Судя по звукам, она упорно пытается меня отыскать. Что могло толкнуть взрослую женщину на столь отчаянный поступок?
Осторожно выбравшись из ванной, заматываюсь в полотенце и прячусь за дверью, стараясь не попасть в зеркало. Если неугомонная незваная гостья решит сюда заглянуть, сразу меня не заметит.
— Она умрёт, если ты на ней женишься!
— Это угроза? — леденящим тоном уточняет сиир. — Ты не хуже меня знаешь, что избранные неприкос-с-сновенны!
— Не шипи! Никто на неё не покушается… Ты сам всё сделаешь: просто не сможешь контролировать оборот.
— Смогу!
— Ты не понимаешь… — стонет она. — Я должна была позаботиться, чтобы твой брак с Вайол был полностью подтверждён как можно скорее…
Мне становится дурно. Это то, о чём я думаю? Или нет? Наверное, нет, ведь не может же и в самом деле быть, что для заключения брака нужно, чтобы мы… во второй ипостаси… Да это же извращение! Почти что зоофилия!
Пауза в спальне затягивается.
— То вино, что мы пили за ужином в день подписания договора, — упавшим голосом произносит Аллеон. — Ты что-то в него подмешала? Суфур?
— Она вира и смогла бы нормально пережить вашу близость! Тебе бы осталась только формальность — застегнуть браслет!
— Мама, — шепчет он с бесконечным разочарованием, — как ты могла? Она ведь и так боится, а если бы… Как бы мы потом жили?
— Я не могу просто ждать твоего изгнания! — неестественно звонко кричит она, защищаясь. — Я обо всё позаботилась, и если бы не эта…
— Дарисса моя жена! — я вздрагиваю от его рыка. — Вролов, надеюсь, не ты послала?
— Ей бы не навредили! Как ты не понимаешь, она же просто человек! Обычный человек, даже без примесей! С ней ничего не получится! Я понимаю, что ты ею заинтересовался, Аллеон! И именно поэтому ты должен жениться на настоящей Вайол.
— Никогда! — он, кажется, что-то ломает. — Или Дари, или никто!
— Эффект пройдёт только через месяц! У нас нет времени ждать!
— Лучше быть без семьи, чем не иметь возможности жениться на своей тиали.
В комнате воцаряется звенящая тишина. Я задерживаю дыхание, боясь что-нибудь пропустить.
— Ну, хорошо, — сдаётся нисса Элктар. — Попробуй всё-таки…
— Весь этот месяц я и пальцем её не трону!
— Но ведь…
— Мы закончили! — жёстко прерывает Аллеон. — Будет лучше, если ты покинешь комнату до того, как Дари вернётся.
— Не смотри так на меня, — обессилено просит она. — Я только хотела помочь.
— Ты уже достаточно сделала, мама. С остальным я разберусь сам.
Выждав пару минут после их ухода, бездумно сажусь на край кровати, придавленная осознанием колоссальных масштабов проблемы. Что делать? Мне очень нравится Аллеон, я от всего сердца хочу, чтобы у него всё было хорошо, но я совершенно не готова к постельным развлечениям с его второй ипостасью. Это странно, противно и просто-напросто опасно! Джарой, конечно, говорил, что сиир мне не навредит, да и сам Лен признался, что его зубастой половине я приглянулась, но это уж слишком! Просто смириться с присутствием рядом огромной чёрной змеи ещё можно. Согласна даже позволить меня обнимать и облизывать, так уж и быть. Но никакого супружеского долга!
Когда внезапно в комнату без стука возвращается мать Аллеона, мы обе замираем от неожиданности: она — на пороге, со сложенным листом бумаги в руках, а я — на кровати, в дурацкой розовой пижаме Вайол, потому что собственную одежду купить так и не удосужилась. Впившись в меня взглядом, пылающим почти безумной надеждой и решимостью, женщина делает неуверенный шаг — и, сорвавшись, в мгновение ока оказывается рядом.
— Помоги ему, девочка! Из-за своей гордости Аллеон станет изгоем! Лишится семьи, работы, положения и даже…
— Ну уж нет! — вскакиваю, не в силах выслушивать это спокойно. — Сначала кормите его «озверином», а потом просите меня разделить с ним постель?!
