— Он еще не вернулся, Олт. Я очень переживаю за него.
— Думаете, что-то случилось? И никаких новостей?
— Нет, — я покачала головой. — Я поеду на вокзал сама, потому что потом бежать и опаздывать буду не в силах. Пусть Итан бегает сам. Может быть, он успеет туда. Если он придет в кафе, скажи ему, что жду его у поезда.
— А если он не придет, ти Сатоцци?
Олту эта история не нравилась.
Я поджала губы, мне страшно было думать о таком.
— Значит, я вернусь сюда, и потом уже решим.
В самом крайнем случае все просто останется, как было. Но даже думать о таком мне больно.
— Может быть, мне проводить вас? Как же вы сами?
— Не стоит. Я заплачу извозчику, он поможет мне донести вещи. Все хорошо, Олт.
Я справлюсь. Я всегда могла справиться сама, ничего страшного. Даже попыталась улыбнуться, хотя больше всего сейчас хотелось плакать.
Странное, нереальное состояние, когда я даже представить не можешь, что ждет тебя.
Счастье лишь поманило, подмигнуло, и скрылось…
Я уже почти поверила, что у нас с Итаном все будет хорошо. Еще недавно, я почти смирилась, что останусь одна, что одна буду воспитывать ребенка, что Итан не вернется ко мне, не захочет меня видеть. До сих пор сложно поверить, что он не отказался от меня.
Когда он обнимал меня прошлой ночью — это было почти чудо. Когда я готовила сырники для него, мне казалось, что вот теперь так и будет всегда, он со мной, мы оба хотим этого, нам обоим не надо никуда бежать, ничего доказывать, казаться лучше. Нам по сорок лет и мы уже добились от жизни всего, что хотели, теперь можно немного расслабиться и просто быть счастливыми… Это, казалось, так просто.
Если он не придет…
Я ждала Итана сколько могла, потом взяла вещи, отправилась на вокзал.
Я должна что-то делать, иначе сойду с ума.
Так странно уходить, не зная, вернешься ли ты через полтора часа или вообще не вернешься.
Всю дорогу я напряженно вглядывалась в людей на улице — вдруг увижу. Это безумие, но… отчаянье, наверное.
Шум и толчея на вокзале.
Мой поезд на перроне уже ждет. Я долго стояла около своего вагона, и меня ощутимо трясло.
— Проходите в вагон, тианте.
— Я жду своего мужа, он сейчас придет…
Отошла подальше, чтобы не лезли с вопросами. У меня не было сил ничего объяснять.
Я говорила себе — ничего, если он не успеет, мы поедем потом. А, может быть, вообще ехать не придется… Я пыталась успокоить себя, найти другие пути.
Десять минут и поезд отправится.
Мне возвращаться? И что потом?
Мальчишки с газетами бегают.
Я уловила краем уха…
— «Утренний Альденаер», пожалуйста, — мужской голос.
— «Утреннего Альденаера» нет, сенаро, — крикнул мальчишка.
— Закончился? Так рано?
— Сегодня совсем нет, сенаро! Весь тираж вернули.
— Как вернули? Почему?
— Не знаю, сенаро! Но сегодня «Альденаера» нет.
Тот сенаро сердито буркнул что-то в адрес газетчиков, императора и вообще о том, куда катится мир. Взял другую газету. А я…
Это ведь не случайно.
Итан говорил — кому-то выгодно, чтобы он появился в Альденаере, даже несмотря на императорский приказ. С его помощью, или от его имени… Это ведь как-то связанно?
Что-то должно было выйти в газетах, но Итан успел помешать? Или наоборот? Его привели сюда, чтобы он помешал? Но тогда почти невозможно подгадать.
Я понимала, что он уже не успеет на поезд. Не придет. Ничего, главное, чтобы все уладилось, и мы поедем потом. Главное — понять, что делать.
Сердце колотилось и предательски подгибались ноги, словно ватные.
Я осторожно поглаживала живот, стараясь понять, как быть и куда бежать дальше. Чуть кружилась голова.
Багаж надо сдать в камеру хранения на вокзале. Не хочу терять время и не хочу бегать с чемоданом по городу. Заберу потом. Отправлю кого-нибудь забрать.
Леффо?
