Урод. Он не человек, он просто урод.
Рыдания разрывали мою грудь, пока некромант и боевик рассказывали ректору о том, как прибыли по моему сигналу о помощи, как увидели изуродованное тело Ливи, как я кричала и плакала, а Вильгельм Дауканс держал меня и не подпускал к её телу.
В какой-то момент я поняла, что сижу на земле, зажимая себе рот обеими руками. Слёзы обжигали кожу лица, заливали шею и намочили ворот спортивной кофты. А моё сердце…
Оно погибло тогда вместе с ней. Она ушла и забрала его с собой.
Она ушла… остались только я и моя боль, не утихающая с годами. Боль, которую невозможно было заглушить. Боль, из-за которой я не могла спать ночами, просыпаясь от собственного крика. Боль, что душила без жалости и сострадания.
Единственное, что я могла сделать для человека, которого не успела спасти — отомстить. Я должна была, просто обязана доставить Вильгельму Дауканс такие мучения, о которых он и думать не смел. Я должна заставить его страдать. Должна сделать так, чтобы ему от себя самого стало противно.
А потом я убью его. И пусть меня за это казнят, я не позволю этому уроду портить человеческие жизни.
— Кто сделал это? — Авересу история совершенно не понравилась, его голос был глухим от потрясения.
— Зверь, — Онэм усмехнулся, демонстрируя всё своё отношение к этой версии.
— Лорд Дауканс лично провёл расследование и подтвердил, что нападение было совершено диким зверем, — голос Аэрема был точно таким же — скептическим и со злой насмешкой.
Он тоже не верил в это.
— Вы говорите так, будто считаете иначе, — заметил лорд Аверес.
— Мы видели раны, лорд ректор, — с легким намёком на укор ответил боевик, — звери такое не делают.
— Тогда кто? — мрачно вопросил глава академии.
Мы все знали это. Все четверо. Но если ректору нужно было лишь подтверждение, а мне нельзя было себя выдавать, то оба декана понимали всю серьёзность происходящего и благоразумно промолчали. У Вила везде уши, об этом знают лишь немногие, мужчины входили в число тех немногих. И они оба понимали, что будет, если обвинить главнокомандующего короля в убийстве адептки. Их просто уберут как нежелательных свидетелей.
— Вы же всё понимаете, — совсем тихо произнёс некромант и добавил что-то ещё, но я не услышала.
Дальше они все разговаривали совсем тихо, подходить ближе я не рискнула.
С трудом поднявшись на ноги, стараясь не издавать никаких звуков, я развернулась и поплелась прочь, старательно пытаясь больше не плакать. Слёзы высохли и теперь лицу было холодно, но щёки всё равно пылали.
22
Я не отслеживала своего передвижения, просто бездумно брела вперёд, глядя себе под ноги, пока не оказалась у дальнего конца парка.
Золото и зелень листвы смешались. Под ногами хрустели веточки и опавшие листья, на ветках негромко пели ещё не улетевшие птицы. Тихо и одиноко.
Смахнув с низкой скамейки листики, я осторожно присела на самый краешек, вытянув ноги и задумчиво их рассматривая.
Такие худые. Раньше они были стройными, как у Ливи, но в последние два года я сильно похудела. Очень сильно. У меня теперь рёбра просвечивают сквозь кожу, руки и ноги стали совсем тоненькими, выпирает ключица и косточки на бёдрах, даже щеки впали.
Наверно, со стороны я выглядела потрепанной жизнью. Профессора были правы, мои глаза всегда были печальны. Я понимала, чего хочет Вильгельм, и понимала, что он ни за что не успокоится. Можно было просто отдать ему кулон, но… как-то раз я случайно услышала его разговор с каким-то мужчиной. Тогда он сказал, что для надежности нужно избавиться от всей моей семьи, в том числе и меня. Но только вначале он хотел поженить нас, чтобы всё моё состояние перешло ему — кулон тоже.
Так что теперь этот опасный артефакт был единственной гарантией моей жизни.
Пошевелив носками, я немного попинала листву, потом поднялась, пошвыряла её в разные стороны уже с большим воодушевлением, всё думая, думая, думая…
Что делать? Вот что мне делать? Да, хорошо, задумала убить Вила. Просто отлично! Осталось только подождать пару лет. Но что мне делать всё это время? Не могу же я сидеть просто так, пока он убивает всех вокруг меня!
