— И что же он сделал?
— В желудке у жертвы обнаружились морские продукты. Валентин в этот раз выбрал не просто кафе среднего класса. Это был ресторан! Он повел свою жертву в ресторан!
— И что из этого? — Сухо произнес Дин.
— То, что если это был ресторан, то столик заказывался заранее. Ты понимаешь? Он специально дал нам зацепку! Мы сможем вычислить по ресторанам в Нью-Йорке, где была девушка в синем платье. А там у нас появятся зацепки: камеры наблюдения — наверняка, они поймали его на подъезде к ресторану, опять же имя, может, нам повезет, и мы сможем увидеть его лицо, его вспомнит официант.
Дин резко нагнулся ко мне, что его карие глаза с сеточкой морщин у глаз оказалась на одном уровне с моими:
— Милая, не нам. Нет никаких «нас», и нет никаких «мы». Ты не ведешь это дело! Не у тебя и не у вас будут зацепки.
— Но, Дин… — Выдохнула я, осознавая, что он сказал.
— Во сколько приезжал агент?
— В три.
— Сейчас восемь часов вечера. И ты с трех сидишь тут и думаешь об этом маньяке?
Черт! Я отвела взгляд и закусила губу — угадал. После того, как ушел Морли, я не могла выкинуть из головы то, что мы заметили. Точнее, то, что я заметила! Не сомневаюсь, Морли бы обнаружил эту деталь позже, но у него в этот момент была я — та, которая днями и ночами думала об этих женщинах. Я просто не смогла не поддаться искушению.
— Барб, ты в отпуске. Ты мечтала о спокойной жизни, и что я вижу? Я приезжаю и снова застаю тебя, забывшей всё и ломающей голову над делом, от которого ты уехала три года назад. Знаешь, кто в данном случае маньяк? Не Валентин. А ты!
— Но Дин… — Простонала я. — Как ты не понимаешь?
Это же знак от Валентина! Но что он хотел им сказать? Что? Зачем делать такую оплошность?
— Понимаю, Барб. — Резко ответил он. — Пойдем спать. Я устал.
Он потянул меня встать с дивана. Я неуклюже повиновалась. Из-за сидячего многочасового положения затекли ноги и спина. Я качнулась и задела лист на краю стола. Он начал соскальзывать, цепляя за собой цепочку «жертв». Секунда, и они с шелестом блеснули перед глазами и повалились на пол. Дин тут же, не церемонясь, начал собирать листы, сминая и заламывая углы. Я смотрела на этот вандализм. Руки мужа — длинные пальцы с четкими венами. Раньше я восхищалась ими, сейчас они казались цепкими и паукообразными.
Собрав пачку, Дин небрежно кинул ее в кресло, а сам схватил меня за запястье и потащил из комнаты.
— Мы куда?
— В спальню.
Мы подошли к лестнице. Дин шел, не оборачиваясь на меня, таща за собой наверх. Я видела лишь его широкую спину.
— Я не хочу спать! — Возразила я, начиная уже злиться на него и слегка вырывая кисть.
— Я тоже! — Донесся недовольный его голос. — Займемся кое-чем другим…
Барбара
Еще один пункт в моем познании природы мужчин: они могут заниматься сексом от злости, им это чувство ничуть не мешает, даже наоборот, будто подстегивает в постели. Кашерное занятие любовью каждую неделю напрочь вытеснило страсть и желание из нашей спальни. Мы делали это, потому что надо было для здоровья. Но не в этот раз. На одно мгновение, мне показалось, что Дин хочет меня прикончить прямо во время секса, среди подушек на нашей кровати, когда его рука очень сильно сжалась на моем горле.
Утро. В доме стояла звенящая тишина, как и внутри меня. На шее красовались отпечатки пальцев Дина. На простыне лежала я: нагая, замершая в позе, приказывающая самой себе очнуться и начать этот день.
Когда я победила лень, в кухне нашла записку возле остывшего, специально приготовленного для меня, омлета.
«Меня вызвали в город»
Отлично! Разочарование нахлынуло на меня быстрее, чем я совладала с эмоциями. Вот уж хотелось остаться одной после такой ночи. От злости скомкав записку, подошла к помойному ведру и увидела выкинутые мужем мои листы, уже заляпанные ошметками скорлупы и обрезками помидоров.
— Твою мать! Что за…?
Я была в шоке. Дин с легкостью распорядился моими черновиками! Моими черновиками! Он никогда не позволял такое!
