И щеки внезапно горят.
Надо взять себя в руки.
— Дара! — из последних сил попыталась говорить твердо и уверенно, быстро утерла выступившие слезы. — Справишься тут без меня? И скажи Олту, чтобы сварил кофе. Я… Пойдем…
Потащила Итана наверх, туда, где жилые комнаты. Он послушно пошел, держа меня за руку, не отпуская.
Но уже за дверью, на лестнице, снова сгреб в объятья.
— Я так скучал, Джу.
Жадно, с наслаждением, зарывшись носом в моих волосах.
— Подожди… но я должна сказать… Тану… а если этот ребенок Фаурицо? Если я…
Все было так быстро и неожиданно.
— Если? — удивился он, потерся колючей щекой о мой висок.
— Я не знаю.
Он хмыкнул мне в ухо, я скорее почувствовала, чем услышала это. Нежно погладил ладонью мой живот.
— То есть, могу быть и я? — почти недоверчиво.
Я кивнула, ответить не вышло.
— Тогда тем более, Джу, — тихо сказал он. — Где твой Фаурицо? Нет его? Я так понимаю, ему плевать? А мне нет. Знаю, что из меня не вышло хорошего мужа, но, может быть, выйдет хороший отец?
Искренне, в этом не было ни капли лжи или бравады, ничего напоказ, Итан действительно этого хотел. Он обнимал меня, не отпуская, я чувствовала его горячие пальцы. Чувствовала, что нужна ему, так удивительно…
— Подожди, Тану… что ты говоришь?
Он коснулся губами моего лба, заглянул мне в глаза.
— Я понимаю, что сейчас не в том положении, чтобы куда-то звать или что-то предлагать тебе. Но поддержку могу обещать в любом случае, все, что в моих силах. Я с тобой, Джу.
— Тебя ведь отпустили, правда?
Мне вдруг стало страшно. Вся эта неопределенность вдруг снова встала передо мной.
— Отпустили, — сказал он. — Но завтра мне еще идти в Управление. Потом — не знаю. Что скажут… Но, вроде как, расстреливать не стали.
Осторожная, неуверенная улыбка где-то в уголках губ.
Я зажмурилась, прижалась лбом к его плечу.
— Все ведь будет хорошо, правда?
— Все будет хорошо, — согласился он, гладя меня по волосам.
И слезы… Потом я долго рыдала у него на груди. Облегчение, страхи, сомнения — все разом… никак не могла успокоиться, вдруг все это хлынуло из меня, все, что накопилось. Итан меня обнимал, утешал… почти без слов, просто тем, что рядом, что со мной. «Все хорошо, Джу». Теперь он вернулся, и все будет хорошо.
— Наверно, нужно благодарить Леффо, что все закончилось? — всхлипнула я.
— Леффо? — Итан не понял, и вдруг резко нахмурился, подобрался. — Он говорил с тобой? Что ему надо было от тебя?
Так резко и так отчетливо, что мне стало не по себе.
— Леффо… Это я говорила с ним. Подожди, но ведь ты сам писал, что если что-то понадобится, я могу обращаться к нему? Что он поможет?
— Что?
Итан не поверил, поджал губы, сосредоточенно.
Отстранился, взяв меня за плечи. Пытаясь понять.
Страшно.
Где я ошиблась? Что не так?
— Я была у тебя дома, — начала осторожно. — У меня спросили кто я, и отдали чек, фотографию и записку от тебя. Ты… ничего не оставлял мне? Это было не от тебя?
Но ведь я не сомневалась…
Он моргнул, потер пальцами переносицу… Боги! Я только сейчас заметила, что на правой руке ногтей нет тоже, и не хватает фаланги на безымянном пальце. Затянувшийся шрам под волосами, за ухом.
— Я писал тебе, — сказал он. — Все правильно, деньги, фото и… У тебя не осталось этого письма? А то мне начинает казаться...
Что-то такое скользнуло в голосе, что у меня сжалось сердце. Растерянность?
— Да, письмо осталось, — сказала я. — Идем, я покажу.
Пока мы шли, пока я искала — у меня отчаянно колотилось сердце и дрожали руки. Что не так?
— Вот, Тану.
Я протянула ему.
Итан взял, развернул, пробежал глазами. Сосредоточенно.
Нет, растерянности больше не было, была злость.
