— Но почему вы, не знаю, не захватываете власть? — осторожно поинтересовался Дэв.
Кассандра с надрывом, в традициях худшей театральной игры, рассмеялась.
— А зачем? Нас не так много. С войнами вы и без нас справлялись. И на них и их последствия мы насмотрелись. И с каждым годом мы слабеем. Прогресс всё больше и больше очеловечивает нас. Оборотни уже столетия как ассимилировались с людьми, они почти как собаки, первыми стали близки к ним. Чистокровок уже давно нет, о да, эти звери и редкие из вампиров — единственные из нечисти, кто при определенном везении может воспроизвести потомство с человеками. Полукровки же все больше и больше забывают свою суть, отдаляются от нее. Рано или поздно, но тоже ждет и нас. И мы не против. И никогда не были против. У нас появляются другие желания: карьера, путешествия, у некоторых даже семья. Я предпочитаю первое. Мне нравится сцена, нравится менять роли.
И я весьма порадовалась, когда Саманта на меня вышла. Думала: и пиар, и симпатичным мальчиком немного полакомиться можно. О, жестокое мироздание! Надо было заподозрить неладное сразу — уж слишком вкусно пахло от тебя, Дэвид. Ты был сладким, как шоколадка во время диеты, не удержалась. Но кто бы мог подумать, что плейбой живет с феей.
Дай ей волю, и Кассандра не замолкала бы, не в силах изменить свою натуру, побороть свою суть — продолжала по чуть-чуть пить их энергию, вызывая головную боль, но Зефира старательно вежливо перебила.
— Саманта ведь не за одно с Темными? — уточнила она. — Ее просто использовали?
Кассандра пожала плечами.
— Конечно, использовали, — вступился Дэвид. — У них же остался доступ в наше агентство.
— И то верно, — побледнела Зефира, ругая себя, что совсем об это не подумала. — Второй раз приглашение им не нужно. Но теперь они стали действовать осторожнее. Еще и на Кодса вышли, вовремя сели ему на плечо, начали нашептывать. Злость и так царила в его душе, открывая проход Темным, разрешение на подсознательном уровне.
— А можно будет как-то обезопасить агентство от них, когда вернемся? — поинтересовался Дэв.
— Да, думаю, да. Я попробую, — кивнула Зизи.
— Ой, какие мы оптимистичные! — съязвила Кассандра. — Вернемся, — передразнила она, — попробую. Зефирочка, алё, ты теперь размером с человека! И это не самая главная проблема.
— Найди Джима, — сухо ответила Зефира, — он сможет вернуть нас.
— Да-да-да, — фыркнула Кассандра и, встав с другой стороны от Дэвида, нагло взяла его под руку.
— Для безопасности, — предопределила она недовольство, — кушать энергию не буду, — честно облизнулась вамп.
«Мир Темных жесток и изобретателен. Я брожу по нему в компании мужчины мечты, но не могу сказать ему о своих чувствах. Даже притронуться боюсь. В отличии от наглой энергетической вампирши. Ревновать нельзя, мечтать нельзя, впадать в отчаяние тоже. Ничего здесь нельзя.
Но как не отчаиваться, Дэвид, ведь как только мы вернемся, вдруг я стану прежней».
Глава 23
— Это место похоже на мой родной мир, — признался Джим. — Там сейчас разрушенные, но не разрушающиеся до конца здания. Как будто застыли, законсервировались в этом вечном апокалипсисе.
Он и Марил поняли, что остальные идут искать их, а потому заняли выжидательную позицию, дабы не заблудиться. Джим распылил на многие километры вокруг свою ауру — чтобы вампе было легче взять след.
— Не поддавайся ностальгии, — чуть строго указала Марил, сидевшая в позе лотоса с прикрытыми глазами.
— Сердишься, что наши чувства привели сюда, — с легким укором заметил Джимми.
— Нет смысла сейчас увязать в прошлых ошибках, важно — не допустить новых. — Марил хитро улыбнулась. — А еще я никогда в жизни, ни за что не буду сожалеть о своих чувствах к тебе.
Джимми счастливо улыбнулся и, не сдержавшись, коснулся ее губ. Сладкий долгий поцелуй, яблочный привкус от помады — Марил предпочитала бесцветную, но ароматную. Распрощавшись с прошлым, она многое оставила там, в том числе вызывающую одежду с ярким макияжем.
