вот лежу я в платье под одеялом на шикарном голом мужчине, голова удобно устроилась на сильном плече, а рука на его груди улавливает ровное биение его сердца. И что я чувствую? Не страх или отвращение, это точно. Скорее — какое-то непонятное умиротворение. Мне тепло и уютно. Может, поглаживания его мягкой шёрстки подействовали на меня как релаксант, своего рода кошкотерапия? Или его приятный запах так на меня влияет? Как бы там ни было, я разомлела.
Странно, но я не боялась, что он принудит меня к сексу. Почему-то была уверена, что он не будет ко мне сейчас приставать. Я понимала: он приручал меня, привязывал к себе, и делал это так спокойно и уверенно, что я не могла сопротивляться его методам.
Не говоря ни слова, он принялся неторопливо, нежно и ласково гладить меня по голове и обнажённому плечу, и теперь уже мне самой захотелось урчать как котёнку. Внутренняя пружина моих заведённых до упора нервов постепенно ослабевала, хотелось просто лежать так, ни о чём не думать и не шевелиться.
Сама не понимаю, как это получилось, но я неожиданно уснула на его плече.
Кристиан
Я не должен… Мне нельзя сейчас расслабляться… Надо держать себя в руках и не снимать маску хладнокровного засранца. Слишком рано. Оборот был ошибкой: мой зверь, зараза пушистая, выдаёт меня с головой. Я не могу сейчас позволить себе быть собой, открыться Сиренити. Нельзя. Хоть и хочется так, что аж скулы сводит.
Когда она опустилась передо мной на колени в Тронном зале — у меня сердце кровью обливалось. Но поступить иначе я не мог.
Я смотрел на неё сверху вниз, а видел перед собой десятилетнюю девчушку, которая подошла ко мне, когда я едва сдерживал слёзы, и молча обняла. Мой внутренний ад сменился теплом и счастьем — от одного этого простого жеста.
Отец изнасиловал мою мать, простую деревенскую женщину из клана пантер, будучи женатым на суровой вестрокской принцессе Розалинде. Едва я родился, как меня в тот же день забрали во дворец, навсегда разлучив с мамой. Она умерла три года спустя от пневмонии. Отец сразу признал меня своим сыном и даже заставил свою жену-гномиху подписать документ о моём усыновлении. Мачеха мне этого не простила.
О моём роде в клане пантер до сих пор ходят легенды: по какой-то причине все мои кровные родственники обладают способностью к обороту, даже если являются оборотнями лишь на малую часть.
Иногда мне казалось, что отцу захотелось завести послушного домашнего кота.
Но ручного зверька из меня не получилось.
Я с детства рос диковатым, и год за годом наращивал свою психологическую броню, пытаясь не поддаваться на многочисленные провокации, унижения и оскорбления со стороны старшего сводного брата Тириана и мачехи. Эти двое ненавидели меня всей душой, или той субстанцией, что у них была вместо неё, и методично, день за днём настраивали отца против меня.
Когда король Эльдии отправил в Лионезию послов с предложением заключить договор о помолвке и последующей свадьбе принцессы Сиренити и ненаследного принца Кристиана, все были удивлены. Отец не мог отказаться от столь выгодной партии для своего сына, мечтая в будущем объединить два королевства в одно. Единственное — он хотел, чтобы мужем принцессы стал Тириан.
Мне было десять, брату — четырнадцать, и отец взял его с собой на заключение договора в надежде, что он очарует юную принцессу, и король Эльдии всё же согласится признать его женихом своей дочери.
Но его планы рухнули: несмотря на все потуги Тириана казаться милым, белым и пушистым, Сиренити непроизвольно морщилась от одного его вида и старалась держаться от него подальше. Как эмпат, эта девочка улавливала всё, что творилось в его чёрной душонке, и ей это совершенно не нравилось. И уже за одно только это я проникся к ней огромной симпатией.