— Джу, это писал не я. То есть, я писал все то же самое, и хотел оставить деньги тебе, если ты вдруг приедешь, но… без постскриптума. А потом кто-то взял, переписал и добавил последнюю строчку. Почерк очень похож, но это не я, — Итан облизал губы. — Не бойся. Мы разберемся с этим.
ГЛАВА 39. Кастрюли и кружева
Альденаер
Какой же он был голодный, даже руки нервно подрагивали. Хотя, изо всех сил старался этого не показывать, только притворяться все равно не умел. Время еще не обеденное, но у нас всегда были пироги с мясом, с грибами и с рыбой. Три здоровенных куска, и Олт едва не прослезился, наблюдая, как Итан собирает последние крошки с тарелки.
— Может быть еще, сенаро?
— Очень вкусно, спасибо. Но пока, наверно, хватит, — Итан глянул на меня, улыбнулся. Довольный, теплый блеск в его глазах.
Я варила кофе для гостей, Олту с Дарой не так просто справляться вдвоем. Надо будет завтра позвать Тефано, Олту в помощь… да, я уже нашла себе замену, потому что скоро мне будет совсем не до работы.
— А что же вы сразу, сенаро, только кофе попросили? — удивился Олт.
Итан выгреб мелочь из кармана, подкинул на ладони.
— У меня с собой на один кофе и осталось. Я только с поезда, надо зайти домой…
— И когда же ты ел в последний раз? — спросила я.
— Я покупал пирожки на станции.
— Давно?
Он сморщил нос.
— Позавчера. Да ладно, Джу, со мной бывало и не такое. Мне надо забежать домой, помыться, переодеться, узнать, нет ли каких новостей. Хочешь, пойдем со мной?
— Я не могу уйти сейчас.
Могу, но, на самом деле, пока не готова. Не знаю… Когда схлынула та первая волна, я попыталась представить, что будет с нами дальше. Сложно представить.
«А кто он? Ваш муж, да?» — успела шепнуть мне любопытная Дара. Я растерялась, не зная, что сказать. Кто он мне? Муж? Никто? Отец моего ребенка? О чем мы вообще можем сейчас говорить вслух, не рискуя нарваться на скандал в газетах? Генерал Иверо Гратто — заметный человек, даже если больше не императорский советник. Насколько я знаю, звания его никто не лишал. Да и история с принцессой… Если что-то всплывет сейчас, на ее помолвку, я даже не знаю, чем обернется для нас. Но невозможно прятаться.
Пойти с ним? Не удивлюсь, если у его дома уже караулят газетчики.
— Я могу справиться, ти Сатоции, не волнуйтесь, — сказал Олт. — Идите, если хотите.
Ти Сатоцци. Все так запуталось.
А я называю его Итан, и сама не замечаю как… поздно исправляться.
— Нет, Дара хотела уйти пораньше. Я останусь. Тану, ты заходи, как закончишь дела.
Будет лучше, если ты пойдешь домой один.
Я рассказала Итану все. Еще там, на лестнице. О Леффо, о допросах, о том, что говорила им. Умолчав лишь об обмороке, и о том, как мне было тяжело — не стоит об этом сейчас. Только о том, что я рассказала всю правду.
Итан слушал и хмурился.
Леффо не друг. Но с другой стороны, возможно, мое вмешательство спасло Итану жизнь. Месяца три назад его собирались расстрелять, даже день назначили. Но потом пришел приказ — подождать. По крайней мере, Итану так сказали. Его оставили в покое… Теперь вот отпустили вовсе. Я точно не должна винить себя в неосторожности.
Хотя то, что отпустили просто так, Итана немного настораживало, просто приказ освободить — и все, и еще, распоряжение только на словах — по приезду зайти в Управление безопасности.
Леффо действительно кое-чем обязан Итану. Но с другой стороны, у них старые счеты, и что перевесило в итоге — сложно сказать. И главное — если в кого Леффо и метил, то, скорее всего, в принцессу, причинить боль ей. Это старая история. Старая и нехорошая, и мне лучше не знать. Не сейчас. Я не настаивала.
— Я скоро вернусь, Джу, — Итан поцеловал меня в лоб. — А потом мы решим.
Мы теперь вместе — это казалось так естественно. Без признаний, без обещаний, без планов на будущее. Мы просто вместе.
Он еще долго обнимал меня на пороге.
Потом я ждала…
И чтобы хоть чем-то занять себя и мучиться сомнениями, я взялась варить кофе, потом мыть тарелки. Впрочем, уже на третьей, поняла, что подкашиваются ноги и кружится голова. Надо пойти прилечь, и так слишком много волнений сегодня, а в моем положении надо быть осторожней.
