— Эй!
— Я… Я не знаю, имею ли я право звонить, но думаю, что надо. Ты же работала и пыталась поймать этого ублюдка… Наш Валентин объявился. Снова.
Сказанное мертвой тишиной повисло в трубке. Пол ушел из-под ног. Меня словно швырнуло на четыре года назад — и никакой машины времени не надо! В памяти тут же воскресли истерзанные жертвы и их лица.
— Спасибо. Но это уже не мое дело. Оно у ФБР.
— Знаю. Но будь готова, что тебя выцарапают из твоего уютного гнездышка.
Я хмыкнула. Конечно, выцарапают! Я невольно глянула в окно, в котором виднелась пустая подъездная дорожка, будто там уже должна стоять машина агентов. Странно, что это еще не так!
— Когда нашли тело?
— Два часа назад поступил звонок. Тело уже в морге. ФБР уже на месте, нас попросили удалиться. Но я тебе и без вскрытия скажу: это он.
— Роза?
— Да. И литера «V».
Я невольно покосилась на букет, который подарил мне муж. Дин просто любил бордовые розы, а этот псих убивал женщин и оставлял розу — личная роспись психопата.
Как всякий маньяк, он имел свою линию выбора жертв, ритуал-знакомство с ней и убийство. Притом, самое интересное, как убивать — ему было все равно, главное, провести жертву через этапы «отношения» с ним, и в финале подарок — красная роза.
Но три года тишины!
Мое согласие на предложение Дина о замужестве, убийство моего напарника, маньяк неожиданно прекращает убивать жертв — и вот, я бросаю всё к чертям и уезжаю из Нью-Йорка в глухую деревню. Удивительно, сколько прошло времени! Удивительно, насколько гениален был Валентин! Он с жертвами всегда был на людях, но никто не мог запомнить, камеры фиксировали его, но опознать человека было невозможно — в нем не было никаких привычек, необычной походки, татуировок и прочего, за что мог бы зацепиться глаз.
— Его не было три года…
— Взял передышку.
— Нет, что-то произошло, почему он не мог убивать.
— Или же убивал, но в другой стране, как Джек Потрошитель.
Я согласилась и тяжело вздохнула:
— Так или иначе, это уже не наше дело, Джейкоб. Спасибо, что позвонил! Буду ждать теперь агентов.
— Да не за что! Ты как?
Этот вопрос выбил меня. Что ему рассказать? Последнюю кляузу Уорена? О том, что мисс Дэнч попросила нас убить бешенную лисицу, которую тут все ловили, как оголтелые, и на радость старой сплетнице, она забежала на ее участок? Теперь эта история будет с гордостью рассказываться всем жителям нашего городка, обрастая все более жуткими деталями. В последний раз я слышала, что лисица рычала на нее, хотя такого заведомо не было (вообще, лисы могут рычать?). Думаю, к Рождеству мисс Дэнч будет рассказывать, как отбивалась от нападения и что ее жизнь была на волоске.
— Все хорошо. Прекрасно!
— Как тебе замужняя жизнь? Еще не воешь от тоски в своей деревне?
— Зато не надо опасаться, что в меня выпустят пулю.
— Я тебе завидую, если честно… — Со вздохом произнес Джейкоб. — Я бы хотел что-то спокойное. Наверное, трупаков совсем не видишь у себя?
— Представь, здесь умирают только от старости или болезни.
В этот момент в трубке послышались голоса: кто-то подошел к Джейкобу и знакомыми требовательными нотками начал что-то спрашивать.
Голоса из прошлой жизни, не иначе!
— Прости, Барбара, надо бежать!
И, не дожидаясь моего ответа, отключился, и пошли частые гудки. Я с горькой улыбкой выключила и отложила телефон. М-да… Вот и всё, что мне осталось от прошлой жизни.
— Что-то случилось? — Спросил Дин. Я обернулась и заметила, что телевизор выключен, а муж сидит, замерев за ноутбуком и пристально наблюдает за мной. Холодок прошел по пояснице от такого взгляда — никогда не замечала такого за ним.
— Джейкоб звонил. В Нью-Йорке снова появился Валентин.
— Тот маньяк?
Я согласно кивнула, в задумчивости.
— У них есть зацепки?
— Не знаю… Нет, наверное. Делом занимается ФБР.
