— Во-вторых сходи на рынок и принеси фруктов. Всех, каких найдёшь. Каждого — по два.
На сей раз у Шианы глаза слегка полезли на лоб.
— У нас есть персики и виноград, — напомнила она.
— Я сказал — каждого вида по два.
Шиана покорно замолкла и склонила голову.
— Постарайся вернуться до заката. Если мне придётся идти к Санту, я хочу знать об этом заранее, — закончил он и кивнул ей на входную дверь.
В дневное время в доме царил сумрак и большую часть времени Вендер проводил в саду. Потому, ещё раз прогулявшись по нижнему этажу, он снова подошёл к окну.
Нахмурился, услышав удары оружия и тяжёлое дыхание. Не дожидаясь, когда ситуация прояснится, перепрыгнул через подоконник и двинулся на звук.
Риана ушла недалеко. Он обнаружил её за деревьями с двумя ножами в руках. Девушка последовательно отрабатывала стойки, и броски.
— Спаси меня Плутон, — Вендер не стал скрываться, а Риана не замедлила движений при виде него. — Ты нашла себе развлечение, да?
Риана закончила последовательность движений и замерла, тяжело дыша.
Она молчала, так что Цебитару оставалось только гадать, что творится у неё в голове.
— Так я проводила время в детстве, — сказала она наконец.
— Разве валькирии большую часть времени не играли на флейтах и не пели песни?
— Видимо, не все.
Цебитар огляделся по сторонам, потом наклонился, сгрёб кучей палую листву и опустился на получившийся ворох листьев.
— Можешь продолжать, — предложил он.
Однако Риана смутилась и теперь замерла.
— Это было очень красиво, — добавил Цебитар, не отрывая от неё глаз.
Глаза Рианы сузились и сверкнули холодным огнём.
— Это была тренировка, а не танец.
— Любопытно, чтобы ты ответила, если бы я попросил тебя станцевать?
Риана молчала. Цебитар видел, как сильно вздымается её грудь в немом приступе бешенства.
— Почему бы мне это не сделать? — добавил он. Легко поднялся на ноги и шагнув к девушке, замер в люйме от неё, так что при каждом вздохе её грудь почти соприкасалась с его.
Риана молчала. Она прекрасно понимала, что ничего не может требовать и не имеет права отказать. Ощущение беспомощности приводило её в отчаянье.
— А если я откажусь? — тихо спрсила она. — Бросишь меня в темницу? Или прикажешь выпороть?
Цебитар приподнял бровь.
— Я бы никогда не отдал такой приказ. Я неплохо владею кнутом и сам. Хочешь посмотреть?
Злость, клокотавшая под кожей валькирии, стала настолько сильной, что Цебитар почти ощущал её волны, хлещущие на него.
Риана всё пыталась подобрать ответ, когда он негромко и заливисто рассмеялся.
— Пойдём во внутренний сад. Я кое-что хотел тебе показать.
Он развернулся и не оборачиваясь двинулся по посыпанной гравием дорожке.
Риана с полминуты стояла неподвижно, в бессильной злости продолжая смотреть ему вслед. Потом сделала глубокий вдох и двинулась следом.
Ей удалось нагнать Цебитара у самой беседки, где ему частенько накрывали завтрак. Сейчас на мраморном столе стояло множество корзин разного развера, в которых лежали фрукты и ягоды всех сортов.
Маркус уместился на одну из скамей, оглядел своё богатство. Выбрал небольшую чашу с засахаренными оливками и бросил одну ягодку в рот.
Риана в недоумении смотрела на него.
Маркус повёл рукой, явно предлагая ей сесть.
Риана осторожно опустилась на противоположную скамью. Они с патрицием всего дважды сидели за общим столом. За пределами особняка Цебитара такие вольности позволить себе было нельзя. Внутри же Риана по-прежнему держалась в отдалении и предпочитала стоять.
Хотя даэва и валькирию разделял довольно широкий стол, расстояние между ними показалось Риане небольшим. Слишком небольшим, чтобы чувствовать себя спокойно.
— Ты хочешь, чтобы я встал, и оставил тебя одну? — угадав мысли девушки, Цебитар приподнял брови.
— Ты ведь всё равно этого не сделаешь! — слова сами сорвались у Рианы с губ и ей тут же стало стыдно за них. Она хотела извиниться, но не успела, потому что Маркус усмехнулся и ответил:
— Нет. Я не для того тебя пригласил.
