— Вот беда так беда, — покачал головой Фредерик. — Тогда понятно. Ты здесь для того, чтобы я тебе помог вернуть воспоминания.
— И как ты это собираешься делать, медведь? Медом накормишь? — насмешливо сказал Хассей, с презрением глядя на северянина-верзилу. — Если кто-то и может помочь вернуть бастет воспоминания, так это наги. Я думаю, вам стоит пойти со мной, Юджина…
— Нет!
Голос Юджины почти полностью перекрыл бас медведя. Он задвинул девушку за спину, и угрожающе посмотрел на нага:
— Шел бы ты отсюда, змеиная морда!
— Храбрым себя считаешь? — Хассей хищно облизал рот узким, и как Юджи показалось, раздвоенным языком, и неторопливо встал. — Так я тебе скажу, что это не храбрость, а глупость. Но ты мне не ровня, чтобы с тобой тягаться, младший. И никогда ровней не станешь — слишком уж у вашего рода жизнь коротка. Так что не смешивайся, когда говорят старшие.
Юджина закатила глаза, пользуясь тем, что из-за спины Фреди змей ее не видел.
— Господин наг, я благодарна вам за предложение, но нет. Мне не нужны никакие воспоминания. Меня вполне устраивает моя прошлая жизнь, и едва ли я принесу вам пользу.
— Тогда чего вы хотите?
— Домой добраться, — честно призналась Юджи.
— Вы уверены, что для вас это будет безопасно? Если я узнал о вашем существовании, могут узнать и другие. Бастет — знатная добыча для некоторых людей, и не только людей. Вам нужна будет защита.
Юджина потерла внезапно пересохшее горло, вспомнив о Грейде, и о том, другом — Шиане. Они знали, где она живет… И все же там, дома, родители, которые совершенно ничего не знают о ее судьбе. Им нужно хотя бы написать, что она жива и здорова. Хассей уловил ее сомнение, и уже мягче сказал:
— Я ни на чем не настаиваю. Если хотите, можете даже не прогонять вашего медведя. Его грубая сила пригодится, — Фреди фыркнул, и что-то обиженно заворчал себе под нос. Хассей продолжил, не обращая на него внимания: — Давайте так. Вы ведь в любом случае будете выбираться из этой чащи? Я сопровожу вас. Мы сможем познакомится получше, и вы убедитесь, что я совсем не злодей.
— Хорошо, — внезапно согласилась Юджина, и громко зевнула. Вкрадчивый голос змея усыплял. — Вы можете пойти с нами. Да, Фреди?
— Ночевать я его не пущу, — предупредил бьйорн, бережно подхватив Юджину на руки и протопав мимо сузившего глаза нага в дом. — Пусть спит на крыльце. Могу одеяло разве что дать.
— Больно надо — брать у бьйорна блохастую тряпку, — пробормотал наг, но все же от одеяла позже не отказался. Как и от своей порции каши, жутко пресной и безвкусной.
Всю ночь Юджина спала беспокойно, метаясь на широкой кровати. Снилась ей разная чушь — медведи на велосипедах, воющие на луну змеи, и белокрылые вороны, застлавшие небо. А под утро и вовсе приснился Шиан, сидевший в ногах кровати и тоскливо на Юджину глядящий. Его присутствие казалось таким реальным, что проснувшись, Юджи даже боялась открыть глаза, опасаясь, что маг на самом деле здесь. Но если в доме кто и был, так это излишне громогласный бьйорн, громким шепотом с кем-то пререкавшийся.
— Фреди? — сонно спросила Юджи, потирая глаза.
— Да, милая?
— С кем ты разговариваешь?
— Со змеем. В дом просится.
Юджина, завернувшись в одеяло, протопала к входной двери, изрядно покореженной после драки, и выглянула на крыльцо. Увидев дрожащего нага с покрасневшим носом, Юджина ахнула, и схватив Хассея за ледяное запястье, затащила в дом.
— Ну чего же ты, чего раньше не постучался? Что мы, звери какие-то? Не пустили бы в дом? — хлопотала она, усаживая змея и набрасывая на его плечи свое одеяло. — Фреди, сделай Хассею чая!
Фредерик, не слишком желающий тетешкаться с нагом, мрачно взглянул на Хассея, но затем пожал плечами и послушался. Бастет виднее, в конце концов.
— Н-н-не думал, что здесь ночью так холодно, — пожаловался наг, зябко кутаясь и глядя грустными глазами на Юджину. 'Жалостлива? Хорошо, это пригодится…'.
