— Ах, Лозарг, — вздохнул Гаспар, — тебе придётся… Придётся воровать, чтобы выжить.
— Я буду пытаться заработать сам.
— Придёт время — и попытаешься, но умение воровать лишним не будет.
Так и проходила жизнь Лозарга, в прогулках и отцовских уроках. Воровское мастерство давалось ему настолько легко, что он мог в шутку стащить любую вещь у Гаспара, а потом показательно вернуть.
Уроки отца не были в тягость для Лозарга, но и желания совершенствовать своё мастерство у него тоже не было.
Прогулки начинали становиться лёгким бременем, но если юному лорду удавалось увидеть Полину, то он был готов гулять хоть весь день.
Глава XII. Часть VII
В одиннадцать лет Лозарг получил свой личный кинжал. Вместо очередного урока Гаспар отвёл его в хранилище тайн Ордена. Они вошли в притвор. Это была совершенно пустая и обнажённая комната, следом за которой находилось само хранилище. Гаспар закрыл дверь и достал из-за спины свёрток. Неяркий свет свечей осветил одряхлевшую ткань.
— Когда мне было одиннадцать, — начал Гаспар, — я лишился отца. Его растерзал медведь. Если бы у отца не было ножа, то зверя сдержать бы не удалось, и он разорвал бы и меня. Но отец ранил его, нанёс ему несколько ударов, а за это время я успел взобраться на дерево. Убив отца, зверь подошёл к дереву, но я был высоко и, не дождавшись, медведь поспешно ушёл зализывать свои раны. Я спустился, взял окровавленный нож и убежал. И каждый раз, когда я берусь за рукоятку, я вспоминаю тот день, день гибели моего отца. Я вспоминаю, что́ меня тогда спасло — меня спас клинок, — Гаспар развернул свёрток. В тряпке, на его ладонях лежал блестящий стальной кинжал с рукоятью в виде головы волка, — я не могу быть всегда рядом, и поэтому я хочу, чтобы ты всегда носил его с собой, — Гаспар протянул нож Лозаргу. Тот бережно взял его с тряпки и стал рассматривать, — этот клинок выкован самым лучшим кузнецом в городе, ещё задолго до твоего рождения. Он выкован для защиты, для кары, для свершения правосудия. Он может как спасти жизнь, так и отнять её.
Лозарг был доволен дарованием отца.
— И вот ещё, — Гаспар достал небольшой золотой медальон с изображением феникса, — это символ нашего Братства.
Посреди слегка распахнутой белой рубахи Лозарга заблестело золото.
— Что за этой дверью? — спросил он.
— Туда тебе ещё рано входить. Это хранилище тайн нашего Ордена. Дверь закрыта на семь замков и двенадцать засовов. Туда могут войти только избранные.
— А я избранный?
— Да, но твоё время ещё не пришло.
— А что там?
— Тайное знание, мастерство, которому никто не научит.
Глава XII. Часть VIII
Через пять дней случилось ужасное.
Во время прогулки Лозарг, по своему обыкновению, отбежал от матери. На этот раз любимый балкон пустым не оказался. Полина стояла на нём и разговаривала с нянечкой. Несколько минут Лозарг скрытно наблюдал за ней, как вдруг услышал крики толпы. Почуяв неладное, юный лорд ринулся к матери. Он опоздал. Эмма лежала на плитке, истекая кровью. Рана в боку была очень глубокая. Белая, вся в крови, рука неподвижно лежала на месте ранения. Эмма судорожно пыталась вдохнуть. Она задыхалась, и уже больше ничего не видела. Губы что-то пытались шептать.
— Она кого-то зовёт, — вырвалось из толпы.
Прибежав, Лозарг был сражён увиденным. Он упал на колени перед остывающим телом матери.
— Maman, maman, — кричал он сквозь слёзы, — maman, ты слышишь? Maman!
— Её убили, — сказал кто-то, положив руку на плечо Лозаргу, — какой-то ворюга ударил её ножом и сорвал ожерелье.
— Дух покидает её, — послышалось из толпы, окружавшей юного лорда и его умирающую мать.
Припав к ней, он держал её за побледневшие щёки и повторял:
— Maman, ты слышишь? Maman!
Губы шевельнулись и замерли. Последнее, что вырвалось из её уст: «Лозарг…» Тело больше не двигалось. Бледные веки упали. Кровь залила уличную плитку.
— Да примет Господь её душу, — раздалось из толпы.