— А для чего? — Риана вскинулась и снова заглянула ему в глаза. — Я не понимаю, зачем… Чего ты хочешь от меня?
— Я сказал, что хотел бы знать, какие фрукты ты предпочитаешь остальным. Ты ответила, что не знаешь. Что хотела бы попробовать их все.
Риана молчала. Она с трудом припомнила эти слова, но теперь растерялась, обнаружив, что патриций запомнил их.
— Таким образом мы обнаруживаем причинно-следственную связь, — продолжил даэв, задумчиво покручивая в руках персик, взятый со стола. — Чтобы исполнилось моё желание — я должен исполнить твоё.
Валькирия молчала.
— Не всё на свете работает так, — тихо сказала она.
Маркус это прекрасно понимал. Однако лишь нахмурился. Наклонился чуть вперёд и спросил:
— Почему?
Риана молчала. Она не знала, как объяснить. Не знала, чтоит ли вообще отвечать. Давать противнику власть над собой.
— Потому что в сто раз больней терять, когда что-то имел, — наконец озвучила она.
Даэв, на сей раз, не понял, о чём речь. Во взгляде его появилась растеряность.
— Это просто фрукты… — сказал он.
Риана сглотнула. Подняла на него глаза. «Это слишком много для меня», — легко читалось на обычно равнодушном лице.
Маркус вздохнул и чуть отвернув голову сделал вид, что внимательно разглядывает сад.
— Ешь, — сказал он. — Считай, что меня здесь нет.
Риана осторожно взяла грейфрут и принялась оглядывать его со всех сторон. Представить, что Маркуса здесь нет, было крайне тяжело, потому что она чувствовала его запах, ощущала исходившую от него силу. Она не боялась, но эту силу нельзя было не замечать. Раскинувшаяся на скамье фигура так и притягивала взгляд.
Наконец, Маркус заметил заминку и встал. Риана решила было, что он собирается уйти, но Маркус вместо этого обошёл стол и отобрал у неё грейпфрут.
— Позволь, — произнёс он.
Вынул из ножен прикреплённый к запястью Рианы нож и принялся ловко снимать кожуру. Потом разломил мякоть на несколько частей, очистил дольку от перепонок и только затем протянул Риане.
— Я не пытаюсь кормить тебя с рук, — пояснил он, заметив, как она смотрит на его пальцы. — Я просто хотел помочь. И обращайся… Если потребуется что-нибудь ещё.
Риана сделала глубокий вдох. Осторожно взяла дольку с его рук и наконец положила её в рот.
— Спасибо, — тихо сказала она.
Глава 12. Игра
Клемента накрывала на стол. Занятие было бессмысленное, но успокаивало её до некоторой степени. Она исподлобья смотрела на двоих, сидевших за столом, и девушку, с ногами забравшуюся в кресло. Разговор не клеился.
— Клемента, ты не хочешь забрать свой подарок? — спросил Маркус язвительно.
— Ну, нет, — на сей раз Церера собиралась стоять на своём до конца.
«Ты слышала, что валькирия входят в моду при дворе?» — сказал он. Но Клемента понимала так же хорошо, как и Маркус, что подарки Санта добра не сулили. Ей было жаль юную валькирию, но иметь под рукой живое напоминание о Санте она не собиралась.
— Мне некуда её забрать, — сказала она. — Пока мы живём у тебя, все мы всего лишь твоя свита.
Маркус скрипнул зубами. Рабыня могла быть — и наверняка была — шпионкой. Вначале ему показалось хорошей идеей иметь под рукой агента Дариуса. Тем более, опыт перевербовке вражеских агентов у него уже был. Но, соглашаясь принять подарок, он определённо не думал, что тот будет увиваться за ним хвостом повсюду и заглядывать в рот. Он никак не мог расспросить Риану о результатах расследования; кроме того, от Вайне — так представилась девушка — пахло розовым маслом так, что Маркус готов был потерять сознание ещё до ужина.
Оба в очередной раз покосились на Вайне. Модная игрушка сидела, обхватив плечи руками, и, кажется, собиралась разрыдаться.
— Да прекратите вы! — не выдержала Риана и встала из-за стола.
Маркус с недоумением посмотрел на валькирию.