В глубине души я ещё надеюсь, что не права, что ничего «такого» делать не нужно. Пусть она посмеётся над моими глупыми домыслами, только бы сказала, что я всё неправильно поняла. Но она говорит другое, и постыдная, некрасивая сцена становится ещё непригляднее.
— Одна ночь — и ты станешь самой богатой женщиной в Сафрине! Наша семья заплатит любую сумму. Тебе не обязательно рисковать, оставаясь с ним после.
— Вы не подумали, что будет, если всё кончится плохо? Каково Аллеону придётся? Я видела, на что он способен, и не согласна! Ни за что!
— Я найму для тебя лучшего целителя! — она в отчаянии сжимает изящные руки.
— Чтобы он у нас над кроватью свечку держал и советами помогал в процессе?! — шиплю разъярённо. — Я даже обсуждать это не хочу! Если понадобится, мы с Аллеоном сами со всем справимся!
— Достаточно, — требовательный голос стоящего в дверях сиира разом прерывает наш спор.
Сейчас он совсем не похож на того, к кому я привыкла. Руки сложены на груди, губы плотно сжаты, брови сведены к переносице — вся его поза выражает непреклонность, и нисса Элктар чувствует это сразу. Несмотря на явное желание остаться, она бросает на меня ещё один взгляд, в котором слишком много всего, чтобы я могла разобраться, и стремительно удаляется. Слушая затихающий стук её каблуков, мы оба молчим. Аллеон будто оттаивает и вместе с тем никнет, словно этот ледяной панцирь — единственное, что позволяло ему держать голову высокоподнятой.
— Зря я надеялся, что ты спустилась на кухню, — заговаривает он расстроено. — Всё слышала?
Киваю, не в силах выдержать прямой взгляд. Как сказать, что не хочу помогать ему сохранить семью и работу?
— Я не могу, Лен, — выдавливаю чуть слышно.
— Предупреждал ведь, что это покажется тебе дикостью… Что теперь? Хочешь вернуть браслет?
Становится совсем уж тоскливо.
— Если нужно.
— То есть ты не… Ох, Дари!.. — заметно расслабившись, Аллеон разваливается в кресле, — Я и не ждал, что ты согласишься! Даже больше! Если б вдруг это всё-таки произошло, я заподозрил бы маму ещё и в применении запрещённых артефактов!
— Ну ты и… — я почти задыхаюсь от облегчения. — Я тут угрызениями совести мучаюсь, а тебе весело?!
Он громко смеётся, откинув назад голову, и всё моё возмущение гаснет. Подхожу, пристраиваюсь на подлокотнике. Сиир мирно наблюдает из-под ресниц, а затем ловит в объятия и роняет к себе на колени.
— Ничего весёлого, на самом-то деле, — признаётся он. — Но я рад, что ты не передумала, услышав столь отталкивающие вещи. Остальное не важно.
— Не подумай ничего плохого, но традиции у вас в семье какие-то… первобытные.
Лен фыркает мне макушку.
— Для человека — наверное. Будь у тебя вторая ипостась, понять их смысл было бы проще.
— Да? И в чём же смысл извращённого секса?
— Дело не в нём. Вернее, не только в нём. Главное — это ухаживания, — усмехается в ответ на мои недоверчиво приподнятые брови. — Хоть и довольно своеобразные для человеческого сознания.
— Боюсь даже представить…
— Разве? — переспрашивает он со смешком. — А по-моему, совсем не боишься! Судя по этому румянцу, твоё воображение определённо даст фору реальности. Может, поделишься?
— Рассказывай давай, конспиратор!
— Собственно, ничего сложного. По завершению брачных игр партнёры оставляют друг другу метку, говорящую всем остальным, что они — пара.
— Если ты, будучи во второй ипостаси, попытаешься меня укусить, я точно чего-нибудь недосчитаюсь!
— Дари, — его голос серьёзен, как никогда прежде, — не сомневайся во мне.
— Я тебе верю.
— Я о другом, — качает он головой. — Знаю, времени привыкнуть почти не было, но ты, кажется, так и не поняла, кем для меня стала. Иначе бы не боялась.
— Ты говорил, что для меня не опасен, потому что я тебе нравлюсь.
— Ты так легко это произносишь. Будто какой-то пустяк… Сиир — почти сплошные охотничьи инстинкты, но даже у зверей есть свои предпочтения. Это здорово всё усложняет, потому что за все двести лет ты — третья женщина, которую он выбрал и считает своей.
