Бенито приехал. И начался цирк.
Все то время, что он молча стоял на башне и наблюдал — он думал. Просто продумывал свою речь, свою манеру поведения… и то, что он хочет от этой беседы. Поэтому смог с первых же фраз буквально обескуражить лидера местных народников и революционеров.
Беседовать они начали на несколько ломанном французском. Публично как в прямом, так и переносном смысле. Это было связано с тем, что офицеры Меншикова поголовно владели французским языком на достаточном уровне, чтобы понять ход переговоров. Как и соратники Бенито. А те, кто не понимал, слышал перевод шепотом от своих товарищей.
Максим с первых же слов ударил в лоб лестью и громкими словами. А потом увлеченно настаивал на том, что Италия была обманута немцами, ставшими безмерно лукавыми со времен Бисмарка. Что никаких выгод Италия для себя не обретет, если станет держатся трещащего по швам Рейха и его мерзопакостного товарища.
Он рассказал гостям об ужасах, которые творили австро-венгерские варвары с военнопленными. О том, как эти дикари измывались над собственным мирным населением и прочих чудовищных непотребствах. Он говорил им о том, что эта Империя зла и Тюрьма народов должна быть уничтожена. И что славной Италии надлежит вернуть свои исконные земли в Панонии, Далмации, Нирике и Реции. Что эти плодородные и благодатные земли позволят Италии вздохнуть полной грудью, более не стремясь к скудным и бедным колониям Севера Африки, полных безумных, диких, лишенных всякой цивилизации людей и бескрайних песков.
Ну и так далее.
Бенито эти слова пришлись по душе.
Кое-кто из его спутников начал возражать, озвучивая всякий социалистический бред. Но Максим легко его заткнул, указав на то, что истинное благоденствие народа возможно только при жестком и сильном лидере, способном железной рукой сдерживать крупный капитал и направлять ресурсы на благие дела. Самоуправление же народа обречено на провал. Управлять должны профессионалы. Честные, смелые и решительные профессионалы, готовые принимать решения и брать на себя всю полноту ответственности. Да и вообще — рекламировал Дуче как мог. А тот расцветал от этих слов и таял.
Когда же делегация удалилась, те офицеры, что слышали его слова на вершине башни, вновь подошли.
— Максим Иванович, — осторожно спросил один из них. — Это был обычный человек. Причем здесь демоны, о которых вы говорили?
— Ранее я говорил, что сейчас демоны, как и эльфы не могут в этот мир приходить в своем истинном обличье. Маги ушла из него, а она им в истинном облике жизненно необходима. Они просто умрут без нее. Поэтому демоны вынуждены использовать обличье обычных людей.
— А почему вы считаете, что он демон?
— Я знаю это.
— Знаете? Но откуда!?
— Демоны и эльфы воплощаются по-разному, — проигнорировав вопрос, продолжил нести «пургу» наш герой. На попятную-то теперь уже не пойдешь. — Демоны слишком другие. Они в человеческих телах себя никогда не осознают, поэтому ими довольно легко манипулировать. Обратили внимание на то, как он легко ведется на лесть? Простую и примитивную.
— Всем людям лесть приятна… — осторожно добавил еще один офицер.
— И все люди с таким удовольствием в ней купаются? — Криво усмехнулся Максим. — На самом деле воплощение демонов определить несложно. Власть, хаос, кровь, борьба и харизма. Это почти все выдающие революционеры и многие лидеры преступного мира. Там им легче всего найти себя. Но часто очень животные формы проявления. Манипуляция страстями окружающих. Манипуляция желаниями толпы. Несмотря на то, что демоны слишком далеки от людей и, к счастью, воплощаются в них с огромным трудом, их природа все равно прорывается. — Произнес наш герой, замолчал в полной тишине. Во всяком случае, если показалось, что вокруг замолчало все и уставилось на него. И офицеры, и унтеры, и рядовые.
Хреновая ситуацию.
Сказка, придуманная в шутку, стремительно обрастала мясом. От офицеров она уже просочилась к чинам пониже. И Меншикову вдруг стало страшно. Они ведь верят во всю эту чушь… верят…
— Максим Иванович, — тихо спросил тот же самый офицер, что интересовался почему Бенито демон, — а эльфы?
— Что эльфы? — Как можно более невозмутимо переспросил Меншиков, выгнув бровь.
