Никогда, за всю жизнь, патриция не посещали подобные мысли. Он привык к жестокости как к единственно возможному сопровождению римской жизни. Его не интересовали кровь и боль тех, кого он едва знал. Тем более тех — кого видел изо дня в день.
С тех самых пор, как погибли его братья и отец, Маркус был один и твёрдо привык считать, что никто вокруг не стоит его волнений. Никто, кроме одного существа, которое теперь медленно приходило в себя в его постели.
Маркус больше не решался прикоснуться к Риане. Только подавая еду нет-нет да проводил рукой над белой кожей плеч. Рубцы постепенно начинали заживать. Риана сказала правду — раны на её теле стягивались так быстро, как никогда бы не зажили на теле энтари или тем более человека.
Они больше не говорили. Маркус почти физически ощущал, что Риана сторониться его точно так же, как в самые первые дни. Отчаянье подкатывало к горлу при мысли о том, что он потерял всё то немногое, чего успел достичь. Риана не поддавалась ни на подарки, ни на слова. Теперь Маркус понимал почему, но собственное желание, неумолимое притяжение, которое влекло его к валькирии, от этого не становилось слабей.
Риана слабо улыбалась, принимая еду из его рук.
— Я тебя задерживаю, — сказала она утром на следующий день.
— Нет, — отрезал Маркус.
В самом деле, Клемента и Дариус то и дело спрашивали, почему они ничего не делают.
Маркус не отвечал. Он спрятал кольца, которые в итоге достались ему, и никого не пускал в спальню.
Риана много спала. Маркус видел, что тело её исцеляется, но девушку охватила апатия, с которой он ничего не мог поделать. Только сидеть, смотреть, и ждать.
На четвёртый день он приказал Шиане принести грейпфруты. Маркус так и не узнал, какие фрукты понравились Риане больше остальных, но выбрал эти, потому что именно за них услышал от Рианы короткое «спасибо».
В ожидании, когда девушка очнётся, он медленно чистил один из них и сам не заметил, как Риана открыла глаза.
— Ты всё ещё не ушёл… — тихо сказала она.
Риана не знала, как это понимать. В то время, как близость любого энтари вызывала у неё страх и ненависть, Цебитар по-прежнему оставался с ней. И больше всего на свете Риане хотелось свернуться клубочком и прижаться к его ноге.
— Будешь? — Маркус проигнорировал скрытый в её словах вопрос и протянул девушке грейпфрут.
Риана на мгновение замерла. В одно мгновение в памяти всплыл тот вечер, когда они сидели с Маркусом в саду. Когда патриций принялся чистить для неё такой же фрукт.
Слёзы навернулись на глаза и Риана сделала глубокий вдох, заставляя себя успокоиться.
— Спасибо, — выдавила она и взяв дольку из его рук поднесла к губам.
Маркус внимательно следил за каждым её движением, пока долька не оказалась прожёвана до конца.
— Хочешь ещё чего-нибудь? — спросил он.
Риана покачала головой. Почти не заметив её ответа, Маркус без перехода продолжал:
— Прости. Я не должен был тебя отпускать.
Риана опустила взгляд и покачала головой.
— Это ты… — она кашлянула… — Прости. Прости, что получил совсем не то, чего ожидал.
Поднимая взгляд, она успела заметить, как в глазах патриция промелькнула боль.
— Я пока ещё ничего не получил, — тихо ответил он, не переставая смотреть пленнице в глаза. Потом опустил веки и тоже глубоко вздохнул. — Риана, не нужно ничего усложнять. В данный момент я здесь и просто хочу сделать для тебя что-нибудь. Мне трудно… Потому что ты не говоришь, чем я могу тебе помочь.
— Ты не должен мне помогать, — Риана с удивление посмотрела на него. — Спасибо… — она снова прокашлялась, силясь справитсья с непослушным голосом. — Спасибо, что спас меня. Я… Почти не надеялась…
— Почему? — перебил её Маркус и в глазах патриция сверкнула злость. — Почему нет?
— Потому что ты энтари, — тиха сказала она.
— И только поэтому ты никогда не поверишь мне?
Риана не ответила. Отвела взгляд, и в комнате надолго воцарилась тишина.
— Я благодарна тебе, — проговорила она медленно. — Я отплачу тебе жизнью за каждый раз, когда ты был добр ко мне. Я дала бы больше… Но… — она снова кашлянула, — у меня ничего нет. Абсолютно ничего.