Мне отчего-то казалось, все сходится именно на нем.
Ведь не зря же мне подсунули это письмо с фальшивым постскриптумом. Не зря советовали обратиться к Леффо. И он не просто так вытягивал из меня информацию… пусть не он сам, но, держу пари, он приложил к этому руку. Все эти допросы нужны были не только для того, чтобы отпустили Итана, но и для чего-то еще. Я надеюсь только, что Итану я помогла… по крайней мере, не сделала хуже.
Сам Итан сказал, что, скорее, Леффо метил даже не в него, а в принцессу. Давняя темная история… И я не знаю всех подробностей.
Скомпрометировать Аллесу сразу после помолвки? Не до разрыва, но крайне болезненно. Алесса сама подавала прошение о том, чтобы ей разрешили брак с Итаном, но Итан, на самом деле, все эти годы был женат. У принцессы был роман с женатым мужчиной, который скрывал правду, выдавая себя за другого… И кто знает, что там еще.
Или я уже слишком много напридумывала себе?
Адрес герцога Орвикского я знала, была здесь не раз.
Вот только подходить не стала.
Что-то не так… Странное оживление вокруг, какие-то люди на крыльце… И даже притом, что зеваки уже расходятся, не на что смотреть. Но стоят экипажи жандармерии. Репортеры с камерами…
Что-то случилось.
У меня все сводило внутри. Я не понимала… Мне было так страшно.
Подходить к газетчикам не хотелось, вдруг они поймут, что я тоже имею отношение к этому делу, пристанут с расспросами. А я даже не знаю, что отвечать. Хватит с меня расспросов.
Я приметила несколько женщин, стоящих в стороне, наблюдающих, кудахчущих, словно куры, наверняка, знающих все свежие сплетни.
— Простите, а что здесь случилось? — осторожно спросила я.
Меня окинули оценивающим взглядом, цокнули языком, глядя на мой живот… да, беременная, а туда же лезет… не важно, мне все равно, что они обо подумают. Мне нужно знать.
— Да покушение на герцога! — сказала одна. — Чуть не убили, говорят!
— Из-за женщины! — веско заметила вторая.
Итан?
Я поняла, что в глазах начинает темнеть.
— Покушение? А кто… — шепнула, на большее не хватило сил. Поняла, что еще немного, и мне станет действительно плохо.
— Да говорят, генерал Гратто! Только приехал, и уже — вот так! Теперь его точно расстреляют!
ГЛАВА 45. Похороны
Марис
16 лет назад
Итан лежал в гробу словно… мертвый.
Словно все это на самом деле.
На разбитом лице — запекшаяся корочка крови, черный синяк от виска, через всю щеку. Самый настоящий синяк, свою роль Итан отыграл честно. Настоящие синяки и настоящая кровь. Конечно, без настоящих серьезных ран, но выглядело все очень правдоподобно.
Страшно.
И тем более страшно, что я больше не видела Итана живым с тех пор, как он подрался в баре. С тех пор, как ушел, три дня назад. Тогда он сухо попрощался со мной, пожелал удачи… Впрочем, куда менее сухо, чем я могла бы ожидать. «Будь осторожна, Джу. Береги себя». Мне даже показалось, сейчас он поцелует меня на прощание. Но нет, конечно. Ушел.
Все было спланировано.
Потом мне сказали, что мой муж мертв, что в баре была драка. Вызвали опознать тело.
Я все сделала так, как должна была.
Сегодня похороны.
Сейчас священник закончит церемонию, все выйдут, оставят у гроба только меня, проститься. Доверенные люди отца достанут Итана из гроба, спрячут, а на его место положат какого-то нищего, недавно найденного мертвым в канаве. Заколотят крышку. И никто не узнает.
Итан должен очнуться к вечеру. Он уйдет отсюда сам, и тот колдун, который помог ему создать иллюзию смерти, изменит его лицо, так, что больше не узнать. Он станет другим человеком.
Я больше никогда не увижу его. Ничего о нем не узнаю.
Официально я — вдова.
Такое странное ощущение пустоты, словно я потеряла что-то важное, и уже не найти.
Я смотрела на Итана в гробу, и мне казалось — он умер на самом деле. И самые настоящие слезы катились по моим щекам.