Первый порыв был вытащить их! Но, как только я потянула руку, сама себя же и осекла. Дин прав. Это уже не мое дело! Надо отвыкать. Надо ломать себя.
Я, уперев руки в бока, осмотрела свой дом и обстановку: светлые тона, большие окна во внутренний дворик под чуть покатым стеклянным потолком были занавешены шторами, напоминающими паруса. Эта идиллия вызвала гадкое неприятное чувство. Я знаю его. Оно вылезает в такие минуты неприкаянности и желания большего. Оно моим же голосом тихо шепчет: «На это ты променяла свои годы учебы и стремления стать хорошим копом?» И когда он становился чересчур навязчивым, я одергивала себя и нарочно вспоминала мертвое серое лицо напарника и дырки от пуль в его теле. Я копалась в грязных мерзких моментах, когда мне хотелось не знать и не видеть всего происходящего. Они, как клеймо на боку быка, выжжены где-то внутри моей черепушки: не забыть, не сделать вид, что не было.
Сейчас я нахожусь в безопасности и у меня нормальная жизнь в счастливом браке. Всё хорошо! Всё отлично. Никто не забракован из-за гендерной или социальной непригодности.
Словно уставшая, я вернулась в спальню, даже не притронувшись к еде. Там в спальне, в которой четко чувствовался запах наших тел, я стала застилать кровать. Подобрала брошенный ремень Дина с пола и открыла платяной шкаф, чтобы убрать. Вешая его на место, я мимолетно посмотрела в сторону моих вещей на выход, которые накопились в течение многих лет прожитых в Нью-Йорке. Среди них было яркое синее платье, которое я надела в ресторан 26 августа три с половиной года назад. Именно тогда Дин предложил мне выйти замуж. Нет, это не было по стандартному прятанью кольца в бокал, в торт, в любую закуску, угрожающее быть съеденным по незнанию. Всё было без затей — как нужно. Он просто предложил мне выйти замуж, вынув кольцо и положив на бордовую скатерть, а затем начал описывать плюсы и минусы этой сделки. Именно сделки! Никакая розовая романтика не заставила бы меня в тот момент всё поменять и бросить работу. Дин говорил ровно, спокойно, без волнений и розовых соплей. Как сейчас помню, он отодвинул свечку, задув ее, чтобы не уронить и ненароком не поджечь что-нибудь, поддался через стол ко мне, положил руку на стол ладонью верх и начал загибать пальцы.
Безопасность — раз.
Спокойствие — два.
Уверенность в будущем — три.
Нормальный сон — в тот момент, я всё готова была отдать за него — четыре.
Обеспеченность и свой дом — пять и шесть.
Seven, eight,
It is great.
Nine, ten,
Play again.*
Я помню, что он что-то еще говорил и приводил аргументы: выгода, партнерские отношения, основанные на любви, что мы — два взрослых человека, бла-бла-бла… Вся эта шелуха слов уже сыпалась без дела, отнимая лишь время. Я смотрела в карие глаза, словно в гипнозе. И сказала, что согласна, убедил. Даже кольцо не взяла в руки, спокойно лежащее, будто ни при чем, на бордовой скатерти.
Я достала из шкафа платье. Цвет! Ультрамарин — наглый синий, вытащенный на свет дизайнерами откуда-то из снов, переливался в моих пальцах. Сейчас он моден в этом сезоне, поэтому в каждом журнале он ловит мой взгляд, как черная дыра. Та девушка, последняя жертва, тоже была в синем…
Барбара! Опять? Но она была в синем. И что из этого? Что такого в этом платье?
Ее нашли на окраине в небольшом сквере среди листвы. Неужели никто не видел? Скорее всего, нет. Ультрамарин, синий — самый последний цвет спектра, исчезающий в темноте. Если бы Валентин душил на месте, то это заметили бы. Морли не сказал, но ясно — жертва была убита в другом месте, а затем маньяк кинул труп. Как же он незаметно пронес труп? Первая жертва… Я уверена там было больше импровизации, чем четкого плана. Не идеальна. Он убил ее в собственном доме, размозжив голову трубным ключом. Затем взял канцелярский нож и сделал метку. Из вазы достал полузасохшую розу и кинул на ее тело. С этого все началось. Вспоминаю, что соседка из соседнего дома имела плохой сон и в ту ночь не спала. Она говорит, что не было никакого шума: ни подъезжающей машины, ни криков, ни убегающего преступника.