— А как их распознать?
— Обыден мир без эльфов. Их не хватает тут. Они живут лишь в песнях, что барды нам поют. — Произнес Максим, нервно улыбнувшись, концовку песни Эпидемии. — Эльфам здесь нечего делать.
— То есть, они не воплощаются в людях?
— Этого я не говорил, — тихо ответил наш герой, лихорадочно соображая. Снова сам себя загнал в ловушку. Его, фактически, в прямо спросили, кто он, человек ли? Дальше будет хуже. В этот излет доминанты религиозно-магического мышления, которое только-только начало трансформироваться в массовом сознании во что-то более рациональное и здравое, подобные ошибки не простительны. Дай только повод подумать, что ты демон. И все — конец. Да и в образ в какой-то степени его поведение тоже вполне вписывается. Слишком много хаоса и импровизации вокруг него.
Секунда.
Другая.
Третья.
Пауза стала затягиваться. А офицер взгляда не отводил и ждал ответа. Как и все вокруг. Максим же лихорадочно перебирал в голове варианты. Песни, когда-либо слышанные. Стихи. Фразы. Обрывки легенды. Стремясь хоть что-то соорудить пусть даже условно съедобное.
Наконец он тихо и осторожно произнес пару кусочков из песни группы Пророчество Вельвы:
— На огонь летит в ночи мотылек, зная — в пламени его погибель ждет. Но свою судьбу нельзя изменить, что начертано, то должен совершить…. Загадочный странник с печальным лицом, когда в последний раз ты видел собственный дом? Ты должен идти туда, где властвует мрак, такая судьба твоя…
Оборвался Максим на полуслове, оказавшись не в силах на лету подобрать рифму к слову «ведьмак». А употреблять это слово было неуместно. Но и этого было достаточно. Офицер едва заметно поклонился, принимая объяснение и опустил взгляд, отступая. Да и вокруг все более-менее зашевелилось и ожило. А может все так и было — как всегда, и все эти изменения ему просто померещились? Медленно окинул взглядом округу. Но нет. Люди осторожно смотрели на него и тут же прятали глаза, как только он обращал на них свой вздор. Петр Сергеевич же, славный религиозностью, так еще и перекрестился, осторожно поцеловав крест.
«Да…» — пронеслось в голове у нашего героя… «последние мосты догорают…»
Он нервно хмыкнул. И тихо насвистывая себе под нос «Не думай о секундах с высока» отправился по делам. Ну хоть каким-нибудь, лишь пресечь продолжение этого разговора. Да и вообще — эти разговоры с каждым разом становятся все опаснее и труднее. Надо бы с ними завязывать. А то в один неприятный момент просто подведет фантазия и произойдет залет, начавший бить и крушить ореол мистического образа.
Глава 5
1916, 19 мая. Неаполь
Градус безумия нарастал с каждым днем, каждым часом. И Максим чувствовал себя на грани. Словно человек, который бежит по рассыпающемуся с каждым шагом мосту. Остановись на мгновение — и все, конец. Цирк с Бенито был не нужен и опасен в той же мере, что и необходим. Ведь все ждали чего-то подобного и сильно бы удивились, если бы наш герой не оправдал их ожидания. «Опа, Джигурда!» на ближайшее время стало в какой-то мере его профессиональным кредо.
Впрочем, за всем этим бредом и угаром, скрывалось и рациональное зерно. И очень немаленькое. Зачем ему были нужны все эти ренегаты и уголовники, прикрывающие красивыми лозунгами свою жажду власти? Не секрет. Им была отведена роль дрожжей, который наш герой подкинул в сортир, именуемый Римом, чтобы спровоцировать бурления народных масс. То есть, сорвать любую организованную оборону в городе. Если уж его и брать, то удар по тылам дело первостепенное.
Но главное — не это. Главное, разведка!
Ведь и Дуче, и его товарищи очень много болтали. И чем сильнее распалялись, впечатленные удивительно теплым приемом, тем больше и интереснее. Среди прочего Максим узнал о бегстве короля Италии Виктора Эмануила III в Неаполь.
— Этот трус и изменник бросил столицу! — Выкрикнул Муссолини. — Вместо того, чтобы возглавить оборону и людей, готовых пойти за ним в бой! Мерзавец! Предатель! Убежал в Неаполь! Урод!