Я подошла к кофемашине и налила себе в чашку свежесваренного напитка. Аромат тут же разлился по кухне, будоража рецепторы. Сильно пережаренные зерна дали густой черный цвет, терпкость и томность на языке с послевкусием легкой горечи.
Кофе как принятие жизни.
Я прислушивалась к себе: что же чувствую? Сожаление? Ненависть?
Сделав глоток, нахожу ответ: желание! Я снова хочу окунуться в атмосферу поиска. Но разве это не ад? Разве это не бесчеловечно? А как насчет постоянных допросов, бесполезных зацепок, ведущих в никуда? А, Барбара? Забыла? Тупики-тупики-тупики! Бессонные ночи, ненависть к себе, как к неудачнице.
Собственно, это была та самая критическая точка, которая толкнула меня на согласие выйти замуж за Дина. Смешно! Мой брак начался, а Валентин скрылся. Одно стало продолжением другого. А дальше бегство из Нью-Йорка.
— Его не было три года. Что же произошло с ним?
Я хмыкаю над вопросом Дина и делаю еще один глоток:
— Не знаю… Женился, наверное.
Барбара
Черный вольво припарковалось у моего дома через два дня. Я отметила, что ФБР не особо суетится. Я их ожидала вчера.
Из машины вышел к моему удивлению мужчина в возрасте с проплешиной на голове, низенький, пухлый. Он неспешно вылез, держа папку под мышкой, тренированным движением закрыл машину. Я следила за ним из окна гостиной. Агент явно не любил кейсы и чемоданы для бумаг. Он сразу же заметил, что за ним наблюдают, и легким кивком поздоровался.
Я пошла открывать дверь, не дожидаясь звонка.
— Здравствуйте, мисс Торнтон. Хотя вы уже миссис Бреслайн. Меня зовут Уолтер Морли, я из ФБР.
Он показал свой значок, достав из кармана, на пару секунд задержав, чтобы смогла рассмотреть, и снова убрал в карман.
Я вежливо улыбнулась.
У Морли было доброе, пухлое, морщинистое лицо, но ухоженное, на носу сверкали очки без оправы под густыми седыми бровями.
American Eagle! Этот аромат, будто волной через меня, нагло проник в мой дом быстрее, чем я пустила хозяина. Агент Морли тоже носил его, как и мой бывший напарник — чертов одеколон когда-то был, будто фетиш, среди мужиков в моем участке.
— Наверное, вы уже в курсе, зачем я к вам.
— Кофе будете?
— Вы же знаете… — Его брови взметнулись вверх и выражение лица поменялось на «мне ли вам объяснять».
Меня это рассмешило. Его брови — изумительная изюминка в его внешности. Из-за того, что мимика была живая, они, пока он говорил, то смешно изгибались, то выглядели двумя пушистыми зверьками. Морли напоминал Санта-Клауса!
— Это просто кофе. И вы мой коллега, к тому же вы проделали огромный путь.
— Тогда не откажусь.
Я пропустила его, чтобы он вошел в дом. Морли сразу же двинулся на кухню, отметив, какой у меня милый дом, сама ли занималась оформлением, что у полицейских вообще плохо со вкусом, но я наделена талантом.
Истинный джентльмен! Я поразилась, что он выглядел моложе, хотя ему, наверное, скоро на пенсию.
— Честно, ожидала вас вчера.
— Вам сообщили коллеги?
— Да. Сержант Джейкоб Гринберг.
— Итак, Барбара… Я могу вас так называть?
Я кивнула и поставила перед ним чашку и сахарницу, но Морли даже не посмотрел на сахар. Ясно, пьет, как и я, — горький и крепкий. На пальце не было кольца — скорее всего, никогда не был женат, чем разведен, но, судя по его ухоженности, вероятно, имел любовницу.
— Вы вели дело Валентина?
— Наш отдел, — Поправила я его. — Но мы не нашли ни единой зацепки.
Он улыбнулся.
— Знаете, миссис… — Я тут же поправила его, попросив меня называть по имени. — Хорошо, знаете Барбара, мне передавали немало таких дел, но ваша работа была хороша, не смотря, что не было зацепок.
— Вы специализируетесь по маньякам?
— Да, я спецагент. Меня даже прозвали Психиатром.
Я охнула. О нем впервые услышала, как только мы поняли, что у нас серийный, и что дело надо передавать в ФБР к этому спецу. Забавно! Я представляла его совершенно другим.