Риана взяла со стола вазочку с цукатами и, опустившись на корточки перед креслом, протянула её девушке. Та испуганно покосилась на Маркуса.
— Да ради бога, — бросил тот и отвернулся. Веки девушки задрожали.
— Он не злой, — сказала Риана спокойно, глядя в глаза Вайне, — он просто так выражает симпатию.
«Подарок» продолжал кукситься.
— Сколько тебе лет? — бросил Маркус из-за стола.
— Вос-семнадцать, — Вайне, которая за несколько часов поняла, что в этом доме она оказалась лишней вещью, путающейся под ногами, теперь слегка заикалась.
— А я в пятнадцать лет уже служил в гвардии, — сказал Маркус, ни к кому не обращаясь.
— Восемнадцать… — Риана поймала себя на том, что, подражая Маркусу, подносит пальцы к глазам, и тут же опустила руку, — сколько же лет прошло с тех пор, как пала Амариль?
— Семь, — осторожно сказала Клемента.
Риана оставила вазочку с цукатами на столике у кресла и отошла к окну.
— Очевидно её родители попали в плен в начале войны. Я была права, эти валькирия уже выросли рабами.
Она поймала на себе вопросительные взгляды обоих даэвов и осеклась.
— Ничего, — она глубоко поклонилась, — не хочу печалить вас, высокородные даэвы, глупыми рассуждениями.
Клемента надкусила цукат и медленно прожевала. Риана вела себя странно, а её учтивость только подливала масла в огонь, но гетера промолчала.
— Садитесь за стол.
— А девочка? — спросила Риана.
Маркус потёр глаза.
— Надеюсь, ты не имеешь в виду то, о чём я подумал. Слугам накрывают на кухне. Кстати, в самом деле, пусть идёт ужинать, — с надеждой сказал Маркус, но тут же наткнулся на ледяной взгляд потемневших глаз своей невольницы. — Клемента, будь добра, прикажи принести ещё приборы.
Стоило Маркусу провалиться в сон, как чья-то рука легла на его плечо. Инстинктивным движением он выхватил из-под подушки нож и, перекинув нападавшего через себя, прижал нож к его горлу.
Риана смотрела на него с полным безразличием.
— Поговорим о деле? — спросила она, не шелохнувшись.
Маркус огляделся по сторонам, будто опасаясь увидеть в спальне Вайне.
— Я добавила ей в вино пастушкин цвет. Она не проснётся до полудня, — ответила Риана на его мысли.
— Подло, — произнёс Маркус с одобрением. — Поэтому ты позвала её за стол?
— Нет. Потому что люди должны есть за столом. Поговорим о деле? — повторила Риана тем же тоном.
— Да, — Маркус убрал нож и, сев на постели, протёр глаза. — Кто следит за домом Санта?
— Я позволила себе подкупить стражей. Но завтра нам лучше вместе пойти туда. Убийце нужно время, чтобы составить план, поэтому сегодня Сант в безопасности. Могу я спросить?
— Спрашивай.
— Мы хотим спасти Санта или просто выследить убийцу?
Маркус потёр глаза.
— Ты не испытываешь к нему симпатии? — ответил он вопросом на вопрос.
— Он даэв.
— Да ты расистка.
— У меня хорошая память. Я помню бой на арене. Кто хотел меня убить… и кто не дал умереть.
Риана отвернулась.
— Я бы его допросил, — заметил Маркус, — если будет возможность.
— Хорошо.
Проснувшись, Маркус вышел в гостиную и обнаружил картину, достойную пера семейного портретиста. Клемента сидела в кресле у камина и вышивала салфетку. Волосы её, с одной стороны освещённые пламенем, а с другой — солнечными лучами, падавшими сквозь окно, дышали колдовской тайной.
По другую сторону камина на полу сидели Риана и Вайне. Риана что-то втолковывала девушке, которая чертила круги и квадраты стилусом на восковой дощечке. Маркус остановился у двери, наблюдая за идиллической картиной и посмеиваясь про себя, но подслушать их разговор не удалось.
— Доброго утра, — сказала Клемента, не отрывая глаз от вышивания. Вайне тут же подскочила и замерла в глубоком поклоне. Риана не обернулась. Только взяла в руки рисунок и принялась внимательно его разглядывать.
— И вам того же.
Маркус подошёл к Клементе и замер у неё за спиной, рассматривая причудливый узор цветов.