— Надо было сразу сказать, что ты мерзляк, — вздохнула Юджина, и повинуясь порыву, положила свои ладони на ладони Хассея, тем самым удивив и его, и себя.
— Я… у тебя руки холодные, — смущенно сказала она, отведя глаза, но руки не убрала.
— Да, — хрипло сказал Хассей, с удивлением ощущая, сколь быстро тепло растекается по его телу. Стало как-то сразу хорошо и спокойно, как будто он, неразумный еще змееныш, греется на горячем камне после долгой и холодной зимы. — Ты удивительная. В тебе столько магии!
— Нет, совсем нет. Я пыталась колдовать по магическим книгам из нашего магазина, но у меня ничего не получалось. Даже свечку не могла зажечь.
— Потому что магия людей годиться только для людей, — тихо объяснил наг. — Ты другая. Мы другие.
Он аккуратно положил ее узкую ладошку поверх своей, и попросил:
— Я покажу тебе. Сожми кулачок.
Юджина сделала так, как он хотел. Смуглые пальцы нага нежно коснулись костяшек пальцев, затем проследовали к кисти, а затем начали рисовать замысловатые узоры на ее ладони.
— Люди когда-то боготворили бастет, но их обожание в конце концов переросло в зависть и алчность. Тех, кому они раньше поклонялись, они стали нещадно истреблять. Глупые человечки верили, что кровь бастет, их плоть — обладает магическими свойствами.
Хассей провел пальцами по голубой вене, ощущая, как сильно и ровно бьется пульс девушки. Она не боялась его, и нага это радовало. Почему-то ему стало жизненно важно, как Юджина к нему относится.
Хассей провел пальцами по голубой вене, скрываемой тонкой полупрозрачной кожей, ощущая, как сильно и ровно бьется пульс девушки. Она не боялась его, и нага это радовало. Почему-то ему стало жизненно важно, как Юджина к нему относится.
— Преступление, ужасное преступление убивать бастет, — продолжал рассказывать Хассей мягким, шелестящим голосом. — Тех, кто на это осмеливался, ждало лишь несчастье и безумие. И все же, непоправимый вред клану кошек был нанесен. Бастет почти не осталось, а вместе с ними стала уходить и магия. Людская магия, и магия двусущных — кицунэ и нагов. Я один из последних сильных магов своего рода, и все же даже мне за пределами родных мест тяжело колдовать. Но не рядом с вами, моя драгоценная, dhanim…
Девушка слушала Хассея, не отрывая взгляда от мерных движений рук нага, и не мешая Хассею свободно ее разглядывать. По человеческим меркам красива, даже очень, хотя на вкус змея, ее красота была слишком яркой, даже вульгарной. Слишком бледная кожа для таких темных волос и бровей, излишне чувственный рот, пышные бедра и грудь… ладно, фигура змея устраивала, хотя он и привык к более изящным женщинам.
Но ни один человеческий взгляд не был способен увидеть в Юджине то, что видел наг. Истинная, древняя магия, которую нельзя было уложить ни в какие законы или формулы, окутывала бастет, стекала с ее волос, сочилась из глубин изумрудных глаз, сейчас скрытых за пушистыми ресницами.
— Смотри, смотри… — шептал Хассей, борясь с желанием поднести ладонь девушки к своему лицу, и коснуться губами бархатной кожи, как будто лишь так, попробовав ее на вкус, он сможет испить ее магию. — Смотри внимательно…
Змей медленно разжал кулачок Юджины, и дунул на вспотевшую ладошку. Дыхание мага породило молочно-белую сферу, вращающуюся в воздухе и мерно-пульсирующую.
— Теперь ты, подуй немного, так, как будто ты хочешь не затушить, но лишь поколебать пламя свечи.
Юджина послушно сложила губы трубочкой, овевая сферу своим дыханием. И почти сразу сфера потемнела и начала вытягиваться и менять очертания. Сначала хаотично, рождая причудливые фигуры, пока, наконец, окончательно не приняла форму. И вот на ладони Юджины уже довольно потягивалась угольно-черная кошка с глазами, сияющими как драгоценные камни.
— Что это? — зачарованно спросила Юджина. — Иллюзия?
— Не совсем. Это то, как выглядит твоя вторая сущность. Та часть тебя, которая пока лишь только пробуждается.