— Много слышала о вас. — Скромно ответила я, но Морли не заметил, он уже открывал свою папку.
Передо мной легли фотографии жертвы. О, да! Я и забыла насколько это противно! Сине-серое тело в неестественной позе или того хуже, по частям. Кровь на них всегда выглядит черной, порой не знаешь, что это земля, грязь или кровь. Фотографии были незнакомые, но да, я читала в них почерк Валентина: один типаж девушек, красная роза, небрежно кинутая на нее сверху и V, сделанная кровью на лбу жертвы.
— Может, имитация? — С надеждой произнесла я.
— Стиль тот же.
— Его не было три года.
— Вы думали, он исчез?
— Он девушек поставлял каждые три месяца. На его счету было уже шесть жертв! И что? Вы не смогли поймать! А я переехала сюда. Но убийства прекратились. Думали, выжидает. Но год, второй, третий — и, честно, да! Я думала, он исчез навсегда. С людьми всякое бывает. Я надеялась, что он сдох.
Агент вздохнул и о чем-то задумался. Затем снова попросил меня взглянуть на фотографии.
Я пододвинула карточки и стала рассматривать. Ну… Вроде, всё также. Хотя что-то цепляло глаз.
— Заключение о вскрытии, можно глянуть?
Морли кротко улыбнулся, будто ждал от меня этого вопроса. И вытащил из папки документы.
Я погрузилась в сухие профессиональные определения страшных и неприятных мелочей: девушку задушили, а затем черканул по горлу ножом. Не изнасилована.
— Первой девушке он размозжил голову… — Заметила я. — Второй вколол в вену отбеливатель для белья. Третья истекла кровью. И только на четвертой он стал душить и затем резать горло для верности. Следующие две были повторением четвертой.
— Способ искал.
— Я тоже так подумала. Мне кажется, он выбрал наименее энергозатратный способ убийства и самый нужный для него.
— Да. Душить жертву, глядя ей в глаза, наблюдая мучение. — Неэмоционально протянул агент, отхлебывая кофе и задумчиво смотря на фотографии.
— Мне всегда казалось, что этому монстру, как убить — не имело значение. Он искал способ, где была бы кровь и, но не надо много убирать за собой.
Морли понравился комментарий, и он кивнул, одобряя мою мысль.
— Тогда вторая жертва была провальная! — Он улыбнулся, а я вспомнила заключение медэксперта.
— Она, наверное, ему заблевала всё там, где он ее убивал. Ему пришлось после нее всё отдраивать.
— Вам его жалко? — Засмеялся он.
— Нет, не жалко.
А сама вспомнила, как в детстве с родителями и сестрой ездила по горному серпантину, и как ее стошнило мне на колени. Ужасный кислый запах желудочного сока, съеденной курицы из KFC — эти не переваренные куски, сползающие вниз по моей ноге.
Мерзость! Меня передернуло от воспоминаний.
Я попыталась сосредоточиться на заключении вскрытия. Глаза невольно попали на строчку о содержимом желудка. И тут я удивилась.
— Морепродукты? В ее желудке есть присутствие морепродуктов. Значит, он быстро ее убил. Сразу после ужина…
И тут же я поняла, что зацепило взгляд. Платье! На жертве было дорогое красивое платье. Прошлые жертвы так не наряжались, они были просто одеты. Их последний вечер в жизни всегда был свиданием с монстром, они где-то ужинали в кафе, а тут…
— Ресторан! Он водил последнюю жертву в ресторан! До этого он выбирал дешевые места, где нет камер.
Морли заулыбался во весь свой рот. Его морщинистое лицо стало розовее и засветилось от счастья. И я смогла разглядеть цвет его глаз — зеленовато-карий, как у моего мужа. American Eagle внезапно выделился из ароматов комнаты и ярко зазвучал в воздухе.
— Я знал, что вы мне поможете! Миссис Бреслайн, могу ли я вас попросить о сотрудничестве?
— Попросить? Вы же должны провести по форме допрос и прочее. Это я обязана вам помогать.
— Должен. Но мне бы не хотелось принуждать, я хотел бы иметь помощника в вашем лице. Вы вели это дело, и вы часами провели с этим маньяком наедине в своем кабинете: думали о нем, пытались понять, угадать его действия. Вы его знаете. А я его еще нет. Я не заметил этой детали с морепродуктами! А вы это сделали, Барбара. Вы будете моей помощницей?