— Третья? А если бы ты влюбился в кого-то, кого он не одобрил?
— Отказаться от симпатии сложно, но вполне осуществимо. Особенно, учитывая то, что в противном случае девушка рискует погибнуть. Не смотри так сочувственно. Мы рано привыкаем ориентироваться в первую очередь на реакцию второй ипостаси. Ты, например, вызываешь исключительно желание защищать. Обвить тебя хвостом и спрятать, чтобы никто не видел.
— Жуть.
— Вовсе нет. Это значит, что ты — часть семьи. Другие со мной просто не выживут.
И вот тут мы подходим к очень животрепещущей теме.
— Что стало с двумя предыдущими? — спрашиваю осторожно.
Не торопясь с ответом, Аллеон смотрит на меня так устало, что впору заподозрить самое худшее — они не пережили «звериные нежности».
— Ничего фатального. Первой я так и не сумел понравиться, а вторая испугалась и убежала, когда… — запнувшись, он как-то совсем измученно вздыхает. — Дари, вторая ипостась выглядит устрашающе, но вовсе не превращает меня в кровожадное чудовище. Я могу себя контролировать. Обычно, по крайней мере. Сейчас, благодаря маминой инициативе, этот контроль несколько ослаблен, но…
— Тебе не нужно этого делать!
— Что?
— Не нужно объяснять, что ты — не чудовище! Я давно уже так не считаю! Могу даже разрешить облизать меня с ног до головы, если не веришь!
— Буду иметь в виду, — усмехается. — Но в этот месяц от оборотов лучше бы воздержаться.
— Ага.
Молчать с ним комфортно. Да, последние дни выдались такими невероятными и насыщенными, что мне с трудом верится, что это всё ещё моя жизнь, но во всём этом бурном потоке Аллеон словно единственный безопасный островок суши.
— Не злись на неё, — просит он пару минут спустя. — Кроме меня, у нашей семьи нет, и, наверное, уже не будет наследников. Мама просто хотела, чтобы я и дальше был Элктар.
— Я тоже этого хочу. Не то чтобы твоя фамилия имела значение, но было бы хорошо, если б всё осталось, как есть… Неужели, ни у кого, кроме нас, никогда не возникало такой проблемы? Должен же быть какой-нибудь безопасный способ! Почему бы не ограничиться этой вашей меткой, без всего… сопутствующего? Я, конечно, не очень хочу быть покусанной, но за неимением выбора лучше уж так.
Размышляя, Аллеон медленно оглаживает мои колени и, наконец, выдаёт:
— Нет, не получится. Без суфура ещё можно было бы попытаться, но он слишком сильно усиливает желание. Я даже частичный оборот сдерживать не могу. Не думай пока об этом. Независимо от итога, я всё устрою.
— А о чём мне ещё думать? Осталось всего двадцать дней.
— О сессии, например. Если помнишь, твой первый экзамен уже послезавтра.
— Сейчас эти экзамены кажутся такой ерундой! — отмахиваюсь. — К тому же, первым идёт теория государства и права. Я его и без подготовки сдам: зря, что ли, целый год к семинарам готовилась?
Но сесть за учебники действительно приходится. Причём не на один день, а на десять — и это ещё большая удача: по половине предметов у меня «автомат». Остальные страдают в три раза больше.
Поначалу мы жили в доме Аллеона, навещая мой мир только по необходимости, но под конец все трое, включая Зара, перебираемся в мою небольшую квартирку. Учиться без компьютера и интернета — сущее наказание.
Днём, пока я занимаюсь, сиир тихо сидит за своим ноутбуком, а вечерами мы куда-нибудь выбираемся — в парк аттракционов, на набережную, в кино или просто гуляем по городу. Омрачают эту идиллию только натянутые отношения Аллеона и Салазара. Кот признал его в качестве главы нашей маленькой стаи и теперь всеми силами пытается втереться в доверие — спит исключительно на его вещах, упорно ходит следом, трётся об ноги, заставляя спотыкаться и ругаться сквозь зубы, и при любой возможности старается устроиться на коленях, чтобы тут же начать старательно мять лапками, от избытка чувств впиваясь в кожу когтями. Животных Аллеон не любит, а шерсть на одежде — тем более, но стойко терпит кошачьи выходки, мечтая по возвращению скупить все артефакты для чистки и стирки, а то и вовсе побрить пушистого бездельника налысо.