Я поднялась к себе, и прилегла всего на минутку, но тут же уснула.
Когда проснулась — было уже темно.
Скоро за Дарой придет ее парень, она убежит… надо пойти, помочь Олту на кухне.
Когда я спустилась, увидела чудесное: на кухне Итан, в моем кружевном передничке, старательно отдраивал кастрюлю, в которой у меня пригорело на днях рагу, но отмыть самой пока не поднялись руки. И между делом обсуждал с Олтом рыбалку.
— Джу! Как ты? Отдохнула?
Такой довольный, чисто выбритый, в свежей серой рубашке в мелкую клетку, рукава закатаны до локтей. Весь в работе.
— Тебе невероятно идут мои кружавчики!
— Да? — ухмыльнулся он. — Готов радовать тебя этим зрелищем хоть каждый день.
— Я подумаю над этим, — улыбнулась в ответ.
— Чего тут думать? Ты садись пока. Мы тут с Олтом замариновали мясо, так что я сейчас пожарю и еще картошки на ужин. Как ты относишься к жареной картошке?
— Я смотрю, ты уже совсем освоился на моей кухне?
— Да, — он пожал плечами. — Я подумал, если меня лишат звания и выставят вон, ты возьмешь меня поваром? Олт меня научит, я буду стараться.
Довольный. И так хочется верить, что теперь все будет хорошо.
Я подошла, обняла его сзади, потерлась щекой о его плечо.
— Между прочим, значительная часть всего, что ты тут видишь, куплена на твои деньги. Так что можешь считать себя совладельцем.
— Отлично! Тогда тем более садись, Джу. Я сейчас домою… Что ты делала с этой кастрюлей?
— Я приготовила ее специально для тебя. Знала, что тебе понравится.
Видела, с каким интересом Олт поглядывает на него, не говоря уже про Дару, которая, наверняка, невесть что себе вообразила. А, может быть, даже узнала, видела его фото в газете. Впрочем, наверно, не так-то легко опознать генерала, бывшего советника и любовника императорской дочери, в человеке, который моет кастрюли и собирается жарить картошку. Или легко? Военная выправка сразу бросается в глаза, даже без всякого мундира.
Мы так и не объяснили ничего. К хугам… я не обязана ничего объяснять. Не сейчас. Самой бы во всем разобраться, что я имею право говорить, что нет… что мы будет делать дальше?
Сейчас я просто сидела и смотрела на него, этого генерала и любовника… не важно. Мне нравилось.
Он делал это для меня.
И мне даже захотелось, чтобы поскорее вечер и все разошлись. Выгнать их, что ли? Олта тоже отпустить домой, закрыть кафе. Гостей, конечно, так просто не выгонишь… Но не принимать заказы больше, к хугам всех… Я хочу просто побыть вдвоем. Совсем. На всю ночь.
Звякнула дверь. Пришли за Дарой.
Выгнать…
— Добрый вечер, ти Сатоцци!
Нито такой вежливый мальчик, он всегда заходит здороваться.
— Добрый вечер, Нито.
Газета у него в руках.
— Вы ведь отпустите Дару со мной, ти Сатоции?
Иногда я чувствую себя строгой матерью.
— Идите. Но завтра утром не опаздывай, Дара.
— Спасибо, Джу. Я не опоздаю!
Она берет Нито за руку, чмокает в щеку, уже почти собираясь увести.
Но вот где-то тут он замечет Итана и замирает с открытым ртом.
— Нито, идем.
— Да… простите… а… — неуверенно мнется Нито, разворачивает газету. — Простите, сенаро… а вы…
И я понимаю, что на первой полосе вечерней газеты фотография Итана, выходящего утром из поезда. И когда успели? «Генерал Гратто возвращается в Альденаер!» Невозможно не узнать.
Итан ставит кастрюлю в раковину.
— Вы что-то хотели, молодой человек? — в его голосе неожиданный лед, до звона.
ГЛАВА 40. Слезы
Марис
16 лет назад, конец лета
Его ладонь на моем бедре, так нежно поглаживает. У него нежные, чувственные пальцы, мягкие, гладкие, и это удивительно приятно, но… Я не знаю, в чем дело. Шелковая простыня, аромат свежих роз, такой, что голова кружится… свечи у изголовья.