Значит, к ней домой они пришли пешком. Последняя жертва — ресторан, дорогое заметное платье на ней, кинул тело в парке. Он будто бы желал теперь быть заметным.
А вдруг имитатор? Но предчувствие подсказывало, что нет.
Телефон требовательно заверещал из кухни. Сердце учащенно забилось в предвкушении. Я сорвалась с места: трубка лежала на столешнице, и вот, на экране светился нераспознанный номер — да, это Морли, скорее всего!
— Мисс Бреслайн? Здравствуйте! — Услышала я голос агента. Моей радости не было предела.
— Что-то нашли? — Нетерпеливо потребовала ответа.
— К сожалению, нет еще. Но мы проверяем все рестораны Нью-Йорка на наличие девушки в синем платье.
Да! Он тоже понял, что цвет запоминающийся.
— Я вчера весь вечер думала об этом. О предыдущих и последней жертвах. По-моему, это резкое заявление со стороны убийцы. Эй, смотрите, я всё еще жив!
— Вы думаете, он это хотел сказать? Возможно…
Я в смятении замерла. Морли никак не заметить этого не мог. Или у него другое предположение.
— А вы что думаете?
— Иногда такие психопаты хотят, чтобы их нашли. Они меняют детали в надежде, чтобы их поняли, чтобы услышали и нашли.
— Валентин кинул ее тело в парке. Но он убил ее не там.
— Вы правы. А как вы пришли к такому выводу?
— На фотографиях не было следов борьбы.
На том конце засмеялись. Морли явно был на улице и шел куда-то: голос звучал неровно, иногда пропадая из-за проезжающих рядом машин
— Простите, старого идиота! Да, так оно и есть. Ее привезли и положили в парк.
— Свидетелей нет7
— Это же Валентин! — Снова засмеялся Морли, а я отчетливо вспомнила его схожесть с Сантой.
— Я вот думаю, первая жертва и последняя: они так схожи и так различны! Там тоже его никто не видел! Было не слышно борьбы в доме. Все выглядело как бытовое убийство, если не литера на лбу и роза. Да и соседка! Там была очень назойливая соседка! Она ни разу не видела, чтобы Сьюзен приходила с кем-то. А в ту ночь она не слышала подъезжающей машины. Вторую жертву, он бросил почти в лесу. Он тащил ее по склону? Там не было следов волочения.
— Да, я читал дело! У вас есть какая-то версия?
— Нет. Я с ума схожу, честно. Даже муж злится на меня!
На секунду возникла напряженная пауза, затем Морли будто бы вспомнил о Дине:
— А! Ваш супруг! Жаль, что я не встретился с ним. Очень интересно было бы познакомиться.
В этот момент в трубке проехала машина, заглушив голос агента. Я удивилась сказанному. С чего вдруг?
— Он журналист, еще занимается бизнесом. К тому же безумный велосипедист. Его постоянно нет дома.
— Велосипедист?
— Да, в прошлом спортсмен. Велогонщик. Но из-за травмы не занимается профессионально, но гоняет постоянно на нем.
— А бизнес?
— Связано с натяжными потолками. А зачем вам это?
— Просто хочу понять, каким же идеальным должен быть мужчина, чтобы выкрасть такую женщину, как вы. — Засмеялся Морли.
Такого нахрапистого флирта я давно не встречала. Это могло бы быть возмутительным, но не от Морли. Я рассмеялась в ответ.
— Если вы так настаиваете, я вас познакомлю. Я кстати, через пару дней буду в Нью-Йорке.
А сама себя поймала на мысли, что Дин точно не будет рад. Это будет чревато скандалом. Хотя я ни разу не ссорилась с ним. Обычно это были разногласия, заканчивающиеся примирением и завтрака с розами от Дина. Но тут предчувствие было плохое, что муж не поймет.
— Вы будете в Нью-Йорке?
— Да. Я обещала мужу, что возьму отпуск и проведу пару дней с ним в Нью-Йорке.
— Отлично! Надеюсь, снова с вами увидеться и привести лакомые улики и зацепки.
Жара. Начало сентября. Город сжигал. Обещанная жара накрыла нас за пару дней. В такие моменты люди мигрируют к воде. Мы же с Дином наоборот — рвались в Нью-Йорк. В машине на полную мощность был включен кондиционер, а радио выдавало танцевальные ритмы. Нью-Йорк готовился к неделе моды и резкому похолоданию с долгожданными проливными дождями. Настроение у природы было, как у женщины в ПМС. Я вытащила телефон и посмотрела на экран — ноль сообщений, ноль звонков и пропущенных. Пустота. Сестра звонила утром и обещала прийти вечером.
