Наместник и гости приветливо улыбались мне и ежеминутно кланялись. Приятные люди. Только вот улыбки их казались мне странными. Если смотреть на их лица слишком пристально, то действительно начинала болеть голова. Поэтому я старалась не смотреть, с бо́льшим удовольствием разглядывая обстановку.
Гостиная дома была украшена цветами, вдоль стен стояли столы, уставленные яствами, в центре оставалось место для танцев. За столами не сидели — можно было подойти, выбрать любую закуску и расположиться на диване или кресле или общаться с другими приглашенными.
В дальнем углу сидели музыканты. Я никак не могла понять, какие они используют инструменты. Флейты? Но почему у них такой глубокий, низкий звук? А эти трепетные звуки — неужели их издают скрипки? Я пыталась разглядеть, стоило присмотреться внимательнее, как тут же начинали пульсировать болью виски. Но главное, мелодия выходила чарующая, волшебная, под нее так и хотелось танцевать. А я сто лет уже не танцевала.
— Принести тебе лимонада?
— Нет, не нужно. Давай потанцуем.
Я помнила наш первый танец, который больше был похож противоборство двух врагов. Скай так сжимал мою руку тогда, так уверенно вел, не давая сделать лишнего движения. Победа осталась за ним. И сейчас я с некоторой опаской посмотрела на моего мужа. В честь праздника он надел черную рубашку с серебряным кантом. Он был выше всех в этом зале, гости подобрались на удивление низкорослые. Стройный, с гордой осанкой и спокойным взглядом — господин, который с достоинством смотрит на своих подданных. Черные глаза взирали на все вокруг довольно холодно, и лишь когда муж обернулся ко мне, взгляд мгновенно сделался теплым и любящим. Каким красивым он мне казался сейчас.
— Конечно, родная.
Одна его рука мягко легла на талию, другая осторожно сжала ладонь. Он слегка наклонил голову, давая знак, что нужно вступать, и после мы заскользили, закружились в танце. Как в первый раз, он угадывал все мои движения, но теперь не для того, чтобы оказаться победителем, а для того, чтобы слиться со мной в этом танце-полете. Мы словно были единым целым.
Я бы хотела, чтобы он поцеловал меня сейчас, но, наверное, нельзя на глазах у всех. И я только прижалась плотнее, положив голову ему на грудь, чувствуя себя в совершенной безопасности.
В доме наместника мы пробыли недолго: голова с каждой минутой кружилась и болела все сильнее. Некоторые предметы я никак не могла разглядеть, сколько ни старалась. Люди казались странными, и пища тоже. Но я ничуть не жалела, что придется уйти так рано: главное удовольствие от вечера я уже получила.
Мы вышли наружу, и я удивилась, увидев, что солнце все еще ярко светит.
— Разве не вечер?
— Летом темнеет поздно.
Скай отвел взгляд.
Зашла домой и вздохнула с облегчением: тихо, уютно, окна плотно завешены.
— Устала?
Мы стояли посреди комнаты, одни в темноте, он нежно держал мои запястья. Наклонился, чтобы поцеловать в висок. Такой серьезный, задумчивый Скай. Мне было мало этого братского поцелуя. Я все еще ощущала, как мы летим в танце. И наши движения немного напоминали другой полет… Другой… Но я не помнила. Только потоки ветра, избегающие меня, только бескрайнее небо.
— Скай, поцелуй меня.
Его не пришлось просить дважды. Сначала его теплые губы точно пробовали на вкус мои. Он чуть прикусил мою нижнюю губу, провел языком, словно дразня. Брусничная горечь, песок, древесная кора… Я выгнулась навстречу, приподнялась на цыпочки, обхватив его за шею.
Скай же, казалось, хочет зацеловать меня всю. Ему мало было губ. Я то чувствовала его горячее дыхание на своей шее, то язык скользил по мочке уха, то он нежно брал мое лицо в ладони и целовал веки, виски, щеки.
— Моя родная…
— Помоги мне раздеться, Скай.
Нежно-голубое платье, точно облако, опустилось у моих ног, а следом за ним скользнули руки моего мужа, исследуя, лаская, гладя. И я подалась навстречу, позволяя все и желая большего. Но он вдруг прижался лицом к моему животу и замер, тяжело дыша.
— Нет, неари. Это неправильно.