Маркус молчал, продолжая вглядываться в её лицо, но так и не сумел рассмотреть на нём ничего.
— Я, наверное, уже могу встать, — наконец первой проговорила Риана и снова подняла на него взгляд. Беззащитность испарилась без следа. — Если ты хочешь, мы можем отправляться в путь.
— Если я хочу, — медленно повторил Маркус. — Да, — произнёс он твёрже. — Если так, то нечего тянуть.
Ему стало душно, и несколько бесконечно долгих мгновений он разрывался между желанием сбежать и страхом оставить Риану одну. Потом всё-таки встал.
— Купальня в твоём распоряжении. Когда будешь готова — спускайся вниз. Я соберу всех.
Все взгляды были устремлены на Маркуса. Он понимал, что должен сказать хоть что-то.
— Стало быть, Скандинавия. По слухам, там ещё могут быть непокорённые племена.
Ни Сант, ни Клемента не интересовали его в этот момент. И когда Риана подняла глаза, она встретилась с пристальным взглядом командора.
— Прошло больше десяти лет. Я не знаю.
— Я могу показать дорогу, — вмешался Сант, но ему никто не ответил.
— Я была в Скандинавии два года назад, меня пригласил … Один патриций. Так вот, там вполне благоустроенные города и тихая природа…
Маркус не слушал. Он смотрел на тонкий изгиб шеи и крепко сжавшие подлокотники пальцы. Теперь Маркус понимал, как слаба Риана. Он заметил, что, подобно Клементе, всматривается в малейшие движения губ и бровей, в язык тела и дыхания. Риана тоже смотрела на него, и щёки её слегка порозовели от смущения, хотя в душе она уже не знала, куда деться от этого пристального взгляда. Ни перед даэвами, ни перед валькириями она не привыкла открывать своих чувств, а теперь не могла скрыть их, как ни старалась.
— Маркус! — Маркус понял, что Клемента окликает его не в первый раз.
— Да. Я.
— Я спрашиваю: когда мы отправляемся? Мне нужно время, чтобы закупить припасы в дорогу. Но Сант считает, что со дня на день за тобой придут люди Флавия.
Маркус потёр глаза.
— Вы думаете, есть смысл идти туда без последнего кольца? Погоди, что значит «мы»?
— У нас есть три кольца. А значит, три четверти дверей мы сможем открыть, — ответил Маркус на первый вопрос.
— Клемента? — вторая часть интересовала Маркуса больше.
— Ты меня понял, Маркус, — она пожала плечами.
— Сант уезжает со мной. Значит, для тебя опасности больше нет.
Клемента замешкалась, подбирая слова. Потом глаза её блеснули.
— Все думают, что ты неравнодушен ко мне. Так что Флавий попытается отомстить мне вместо тебя.
Маркус открыл было рот, чтобы возразить, и снова закрыл его.
— К тому же, вы ничего не смыслите в хозяйстве. Ты же не думаешь, что я просто испеку вам пирожки на дорожку и останусь ждать у окна?
— Нет, — Маркус поморщился.
— Значит, этот вопрос решён. Так когда мы выезжаем?
— Нам нужно спешить, — настойчиво повторил Сант.
— У Маркуса на кухне шаром покати. Нам не хватит продовольствия доехать до ближайшего города.
Сант и Клемента яростно уставились друг на друга.
— Мужчина скорее потерпит лишения, чем отправится в…
— Риана, что думаешь? — перебил Санта Маркус.
Та вздрогнула и секунду в недоумении смотрела на своего патриция. Затем пожала плечами и обвела взглядом собравшихся.
— Ты… Вы же знаете, я, как и Сант, могу обойтись без еды. И мне нечего терять здесь, в Риме, так что я предпочла бы посмотреть, что это за храм, даже если пока у нас нет всех колец. Но нам нужно оружие, тёплая одежда — в Скандинавии, в отличие от вашего Рима, бывают зимы. Флавии действительно могут доставить проблемы?
— Бонио уже околачивает порог императорского дворца. И хотя императрица, — Сант фыркнул, — наверняка будет защищать своего Аполлона, для императора это отличный повод. Да какой, к демонам, повод: это преступление! Можно убивать патрициев стрелой в спину, можно убивать патрициев на дуэли. Но нельзя разгромить дом патриция и сделать вид, что ничего не произошло.