Мы ехали к другу, который на время отсутствия предоставил свою квартиру. Свои мы продали. Мимо проплывали кафетерии, любимые кондитерские и магазины — я скучала по шумному и злому Нью-Йорку. Я мысленно напоминала, что там в трущобах, словно крысы, возятся наркоманы, выбивают деньги из людей, что здесь полно бездомных, проституток и людей, готовых тебя убить. Здесь Валентин.
Приехав на квартиру, Дин сразу же переоделся и ушел. Вечером нас ждал деловой ужин с каким-то крутым бизнесменом, который может помочь в делах Дина. На ужин надо было быть с женами. Странная прихоть! Две совершенно незнакомые семьи, корчащие вежливость, дружбу и заинтересовать друг в друге. Я уже представляла, что вечер превратится в пытку. (Хотя профессиональная сдержанность на допросах всегда была моим коньком.)
Как только Дин исчез за дверью, я тут же написала Морли, что нахожусь в Нью-Йорке. Звонок от него был короткий, но волнующий — появились зацепки и он уже ко мне едет. Я в возбужденном состоянии приготовила себе кофе, отложив разбор сумок.
В квартире раздался звонок. Я замерла, посчитав, что возможно послышалось. лишком рано для Морли. Или Дин вернулся? Звук требовательно повторился. Подойдя к домофону, осторожно нажала кнопку.
— Да.
— Доставка, мэм! — Неожиданно раздалось из динамика.
— Доставка?
— Да, мэм. Вам цветы.
— Вы, наверное, ошиблись.
— Вы Барбара Бресслайн? Вам букет роз.
Ну конечно, это Дин! Кто еще мог прислать розы? И нажала на кнопку:
— Поднимайтесь.
Выйдя в коридор, я ощутила его духоту. Воздух был нагрет, тяжело было дышать. Легкие требовали прохлады. На лбу выступила испарина.
Ночью обещали дождь; казалось, что всё вокруг тает и молит о нем. В коридоре было окно, в котором сгорало солнце. Свет вычерчивал резкими тенями и бликами рельефность плитки на полу. Наконец-то раздался звук подъезжающей кабины, дверь раскрылась, и первое что показалось из лифта — алые головки роз. Букет был большой, с длинными толстыми стеблями. Парень протянул мне его и доску для росписи. Затем он пожелал хорошего дня и исчез из моего коридорного ада.
Розы были холодными, скрипящими и влажными. Запах от них — кисловатый, легкий, будто несозревшее яблоко. Я выкинула бумагу, в которую они были завернуты, и поставила букет в воду. Странно, что Дин подарил розы. Мы же не ссорились.
Морли пришел ровно минут через двадцать, как и обещал. Я снова поразилась галантности и несвойственной полицейскому манерности.
— Ваш муж дома?
— Нет, уехал. Будет вечером.
— Скажите, Барбара, вы не жалеете, что оставили Нью-Йорк и полицейский участок?
Но, увидев мое выражение лица, тут же извинился за грубость. Я его моментально простила. Слишком ценно было для меня его общение.
— Скажите, Барбара, вы не замечали некую связь между собой и Валентином? — Внезапно спросил он после паузы, когда я подала кофе. Перед этим Морли ждал, когда я сделаю напиток, и, не отрывая взгляда от букета на столе, о чем-то думал.
— Вы нашли какую-то улику против меня? — Засмеялась я, но увидела его серьезные глаза, под которыми пролегли тени — результат бессонных ночей.
Выдохнув, ответила то, что давно чувствовала:
— Еще когда я работала над этим делом, мой напарник заметил, что я отлично вписываюсь в выбор жертв Валентином. Честно, я даже думала, как-нибудь стать приманкой. Но как найти призрака в мегаполисе?
— Я тоже отметил, что ваш рост, цвет волос, черты, даже тип личности подходит — ведь все девушки были одиноки и не особо социально активны, хотя многие соцработники.
— То есть, старые девы? — Засмеялась я.
— Ну что вы! Какая же вы старая дева?
Я улыбнулась. И все же произнесла то, что давно молчала:
— Валентин сделала перерыв, когда я дала согласие.