Сдав последний зачёт, подаю документы о переводе на заочное обучение и без сожалений покидаю стены института. Вопреки обыкновению, я сегодня одна, и от этого почему-то тревожно. Раньше Аллеон после каждого предмета дожидался меня в буфете, наслаждаясь кофе и нежнейшими рулетами, но сегодня остался дома, чтобы приготовить праздничный ужин.
Не успеваю спуститься с крыльца, как рядом буквально из-под земли вырастает мой джарой. Как он каждый раз это делает? Телепортируется, что ли?!
— Опять ты! — прищуриваюсь сердито. — Диета тебе явно на пользу!
Язвлю, конечно. Он выглядит отвратительно. Болезненно худой, небритый, с обветренными губами и залёгшими под злыми чёрными глазами густыми тенями. Сейчас особенно хорошо видно, насколько он старше меня и даже Аллеона. Любого другого я бы пожалела, но его не могу: он раздражает независимо от внешности и обстоятельств. Даже если молчит, всё равно бесит! К тому же, долго молчать джаройи не могут.
— Сделаешь, что скажу, и я обещаю вернуть тебя на это же место, — заявляет, силясь придать слабому голосу угрожающие нотки.
Ничуть не испугавшись, пресекаю его попытку бесцеремонно схватить меня за плечо. Бедняге, видимо, совсем плохо, потому что вырваться получается без труда.
— Да что у вас всех в головах? — возмущаюсь, имея в виду объединяющую обоих моих знакомых джаройев глупость. — Неужели ж нельзя нормально поговорить? Зачем сразу пытаться пугать? Чего тебе надо-то, немощь бледная?
Ух, как взбесился! Услышав вырывающееся из его горла настоящее звериное рычание и оценив внушительные когти на тянущихся ко мне руках, резво отпрыгиваю назад и на всякий случай отбегаю подальше.
— С ума сошёл?! Не смей тут оборачиваться!
Опомнившись, он резко останавливается.
— А ну иди сюда, пакость мелкая! — рычит, прожигая меня ненавидящим взглядом. — Быстро!
— Опять целовать будешь? — уточняю с безопасного расстояния. И просто не могу удержаться: — Мы же уже выяснили, что получается у тебя так себе.
Ну сам же виноват! Сам! Да, ему плохо, а издеваться над больными людьми некрасиво, но что ему стоило прийти и просто попросить меня дать завершить привязку, потому что хочется кушать? Я даже от сарказма бы воздержалась! Наверное.
— Ах ты!.. — от возмущения у него аж дыхание перехватывает. — Маленькая, наглая букашка! Да я же тебя!.. Забыла, что сиира здесь нет?
— Ты сначала поймай, — напоминаю ехидно.
Он ловит. Не представляю, как, но мужчина с запредельной скоростью срывается с места и фактически впечатывает собой в стену. Откуда только силы взялись? Даже пикнуть не успеваю!
— Попалась! — выдыхает со злым азартом.
От него слабо пахнет сигаретным дымом, кофе и тяжёлым предчувствием грозы.
— Целоваться не буду! — шепчу с вызовом, незаметно стягивая с пальца кольцо-артефакт. — Перекидывай на себя потоки (или что там у вас?) и отстань, наконец! Меня Аллеон ждёт!
Пусть сделает уже, что хотел, и отстанет! Мы друг другу не нравимся, и с каждой встречей это становится всё очевиднее.
— Поцелуи покоя не дают? Зря стараешься, меня твои способности тоже не впечатлили.
Хочется его стукнуть, чтобы перестал так вызывающе скалиться, но в ответ на гневное трепыхание он только крепче прижимает меня к шершавой поверхности стены. И улыбается, гад!
Вот интересно, если Драхар чувствовал эмоции Вайол, то этот, выходит, чует мои? Нравится они ему?
— Что, снова пять минут настраиваться будешь? Сразу никак? Это у тебя возраст сказывается или…
— Помолчи!
— Ещё скажи, что потом я об этом забуду! — его руки, почему-то оказавшиеся на моей талии, причём не просто так, а под блузкой, угрожающе сильно сжимаются, и я торопливо напоминаю: — Детей бить нельзя!
— Ты, что ли, ребёнок? — усмехается он, демонстративно меня рассматривая.
— Мне двадцать три, а тебе наверняка раз так в пятнадцать больше!