— Полагаю, ты ошиблась?
Она кивнула. «Уход никогда не бывает легким».
Рокот долго смотрел на нее, и в его глазах мелькнула улыбка.
— Это не тревожная чепуха, Ария. Это то, что происходит. Это правда. — Он сжал ее руку и отпустил. — Пожалуйста, никогда не щади меня.
Когда Рокот уснул, она достала из сумки Смартвизор. Пришло время снова связаться с Гессом. Уже несколько дней она представляла себе Когтя, болтающего ногами над пирсом. Теперь ее желудок сжался, когда она вспомнила угрозу Гесса. Она выбрала иконку Гесса на своем Смартскрине и разделилась. Когда она увидела, где находится, каждый мускул ее тела напрягся.
Парижская Опера.
На своем месте в центре сцены она стояла в ошеломительной тишине, впитывая знакомую роскошь зала. Ярусы позолоченных балконов окружали море красных бархатных сидений. Ее взгляд поднялся выше, к красочной фреске, утопающей в куполообразном потолке, освещенной великолепной, сверкающей люстрой. Она приходила сюда еще маленькой девочкой. Этот Мир — больше, чем где-либо, казался домом.
Ее внимание переместилось за пределы оркестровой ямы на место прямо перед ней.
Пустое.
Ария закрыла глаза. Это было ее место с Луминой. Она представила свою мать в простом черном платье, темные волосы собраны в тугой пучок, на губах нежная улыбка. Ария никогда не знала более ободряющей улыбки. Улыбка, которая говорила: «Все будет хорошо, я верю в тебя». Теперь она это чувствовала. Тишину. Уверенность. Все будет хорошо. Она цеплялась за это чувство, запирая его в своем сердце. Затем она медленно открыла глаза, и это чувство исчезло, оставив вопросы, которые жгли ей горло.
Как ты могла оставить меня, мама? Кто был мой отец? Что он значил для тебя?
У нее никогда не будет ответов. У нее будет только боль, которая раздирает ее и тянется бесконечно.
Огни на сцене погасли, а затем зажглись в зрительном зале. Внезапно она очутилась в такой полной темноте, что ее равновесие пошатнулось. Ее уши гудели на полную мощность, готовые уловить любой звук.
— Что это, Гесс? — спросила она раздраженно. — Я ничего не вижу.
Свет прожектора прорезал темноту, ослепляя ее. Ария подняла руку, прикрывая глаза от света и ожидая, когда они привыкнут. Она едва различала темную пустоту оркестровой ямы внизу и ряды кресел за ней. Высоко наверху мерцали тысячи кристаллов громадной люстры.
— Немного театрально для вас, не так ли, Гесс? Вы собираетесь спеть мне арию «Призрака Оперы»? — По прихоти она спела несколько строк из «Все, что я прошу от вас». Она просто хотела пошутить, но слова захватили ее. В следующее мгновение она вспомнила о Перри и пении.
Она забыла о том, как зал усиливал ее концентрацию и силу голоса. Эта сцена никогда не была просто досками, на которых можно было стоять. Она была живой… плечами, которые поддерживали ее и поднимали выше. Когда она закончила, ей пришлось скрыть свои эмоции улыбкой.
— Никаких аплодисментов? Вам трудно угодить.
Его молчание длилось слишком долго. Она представила себе маленький столик с мраморной столешницей, изящные блюдца с чашками кофе… все это впервые отсутствовало. И тут надменный голос раздался в тишине.
— Рад снова видеть тебя, Ария. Давно не виделись.
Сорен.
Прямо перед ней, примерно в четырех рядах, она увидела темный силуэт, вырисовывавшийся на темном фоне. Ария перекатилась на пятки и ровно дышала, когда перед ее глазами замелькали образы. Сорен гнался за ней, а вокруг бушевал огонь. Сорен навалился на нее сверху, сдавливая горло руками.
Это Мир, напомнила она себе. Лучше, чем на самом деле. Никакой боли. Никакой опасности. Он не мог причинить ей боль здесь.
— Где твой отец? — спросила она.
— Занят, — ответил Сорен
— Так он послал тебя?
— Нет.
— Ты взломал Мир, чтобы попасть сюда.
— Взлом — это то, что ты делаешь с мачете. В данном случае это был небольшой надрез скальпелем. Твоей матери понравилась бы эта аналогия. Это то место, где ты встречалась с ней, не так ли? Я думал, ты захочешь сюда вернуться.