Может, отдать ему кулон? Глядишь, он его убьёт. Или Вил уничтожит артефакт. Хоть от одной опасной вещи я избавлюсь. Главное, чтоб перед этим не избавились от меня.
Или же я могу пойти к ректору и попросить у него помощи. Но как это будет выглядеть? Он и так сделал для меня многое, а я… Будет просто нечестно просить его о чём-то. Верно?
Но лорд Аверес за многие года был единственным, кто осмелился противостоять Вильгельму. Я же совершенно не знаю нашего ректора, а вдруг он брат короля и ему вообще бояться нечего? Это было бы просто шикарно, хоть и немного страшно.
Но что, если мне помочь ему? Тогда бы у Авереса была возможность обосновано обвинить Вильгельма. Возможно, его бы даже казнили. И это произошло бы намного раньше, чем через несколько лет.
Рискнуть и довериться или молчать и делать всё самой?
Что, если ректор пострадает или даже погибнет из-за меня? Что мне тогда делать?
А если погибну я сама, то делать уже ничего не придётся.
Тьма!
— Ивена?
Я подпрыгнула от неожиданности, лихо развернулась и с удивлением воззрилась на хмурого ректора. Зачем он пришёл? Как нашёл меня?
— Что вы здесь делаете? — спросила я немного враждебно.
Лицо ректора помрачнело ещё сильнее. Поджались губы, глаза чуть сощурились. Сложив руки на груди и окинув меня ещё одним взглядом с ног до головы, он решил меня упрекнуть:
— Я почувствовал ваше присутствие на полигоне.
Почувствовал?! Как он это сделал? Наверно, что-то изменилось на моём лице, потому что мужчина тяжело вздохнул и с нотками раздражения пояснил:
— Почувствовал ваш запах.
Теперь мне было не просто волнительно — мне было страшно. Если он мой запах чувствует… Тьма, это отвратительно! Это ненормально и дико. Я же не чувствую его запах. По крайней мере не тогда, если он случайно проходит мимо.
Я немного покраснела, что, естественно, не укрылось от внимания лорда Авереса.
— Вы плакали, — напомнил он с… жалостью.
— Вот только не надо меня жалеть, — нервно попросила я его.
— А если мне хочется вас пожалеть? — провокационно спросил он и вдруг оказался совсем рядом.
Настолько близко, что я практически утыкалась носом в его грудь.
— Вы что делаете? — смутилась я от такой близости и попыталась отойти назад, но мне этого не позволили, положив руки на мои плечи и мягко, но крепко удерживая на месте.
— Ивена, вы же прекрасно всё понимаете, — прошептал он хриплым голосом, склонившись к самому моему лицу.
В нос проник исходящий от него тонкий свежий аромат. Свежий, как листва в дождливую погоду в сердце бескрайнего леса. И чуть-чуть холодный, как запах снега в горах.
— Что понимаю? — испуганно прошептала я, подняв голову и заворожено глядя в его глаза.
Они будто затягивали меня в головокружительный омут цвета неба.
— Вы мне нравитесь, Ивена, — произнёс лорд ректор, — вы мне очень сильно нравитесь.
Он склонился ещё ближе и, кажется, собирался вот-вот меня поцеловать! Меня! Лорд ректор!
Но этого не произошло. Вместо того чтобы наклониться ещё капельку ближе, он выдохнул, опалив моё лицо своим жарким дыханием, и отстранился, чтобы отойти на шаг назад и добавить оттуда:
— Именно по этой причине я не буду вас ни к чему обязывать. Если я смогу вызвать вашу ответную симпатию, я буду безумно счастлив. Если же нет… я пойму и отступлю, — он высказал всё это совершенно спокойно, только лишь глаза стали насыщенного выразительного синего цвета, — Надеюсь, вы не передумали насчёт нашего сегодняшнего ужина?
Я после всех этих заявлений стояла невероятно потрясенная и совершенно не знала, что мне теперь делать и говорить. Оказалось очень сложно поверить в то, что я нравлюсь нашему лорду Авересу. Это так удивительно и немного нереально. А ещё…я… кажется, он мне тоже нравится.