— Pere, pere, — кричал сквозь слёзы Лозарг, — её убили!
Гаспар, вместе с остальными членами Ордена что-то обсуждали, стоя вокруг стола с картой.
— Кого убили? — удивился он.
— Maman убили, — рыдал Лозарг.
— Луи, — обратился Гаспар, — ты знаешь, что делать.
Бенар кивнул и удалился. Когда он вернулся, передал Гаспару всё произошедшее в подробностях.
— Убийца мёртв, — отчитывался Луи, — тело Эммы подготовят к погребению.
Лозарг сидел на полу в своей комнате, оперевшись спиной на кровать. В его пустых глазах слёз уже не было. «Лозарг… Не уходи от меня далеко», «Я буду рядом», «Он выкован для защиты», «Я лишился отца… Его растерзал медведь», — все воспоминания всплывали в беспорядочном хаосе. Происходившее было похоже на бред. Лозарг вспоминал ту бессонную ночь, странные звуки, доносившиеся из спальни родителей, прогулки с матерью. «Я вспоминаю тот день, день гибели моего отца», «Maman, ты слышишь?», «Да примет Господь её душу», «…ударил её ножом…», «…ножом…», «Её убили», «Дух покидает её», «Я рядом, мама», «Maman!». Каменные и холодные глаза Лозарга были направлены в одну точку. В его голове всё смешалось. В комнату вошёл Гаспар, но Лозарг даже не обратил на это внимания. Присев рядом, он спросил:
— Всё думаешь о ней?
Лозарг сменился в лице и повернулся к отцу:
— Скажи мне, что такое смерть?
— Смерть… это дверь туда, куда мёртвые войти не могут. Но и живые не могут войти туда, куда могут войти мёртвые. Открыв дверь смерти — обратно пути нет. Иногда туда толкают насильно.
— Maman толкнули?
— Да.
— Зачем? она нужна мне.
— Я не знаю, Лозарг.
— Это всё из-за воровства. Если бы воров не было — она была бы жива!
— Значит, это должно было случиться… — смирялся Гаспар.
— Нет, не должно!.. — слёзы снова начали проступать сквозь сухие глаза Лозарга, — её убили ножом! слышишь? — ножом! Клинок не может защитить, он только убивает! — плакал юный лорд.
— Это зависит от того, в чьих он руках.
— Maman умерла из-за тебя! Это ты подарил ей то ожерелье! Вор подумал, что она богата и убил её!
— Не знаю, заживёт ли твоя рана, Лозарг, — Гаспар вышел из комнаты.
Следующие два дня юный лорд провёл в своей комнате без еды и воды. Его голову не покидала мысль о смерти матери. В случившемся он неотступно винил отца. На третий день Гаспар снова пришёл к сыну.
— Тебе нужно поесть. Голод к хорошему не приведёт.
Но Лозарг не хотел даже смотреть на отца, а тем паче разговаривать. Так и не дождавшись от сына даже взгляда, Гаспар ушёл.
Следующий, третий день юный лорд провёл в таком же состоянии. О том, чтобы попытаться встать с постели, за три дня он ни разу не подумал. Временами плакал, скорбя о матери, временами дремал.
На четвёртый день голод одолел его. Лозарг, спокойный и угрюмый, уселся за стол со всем Братством. Фульк протянул юному лорд его порцию.
— Может хватит уже молчать? — возмутился Гаспар, — отречение от пищи и разговоров не вернёт тебе мать.
Лозарг лишь посмотрел на отца с некоторой ненавистью и принялся за еду.
После полудня он решил прогуляться сам. Выходную дверь охранял Николо Фуко.
— Николо, пропусти меня, — попросил юный лорд.
— Нет, Лозарг, отец велел тебя не выпускать.
— Я не долго.
— Нет.
— Тогда проводи меня. Здесь не далеко. Мне нужно только кое-что посмотреть.
— Ну хорошо, пойдём, — согласился Николо, — только не долго.
Лозарг шёл по хорошо выученному маршруту, а Фуко следовал за ним.
— Только не вздумай убежать — это бесполезно, — пригрозил Николо.
— Даже пытаться не буду.