— Вот это да! А потрогать можно? — как показалось Юджи, прогрохотало над ними. Она испуганно вздрогнула, и тут же кошка растаяла в воздухе, на прощание лишь махнув хвостом.
— Нельзя, — сквозь зубы, ответил Хассей, вскинув голову и с неприязнью буравя взглядом медведя.
— А ты на меня своими зыркалками бы не пялился, а то так и ослепнуть можно, — проворчал Фреди, ставя на стол две огромные кружки. — Чая у меня нет, есть травяной отвар. С листьями малины и ежевики. И еще мяты немного добавил. Потому что кое-кому точно надо успокоиться.
Попытки медведя привлечь к себе внимание бастет не увенчались успехом. Юджина, не обращая внимание на Фредерика, с некоторым сожалением посмотрела на Хассея, а затем смущенно улыбнулась.
— Спасибо. Это было так красиво. Я думаю, что плохой человек… то есть наг, не способен создавать такую красоту. Так что прости, что плохо о тебе подумала.
— Я лишь проявил то, что было скрыто в вас, дханим, — улыбнулся в ответ змей, стараясь не приоткрывать в улыбке зубы, сейчас явно заострившиеся. Что за глупое, неуместное желание укусить девушку, пометив ее!
— А что это значит — 'дханим'?
— На языке моего народа это означает 'душа моя'.
Фреди громко фыркнул, выражая свое мнение к излишне слащавому на его взгляд, нагу. Ну разве так можно? Неужели женщинам нравятся подобное?
— Киска моя сахарная, хочешь меду? Сам лично собирал, — решил попробовать себя на опасной и скользкой стезе комплиментов молодой бьйорн.
— Нет, Фредерик. И не называй меня так, — вежливо, но явно неодобрительно отозвалась Юджина на 'киску'.
Спустя час они покинули дом, и отправились в путь. Первоначальный план Фредерика отправиться в город был рассмотрен и отклонен Хассеем, решившим, что топтать дорогу в течение трех дней его не слишком устраивает.
— Зайдем по пути в деревню, купим лошадь и повозку.
Фредерик скривился:
— Меня не слишком-то рады видеть в деревне.
— Останешься ждать у дороги, — отмахнулся змей.
— И лошади меня не слишком любят.
— Меня тоже. Но у нас есть Юджина, чтобы повести повозку.
— Не уверена, что справлюсь, — честно сказала Юджина, но ее проигнорировали.
Им понадобилось почти половина дня, чтобы выйти из лесной чащи на дорогу, ведущую к деревне. Идти, не опасаясь, что по лицу хлестнет ветка или под ноги попадется коряга, было гораздо легче, поэтому постепенно между путниками завязался разговор. Ну как, завязался. Юджина спрашивала, а двусущные отвечали. Фредерик односложно, явно недовольный присутствием нага, а Хассей напротив, слишком велеречиво, и при этом непонятно. А вот о самом важном, проблеме, из-за которой он искал бастет, Хассей говорил неохотно и скупо.
— А что такого ужасного в том, что магия исчезла? Живут же без нее бьорны и вервульфы, — осторожно спросила Юджина.
— Просто они ни на что не годны без своих колдовских штучек, — проворчал медведь. Девушка обернулась и погрозила ему кулаком. Но в этот раз змей пропустил выпад Фредерика.
— У нагов рождение потомства сопряжено с большими трудностями. Без магии… без магии наши дети не выживают. Я потерял два выводка, прежде чем понял, что мои попытки продлить род бесплодны.
Юджи споткнулась, опасливо посмотрев в спину нага.
— Э-э-э, и как же вам в этом могут помочь бастет?
Перед глазами встала ужасная картина, как сотни маленьких змей копошаться вокруг ее бездыханного тела, пища "мама, мамочка".
— Я же говорил, говорил! — горячо зашептал в ухо Фреди. — Может, давай его…
Змей нервно дернул головой и ускорил шаг.
— Не знаю, что вы там надумали, но у меня и в мыслях не было просить Юджину делать то, что может ей навредить. И к твоему сведению, Фредерик, наги могут рождаться только от двух нагов, и никак иначе.
— Но что я могу сделать? — спросила Юджина.
— Я думал, ты знаешь. Бастет обладают таким знанием, которое даже нагам не доступно.
Юджи грустно вздохнула.
— Я ничего не помню о том, каково это — быть бастет. И даже не знаю, сколько жизней уже живу.
Хассей обернулся, серьезно смотря на девушку и бьорна.