— Нет, не передумала, — охрипшим голосом отозвалась я, нервно сглотнув.
И подумала о том, что на сегодняшнем ужине я передам ему страницу. Надеюсь, ему это поможет больше, чем мне, ограниченной в информации и её источниках. А ещё я очень сильно надеюсь, что он сможет помочь мне разгадать самую большую тайну моей жизни. Тайну опасного артефакта, из-за которого пострадало столько невинных людей.
— Рад слышать, — действительно радостно произнёс лорд.
Тот самый лорд, что только что сказал, что я ему нравлюсь. С ума сойти. У меня и мысли не возникло, что он мог мне наврать и решил использовать, как это делал Вильгельм. Я безоговорочно поверила тому, кто сделал для меня столько хорошего.
— Я тоже рада, — согласилась я.
— Тогда до вечера? — с надеждой во взгляде и голосе спросил он.
— До вечера, — я невольно улыбнулась.
Лорд Аверес улыбнулся в ответ и пообещал:
— Я зайду за вами в восемь.
— Хорошо, — я улыбнулась чуточку шире.
В тот момент, глядя в его удивительные, чуть сияющие глаза, я была готова поклясться, что уже где-то их видела. Видела этот взгляд, этот завораживающий блеск, эту нежность и то тёплое чувство, что начало зарождаться в нём. Только тогда в его глазах было не просто зарождение — там было уже полноценное сформировавшееся чувство.
Какое именно — я не знаю. И когда я могла это видеть — тоже. Я уверена на сто процентов, что раньше не встречала этого человека, первый раз я увидела его уже в академии.
Может, он просто послан мне Тьмой? Поэтому у меня такое чувство, что мы уже были знакомы. Поэтому на меня иногда находят эти наваждения. Поэтому я так легко ему верю и готова принять и ответить на его чувства.
Да? Правда готова? Мне самой от своих мыслей страшно стало.
Лорд Аверес подарил мне ответную улыбку, посмотрел с нежностью и, с трудом заставив себя развернуться, ушёл. Но там, на повороте, он всё же обернулся. На его губах заиграла счастливая улыбка, когда он понял, что я продолжаю стоять на месте и смотреть на него.
23
Этот день, не смотря на моё совершенно уставшее состояние, прошёл очень быстро и относительно легко. Мне, правда, руку два раза сломали и, хоть лекари оба перелома залечили, она теперь немного болела в локте, особенно когда на неё шло напряжение или я совершала ею резкие движения.
В семь вечера я очень вежливо попросила профессора Онэма:
— Не могли бы мы закончить на сегодня тренировку?
Мужчина прищурился, окинул меня внимательным взглядом и с подозрением протянул:
— С чего бы?
С того, что я опоздаю на… свидание. Тьма, ты слышишь, у меня свидание с мужчиной, что признался мне в симпатии!
— У меня дела, — очень осторожно ответила я, но меня выдала радостная улыбка, которая всё никак не желала прятаться.
— А-а-а, — понятливо заулыбался боевой маг, — твои дела, случайно, не Эмирил Аверес зовут?
Я едва воздухом не подавилась. И вовсе не из-за предположения проницательного профессора — нет. Я просто вот только сейчас поняла, что до сих пор не знала имени своего ректора. Он мне в чувствах признался, а я даже имени его не знала!
Эмирил. Как красиво. Я прежде не встречала такого имени.
— Понятно, мы её потеряли, — подытожил боевик, видя отсутствие реакции с моей стороны.
— М? — не поняла я и подняла на него взгляд.
Мысли же блуждали далеко — возле имени нашего ректора. Эмирил. Эмирил Аверес. Невероятно красиво звучит.
— Иди с глаз моих, — велел профессор, махнул на меня рукой раздраженно и пошёл прочь, что-то бубня себе под нос.
Не став его дослушивать, я, едва ли радостно не подпрыгивая, поспешила в свою комнату. Мне было так радостно от мыслей о предстоящем ужине, что я просто шла, чуть улыбаясь и ни на кого вокруг не глядя, и всё думала о том, что ждало меня впереди. Я пообещала себе разузнать о лорде Авересе как можно больше.
Уже почти у самого входа я вспомнила, что оставила плащ в ангаре на полигоне. Оставлять его там было очень нежелательно, он был весь в грязи, а теперь ещё и засохнет и замёрзнет. По-хорошему его нужно сразу застирать.