Лозарг шёл к тому углу, где всегда наблюдал за Полиной. По пути он наткнулся на огромное пятно запёкшейся крови. Ещё не успокоившуюся, не высохшую от слёз, душу Лозарга поразил кинжал воспоминаний. Слёзы сбежали по щекам одна за другой, он упал на колени и стал гладить это пятно, как, что-то потерявший, слепой человек. Пересилив себя, Лозарг встал и пошёл дальше. Подойдя к углу, он сказал:
— Подожди, не высовывайся.
— Что ты задумал? — удивился Фуко.
— Ничего, — Лозарг так же аккуратно выглянул из-за угла, но Полины на балконе не было, — теперь можно вернуться.
— Что там? — спросил Николо и сам заглянул за угол, но ничего необычного не увидел, — хорошо, возвращаемся.
Сопровождение Лозарга было приказом Гаспара, но только так, чтобы тот думал, что отец ничего не знает о его прогулке.
Глава XII. Часть IX
Следующие пять лет Лозарг с отцом не разговаривал. Из убежища он мог выходить без сопровождения. Прогулки Лозарг делал только для того, чтобы увидеть Полину. Она реже стояла на балконе, но чаще гуляла одна по улице. Будущий вор наблюдал за ней из далека, по долгу любуясь прекрасными чертами её ангельски-невинного лица.
Вернувшись после очередной прогулки, Лозарг решил сделать то, что давно планировал — уйти из Ордена. Он без стука вломился в кабинет отца и заявил:
— Я ухожу.
— После пяти лет молчания, ты решил начать разговор именно так? — удивился Гаспар, оторвавшись от написания письма, — и куда же ты, интересно, собрался?
— Я ухожу из подземелья и буду жить в городе как все честные люди, — холодно отвечал Лозарг.
— И вернуться ты не планируешь?
— Нет.
— А как же тайна Ордена, великое мастерство, сокрытое в хранилище? разве ты забыл?
— Это тайное знание мне не нужно.
Гаспар встал и, взяв из шкафа чем-то набитый наплечный мешок, бросил его сыну:
— Возьми. Может когда-нибудь пригодится. Ступай — я тебя не держу.
Лозарг закинул мешок на плечо и вышел. Идя по улице, он ощущал свободу, но вместе с ней и тоску. Его белую рубаху трепал тёплый весенний ветер, кожаные сапоги звонко стучали каблуками по плитке. Сын вора всё время думал, где он будет зарабатывать деньги. Первый месяц одиночной жизни прошёл плохо. Найденная Лозаргом работа, ему не нравилась. Он разносил людям вино и блюда в различных заведениях, иногда и на балах. За этот месяц он поработал в половине городских пабов и ресторанов. Ночевать приходилось в самых разных местах. Хозяева некоторых заведений давали Лозаргу небольшую коморку для ночлега, а в остальных случаях приходилось ночевать в различных заброшенных подвалах и чердаках. Спать приходилось на досках или на тряпках, подложив под голову свой набитый мешок, который он ещё ни разу не открывал. Один из подвалов ему приглянулся и он стал заходить в него чаще.
В следующем месяце всё понемногу наладилось. Лозарг пристроился разносчиком писем при одном дворянине, который платил ему хорошие деньги. Господин Венса́н Сенье́ выделил для будущего вора комнату в своём подвале, где он мог проживать, но лишь на время своей «службы».
Венсану Сенье было сорок три года. Он любил участвовать в различных заговорах ради личной выгоды. Он был одним из тех людей, у кого, по-мнению Гаспара, следовало бы воровать. Сенье не заработал честно ни одной монеты. Организовывая заговоры против других дворян, Венсан избавлялся от них или упрятывал в тюрьму, а сам присваивал себе всё их имущество. Все письма, которые разносил сын вора, были адресованы союзникам-заговорщикам Венсана. Глядя на роскошное убранство дома, Лозарг вспоминал слова своего отца о воровстве, но даже мысли не пускал в свою голову о том, чтобы что-то украсть.
— Вот, держи. Это письмо отнесёшь на дом и отдашь лично в руки, — Сенье показал первый конверт, — господин Сока́ль ждёт. Затем, — он показал второй конверт, — направляйся к собору. Там тебя будет ждать человек в красном камзоле с двумя белыми повязками на левой руке. Ничего ему не говори, просто молча отдай письмо — он сам скажет, что нужно. А это, — Венсан показал третий конверт, — отнеси госпоже Антуанетте в бордель. Она будет ждать у входа. И ещё… На крыше находится голубятня. Когда разнесёшь все письма, проверь, нет ли там чего-нибудь для меня.
— Да, хорошо. Я всё сделаю.