— Все хорошо, глупый, — обескураженно прошептала я. — Правда…
Я тоже опустилась рядом, прижалась щекой к его щеке.
— Теперь ты все делаешь правильно.
— Ох, Ри… Я ведь не сдержусь…
— Не нужно…
Это было похоже на танец. Танец, когда никто никого не пытается победить, но предугадывает каждое движение, подхватывает твое дыхание, если оно собьется, улавливает малейший стон, чтобы замереть, ожидая, когда можно будет снова продолжить этот удивительный, трепетный вальс. Мои пальцы сжимают его руки чуть крепче, чем нужно, но я знаю, что он не позволит упасть. Я открываюсь ему навстречу, ловлю губами его губы, такие жаркие, соленые, будто пью морскую воду.
— Моя родная… Не отпущу тебя. Никогда, никогда тебя не отпущу…
Не отпускай меня, Скай. Удержи меня, мой любимый.
17
День сменялся днем. Спокойная, сонная жизнь. Странно, что мне совсем не хотелось чего-то другого, хотя раньше я едва бы смогла усидеть на месте. Дома я все время затевала разные шалости, и мама призналась как-то, что я доставляла куда больше хлопот, что Риан.
Но, наверное, это правильно. Так и должно быть. Ведь я жду ребенка, и маленькая жизнь во мне важнее всего остального. Мне вполне достаточно Ская, пляжа, книг и Горошинки.
Если бы еще только Скай время от времени не исчезал. Он никогда не говорил, куда уходит, пропадал на несколько дней. Иногда просил о непонятных вещах. Первый раз, собираясь, он развернул белый платок и попросил несколько капель моей крови. Забавно было наблюдать, как он подносит к моему указательному пальцу иголку и никак не решается уколоть, пока я, не выдержав, сама не сделала это.
— Хотелось бы знать, для чего тебе моя кровь, — проворчала я, глядя, как аккуратно, словно величайшую драгоценность, он прячет платок в карман.
— Если получится, я все тебе объясню.
Но в тот раз ничего не получилось. Скай вернулся невеселый и разговора на эту тему не заводил. Пока в следующий раз не попросил локон.
— Может быть, тебе сразу еще флакончик моих слез накапать? — пошутила я.
Вот только с каждым разом муж возвращался все более мрачный и потерянный. Он думал, что я не знаю, думал, что я сплю, но я видела, как он, засидевшись допоздна над книгами, иногда закрывал толстый фолиант и долго сидел, закрыв лицо руками. А иногда тихонько, стараясь не разбудить меня, целовал мои пальцы.
Пока муж отсутствовал, со мной в доме оставался его отец. Хотя я уверяла Ская, что отлично справлюсь одна, а Инха в случае чего поможет, но в этом случае Скайгард оказался непреклонен: одна я не останусь.
Лорд Ньорд почти не разговаривал со мной. Порой у меня складывалось впечатление, будто я его чем-то огорчила. А временами он смотрел на меня так, словно жалел.
Я надеялась однажды подслушать разговор, который объяснил бы причину отлучек Ская, но муж и свекор обменивались короткими фразами, вовсе не добавлявшими ясности.
— Пока ничего, — вот и все, что говорил Скай, а лорд не уточнял.
Но «пока ничего» повторялось из раза в раз, и в один из таких дней отец сказал Скайгарду:
— Я знаю, что малыш уже толкается.
— Да, — подтвердил Скай, и я увидела, как он улыбнулся, вспоминая.
Это случилось так неожиданно. Животик к тому времени округлился. Я любила его ощущать, устроив ладонь на маленьком холмике. Подумать только, совсем недавно мой живот был совсем плоским.
Я лежала, положив голову на колени Ская, и уговаривала его отложить очередную скучную книгу в темном переплете, который одним своим видом навевал мрачные мысли, и поболтать со мной. Но он, этот невозможный человек, прервался лишь для того, чтобы поцеловать меня в кончик носа.
— Нет, Ри. Это очень важно, — твердо сказал он.
Разве что-то может быть важнее беременной жены? Еще и оставляет меня на несколько дней кряду со своим неразговорчивым отцом. И с кем мне общаться? От Инхи тоже лишнего слова не дождешься, только «Да, госпожа» и «Нет, госпожа». Мне кажется, останься мы наедине, она стала бы разговорчивее, но наедине меня никогда ни с кем не оставляли.