«Но если со мной здесь что-то случится, всё моё недавнее волшебство в мире людей, может исчезнуть, — с холодом от пяток по ноге прокралось в сердце, — и Марил вновь станет Лавандой».
Одна только мысль, что кто-то будет касаться его женщины застилала взгляд красной дымкой. Джим понимал, что в ее прошлом было слишком многое так же, как и в его. Они рассказали друг другу достаточно, чтобы больше никогда не касаться этой темы. Лаванда Стар погибла. Марил Мэрили — принадлежала только Джиму. И так будет и дальше.
Поцелуй стал чуть грубее, Джим сильнее прижал женщину — только его и никак иначе.
— Джимми, — вздрогнула та от слишком напористого прикосновения. Земля вокруг начала переливаться серебристым светом.
«Никогда, никому не отдам»
— Джимми! — Марил попыталась освободиться из его объятий.
«Разрушу миры лишь бы быть с ней»
Она перестала узнавать своего ласкового и нежного джинна, его энергия, магия разливалась вокруг, но Джим не видел этого: жадно, прикусывая целовал ее шею, оставляя красные отметки, как одержимый водил руками по телу, беззастенчиво забираясь под майку. И что хуже всего — краем глаза Марил заметила, как кожа Джима вновь начинает приобретать темно-серебристый оттенок.
— ДЖИМ! — собрав всю силу, заглушив боль, перемешанную с желанием, Марил смогла оттолкнуть мужчину.
Его замутненный взгляд прояснился.
— Прости, — выдохнул он, но тут же понял, что Марил хоть и перепугана, но не за себя. Слишком много боли и отчаяния в глазах. Джим проследил за ее взглядом: смотрит на него. Следующее осознание ударило сильнее всего — в магическом мире к нему начала возвращаться вся магическая суть. А Марил затрясло.
— Нет-нет-нет, — она вновь кинулась в его объятия, — я не отдам тебя никому, я не выдержу, я не хочу жить без тебя, ты мой, мой, мой, — как заведенная повторяла она.
— Марил, Марил, — Джимми чуть встряхнул ее, — это место играет с нами, подчиняет нас. Посмотри вокруг, — обвел он местность рукой: серебристое сияние магии медленно впитывалось в пепел.
Марил вздрогнула и утерла слезы.
— Я вытащу нас всех, — пообещал Джим, нежно целуя ее в висок.
— Запах становится сильнее, — заметила Кассандра, и в этот же момент вдалеке задребезжал серебристый свет.
— Магия джинна, — узнала Зефира.
— Только не торопись, — предостерег ее Дэвид.
И хоть волнение съедало по крошечным частицам, они осторожно двинулись дальше. Вскоре на горизонте появились две сидящие обнимающиеся фигуры.
— Джимми, Марил! — радостно окликнула их Зефира, но, как только мужчина встал, тут же помрачнела: кожа Джима стала темно-серебристой, глаза — более светлыми, а сам мужчина чуть увеличился в размерах, и если раньше высокая Марил была всего на пол-головы его ниже, то теперь едва доставала до уровня груди.
— Мир Темных оказался жесток, неожиданно, правда, — горько усмехнулся Джим. — Но есть и хорошие новости, я точно смогу вытащить нас отсюда, — на ладони мужчины появилась лампа, украшенная самоцветами, как будто из мультика. — Вот только вначале вы должны знать всё о джиннах, точнее, о том, кого представляю из себя я.
Взмахнув рукой, Джим возвел вокруг всех защитный купол.
— Наш мир изначально был магическим, — спокойно, не торопясь, но и не медля зазря, рассказывал Джимми. — Мы могли творить в нем что угодно и слишком злоупотребляли этим. Когда мы поняли, что находимся на краю гибели, как бы банально это ни звучало, но было уже поздно. Темная магия поглотила почти всё, даже наши бессмертные души.
И тогда мы решились бежать — уйти в другой мир. План казался идеальным — ведь мы, всесильные, покорили бы его одним движением пальца. Мы некоторое время наблюдали за ним, присматривались издалека. Тот мир был так прост и так молод, а его обитатели — дикари, не больше не меньше. Оставалось только найти способ перебраться туда.
Увы, первый эксперимент оказался неудачным. Портал мы создали. Но прошедший через него джинн попросту лишился всех магических сил, уподобился местным обитателям. Нас это не устраивало. Тогда мы создали, назовем это, корабли — проводники, замаскированные под предметы обихода того мира.