Мне ведь только что было невероятно хорошо! Меня только что так красиво отымели во всех позах, я выгибалась и кричала, словно кошка, не в силах сдержаться. У меня до сих пор шумит в ушах и колотится сердце... Забывшись, я чуть снова не покусала его, или покусала? Чуть-чуть, не до крови. Нельзя кусаться. Нельзя… Надо держать себя в руках.
Недавно я прокусила ему губу. Не знаю, как так вышло, уже перед самым пиком, уже не соображая ничего, когда так быстро, и у меня темнело в глазах, сводило колени… и потянувшись поцеловать, я невольно укусила его… Нет, Альдаро не дернулся, не сделал ничего такого сразу, но едва кончив — вылез из постели и пошел к зеркалу смотреть, сильно ли я его… и потом найти, приложить холодное, чтобы не распухла губа.
Я даже попыталась посмеяться, но он сказал, что у него завтра важна встреча и неприлично появляться вот так. Без особого упрека, но все равно раздражение в голове слишком заметно. Мне стало стыдно. Немного.
Потом, в следующий раз, во время секса он старался меня больше не целовать. Разве что нежно касаясь губами моего плеча, моей груди или что-то страстное шепча на ухо…
Осторожно всегда. Изысканно осторожно.
И вот сейчас, когда он лежит рядом, поглаживая меня, я смотрю на него, и понимаю, что так хочется обнять, прижаться, уткнуться носом в грудь, слушая, как гулко еще колотится сердце, всем телом ощутить… Не выйдет. Чего-то важного нет между нами. Я не могу расслабиться до конца.
Я могу обнять его, но счастья в этом не будет.
И дело даже не в том, что я чувствую себя виноватой, нет. Меня ничуть не мучает совесть, что я изменяю этой жирной пьяной свинье. С Итаном у нас уже полгода ничего нет. Я не хочу, и он тоже не хочет, не пытается подойти ко мне. Мы даже не спим вместе, он спит на диване в гостиной. У него там выпивка под рукой, он пьет и спит, храпя на весь дом.
Мне не стыдно. Я совсем молода и мне так хочется хоть немного любви. Ласки. Я не могу без этого. Я никогда не изменяла бы Итану, если бы он не вел себя так.
— Ты божественна, Джуара, — тихо говорил Альдаро, у него такой тягучий бархатный голос, и так сыто блестят глаза. — Невероятно красива обнаженная. С тебя нужно писать образ Теи Плодородной Матери. Храмы озолотятся от подношений паломников, что будет приходить лишь только посмотреть на тебя.
Обычно я отвечаю ему, что он тоже хорош, как молодой бог, но…
Протягиваю руку, провожу пальцами по его груди, его животу, ощущая, как его тело отзывается на мои прикосновения, как его желание просыпается снова. О-оо, несмотря на всю утонченность, Альдаро силен как жеребец, и может кувыркаться со мной всю ночь, не останавливаясь. Он умеет доставить удовольствие мне. Он умеет много такого, о чем Итан не слышал. И даже только руками, языком, он может так, что я просто схожу с ума, снова и снова… Но все же…
Я глажу его пальцами и, наконец, подаюсь к нему всем телом, ближе, закинув ногу, пытаясь рывком перевернуть его на спину.
— Что ты делаешь? — спрашивает он.
Что я делаю? Я хочу еще. Разве не для этого я здесь?
— Я хочу еще, — говорю я.
— Еще? Ты хочешь сверху? Тогда почему не скажешь, а толкаешься силой?
Почему? Наверно, я слишком привыкла с Итаном к нашим играм, и нашей возне. Силой, да. Но ведь никто из нас никогда не делал другому больно, это было весело…
Было.
И боль все же пронзает, так остро, в самое сердце… и ноет.
— Поцелуй меня, — прошу я.
Так хочется забыть. Не думать больше.
Он тянется целовать, послушно, нежно… и подхватывает меня, чуть приподнимая бедра… у него такие мягкие чувственные пальцы.
* * *
— Где ты была?
Итан поймал меня у дверей, лишь только я зашла… уже под утро.
— Какое тебе дело?! — с вызовом ответила я.
— Где ты была, Джу?
Он держал меня за руку, крепко, не вырваться.
— Отпусти!
— Я задал вопрос! — резко и холодно.
Так, что становится страшно. От него несет дешевым самогоном, до тошноты… Итан пьян, и что взбредет ему в голову, я угадать не могу. Он огромный, почти на голову выше меня, и у него железная хватка. Если вдруг он захочет что-то сделать со мной, я никак не смогу помешать.