Веселье в его голосе заставило ее желудок сжаться от гнева.
— Чего ты хочешь, Сорен?
— Много чего. Прямо сейчас я хочу видеть тебя.
Видеть ее? Она сомневалась в этом. Месть казалась более вероятной. Вероятно, он винил ее в том, что произошло той ночью в Аг-6. Она не собиралась ждать, чтобы это выяснить. Ария попыталась выйти из Мира.
— Не сработает, — сказал Сорен, когда на экране появилось сообщение, говорящее ей то же самое. — Хотя попытка неплохая. Кстати, ария мне понравилась. Трогательная. Ты всегда была удивительной, Ария. На самом деле. Спой еще. Мне нравится эта история. Есть Мир Ужасов на основе нее.
— Я не буду петь тебе, — сказала она. — Включи свет.
— Он обезображен, не так ли? Призрак? — Сорен продолжал, не обращая на нее внимания. — Разве он не носит маску, чтобы скрыть, какой он отвратительный?
Был еще один выход из Миров. Ария переключила свое внимание на реальность и сжала пальцами края Смартвизора. Она знала, как больно отрывать устройство. Шокирующая боль, что жгла глаза и огнем бежала по спине. Она хотела выбраться оттуда, но не могла заставить себя оторвать его.
Голос Сорена вернул ее в реальность.
— Кстати, то голубое платье в Венеции было убийственным. Очень сексуальным. И выходка с кофе. Ты чертовски шокировала моего отца.
— Ты следил за мной? Ты отвратителен.
Он фыркнул.
— Если бы ты только знала.
Он будет играть с ней, пока она позволяет. Ария сделала несколько шагов в сторону, вне досягаемости прожекторов. Тьма опустилась на нее… на этот раз с облегчением. Вот так. Теперь они квиты.
— Что ты делаешь? Куда собралась? — В голосе Сорена послышалась паника, подстегнувшая ее.
— Оставайся там, Сорен. Я спущусь к тебе. — На самом деле это было не так. Ария не могла видеть дальше кончика носа. Но пусть он вообразит, как она прячется в темноте.
— Что? Стой! Оставайся там, где ты находишься!
Она услышала громкий стук, словно кто-то раскинул руки и ноги. Затем снова зажегся свет… весь, освещающий роскошный зал.
Сорен, споткнувшись, вышел в центральный проход. Он остановился там, стоя спиной к ней. Его дыхание было отрывистым, и его мощные плечи напряглись под черной рубашкой. Он всегда был мускулистым.
— Сорен? — Прошла секунда. Две. — Почему ты не смотришь на меня?
Он вцепился в сиденье рядом с собой, как будто хотел удержаться на ногах.
— Я знаю, мой отец говорил тебе. Не веди себя так, будто не знаешь, что случилось с моей челюстью.
Она вспомнила и наконец поняла.
— Он сказал мне, что ее нужно восстановить.
— Реконструировать, — сказал он, все еще не глядя на нее. — Это такой аккуратный способ описать пять переломов и ожоги, которые нужно было исправить на моем лице.
Ария наблюдала за ним, борясь с желанием подойти к нему. Наконец она выругала себя за излишнее любопытство и спустилась по лестнице. Ее сердце бешено колотилось, когда она шла мимо оркестровой ямы по проходу. Она заставила себя идти дальше, пока не встала перед ним.
Сорен смотрел на нее сверху вниз карими глазами, полными ярости, его губы сжались в жесткую линию. Он затаил дыхание, как и она.
Он выглядел так же. Смуглый. Ширококостный. Красивый, с резкими чертами лица. Он снисходительно вздернул подбородок. Она не могла не сравнить его с Перри, который никогда не смотрел на людей сверху вниз, несмотря на то, что был намного выше.
Сорен не изменился, за исключением одной существенной разницы. Подбородок слегка провалился, по бронзовой коже от левого угла рта до челюсти тянулся шрам.
Перри оставил ему этот шрам. В ту ночь в Аг-6 он остановил Сорена, когда тот душил ее. Она была бы мертва, если бы у Сорена не было этого шрама. Но она знала, что он был не в своем уме. Он страдал синдромом дегенерации лимбической системы — болезнью мозга, которая ослабляла основные инстинкты выживания. Это была та же самая болезнь, которую изучала ее мать.