Максим, услышав эту новость, демонстративно не подал вида. Просто формально отреагировал, начав говорить о том, что народ Италии нуждается в другом вожде, в другом лидере, в том, кто не побоится принимать решения и нести ответственность за них. «Тонко» намекнув на Дуче. Через что удалось избежать скользкой темы. Ведь наверняка среди людей этого Муссолини были и двойные агенты, а то и вовсе «засланные казачки». Да и вообще — все эти дни нахождения в Италии его не оставляли мысли о том, что за ним постоянно наблюдают. Буквально из-за каждого угла. Наверное, после Мюнхена, это собственные подчиненные пялились. Но психика рисовала куда более причудливые контексты.
Так вот.
Проводил он значит итальянских предателей и изменников, пытавшихся поймать конъюнктуру и водрузить свою власть во главе государства. И пошел спать. Да и водителей отправил. И всех, кроме тех, кто должен был обслуживать технику и нести караул. А по вечеру, как стало смеркаться, поднял по тревоге свой полк и выступил маршем.
Двигаться ночью по итальянским дорогам тех лет не самый приятный вояж, но держать километров двадцать в час — можно. Так что первые лучи солнца встретили передовой отряд уже довольно далеко от Рима. Сильно южнее, обогнув его по дуге. Прямо на пути к Неаполю. А резко улучшившееся освещение позволило добавить хода и ускориться. То есть, свалиться на голову жидкого заслона совершенно неожиданно, внезапно.
Бой получился короткий. Даже и не бой вовсе, а так — шумиха. Бронеавтомобиль дал пару очередей и все. Весь заслон разбежался. Там ведь из-за поворота вырулил тяжелый бронеавтомобиль с пушкой, выглядевший куда как опаснее и страшнее легкого четырехколесного.
И если пехотная рота, державшая оборону на дороге, разбежалась стремительно, то король никуда деться не успел. Бронеавтомобили рвались вперед. Так что Палаццо Реале оказался заблокирован быстрее, чем там осознали происходящее…
Максим медленно шел по коридору дворца, гулко печатая шаг. Один. Все занимались делом. Каждый солдат и офицер — на своем посту. Даже коридор этот был надежно перекрыт бойцами. Его бойцами.
Зала.
В центре испуганно жалась друг к другу горстка людей. На некотором расстоянии от них, ближе к стенам — несколько старших офицеров полка. Они вольготно расположились на стульях и креслах. Пленников же вынуждали стоять.
— Ну что, сделаем Италию снова великой? — Холодно поинтересовался Максим у короля. Как тот выглядел он уже знал. Поэтому перепутать ни с кем не мог.
— Что? Что вы такое говорите?! — Сказал Виктор Эмануил и шагнул вперед. Но натолкнулся на слегка удивленный взгляд нашего героя, вернулся на свое место. — Я король!
— Вы? Удивлен. Серьезно. Я думал, что вы простой офисный клерк, по случаю вырядившийся в дорогой костюм.
— Как вы смеете?! — Тихо ахнул не король, что захлебывался в эмоциях, а его супруга.
Максим криво улыбнулся и в несколько измененной форме озвучил Виктору Эмануилу то, что предложил Дуче. В адаптивной для монарха. Дескать, давайте переведем Италию из списка тех, кто проигрывает, в партию победителей. И не просто так, а с хорошими территориальными ожиданиями в Австро-Венгрии.
— Итак, вы согласны?
— Нет! — Воскликнул, чуть сорвавшись на высокую ноту король.
— Почему?
— Я не желаю предавать союзников и иметь дела с безумным авантюристом! Вы безумец, наглец и хам!
— Вот как? Тогда я вынужден использовать еще один аргумент. Самый веский. Тот, который убедит вас.
— Этот разговор лишен смысла!
— Серьезно? — Спросил Максим и достал достаточно опасно выглядящий боевой кинжал. После чего, глядя на своего оппонента тихо продолжил. — Я медленно отрежу твоим детям голову у тебя на глазах. Они будут верещать, хрипеть, дергаться, захлебываться кровью. Один за другим. После чего я живьем выпотрошу твою жену и примусь за тебя. Сначала кастрирую, а потом повешу, воткнув твой собственный член тебе в рот. Повешу на тонкой струне. Осторожно. Чтобы ты сразу не умер, а мучился долго и уже жаждал смерти, отчаянно, истово, готовый на все ради этой прекрасной дамы, когда она приблизится. Что ты на это скажешь?