Вторая попытка оказалась более удачной. За тем исключением, что первому отправленному джинну пришлось вызволять своего друга из лампы. Баг, как говорят сейчас. Однако магия была при нем. Время поджимало, и остальные все разом отправились туда. Вот только за темную магию надо платить. Я до сих пор не знаю, что именно произошло: скорее всего слишком сильное столкновение абсолютной магии и полу-магии, а может быть просто шутка более сильнейших созданий. Но джиннов раскидало — не только по одной Земле — по самым разным мирам и временам.
И только двое остались вместе — тот, кто переместился первым, стал смертным, стал человеком против воли и тот, чья лампа была отправлена во второй эксперимент. Второму джину даже пришлось временно принять облик человека. Да они могли сразу попробовать покорить дикарей, но захотели дождаться своих братьев, командиров, не рискнули проявить инициативу.
Они ждали. Армия не появлялась. А в мир пришла зима — в тот год, особо долгая и суровая.
«Хотел бы я теплый дом с запасами еды», — сказал как-то уже не джинн своему другу.
«Слушаю и повинуюсь», — внезапно даже для себя произнес тот и исполнил первое желание.
Тогда они не придали этому внимания.
Второй джинн мог и без желания творить чудеса, и это помогало. Они пережили одну зиму, вторую.
Поняли, что магия джинна работает далеко не в полную силу — он мог творить лишь простенькие чудеса, для завоевания всего мира таких не хватило бы. Нашли еще одну причину.
Но не только это сдерживало — и второй, и первый джинны начали проникаться к дикарям — жителям ближайшей деревни — и их проблемам.
«Я хочу помочь им, — не сдержался как-то первый, — сделать их жизнь лучше, стать для них мудрым правителем»
«Слушаюсь и повинуюсь», — ответил второй и сделал первого джинна старостой. Увы, он тогда не сильно разбирался в титулах и кто кому подчиняется, да и магия "подшутила" — поняла под словом "их" именно жителей той деревушки. Некоторое время всё было прекрасно, старосту любили и уважали. Его брата — так он назвал своего джинна-друга тоже. И теперь джинны со страхом ожидали прибытия своих сородичей. Но те не являлись.
Затем первый джинн влюбился, а далее — семья, дети. Да и второй джинн тоже нашел себе девицу. Вот только и она, и его названный брат с семьей — старели. А местные стали с опаской смотреть на вечно молодого брата старосты. И однажды гонимые страхом несколько человек пришли к их дому с горящими факелами.
«Спаси! Не трогай глупцов, только спаси всех нас!» — взмолился староста.
«Слушаю и повинуюсь».
Второй джинн отнес их всех: брата, его жену, детей, внуков и свою возлюбленную на другой край света. В одну жаркую страну. Сделал так, чтобы там они ни в чем не нуждались, — ведь это тоже подразумевалось под спасением. Вот только стоило всем им с облегчением вздохнуть, как старая лампа — напоминание о прошлом — задрожала, неведомой силой затянула второго джинна и отбросила далеко-далеко от семьи. Навсегда.
Он скитался по рекам времени и пространства. Видел, что произошло с остальными. Понял, какая судьба уготована ему. Он понимал, что будет до скончания времен обречен исполнять три желания тех, кого когда-то желал покорить, — достойная расплата.
Следом лампу поднял мальчишка-голодранец. Единственное, чего он хотел — есть. И джинн сделал так, чтобы тот никогда не голодал — сотворил в его разваливающейся подгреб всегда полный еды.
Вторым желанием мальчика было починить прохудившуюся крышу в жалкой халупе, где он ютился с матерью и сестрами. Джинн превратил халупу в крепкий дом и пообещал, что никаких вопросов к семье не будет. Но попросил не торопиться с третьим желанием. Мальчик согласился. И некоторое время джинн жил с ними, помогал, чем мог.
«Как только я исполню третье желание, то пропаду, отправлюсь искать нового хозяина», — предупредил джинн.
«А если я загадаю, чтобы ты остался с нами?», — поддел как-то умный мальчишка. Но тут его маленькая сестра кашлянула кровью.
Мальчишка и его мать со старшей сестрой рыдали, делали целебные отвары, но малышке не становилось лучше.
«Загадай», — не выдержав, произнес джинн.
«Но если ты останешься, если я отпущу тебя, ты ведь все равно сможешь спасти ее!» — кричал его друг, почти что названный сын.
«Моя магия может ослабнуть. Пожелай. Пожелай!»