— Выглядит не так уж плохо, — сказала она. Она знала, каково быть таким в Грезе. Ни у кого не было шрамов. Ни у кого даже царапин не было. Но она не могла поверить своим ушам. Действительно ли она утешала Сорена?
Его кадык дернулся, когда он сглотнул.
— Неплохо? Когда ты стала такой забавной, Ария?
— Наверное, недавно. Знаешь, снаружи все они покрыты шрамами. Видел бы ты одного парня, Рифа. У него глубокий шрам на щеке. Он как молния, бегущая по его коже. Твой… я имею в виду, у тебя не такой заметный.
Сорен прищурился.
— Как он его получил?
— Риф? Он Чувствующий. Это такие Посторонние, которые… неважно. Я точно не знаю, но думаю, что кто-то пытался отрезать ему нос.
В конце ее голос повысился, и это прозвучало как вопрос. Она пыталась казаться невозмутимой, но жестокость внешнего мира казалась еще более явной в таком элегантном месте. Ария более внимательно изучила его шрам.
— Разве ты не можешь заставить отца спрятать его для тебя в Мирах? Разве это не простое программирование?
— Я могу сделать это, Ария. Мне не нужно, чтобы мой отец что-то делал здесь. — Его голос поднялся почти до крика. Потом пожал плечами. — В любом случае, зачем беспокоиться? Я не могу скрыть это в реальности. Все знают, что я так выгляжу. Они знают и никогда не забудут этого.
Сорен совсем не тот, поняла она. Его обычное самодовольное лицо выглядело вымученным, словно он слишком старался сохранить его. Она вспомнила, что Бейн и Эхо, его самые близкие друзья, погибли в Аг-6 той же ночью, что и Пейсли.
— Я не могу ни с кем говорить о том, что произошло той ночью, — сказал он. — Отец говорит, что это угрожает безопасности Модуля. — Он покачал головой, лицо его исказилось от боли. — Он винит меня в случившемся. Он не понимает. — Сорен посмотрел на свою руку, все еще сжимавшую сиденье. — Но ты знаешь. Ты знаешь, что я ничего не сделал тебе… не так ли?
Ария скрестила руки на груди. Как бы ей ни хотелось обвинить его в том, что он с ней сделал, она не могла. Она узнала о болезни из досье матери. После сотен лет в Мирах и безопасности Модуля некоторые люди, как Сорен, потеряли способность справляться с настоящей болью и стрессом. Он вел себя так в АГ-6 из-за СДЛС. Она понимала, но и не могла отпустить его так просто.
— Ощущается, что это было замаскированное извинение, — сказала она.
Сорен кивнул.
— Может быть, — хмыкнув, сказал он. — На самом деле так и есть.
— Извинения приняты. Но никогда больше не прикасайся ко мне, Сорен.
Он поднял глаза, в них было облегчение и беззащитность.
— Не буду. — Он выпрямился и провел рукой по голове. Мягкость, которую она видела, исчезла, сменившись ухмылкой. — Ты знаешь, что не у всех есть СДЛС? Я часть сумасшедшей группы. Как могло так повезти? Ладно. Я возьму лекарства. Через пару недель я буду готов.
— Что за лекарства? И готов к чему?
— Экспериментальное лечение, чтобы я больше не сходил с ума. И иммунизация от внешних болезней. Они дают их Стражам, которые заняты внешним ремонтом на случай, если их скафандры порвутся или сломаются. Как только они у меня будут, я выйду наружу. С меня хватит.
Ария уставилась на него.
— Наружу? Сорен, ты понятия не имеешь, насколько это опасно. Это не похоже на сафари.
— Греза рушится, Ария, — отрезал он. — Рано или поздно мы все из нее выйдем.
— О чем ты говоришь? Что происходит с Грезой?
— Обещай помочь мне снаружи, и я скажу тебе.
Ария покачала головой.
— Я не помогу…
— Я могу показать тебе Калеба и Руну. Даже паренька-Дикаря, о котором ты все время спрашиваешь. — Внезапно его спина выпрямилась. — Мне пора. Время вышло.
— Стой. Что не так с Грезой?
Он усмехнулся, вздернув подбородок.
— Если хочешь знать, тогда возвращайся, — сказал он и вышел из Мира.
Ария моргнула на то место, где он стоял, а затем на пустой оперный зал. На ее Смартскрине вспыхнула иконка, заняв место рядом с той, что связывала с Гессом.