— На ваше счастье, я в отпуске — буду!
Он тихо засмеялся, а я поймала себя на мысли, что вот этим Морли нравится женщинам — своей легкостью и вежливостью.
Дин приехал вечером. Судя по его виду, рыбалка не удалась. Если честно, он был дерьмовый рыболов, и ездил туда, только из-за друга Сэма, где они просиживали и спорили от политики до полезности вегетарианства. Иногда он приезжал взвинченный от споров и замкнувшийся, угрюмо ходил по дому и не шел на контакт. В такие моменты он твердил, что у него нет настроения и он не хочет общаться. В другие дни, когда ему удавалось получить удовольствие от рыбалки, он приезжал на позитиве, растрачивал свою любезность на меня и уходил в кабинет, где мог просидеть до глубокой ночи, переписываясь с кем-то из партнеров. Наверное, я плохая жена, но мне было все равно на его хобби и увлечения. Главное, чтобы мозг не выносил и не цеплялся, как происходило у многих пар. В конце концов, он знал, на ком женился, а я его предупреждала.
Дин прошел в дом, заранее оставив удочки и весь инвентарь в гараже, снял куртку и двинулся к себе в кабинет, как затормозил в коридоре и остановился в проеме двери. Замерев, он будто бы прислушивался к звукам. Я тоже вслушалась, но кроме работающей стиральной машины, ничего необычного не услышала.
— Ты чего?
Муж строго посмотрел на меня.
— У нас кто-то был?
— Да. Приезжал агент из ФБР по поводу Валентина. А как ты догадался?
— Чужой парфюм. — Он мило улыбнулся. — А еще кружка на столе.
Я посмотрела и увидела чашку, из которой пил Морли. А, ну да! Совсем забыла про нее!
Дин неожиданно прошел ко мне, все еще улыбаясь, и сел напротив. От него пахло лесом и землей. Тусклый свет от торшера осветил его лицо с правой стороны, что тени выгодно легли и подчеркнули резкие черты лица, сделав их еще острее. Теперь Дин казался каким-то нереальным, демоническим.
— Что ты делаешь? — Он кивнул на блокнот и кучу бумаг вокруг. — Ты опять вернулась к делу Валентина?
— Нет! Ты знаешь, его забрали у меня! Просто… Просто решила вспомнить некоторые детали.
Уклончиво произнесла, не глядя ему в глаза.
— Ты плохая лгунья. Ты снова пытаешься расследовать. — Констатировал он.
Я не стала отрицать, моментально сдавшись.
— Да, просто я не ожидала, что ко мне приедет агент и будет просить помощи.
— Он попросил помощи? — Наконец-то в его настороженном, даже в чуть жестком тоне послышались живые нотки Дина.
Он явно был удивлен. Посчитав это за интерес, я тут же кинулась объяснять, раскладывая перед ним свои заметки.
— Смотри, его не было три года. И вот он появился! Снова. Из ниоткуда. Он не мог о себе не заявить! Это был вызов для него!
Не имея фотографий, я стала выкладывать перед ним листы с данными жертв: каждый лист — это жертва.
— Каждую жертву он вел по одной и той же схеме. Он выбирает женщин одного типажа: темные прямые волосы, карие глаза, невысокие, худые. Все они бедные, старые девы, все они работали в соцслужбах. Он с ними знакомится. Затем ухаживает. А потом приглашает на свидание. Именно в этот момент он решает убить. Схема проста. Сначала он не знал, как их убивать, словно искал способ. Сейчас Валентин определился: удушение, и следом перерезает горло. На лбу он ставит метку и оставляет розу.
Я посмотрела на Дина, чтобы понять — слушает ли он меня. Муж был сосредоточен на том, что я рассказывала. Его брови сошлись на переносице, а на лбу показались все складки от размышления. Он сидел неподвижно, вцепившись в подлокотники кресла, не слышно дыша. Дин казался манекеном, чем живым. Взгляд холоден и пронзителен, как тогда, на кухне, что мне стало не по себе. Передо мной сидел какой-то незнакомый Дин Бреслайн.
Сделав вдох, я взяла себя в руки и продолжила:
— Три года прошло, он не мог так просто появиться. Я сначала подумала, что он поменял стратегию. Но нет. Это вызов!