«Джинн, — слезы текли по его щекам, проникая в каждое слово, — я желаю, чтобы моя семья была здорова».
Умный мальчишка, как таким не гордиться. Джинн исполнил его желание — все серьезные болезни обходили их и детей их, и детей их детей вплоть до седьмого колена — увы, даже магия джиннов имеет свои ограничения.
Затем джинн попался к бродяге-вору. Того волновали деньги, красивые женщины и власть. Джинн дал ему горы золота, прекрасный дворец и наложниц. Вот только джинн не может заставить полюбить. Когда одна из невольниц случайно протерла лампу, джинн признал в ней новую хозяйку. И первым желанием девушки, конечно, было избавиться от ненавистного господина. Следом она заполучила все его сокровища. Вот только:
«Я хочу твое могущество, джинн! Хочу стать такой как ты!»
И сама стала пленницей этой магии. А джинн понял, что тоже властен над людскими желаниями, может обращать их против хозяев. Так он дальше и жил. Кому-то помогал, кого-то наказывал. А потом встретил Марил.
Джимми выдохнул. Марил обхватила мужчину за пояс, пряча лицо в его груди. Зефира смахнула невольную слезу, а Дэвид вновь приобнял фею. Разве что Кассандра смотрела по-прежнему флегматично.
— Главная суть, — вампирша приподняла бровь, — что ты теперь можешь переместить нас, но в разных лампах, плюс велика вероятность, что мы все станем джиннами и нас закинет неизвестно куда и в какое столетие.
— В одной лампе, экспериментальной, — хмуро ответил Джим. — Вероятность есть. Но фея, скорей всего, останется феей, — пристально посмотрел он на Зефиру.
Глава 24
«Риск был большим. Но и оставаться в мире Темных — не лучшая идея. Чувствую себя буквально между молотом и наковальней.
Но как представлю, что Дэвид может превратиться в джинна, исполнять чужие прихоти. Зефира! Эгоистка! А каково сейчас Марил с Джимом?
Однако тихие, едва слышимые шорохи поползли по земле. И с ними тени. Много теней — расплывчатые пятна и четкие очертания, похожие на диковинных клыкастых монстров. Скрипучие голоса. Одна из теней, встав вертикально, преобразовалась вначале в бесформенную мрачную фигуру, но быстро приняла облик Виты Пейн.
— Пер-ре-го-воры! — ядовито улыбнулась она. — Ос-с-с-тавьте светлую нам, — ее лицо дернулось, абсолютно меняя черты — полная асимметрия, словно половинки разных лиц, но оба зеленые, с бородавками: две темные феи в слепящем, сжигающем желании отомстить за неудачу — сплелись в одно единое, — тогда мы призовем врата и выпус-с-стим вас, — проговорило это существо, — и в лампе не будет нужды. Мы ос-с-ставим ваш-ш мир, и больш-ш-ше не подойдем к агентству, — взгляд болотных глаз прошелся по каждому и остановился на Дэвиде.
— Нет, — тот уверено завел вздрогнувшую Зефиру за спину и, достав из сумки очередную железную вилку, выставил ту вперед, как оружие.
— Если остальные не против, ты тоже мож-ж-жеш-шь остаться, — из оскаленного рта Темной стекла слюна.
— Ой да, а мы все сейчас такие заявим: «Нет, Темные феи, мы не отдадим вам друзей», — спародировала Кассандра эпически-геройский настрой, — «мы вам не верим, Темные феи» и прочее. Но, кстати, правда, где гарантии?
Как ни странно, но Темные одарили ее благосклонным взглядом и даже кивнули. Существо, вновь принявшее облик Виты Пейн, хлопнуло в ладоши и позади появились большие, темные, наглухо закрытые врата. На доли секунд они открылись, показывая аллею Риверсайд парка и спящих на скамейке Дилана и Карла, и с грохотом захлопнулись.
«Можно только догадываться, какие страсти бушевали в душах моих новых друзей, разве что за исключением Кассандры, вампирша уже была готова скормить меня Темным. Да и я сама хотела сделать этот шаг. В конце концов, кто как ни я виновна, пусть и непреднамеренно, в случившемся. Я не знаю, какую судьбу уготовили мне Темные. Может быть, просто выпьют мою энергию. Или всё будет намного хуже — подчинят, возьмут под свой контроль: я буду видеть творимое ими, но не смогу помешать. В любом случае, они обратят свет во тьму.