— А теперь иди.
Первый получатель жил не далеко. Лозарг залез на балкон, который находится на втором этаже, и постучал. Хуан Сокаль нисколько не удивился стуку «не в ту дверь».
— Письмо от господина Сенье, — Лозарг протянул конверт.
— Благодарю. Передай Венсану, что всё готово.
— Хорошо.
До собора юный вор добрался по крышам, что сэкономило ему время. Спустившись, он стал искать человека в красном камзоле с двумя белыми повязками на левой руке. Когда нашёл, подойдя, молча протянул письмо. Господин слегка приподнял, напущенную на глаза, чёрную треуголку и, взяв письмо, сказал:
— Звери уже в клетках, — и ушёл.
Лозарг ничего не понял, но задерживаться и размышлять над этой, казалось бы, бессмысленной фразой он не стал, и направился к борделю. Как и говорил Венсан, у входа стояла Антуанетта, женщина лет тридцати семи, с отличными пропорциями. Тёмно-зелёное платье было наделено большим вырезом на груди, даже слишком большим. И без того узкую талию стягивал корсет. Чёрные волосы были прекрасно собраны на голове. Увидев Антуанетту, Лозарг многократно замедлил шаг и, достав письмо из сумки, едва переставляя ноги, стал подходить. На лице у него было удивление. Столь откровенный вид Антуанетты смутил его.
— Подойди ближе — я не укушу, — улыбнулась она.
Сын вора ускорил шаг.
— Письмо от господина Сенье, — робко протянул он конверт.
— Ах, Венсан, Венсан, — вздохнула Антуанетта, — жадность погубит его.
— Ему что-нибудь передать?
— Нет, ничего. Не хочешь зайти? — предложила она, указывая рукой на вход.
— Нет, я тороплюсь.
Лозарг сразу же поспешил на крышу к голубятне. Там ничего для господина Сенье не оказалось.
— Да, войдите, — крикнул Венсан.
— Все ваши письма доставлены адресатам. В голубятне — ничего.
— Мне что-нибудь передали?
— Да. Господин Сокаль сказал, что всё готово, а человек в красном камзоле с двумя белыми повязками на левой руке сказал, что звери уже в клетках.
— Очень хорошо. Что сказала Антуанетта?
— Ничего.
— Ничего? — удивился Сенье.
— Ничего, господин.
— Что ж, ты прекрасно выполнил свою работу. Вот твои деньги. На сегодня ты свободен. Зайди ко мне завтра, в это же время. У меня будет для тебя ещё поручение.
— Да, господин.
Деньги, которые зарабатывал Лозарг, он прятал в том подвале, где ночевал чаще всего. Тратить он старался как можно меньше, а откладывать как можно больше. Получив очередной доход, будущий вор спешил в свой подвальный банк, чтобы вложить туда новую партию денег. В своей спешке он врезался в одну девушку. Это была Полина.
— Извини, я просто задумался… и не заметил…
— Ничего, — улыбнулась она, — я здесь каждый день прогуливаюсь — такое часто случается.
Лозарг никогда не смотрел на неё с такого близкого расстояния, никогда не был с ней рядом. Сердце билось как муха, попавшаяся в паутину. Кровь будто закипала. Лишь дыхание было ровным и спокойным. Глаза никак не могли насладится зрелищем, никак не могли оторваться от столь прекрасного создания. Лозарг невольно взял Полину за руку.
— Может прогуляемся вместе, — предложил он.
— Почему бы и нет.
Вся спешка, вся суета, все дела — всё ушло на задний план и забылось. Спокойная и размеренная прогулка с Полиной доставляла Лозаргу удовольствие. Всю дорогу она рассказывала о себе и о своей семье, об их доме и о прекрасном поместье под Парижем. Закончив свой рассказ, Полина спросила:
— Кто твои родители?
— У меня нет родителей, — ответил юный лорд, — мать убили, а отец… Я остался один.
— Какой ужас, — удивилась она.
Поражённая ответом на свой вопрос, Полина больше не стала ни о семье, ни о доме Лозарга.
Их прогулка продолжалась до самого вечера. Когда солнце начало медленно прятаться за крыши, Лозарг проводил Полину до её дома.
— Видишь вон тот балкон?
— Да, я знаю, — и Лозарг рассказал, как он наблюдал за ней с самого детства.
— Что ж, мне пора, а то нянечка выйдет меня искать. До завтра.