Еще недавно я желала ему смерти, но не представляла, что все выйдет так.
Не так представляла.
Когда мы остались одни, когда Итана подняли, понесли прятать… и так безвольно мотнулась голова, запрокинулась… Хотелось крикнуть — что же вы! Осторожней! Он же… живой…
Разрыдалась.
Я даже не знала, чувствует ли он сейчас хоть что-то, слышит ли? Или совсем в забытьи, до нужного момента. Так было бы проще…
Я обязательно должна увидеть его еще раз, вечером. Пусть даже не поговорить, не подходить к нему, пусть издалека. Но мне хотелось увидеть, что с ним все в порядке.
Я не хочу запомнить его таким. Мертвым.
Не могу.
* * *
— Джу! — окликнул он.
До дрожи.
Я пришла вечером, знала, где его искать. Еще немного, и даже не смогу узнать его. Последний раз…
Темный коридор.
Итан стоит в конце, в полутьме, я почти не вижу его лица, но это он, живой.
Я едва не кинулась к нему на шею, поддавшись безотчетному порыву. Замерла. Нельзя. Не стоит. Это будет не правильно.
Медленно, очень медленно подошла.
Корочка запекшийся крови, черный синяк в пол-лица. Серьезный, совершенно ясный взгляд серых глаз. И в глазах — никакого удивления, словно он меня ждал.
Я видела, это проняло и его тоже, дернуло, — это порыв обнять. Он дернулся. Просто привычка, слишком глубоко сидит в нас. Нет, он не обнял, конечно. Взял себя в руки. Просто стоял, смотрел на меня.
— Что ты здесь делаешь, Джу?
— Хотела увидеть тебя, — сказала тихо.
— Зачем?
Холодно.
— Просто увидеть. Запомнить тебя… живым, — голос дрогнул.
И чуть кривовато дернулись его губы, ухмылка с тенью сарказма.
— Чтобы не слишком мучили угрызения совести?
Я проглотила ухмылку, согласилась.
— Да, — сказала я.
Его глаза чуть потеплели.
— Теперь мы оба свободны, — сказал он, — и можем жить так, как нам хочется. Думаю, правильно, что все закончилось так.
Кивнула, вздохнула чуть судорожно.
— Прости, — сказала тихо.
— За что? — спросил он.
— За то, что испортила тебе жизнь.
Я сказала это честно, я понимала.
Он усмехнулся. Вздохнул, покачал головой.
Немного помолчал.
А потом…
— Кто знает, Джу, что было бы, не встреть я тебя. Может быть, и твоя жизнь была бы куда счастливее. Не спорь, ты не можешь знать. Еще вопрос, кто кому испортил больше. Я многое получил, куда больше, чем мог бы получить без тебя. А что получила ты?
Опыт? Не знаю, мне сложно сейчас сказать.
— Я чуть не убила тебя, Тану.
Он улыбнулся шире.
— Я собираюсь на войну. Там меня будут пытаться убить постоянно. Рутина.
Беспечно.
Все это… Итан так смотрел на меня… Словно мы не враги, и он не держит на меня зла.
Просто, теперь мы чужие друг другу.
Все кончено.
— Ты ведь слышала, Джу, вчера Шуджар объявил Ютоле войну, — сказал он серьезно.
— Да.
Слышала. К этому давно шло.
Шуджарка я или ютолийка? Я родилась здесь, я воспитана как ютолийка, но по крови…
Наш магазин, что ближе к порту, закидали тухлыми яйцами. Я уже слышала крики на площади, что всех шуджарцев надо гнать из города.
— Будь осторожна, Джу.
— Да, — сказала я. — Отец приставил ко мне охрану, запретил выходить одной.
Вчера в переулке меня окликнула пьяная компания, они хотели… да понятно, чего они могли хотеть. Только отцовские амбалы спасли меня. Я больше не могла чувствовать себя в безопасности в родном городе.
— Ты тоже будь осторожен там, — сказала я. — Хочу когда-нибудь увидеть в газетах заметку о твоих подвигах.
Он улыбнулся.
— Я постараюсь.
Легко так улыбнулся, тепло, искренне, как уже очень давно не улыбался.
Даже кольнуло в сердце.