— Флавий тоже …
— Твоё слово против его. Я в ваши дрязги не полезу, хочу поскорее увидеть храм.
— Вот и ответ, — Маркус снова повернулся к Риане.
— Сант отчасти прав, почему ты не убил Флавиев? Второе кольцо наверняка было у Вентильо.
Маркус невесело усмехнулся.
— Долгая история. А ты наверняка хочешь спать.
— Как я понимаю, у меня всё равно не будет времени на сон… — пробормотала Риана и, тем не менее, кивнула.
— Тогда вы можете скрыться за городом, пока Клемента займётся припасами. Я помогу ей с оружием, вместе мы справимся к вечеру и встретим вас… — Риана подошла к столу и достала из стопки карт карту южного побережья.
— Вот тут сеть пещер, — Клемента ткнула острым ногтем в точку у самого берега. — Я иногда назначаю там встречи. Но вы можете переждать там непогоду.
Маркус поморщился. Ни Клементу, ни Риану он не хотел оставлять в городе в одиночестве. Но его присутствие здесь могло только усилить опасность, а Санту он не доверял.
— Хорошо. Тогда Сант подготовит коней. Мы выходим на рассвете.
Глава 17. Дальнее странствие
Пещеры, о которых говорила Клемента, пронизали своими лабиринтами побережье океана. Добраться до обжитых комнат было нелегко, зато они оказались обустроены гораздо лучше, чем можно было ожидать. Одно слово — Клемента. Побродив немного, Маркус нашёл комнату, обставленную слегка размокшей, но когда-то дорогой мебелью. На столе стояли серебряные кубки, под кроватью — ящик с вином. Пролом, заменявший в комнате окно, выходил на море. Волны бились об основание скалы далеко внизу. Унылая погода последних дней не оставляла Рим, и с моря в пещеру летели холодные брызги.
Даэв стоял у окна и смотрел на волны.
— Вот ты где.
Маркус обернулся. На пороге возникла Риана.
— Ты умеешь тратить деньги, — сообщил патриций и сглотнул. Из-под нового плаща, подбитого чёрной лисицей, выглядывал доспе, состоявший из облегающего кожаного корсажа и короткой юбки, едва прикрывавшей бёдра.
— Это, — Риана опустила глаза на грудь, куда уставился её хозяин, — нашла в антикварной лавке. Это сделали валькирии. Если ты воевал, то наверняка видел такие. Удобный, прочный…
— Сексуальный.
Риана закашлялась и прикрыла лицо рукой, так что Маркус не смог разглядеть, смутилась валькирия или просто смеётся над ним.
Риана тряхнула головой, откидывая за спину чисто вымытые белоснежные пряди. Взгляду даэва открылось ничем не защищенное горло и розоватая мочка уха. Маркус подумал, что валькирия всё же над ним насмехается.
— Мы купили провизию и тёплую одежду. Всё готово для путешествия.
— Хорошо, — сказал патриций.
Даэв снова отвернулся к окну.
Риана подошла и встала рядом, тоже глядя на воду.
— Тебе не хочется уходить? — спросила она.
— Нет, — Маркус пожал плечами, — мне плевать.
Он снова обернулся к Риане.
— Ты так быстро пришла в себя.
Риана бросила на него молниеносный взгляд потемневших глаз — острый, как клинок.
— Ты бы хотел, чтобы я и дальше корчилась на полу?
— Боги… я не это имел в виду.
Валькирия подошла вплотную к окну и облокотилась локтем о стену, высовываясь наружу. Он с наслаждением ловил кожей морские брызги.
— Я просто хотел спросить… ты в порядке?
Риана снова одарила его молниеносным взглядом, но на сей раз злобы в нём было меньше.
— Я восемь лет провела в подвале на цепи. Восемь лет была игрушкой даэвов. За это время мою родину сравняли с землёй, а мой народ превратили в покорных рабов-недоумков. И даже теперь, когда с меня сняли цепь, я продолжаю выполнять приказы даэва. Как по-твоему, я могу быть в порядке?
Маркус не ответил.
— Тебя так шокировало то, что со мной сделали за день, благородный патриций? А ты можешь представить себе восемь лет в грязи, лицом в пол? Восемь лет на коленях перед твоими сородичами. Не потому, что я боялась. Не потому, что была сломлена. Потому что стоило мне встать, как меня били кнутом под колени, заставляя упасть назад. Ты когда-нибудь чувствовал, что ни один кусочек твоего тела не принадлежит тебе? Что ты сжимаешься до размера кулака, отдавая им все, что есть в тебе, признавая, что всё это их — чтобы сберечь хотя бы капельку себя самого?