Я уже хотела было обидеться, но Скай, не поднимая взгляда от страниц, ласково накрыл мою ладонь, лежащую на животе, своей ладонью.
И в этот момент Горошинка впервые заявил о себе. Это было ни капли не больно, но так неожиданно, что я подскочила на месте. Меня изнутри словно щекотала своими крылышками маленькая птичка.
— Ой!
Мы со Скаем посмотрели друг на друга округлившимися глазами: он тоже почувствовал.
— Неари…
Мой муж вовсе не сентиментален. Иногда я думаю, что он даже чересчур сдержан, но сейчас я ясно видела на его лице бурю чувств. Растерянность, неверие, счастье, к которому, однако, примешивалась грусть.
— Сердце мое…
Наконец-то книга была забыта. Скай встал на колени и целовал мой животик, а я жмурилась от удовольствия и покоя.
С того момента прошел уже месяц. Почему отец Ская вдруг заговорил об этом?
— Быть может, — продолжил он, осторожно подбирая слова, — часть времени тратить на то, чтобы подобрать хорошее обезболивающее?
Скай мгновенно изменился в лице: так разозлился, что побелел.
— Оно ей не понадобится! — крикнул он.
Быстро взглянул на меня, а я даже решила вступиться за свекра.
— Скай, но… Я была бы не против…
Они с лордом Ньордом так странно переглянулись, словно речь шла не только об обезболивающем.
— Уходи, — процедил муж сквозь зубы.
Я не помню, чтобы он когда-нибудь позволял себе так разговаривать с отцом. А тот, странное дело, вдруг послушался и ушел.
Вот только в следующий раз, когда он остался со мной в доме, свекор снова завел этот разговор.
— Маргарита, когда настанет время…
Он вложил в мою руку флакон с пурпурной жидкостью.
— Обезболивающее? — я подняла на него глаза, почему-то чувствуя себя преступницей.
— Очень сильное. Если бы оно существовало тогда, когда Скай должен был появиться на свет…
Мама Ская умерла при родах, и мне вовсе не хотелось об этом разговаривать: голова начинала болеть.
Я не хотела держать наш разговор в тайне от Ская и рассказала о подарке в тот же день, как он вернулся домой. Он выглядел очень усталым, но, увидев меня, постарался улыбнуться. Обнял, зарылся в волосы, словно надышаться не мог. Я понимала, что он снова скажет отцу: «Пока ничего».
Конечно, я хотела рассказать позже, когда он поест и отдохнет. Я просто забыла убрать флакон со стола.
— Что это? — нахмурился Скай.
— Твой отец подарил…
Мне даже не пришлось продолжать, потому что Скай догадался. Его взгляд стал страшен.
— Как ты смеешь заранее ее хоро…
Осекся, сжав кулаки. Почему он так злится? Я не люблю видеть Ская таким, мне делается не по себе от его ярости. Лорд Ньорд встал напротив и тоже сжал кулаки.
— Если ты сейчас обернешься, — спокойно сказал он, — я не знаю, как это скажется на состоянии твоей жены. Она не помнит.
Обернется? Что это значит? Мне и без того сделалось не по себе. Скай тяжело дышал, едва сдерживаясь. А потом он запустил несчастный флакон в стену. Когда-то давно я уже видела нечто подобное. Боль толкнулась в виски, и я сдавила их пальцами. Я хотела броситься прочь из дома и бежать без оглядки. Только знала, что бесполезно: я и метра не пробегу, Скай догонит и вернет.
Муж посмотрел на меня, и я поняла, что он сожалеет о вспышке гнева.
— Прости, Ри. Я напугал тебя?
Лорд Ньорд ушел не попрощавшись, тихо притворив за собой дверь, а Скай сел на пол, обнял мои колени, так и уснул. Видно, совсем не сомкнул глаз за прошедшие три дня.
Он спал, а я все никак не могла успокоиться. Смутная тревога впервые за все время змеей заползла в сердце. Что скрывает свекор? Что пытается найти муж? Вот только думать об этом было ужасно трудно. Туман тут же заволакивал мысли: «Не думай, не думай, забудь!»
Надо проветриться, может, это придаст моим мыслям ясность? Стараясь не потревожить Ская, я выбралась из кольца его рук и толкнула дверь на улицу, ожидая увидеть вечерний сумрак. Но снаружи высоко над головой светило солнце. Как такое возможно? Боль резанула затылок, так, что я охнула. Ладно, не буду пока думать о солнце.