Идеально красивое личико, миленький аккуратный носик, пухлые розовые губки бантиком, бездонные, широко распахнутые изумрудные глаза, длинные белокурые волосы, хрупкая фигурка в нежно-розовом платье — вызывали во мне непонятное волнение и наполняли душу теплом.
Мне захотелось быть рядом с ней — стать её другом, радовать, ловить её нежные улыбки, подарить ей все сокровища планеты и защищать от всего мира.
Стоило Тириану осознать своё поражение, как он пришёл в состояние тихой ярости, и с лицемерной маской благодушия на лице вогнал мне под кожу на запястье длинный шип ядовитого растения.
В глазах потемнело, мышцы свело такой болезненной судорогой, что выступили слёзы, и тело непроизвольно задёргалось. Я чудом устоял на ногах.
Отец, заметив моё состояние, презрительно скривился и с досадой отвернулся, на лице Тириана светилось показное сочувствие, а в глазах родителей Сиренити промелькнула неуверенность в правильности своего решения выдать за меня свою единственную, горячо любимую дочь. Они растерянно переглянулись между собой, но малышка быстро развеяла все их сомнения.
Решительно подойдя ко мне, она меня обняла, прижавшись всем своим тельцем, словно хотела забрать на себя всю мою боль.
И это сработало. Сразу стало легче дышать, судороги прекратились, а мир снова заиграл яркими красками. Я робко и неуверенно приобнял это сокровище в ответ, не в силах оторвать от неё взгляд, и наслаждаясь её приятным карамельным запахом. И в тот момент я вдруг понял, что здесь и сейчас в нежных объятиях соприкоснулись не только наши тела, но и души.
Моё сердце было покроено этим ангелочком раз и навсегда. И в дальнейшем, как бы тяжело мне ни приходилось, лишь её светлый образ удерживал меня на плаву, не давая сойти с ума от боли или отчаяния.
Первый оборот у детей обычно происходит в пять лет, но я был настолько забитым и затравленным существом, что не смог обернуться даже в тринадцать.
Вместо того, чтобы подобрать мне опытного наставника-оборотня, отец махнул на меня рукой, и при редких встречах лишь окидывал презрительным взглядом. Я не оправдал его надежд, и превратился для него в бракованную зверюшку, которую он кормил и содержал только из великой милости. Наверное, лишь помолвка с Сиренити и перспектива стать королём Эльдии сохранили мне жизнь.
А, когда мне исполнилось четырнадцать, всё изменилось. Расшалившиеся гормоны начали взрывать мозг, внутренний зверь рвался наружу, но я не мог и не умел контролировать процесс оборота, и у меня начались припадки и приливы ярости, которые сменялись паническими атаками.
От боли я кидался на стены, рычал на всех, кто ко мне приближался, и в итоге отец поместил меня в психиатрическую клинику, где я провёл долгие десять лет.
Именно там, в пустом помещении, оббитом поролоном по всему периметру, я научился контролировать себя и оборачиваться в зверя. Более того, я обнаружил в себе способности к гипнозу, и постепенно задействовал этот дар на полную катушку, сначала подчинив своей воле санитаров, а потом и главврача.
И вскоре я мог назвать себя настоящим серым кардиналом, сделавшим своими марионетками многих влиятельных людей этого мира. Находясь в тени, я помогал своим потенциальным союзникам, проталкивая их наверх по карьерной лестнице, копил деньги, вкладывая их в самые доходные проекты, и наладил самую совершенную шпионскую сеть по всей Фионте. Кто бы что ни говорил, но власть — это не деньги, это информация.
А сейчас, чувствуя ровное дыхание Сиренити на своей коже, я был счастлив как никогда. Наконец-то она со мной…
Её мягкое расслабленное тельце — такое хрупкое и нежное, так уютно и сладко задремало на моей груди. Мой котёнок… Бедное моё сокровище, сколько тебе пришлось пережить… Осталось потерпеть всего неделю, и все испытания останутся позади. И я день за днём буду заглаживать свою вину перед тобой…
Глава 23. Браслет
Сиренити
Проснулась на чьём-то тёплом обнажённом теле и обнаружила, что моя голова пригрелась на широкой мужской груди, а нога по старой привычке закинута на мускулистое бедро.