— Нет! Вы этого не сделаете! — Пропищал король, побледневший как полотно и отступивший на пару шагов. Слишком уж натуральным маньяком в этот момент выглядел наш герой. Он говорил и словно смаковал предстоящие деяния. Даже чуть прищуривался, словно ел что-то невероятно вкусное. Король же лихорадочно переводил свой взгляд с кинжала на безумные глаза Максима и обратно. А на лице обильно выступил пот.
— Вы так думаете? — Живо заинтересовался Меншиков. — И что меня остановит?
— Честь офицера! Дворянина!
— Честь офицера и дворянина заключается в служении своему сюзерену. И если ради его интересов нужно убить какого-то там человечка, то никакого урона чести не случится.
— Но я король!
— Да что ты говоришь? — Произнес Максим и легким движением резанул Виктора Эммануэля по лицу. Не сильно, но достаточно для того, чтобы обагрить кинжал кровью. Слизнув ее, наш герой скривился и сплюнул ее в лицо королю. — Ты не король! Ты дерьмо собачье! В тебе нет ни капли древней королевской крови и божественного благословления! Ты обычный человечек. Навозный червь. Никчемный и трусливый, волею случая надевший корону. Как и твой отец… и весь твой род. Как там говорится? Низший чин, выкравший генеральские сапоги?
— Нет… нет…
— Да, — с каким-то придыханием и безумной улыбкой Джокера произнес Максим. — Человек… ты всего лишь человек. Человечек. Маленький, глупый и хрупкий. Как это грустно, не правда ли?
— Но и ты человек! — Воскликнула Елена Черногорская, что стояла совсем рядом со своим супругом и с ужасом наблюдавшая за этим разговором. — Разве ты посмеешь убить детей?!
— Человек? — Удивленно переспросил Меншиков. — Хм. Действительно. Все время об этом забываю… И да — я убью твоих детей, если твой муж не сделает то, что мне нужно. Кто из них, — кивнул Максим на жмущихся к матери испуганных малышей, — тебе важен меньше всего. Кем ты пожертвуешь, чтобы убедиться в истинности моих слов?
— Чудовище… — тихо процедила Елена.
— Хочешь, чтобы я выбрал сам? — Мерзко ухмыльнулся Максим и с диким оскалом шагнул к ней ближе. — Вот эта девочка, — указал он на восьмилетнюю Джованни. — Она такая милая. Такая невинная. Такая беззащитная. Ей я отрежу голову первой. Иди ко мне малышка.
— НЕТ! Сделай все что он хочет! — Выкрикнула истерично Елена, обильно брызгая слюной и прижимая дочь к себе. — НЕТ! Не смей!
— Ути маленькая… — словно не слыша ее криков, приблизился Максим к Елене еще на шаг, поигрывая кинжалом и пристально, словно удав на кролика, глядя на нее. Малышка не плакала. Ее словно парализовало. А взгляд ее приковало лезвие. Куда оно смещалось, туда и отводился взгляд этой девочки. Будто бы какая невидимая нить их соединили.
— Сделаю! — Выкрикнул Виктор Эммануэль. — Я все сделаю! Хватит! Хватит! Пощадите их. Пожалуйста… — произнес он, упав на колени и обильно заплакав.
— Ну вот и ладно, — резко переменившись обликом, произнес Максим. — Вот такой разговор мне уже нравится. Пойдемте. Поговорим уже предметно. А этих, — кивнул он на семью короля, — увести. И глядите у меня!
Увели. Быстро. Слишком быстро, по мнению Максима.
Но переговоры не получились. Виктору Эммануэль от пережитого стало плохо. Так что пришлось оказывать ему медицинскую помощь. Да и вообще дать возможность немного прийти в себя. Когда же его на носилках унесли, Максима обступили старшие офицеры и командир штурмовиков тихо спросил:
— Максим Иванович, мы вас прям не узнали. Вы действительно сделали бы то, что обещали?
— Семен Петрович, как это понимать? — Холодно поинтересовался Максим, прямо глядя ему в переносицу немигающим взглядом. — Это вызов? — Повысив тон сказал наш герой, шагнув чуть перед, вынудив своего собеседника отступить. И, вместе с тем, сам уперся животом в острие кинжала. Чуть подрагивающего, но кинжала.