Риана крепче сжала кулак.
— И всё это — чтобы вернуться и продолжить сражаться. Что угодно, чтобы продолжить выполнять тот единственный долг, который вложили мне в голову талах-ар. А потом вернуться и увидеть, что валькирии превратились… вот в этих Вайне. Тебя заботит, смогли ли твои братья сделать мне больно? Бедный даэв. Я бы снова разрушила Помпеи, и снова отправилась в плен, и терпела бы ещё двадцать лет, выплёвывая им в морды кровавую слюну — если бы таков был приказ. Ты решил, что знаешь меня — потому что видел минуту моей слабости. Но я не та тварь, что корчилась в подвалах даэвов. Я никогда не буду ей. Я та, кого вы прозвали Помпейской Волчицей. Та, о ком ты не знаешь ничего.
Валькирия буравила Цебитара испытующим взглядом, но тот лишь развернулся, облокачиваясь спиной о стену. Сложив руки на груди, он расслабленно наблюдал, как тяжело вздымается её грудь.
— Я говорю с тобой не как даэв, — сказал он медленно, — и я говорю не о твоём народе. Мне плевать и на тех, и на других. Ты права, я не знаю тебя. Но я до боли хочу тебя узнать. Какой бы ты ни была.
— Зачем? — перебила его валькирия. — Всё то же любопытство, что заставило тебя торговаться за меня?
Они смотрели друг на друга ещё пару минут. Потом Маркус отделился от стены и пошёл к выходу.
— Маркус… — услышал он из-за спины и очень тихо: — Прости…
Но патриций не обернулся.
Благодаря конюшням Маркуса у отряда были хорошие лошади, и вся дорога к храму заняла почти неделю. Пять дней из шести патриций и валькирия не разговаривали. Клемента пристально следила за мрачными выражениями их лиц. Сант, казалось, не был озабочен происходящим вообще — его куда больше волновали сокровища, ожидавшие путников впереди. Вайне если и думала о чём-то, то ничего не говорила. Уже на второй день Маркус смирился с её присутствием в отряде, потому что выяснилось, что кто-то должен собирать хворост, разводить костёр и готовить еду. Если с костром Риана справиться ещё могла, то едой заниматься не хотел никто. Кроме того обнаружилось немало других утомительных обязанностей наподобие чистки плащей и сапог — Сант категорически не мог переносить присутствие грязных пятен на себе. Вайне, похоже, тоже не имела опыта в такой работе, но спрашивать её никто не стал. Даже Риана приняла такое распределение обязанностей как должное. Когда же впервые за время путешествия Маркус заговорил с ней и заметил, что удивлён, та лишь ответила:
— Каждый должен приносить пользу.
Разговор угас так же, как и начался. Маркус ушёл на свой конец лагеря, а Риана долго смотрела на него, но так и не подошла.
Последний привал было решено устроить, когда храм, венчавший скалистые пики гор, уже виднелся вдалеке. Утёс, на котором он стоял, обрывался в море, свинцово серые волны пенились, разбиваясь о него, а небо над каменными стенами было чёрным как ночь.
С каждым днём путешествия становилось всё холодней. Непривычные к такому климату даэвы только и делали, что кутали руки в плащи и тёрли друг о друга. Маркус впервые радовался тому, что камзол сшит из такой плотной ткани, однако муки холода не минули и его.
Все трое сидели у костра, каждый со своей стороны, и никто не горел желанием говорить. Риана в отдалении учила Вайне свежевать подстреленную птицу, но та схватывала с трудом. Наконец, урок худо-бедно подошёл к концу, и Риана на какое-то время замерла, глядя на Маркуса. Тот отвёл взгляд, поднялся и пошёл в темноту.
Валькирия нагнала его в двух десятках шагов — там, откуда остальные путники уже казались лишь смутными тенями в ночи. На минуту остановилась, вглядываясь в чёрный силуэт. Маркус стоял, ссутулившись, и потирал озябшие ладони.
Риана зажмурилась на мгновение, а затем решительно шагнула вперёд и поймала его кисти в свои руки. Старательно не поднимая глаз на даэва, принялась согревать их.