Это была белая маска Призрака Оперы.
Глава 19
.
ПЕРЕГРИН
— Прошла неделя, — произнес Риф. — Ты собираешься поговорить об этом?
Перри облокотился на стол. Остальная часть клана покинула кухню после ужина несколько часов назад, оставив только их двоих. Стрекотание сверчков в ночи донеслось до его ушей, и лучи холодного эфирного света косо проникли в темную комнату.
Перри провел пальцем по верхушке свечи, находящейся между ними, играя с пламенем. Когда он вел слишком медленно, было больно. Фокус был в том, чтобы проводить быстро. Не останавливаться.
— Нет. Не собираюсь, — ответил Перри, не отрывая взгляда от пламени.
В последние дни он чистил и потрошил рыбу до тех пор, пока запах моря не въелся в его пальцы. Он оставался на ночном дежурстве, пока его глаза не затуманивались. Он починил забор, потом лестницу, потом крышу. Он не мог бы просить Поток работать день и ночь, если не делал этого сам.
Риф скрестил руки на груди.
— Клан повернулся бы против тебя, если бы ты ушел с ней. И они бы повернулись также, если бы она осталась. Она не глупа. Она понимала это. Это было нелегкое решение для нее. Она поступила правильно.
Перри поднял голову. Взгляд Рифа был прямым. В свете свечи шрам на его лице казался глубже. Это придавало ему ожесточенности.
— Что ты делаешь, Риф?
— Пытаюсь извлечь яд. Он у тебя внутри, как и у нее в ту ночь. Ты не можешь носить его в себе, Перри.
— Могу, — парировал он. — Мне все равно, что она сделала, или почему, и правильно это или нет, понимаешь?
Риф кивнул.
— Понимаю.
— Мне больше нечего сказать. — Что хорошего в том, чтобы сидеть и болтать? Это ничего не изменит.
— Хорошо, — сказал Риф.
Перри откинулся на спинку стула. Он сделал глоток и поморщился. Колодезная вода не восстановилась после бури, она все еще была на вкус как пепел. Эфир обладал способностью вторгаться во все. Он уничтожал их пищу и сжигал дрова еще до того, как они достигали очагов. Он даже просачивался в их воду.
Он сделал все, что мог, послав весточку Маррону. Теперь ему нечего было делать. Не было никакой возможности вызволить Когтя из Грезы. Ничего не оставалось, кроме как ждать, пока Ария и Рокот вернутся и попытаются спасти его людей от голода. Это его не устраивало.
Перри потер рукой затылок и вздохнул.
— Хочешь кое-что узнать?
Риф кивнул.
— Конечно.
— Я чувствую себя стариком. Я чувствую себя, как ты.
Риф улыбнулся.
— Нелегко, не так ли, щенок?
— Может быть и проще. — Перри перевел взгляд на свой лук, прислоненный к стене. Когда он пользовался им в последний раз? Его плечо зажило, и теперь у него было время. Он мог немного поохотиться, как было раньше.
— Хочешь поохотиться? — спросил он, ощутив прилив энергии, проходящей через него. Внезапно ничего не стало звучать лучше.
— Сейчас? — спросил Риф удивленно. Было уже поздно, почти полночь. — Я думал, ты устал.
— Больше нет. — Перри стянул через голову цепь Кровного вождя и бросил ее в сумку. Он ждал возражений Рифа на это и уже приготовил ответы. Она бы громко бы звякала, если бы ему пришлось бежать за добычей, и слишком блестела бы, что мешало бы ему оставаться незамеченным. Но Риф просто стоял, широко улыбаясь.
— Тогда давай поохотимся.
Они зарядили колчаны и выбежали за пределы поселения. Повстречавшись с Хейденом, Хайдом и Прутиком, которые дежурили на восточном посту, они перешли на шаг и свернули с тропы в густой, нетронутый лес. Пройдя сотню шагов, они двинулись по следу.
Облегчение расслабило руки и ноги Перри, когда он отошел от поселения. Он глубоко вдохнул, уловив укус Эфира. Подняв глаза, он увидел те же самые светящиеся потоки, которые угрожающе парили над ним всю неделю. Они купали лес в холодном свете. Морской бриз дул в его сторону, принося с собой запах дичи и скрывая его собственный запах. Он шел тихо, принюхиваясь, осматривая лес, чувствуя себя более энергичным, чем за последние недели.