Вздохнув, я пошла обратно, но только не через оживленную площадь, а по заднему двору, через сад. Там обычно никто не ходит и можно будет улыбаться, не одёргивая себя, и думать, о чём хочется, не боясь врезаться в невнимательных адептов.
Если бы я знала, чем всё это закончится, я бы ни за что не стала возвращаться. Но я не знала, да и не могла, поэтому шла в тишине и темноте сгущающихся сумерек в тени многочисленных деревьев, думая о лорде Авересе.
Здесь было очень тихо, даже птицы не пели. Молчал ветер в ветвях деревьев, не шуршала листва. Парк затаился в ожидании того, что будет дальше.
Сюда не проникали голоса адептов, не доносился до ушей общий гул, не падал свет из окон. Будто всё в этот момент сговорилось против меня.
Сжалившийся ветерок пошевелил мои волосы, коснулся прохладными губами моих губ и шепнул на ухо слова предостережения. Между лопаток залегло неприятное напряженное чувство, будто кто-то смотрел на меня.
Тревога появилась как-то совсем неожиданно, прогоняя моё хорошее настроение и оставляя после себя нервозность и ожидание чего-то плохо. Остановившись посреди дорожки, я замерла на пару мгновений, напряженно прислушиваясь к окружающим звукам. Слух пытался распознать в звенящей тишине хоть что-то — скрип, шаг, шорох, треск. Что-то, что выдало бы присутствие посторонних.
Но даже без всего этого я уже чётко ощущала, что нахожусь в тёмном парке не одна.
Облизнув пересохшие от волнения губы, я медленно обернулась, внимательно вглядываясь в окружающее пространство, среди которого затаился кто-то. Как жутко это звучит — кто-то. Таинственно, опасно, непредсказуемо.
Они вышли разом. Четверо адептов с выпускного курса некромантии. Двое спереди, двое сзади.
Четверо против меня одной.
— Тебе не говорили, Венемал, что гулять одной ночью небезопасно? — лениво растягивая гласные, поинтересовался тот, кого я знала как Уллена Теренса.
Я знала их всех. Уллен Теренс, Диан Бирк, Карн Ярилус и Роджер Вернер. Я знала их, и оттого тяжелее был осознавать их предательство. Повелись на приманку Дауканса, согласились на вознаграждение взамен на… что? Что он потребовал от них?
Кажется, меня сейчас будут убивать. Иначе зачем посылать четверых некромантов против одной меня? Они здесь не для разговора. И медлить они не будут.
Подтверждая это, Роджер Вернер ступил ближе ко мне и ударил без замаха кулаком в живот.
Я согнулась пополам, повиснув на его руке, и судорожно хватала ртом выбитый воздух. От резкой нестерпимой боли в глазах появились слёзы, не был сил сделать даже самый маленький глоточек воздуха.
— Слушай внимательно, Венемал, — Теренс приблизился ко мне, больно схватил кулаком косу и потянул её на себя, заставляя меня с трудом разогнуться и слезящимися глазами взглянуть прямо в его жесткие решительные глаза, — нам нужно то, что спрятал у тебя Абэн Рэмиль.
Я ничему не удивилась. Ни тому, что они знают Абэна, ни тому, что им известно о том, что он что-то мне передал. Вил всегда работал быстро и правильно.
— Его убили…вы? — с трудом прохрипела я, помня о том, что это был выходной день, в который адептам разрешено покидать академию. Эта четверка могла спокойно догнать Абэна по дороге и убить.
Ответом мне был хриплый смех за спиной и жесткая усмешка Теренса. Парень показательно медленно поднял руку над головой и обрушил резкий болезненный удар мне по лицу.
Голова дёрнулась, щека запылала от боли, из глаз брызнули слёзы.
— Здесь вопросы мы задаём, — прошипел Уллен под хриплый смех своих дружков, — отвечай, где то, что он отдал тебе?!
Нервно рассмеявшись сквозь слёзы, я ответила совершенно беззаботно:
— Сожгла.
Я сказала это со всем пониманием того, что за такой ответ меня не похвалят. Если задание будет провалено, Вильгельм избавиться от всей этой четвёрки — ему не нужны свидетели.