— Маркус, ты не мог бы отпустить Вайне погулять. Или хотя бы разрешить ей сесть, — прозвучал в наступившей тишине голос Рианы. Маркус поднял глаза на Вайне — та стояла всё так же неподвижно, опустив глаза к полу.
— Что вы делали? — спросил он, переводя взгляд с одной валькирии на другую, но обе молчали. Маркус сдался. — Ладно, Вайне, иди, погуляй в саду.
Когда дверь за девушкой закрылась, Риана, наконец, повернулась к Маркусу.
— Я пытаюсь понять, — сказала она и замолчала, подбирая слова.
— Она сказала, что у валькирий было три касты, — продолжила Клемента вместо неё, — не помню, как она назвала их. Что-то вроде учёных, художников и мастеров.
— Талах-ар — познающие разумом, талах-ир — познающие сердцем, и талах-ан — познающие руками, — поправила её валькирия, — Такими они рождались и от природы были одарены в чём-то одном. Талах-ар, — она сделала неопределённый жест вокруг левой части головы, — развита больше. Но талах-ар слабы телом и сухи в чувствах. Талах-ир — правая сторона, — она сделала такой же жест справа, — они создавали прекрасные скульптуры и картины. Я видела кое-что из творений валькирий во дворце вашего императора и во дворце Санта. Талах-ан — нечто среднее. Они сильнее и усидчивее, больше приспособлены делать, чем думать. И вот я пыталась понять, эта девушка… Кто она? Талах-ир, талах-ар или талах-ан.
— Человек становится тем, кем хочет. Как вы можете считать нас дикарями, если с детства приговариваете своих детей к судьбе, определённой его родом?
— Нет. Принадлежность к касте определяет не род. У валькирий нет рода, — Риана покачала головой, — боюсь, я не могу объяснить. Ты не валькирия, а я не талах-ар. Это разговор слепого с глухим.
— Хорошо, и что же ты выяснила?
Риана ответила не сразу. Она протянула Маркусу рисунок, тот смотрел на бессмысленное скопление геометрических фигур.
— Что это? — спросил он.
— Я просила её отразить на доске то, о чём я говорю. Это маленькое испытание. А для неё — просто игра.
— Видимо, ты говорила что-то про талах-ар и талах-ир, потому что я ничего не понимаю.
Риана встала и, подойдя к камину, подбросила дров.
— В том-то и дело. Я тоже.
Маркус опустил дощечку на стол.
— Ты ведь не, как там ты сказала… талах-ар.
— Нет, не талах-ар. Но это очень простые вещи. Меня учили им, потому что в моей работе они могли понадобиться. Вот для таких… детей. Если бы я нашла диких валькирий, я бы должна была привести их в храм для обучения. Но сначала я должна была бы понять, в какой храм их вести. Так решили талах-ар. Но они мало знали о диких валькирия. На самом деле, за несколько сот лет мы видели двух или трёх таких. Они не предусмотрели, что ребёнок, воспитанный, чтобы ублажать господина, вообще не будет талах.
— Как это?
— Он не познаёт. Не творит. Его бесполезно учить. Он… не идиот, конечно. Но для валькирии она очень отстала и не только в знаниях и умениях… В развитии мышления. Правой или левой части — неважно… В нашем мире она могла бы делать только монотонную, повторяющуюся работу. До конца жизни остаться подмастерьем при талах-ан.
Риана переводила взгляд с одного даэва на другую. Клемента всё ещё смотрела на вышивку, но иголка в её руках больше не двигалась.
— Все валькирии, которых я видел, были такими, как она, — сказал Маркус наконец. — Как сказал Сант… Покорными и тихими.
Горькая усмешка исказила губы невольницы.
— Не потому ли ты позволил мне жить в твоём доме без оков и пут?
— Я никогда прежде не видел валькирий-воинов, — сказал Маркус, спокойно глядя в глаза Риане. — Только слышал о них в конце войны. Мне было интересно.
— Ты вообще никогда… — Риана сжала зубы и сделала глубокий вдох, — никогда не видел валькирий.
Она отвернулась. Маркус уже решил, что разговор окончен, но Риана заговорила снова.
— Они действительно покорные. Все талах. В них нет агрессии. Сотни и сотни лет их приучали жить без насилия. Они просто не могут ударить или даже просто отказать. Для них все живущие на материке были — братья. Поэтому сами они теперь — не талах.