Я сейчас смотрела на него… да — синяки, опухшее лицо, щетина, которая растет все равно, рубашка, которая едва сходится на животе… Но я смотрела, и видела его таким, каким встретила впервые. Его глаза не изменились. Его улыбка. Его голос…
Мне так безумно хотелось обнять его на прощание. Просто обнять, хоть раз. Я не знаю…
Но почти физически чувствовала стену, которая между нами.
Не могу. Это будет неправильно.
— Ну, прощай, — сказал он.
Прощай, Тану.
ГЛАВА 46. Принцесса и герцог
Альденаер
В Управление зашла с черного хода.
Я была здесь не раз, ходила на допросы с Леффо, он не всегда водил меня через главный вход. И теперь — все, что требовалось, это идти уверенно, делать вид, что все так и должно быть.
Меня помнили тоже.
— Подождите, ти Сатоцци! Куда вы?
Главное — уверено.
— Его Светлость просили меня подойти, относительно дела генерала Гратто. Вам не сообщили? Я знаю куда, второй этаж, третья дверь направо.
Что может замышлять сильно беременная женщина? Вряд ли придет в голову явиться по своей воле, после всех допросов.
И не стоять, ждать, когда мне разрешат, а идти сразу. Так, словно иначе и быть не может.
Я до последнего боялась, что охрана опомнится и побежит за мной, но нет. Дошла до лестницы, и наверх. Только бы Итан был где-то здесь. Если не помочь, то хоть узнать, что с ним.
На второй этаж…
И…
— Что вы здесь делаете?
Дверь открылась за моей спиной, я не успела… ничего не успела сделать.
Леффо. Я стояла, испуганно смотрела на него, он на меня — удивленно.
Губа у него разбита, запекшаяся корочка… и чуть под носом. Мне даже нехорошо стало, потому что откуда это — есть только один ответ. Но ведь так же нельзя! Он сошел с ума? Почему нельзя было просто уехать, ни во что не лезть. И гори оно огнем…
Мы могли бы просто уехать сегодня утром!
— Я хочу знать, где Итан, — сказала я прямо. Никакого другого удобного объяснения почему я здесь, у меня нет.
Леффо зло сжал губы, его щека чуть дернулась.
— Он отправится на каторгу. На рудники.
И совершенно глупая мысль: «по крайней мере, не на расстрел». Я даже невольно улыбнулась, и Леффо передернуло.
— Как вы попали сюда, ти Сатоцци?
Пришла.
Я пыталась понять, сложить в голове все это — невышедшие газеты, потерянный приказ, и Итан в Альденаере, поддельное письмо… помолвка принцессы…
Я ведь слышала какие-то намеки, что Леффо тоже добивался ее руки. Алесса отказала ему, выбрав Итана? И теперь… отомстить? Показать, насколько она была неправа?
— Что было в «Утреннем Альденаере», Ваша Светлость? — спросила я.
Я понимала, что надавить на герцога мне не удастся никак, и напугать его нечем. Он только разозлится, и будет хуже. Ему под силу отправить на рудники и меня тоже, сгноить в тюрьме. Не важно за что, повод всегда найдется.
Предательски подгибались ноги.
Но я должна знать.
Надо отдать должное — герцог умел держать себя в руках, но на какое-то мгновение раздражение и злость промелькнули все равно.
— Простите, ти Сатоцци, но, боюсь, вас это не касается.
Боюсь, что касается. И это наверняка связанно с тем, из-за чего Итан разбил ему нос… о, боги…
Что-то больно дернуло внизу живота, и снова. Я вздрогнула, обхватила руками живот… вот только не это сейчас… что мне делать?
— Вам нехорошо, ти Сатоцци?
Надо успокоиться.
А если я возьму и начну рожать прямо здесь? Что делать? Спокойно… Я сама, по словам отца, родилась на месяц раньше времени, и все хорошо…. Все будет хорошо… И, наверно, хорошо, что не в поезде, здесь, по крайней мере, можно найти врача… Как по-идиотски все… Мне хотелось смеяться и плакать одновременно.
Нужно успокоиться.
— Где Итан? — спросила я.
— Он здесь, — сказал Леффо. — Сейчас решается вопрос о его дальнейшей судьбе.
Ты же сказал, что его на каторгу?