— Именно поэтому важно вернуть твои воспоминания. В эти времена двусущные должны помогать друг другу. Бастет истребляют, наги вымирают сами. Уверен, и у остальных двусущных тоже есть проблемы. Не так ли, Фредерик?
— Так, — неохотно признался бьорн. — У нашего клана… стыдно говорить, но проблемы с оборотом. Порой бьорн, слишком долго находившийся в звериной ипостаси, не может вернуться обратно. Так три года назад произошло с моим дядей, а за несколько лет до этого с дедом. А ведь раньше, как мне говорила матушка, такое происходило раз в сотню лет.
— А кицунэ? Вервольфы? — что с ними, спросила девушка, опустив голову, и отчего-то чувствуя вину перед оборотнями. Как будто она на самом деле могла кому-то помочь! И все же болезненное любопытство заставляло ее задавать вопросы: — что с ними?
— Про кицунэ знаю лишь то, что их редко стали видеть среди людей. А вот вервольфы… Волки теперь охотятся и в городах. На людей, — мрачно ответил наг. — Для немортери вервольфы теперь самая главная добыча.
Мрачный разговор затух сам собой, оставив девушку в тягостных размышлениях. Юджине не хотелось погружаться во все эти внутренние проблемы оборотней, но возможно, у нее и выбора то особого не было. Немортери… не они ли были виной почти полного исчезновения бастет? И как получилась так, что она, несмотря ни на что, все еще жива?
Вопросов было много, но ответы, как начинала понимать Юджина, найти было не так уж и просто. Впрочем, все это достаточно быстро отошло на второй план. Они наконец добрались до деревни, и оставив Фредерика тоскливо вздыхать за околицей, занялись налаживанием отношений с местными.
Глава 8. В которой бастет производит впечатление
Так он отличный парень,
А как выпьет — так вервульф…
(с) Крематорий.
Барон Тадеуш Корбут пил уже почти месяц. Пил по-черному, до рвоты, до судорог. Запил он сразу после смерти невесты, растерзанной лесными разбойниками. По крайней мере, такова была официальная версия. Но Тадеуш знал, кто стоит за смертью Наты, кто загнал ее как дикого зверя, а затем оставил голову прибитой к дереву. Немортери, проклятые охотники.
Друзья не узнавали всегда веселого и неунывающего Тадеуша. Он закрылся в своем загородном поместье, и не принимал никого. Он не посетил поминки, не ходил в храм, и выгнал всех слуг, кроме одного — старого полуслепого Сибора. Именно Сибор помогал Тадеушу не захлебнуться в собственной рвоте, втихую разбавлял крепленое вино водой, и запирал хозяина, когда наступило полнолуние. В таком виде Тадеушу нельзя было охотиться — иначе не досчитаешься пары-тройки крестьян. И пусть сейчас барону было все равно на жизни жалких смердов, он понимал, что раз убив человека во время, то возможно, не сможет остановиться. И тогда — хоть самому идти сдаваться немортери. Потому что Ната, его ласковая игривая волчица, ему бы это не простила.
Ночи полной луны миновали, но гнев хозяина, как надеялся на это Сибор, так и не прошел. А потом и вовсе чертовщина какая-то начала твориться.
Не было гостей у барона, даже верные друзья, после нескольких неудачных попыток, предпочитали оставить Тадеуша в покое. Вот только с кем-то ведь спорил барон в темное, предрассветное время?
— Я не настолько глуп, чтобы верить своим галлюцинациям. Прочь, прочь! — кричал Тадеуш, и Сибор, замерший под дверью, уже намеревался вбежать, чтобы понять, отчего в голосе хозяина так много отчаяния. Но внезапно барону ответили.
— Я так же реален, как и ты, Тадеуш.
Вкрадчивый, и какой-то бесполый голос, от которого слугу бросило в дрожь, был слуге незнаком.
— Ты лишь детская выдумка, и я отвечаю тебе лишь потому что чертовски пьян.
— Это мы исправим, — пообещал незнакомец.
Короткий вскрик боли, тонкий скулеж, а затем тишина.
— Так лучше? — насмешливо спросили барона.
— Кто ты? Как ты можешь быть здесь?..
Из голоса Тадеуша пропали пьяные интонации, но зато появился страх.
— О, ты ведь уже узнал меня. Продолжим с того, чем закончили. Твоя невеста, Ната. Ты ведь хочешь ее вернуть?