— Кристиан… — сонная и сбитая с толку я попыталась вскочить с кровати, но мне не дали. Этот коварный кошак быстро сгрёб меня в охапку и снова прижал к себе.
— Спокойно, Сир, не дёргайся и не буди мои охотничьи инстинкты, — невозмутимо заявил мне король Лионезии. — Надеюсь, ты хорошо выспалась?
Ладонью я улавливала его ровное сердцебиение, и вдруг поймала себя на мысли, что этот ритм меня успокаивает, и моё сердце начинает стучать в унисон.
— Уже вечер? — ужаснулась я, увидев темноту за окном.
— Да, и я очень надеюсь на гостеприимство хозяйки этого замка и ожидаю, что меня и моих людей накормят ужином, — отметил Кристиан.
— Теперь мой замок — твой. Как и еда, и всё королевство, — помрачнела я, вспомнив последние события и унизительную процедуру передачи власти. — Так что можешь ни в чём себе не отказывать. Обеденный зал этажом выше.
— Я не собираюсь отбирать у тебя бразды правления, — меня мягко, как ребёнка, погладили по голове.
На кровать неожиданно запрыгнул Плюшкин. Деловито потоптавшись по Кристиану, он изобразил глубокий обморок у него на груди, и у меня отвисла челюсть. Плюш никогда никому не доверял, кроме меня. Даже к Джейсу он относился настороженно, демонстративно показывая всем своим видом, что терпит его рядом с хозяйкой лишь из великого одолжения. А тут — это просто фантастика.
Кристиан принялся начёсывать пушистый кошачий животик, и из расслабленного тельца Плюшкина раздалось довольное тарахтение. Чудеса да и только.
— Ты собираешься остаться на ночь? — напряжённо уточнила я, пытаясь понять, чего мне ещё ожидать. Как мне теперь выполнять условия Программы?
— Верно, — бархатный голос Кристиана мягкими мурашками пронёсся по моему лбу.
— Зачем я тебе, Крис? — я решила вывести его на откровенность. — Не думаю, что тебе нужно моё королевство. Ты можешь найти себе жену гораздо лучше меня. Достойнее. А моё сердце занято. И тело тоже. Я сплю с Максом и люблю Джулиана, — замерла я, ожидая его реакции.
— Нет, не любишь, — последовал спокойный ответ.
— Почему ты так в этом уверен? — возмутилась я. — Я спала с Джулианом и хочу быть только с ним!
— А как же Макс? Собираешься забеременеть от него, а потом избавишься как от использованной вещи? — с иронией приподнял бровь Кристиан.
— Да как ты смеешь! — вспылила я и попыталась от него отстраниться.
— Тебя тянет к Джулиану лишь по одной причине: ты видишь в нём Джейса, — меня снова властно притянули назад и с силой уложили на тёплое плечо. — Не будь он похож на твоего погибшего возлюбленного — запахом, повадками и любовью во взгляде, ты на него даже и не взглянула бы. Но он не Джейсон, Сиренити. И никогда им не будет. Смирись с этим и отпусти своё прошлое. День за днём ты будешь замечать всё больше различий между ними, и твоя любовь постепенно сойдёт на нет. А насчёт Максимилиана — ты спишь с ним лишь из жалости к нему и его сестре, и попутно желая избавиться от брака со мной. Но ты ещё не поняла, что твоя беременность от герцога Альбентского меня не отпугнёт. Я очень люблю детей и признаю этого ребёнка своим.
— И ты позволишь Максу принимать участие в его воспитании? — я с замиранием сердца ожидала его ответ.
— Посмотрю на его поведение, — холодно отозвался Крис. — А пока что — он бесит меня неимоверно, — заявил он. — И одна лишь только мысль о том, что он смеет прикасаться к тебе, ласкает твоё совершенное тело, овладевает тобой — сводит меня с ума, — в его голосе прозвенела едва сдерживаемая ярость.