Я пошла вперед по дороге, ведущей на пляж. Впервые за это время совсем одна.
18
У меня не было какой-то цели, я просто хотела прогуляться и подумать. Дошла до развилки: правая дорога уводила дальше на пляж, левая вела в городок, где мы редко, но все же бывали. Я решила идти по левой.
— Госпожа! Госпожа! — услышала я позади знакомый голос и обернулась.
— Инха? — удивилась я. — Ты что здесь?
— Домой иду, — девушка запыхалась, будто давно уже торопилась вслед за мной. — А вы?
— Гуляю, — вдаваться в подробности не хотелось.
— Могу я предложить госпоже угостить ее взваром, который я делаю по рецепту бабушки? — Инха смущенно потупилась, сама, видно, оторопев от своей смелости. — Я рядом живу.
Я колебалась недолго. Почему нет? Инху я знаю все то время, пока живу здесь, и хотя едва ли за все время мы с ней перекинулись и несколькими десятками слов, но разговаривать и не обязательно. Выпью напитка, прогуляюсь, а потом вернусь — Скай ничего не заметит.
Маленький домик служанки стоял на окраине городка. Муж специально нанял девушку, живущую неподалеку, чтобы та в случае необходимости сумела быстро добраться ко мне.
Инха была прилежной помощницей, она умела поддерживать чистоту и уют, а прически делала хоть и однообразные, но аккуратные. Но на свой дом у нее, бедной, наверное, совсем не оставалось сил. Я удивилась, увидев песок на полу и незаправленную кровать. Девушка смутилась, поймав мой взгляд.
— Я одна живу. Сегодня не успела порядок навести.
Я пожала плечами, мол, ничего.
Часть комнаты оказалась огорожена занавеской, за ней расположилась кухня. Инха быстро смахнула пыль со стола, усадила меня, а сама отправилась готовить обещанный взвар. Я сунулась было следом, но служанка мягко дала понять, что мое присутствие смущает ее. Она всегда казалась застенчивой девушкой, поэтому я не стала стоять над душой. В конце концов, тонкая ткань занавески не помеха для беседы. Вот только я никак не могла найти тему для разговора. Экономка в замке мужа всегда первой начинала беседу и говорила так много, что мне и словечко не всегда удавалось вставить. Вот только, удивительное дело, сейчас, сколько бы я ни напрягала память, я не могла вспомнить ни одной нашей беседы.
— Давно ты здесь живешь? — спросила я, когда тишина, повисшая в доме, стала давить на уши. — Нравится тебе у нас работать?
— Очень нравится. Спасибо, госпожа. Большая честь прислуживать жене Эм-лорда.
Эм-лорда? Она и раньше так называла Ская.
— Никогда прежде мне не удавалось оказаться так близко. Это волнительно. Такая ответственность.
Вот и разговорилась наша обычно молчаливая Инха. Оказывается, это честь для нее.
Девушка вышла из-за шторки с двумя дымящимися чашками в руках. В воздухе вкусно запахло травами.
— Угостить мне вас нечем. Только взвар.
— Не страшно, — я улыбнулась, давая понять, что не стоит забивать голову такой ерундой.
Она поставила передо мной чашку и села напротив, лицом к лицу. Несколько раз я поднимала на нее глаза, но каждый раз отводила взгляд. Я и прежде замечала, что не могу пристально смотреть на Инху. Словно что-то мешает. Как неловко перед девушкой. Я сделала вид, что разглядываю напиток: на поверхности плавали крошечные белые лепестки, на дне чашки темнели веточки и листья.
— А как давно ты хотела увидеть лорда?
— Двадцать лет.
Забавная. Конечно, это просто такое выражение, вроде «сто лет тебя не видел», — или же я ослышалась.
— Но еще сильнее я хотела познакомиться с вами.
— Со мной? — удивилась я, но тут же поняла, что Инха просто старается быть вежливой, и улыбнулась ей. — А зачем?
Что же, нельзя огорчать хозяйку, надо сделать хотя бы глоток. Я поднесла чашку к губам, и тут мой взгляд упал на кольцо. Я вздрогнула и расплескала взвар. Попыталась сделать вид, что закашлялась, но никого не обманула, потому что, подняв глаза на служанку, мгновенно поняла: она знает, что я знаю. Смарагд на моем среднем пальце был полностью черным.