— Я не прощу тебе его смерти. Надеюсь, ты это понимаешь? — глухо уточнила я.
— Возможно, — снова закрылся он, нацепляя на лицо невозмутимую маску.
Он неожиданно крепко прижал мою ладонь к своей груди, и у меня в душе всё похолодело от ужаса, когда он медленно и демонстративно сорвал с моего запястья браслет, связывающий меня с Максом.
Кристиан
— Нет!!! — отчаянный крик Сиренити прошёлся ножом по моему сердцу, оставив там кровоточащую рану.
В спальню ворвались телохранители моей невесты, но я грозно рявкнул на них: «Вон!», и из всех этих горе-защитников лишь один посмел ослушаться и заступиться за свою королеву. Я вспомнил его имя — Теодор. Молодец, мужик, надо будет его поощрить.
— Ваше величество, жду вашего приказа! — взволнованно обратился он к рыдающей Сир, и глядя на меня с неприкрытой яростью.
Отлично, одно имя из моего списка подозреваемых уже можно вычёркивать.
— Сиренити, посмотри на меня! — я приподнял её подбородок и заставил заглянуть мне в глаза. — Он жив! Ты слышишь, жив твой безбашенный ёжик! Вспомни условия договора: у тебя есть целые сутки, чтобы заменить этот браслет. Возьми себя в руки. Завтра утром отправитесь вместе со своим любовничком в Корпорацию. И на будущее постарайся не сверкать этой мерзкой штуковиной перед моими глазами, — ледяным тоном заявил я, проклиная самого себя за такую жестокость.
— Жив? — прошептала Сиренити с глазами, полными слёз, и я едва не сорвался: настолько сильно захотелось прижать её к себе и утешить.
Мой внутренний зверь завывал от боли и бился в агонии, а я продолжал играть роль бесчувственного подонка. Неделя, всего неделя…
— Приведи себя в порядок. Через час жду тебя в обеденном зале на ужин, — бросил я ей через плечо, облачаясь в свою одежду и совершенно игнорируя мрачного истукана-телохранителя. — Спасибо за ласки, любовь моя, — подмигнул я ей перед тем, как выйти за дверь.
Сиренити испепелила меня взглядом, а я утешил себя тем, что ненависть — это хорошо. Острая, пряная эмоция, которую при желании можно как маятник качнуть в другую сторону. Только бы не равнодушие. Вот этого я бы точно не пережил.
Развернувшись, я решительно направился в комнату, в которой мои люди заперли Максимилиана.
Пора наконец раскрыть все карты и расставить всё и всех по своим местам. Включая одного влюблённого в мою невесту ёжика.
Глава 24. Мужской разговор
Макс
Не знаю, как я пережил эти несколько часов. Люди Кристиана схватили меня и привязали к стулу в одной из пустых комнат. Прочно так. Твари. И застыли у входа, не сводя с меня глаз. Боятся, что сбегу и прикончу их гадского короля. И правильно волнуются.
То, что я не мог пошевелиться и всё тело, крепко пережатое верёвками, уже занемело, было ерундой по сравнению с тем адом, что воцарился в моей душе. Прямо сейчас этот мерзавец причиняет боль моему ангелочку, насилует её и унижает, а я сижу тут спелёнутый как младенец. Лучше бы он меня убил.
Душа разрывалась на части от боли, и вдруг после невыносимо долгого ожидания до меня донёсся отголосок отчаянного крика Сиренити: «Нет!!!».
Как я тогда с ума не сошёл — вообще не понимаю. Ярость и страх за мою королеву вскипели в крови, и я каким-то чудом смог разорвать верёвки и кинулся к выходу.
Но затёкшие руки и ноги плохо меня слушались, поэтому охранники быстро пресекли эту попытку побега, накинувшись толпой. Пятеро на одного. Шакалы.