Касательно обрядовой стороны, коллективных церковных служб здесь не проводили: верующие могли молиться дома или в храме, по собственному усмотрению. Странное упущение в плане пополнения казны. Впрочем, его успешно возмещали обряды благословения родившихся, вступающих в брак и умерших — обязательные и дорогостоящие. А еще, как я узнала, в церковную казну поступало личное имущество захлебнувшихся ведьм. Интересно, не получал ли доносчик от него определенный процент?
Я уже потеряла счет времени, когда Гирмас наконец вышел от Медора и снова пронесся по коридору, не удостоив меня взглядом.
«Не скучала? — поинтересовался Кай. — Я с новостями. Можешь не спрашивать у Медора, испытывают ли водой женщин из семьи правителя. Кстати, невеста аарцоха или его сына приравнивается к члену семьи. Так вот, их могут испытывать только по личному разрешению самого аарцоха. Если сочтет нужным. И Гирмас этим обстоятельством страшно недоволен. Требует — разумеется, в интересах церкви! — чтобы эту поправку к закону отменили. Упирает на то, что только в земной жизни существует неравенство, а перед светлыми силами равны все».
«Странная логика, — удивилась я. — Речь-то как раз о жизни земной. Испытывают ведьм здесь, а не на небе. Там, думаю, свои испытания».
«Как бы там ни было, теперь мы точно знаем, что Гирмас не зря торопился утопить тебя до помолвки. Сейчас-то ты под защитой закона, не думаю, что Хеллай согласится его отменить или изменить. А, забыл. Еще Гирмас требует отменить закон, по которому одну подозреваемую не могут испытывать дважды. Считается, вода оправдывает полностью, а он настаивает, что некоторые ведьмы умудряются уйти от наказания, обманув светлую стихию. Джен, он определенно копает под тебя».
«Да кто бы сомневался? — вздохнула я. — Самое простое объяснение — что он расчищает место рядом с наследником престола. Возможно, у него есть родственница среди знатных девиц. Или это дочь какого-то нужного ему человека. Смотри, Кай, насколько кстати оказался донос. Именно в день рождения Дженны. Гирмас откуда-то знал, что должна состояться помолвка, после которой он уже не сможет так просто от нее избавиться».
«Подожди, Джен, — остановил меня Кай. — Все очень любопытно с доносом. Снова встает вопрос, кто же автор. Я засомневался, что это Нелида. Смотри. Тот, кто его писал, не мог не знать, что девочек испытывают только с тринадцати лет. Донос оказался в руках Гирмаса утром в день рождения Дженны, иначе он не смог бы отправить ее в тюрьму прежде предполагаемой помолвки. Доносы бросают в ящик на стене главного храма. Выходит, либо его опустили туда ночью или рано утром, либо заранее — и тогда писавший знал, что бумагу не выбросят в мусор, а придержат до нужной даты. Как-то это слишком для тринадцатилетней девочки, не находишь?»
21.
Хотя кое-что Кай выяснил, я все равно решила поговорить с Медором. Но он был занят чем-то важным и попросил подождать. Выйдя из кабинета в гостиную, я устроилась с ногами на диване — благо платье для прогулок было не таким жестким и мнучим, как парадное.
«Кай, а сколько времени ты вообще можешь обходиться без меня? — спросила я, прикидывая возможности использования его в качестве шпиона. — В смысле, без притока свежей энергии?»
«Где-то сутки обычной жизни. Чтобы не тратить накопленное в запас для воплощения. Если компаньон умирает, мы переходим на энергосберегающий режим и понемногу используем накопления, пока ищем нового. Так что шпионить за Гирмасом или еще кем-нибудь при необходимости я смог бы. Хотя за это время мне не удастся ничего прикопить».
Ясно. Можешь, но без особого энтузиазма. Кто бы сомневался.
Выковыряв перо из диванной подушки, я щекотала им подбородок и обдумывала ситуацию, которая выглядела, мягко говоря, нерадостной. Что называется, почувствуй себя Марфой Собакиной[1]. Если Гирмас вознамерился от меня избавиться, вряд ли успокоится. Такие фанатики не сдаются. Не зря же он внаглую пытается изменить те законы, которые мешают ему это сделать. Мотивируя заботой о благе церкви и государства. Ну ясный перец, если ведьма станет женой правителя, какими бедствиями это может обернуться для всей Марны!
Предполагать можно было что угодно, но наиболее вероятной казалась версия, согласно которой личная ненависть Гирмаса к Медору наложилась на чисто практический интерес. Узнать бы только, для кого он старается, что за девицу хочет пододвинуть поближе к трону. Донос при таком раскладе особой роли уже не играл, это был лишь повод объявить Дженну ведьмой и утопить. Нелида его написала или нет, не так и важно. Она чисто технически не могла бросить донос в ящик ночью или рано утром — стража не выпустила бы ее из дворца. Если бы и выбралась, то мост поднят. Не вплавь же через ров. А чтобы сделать это раньше, требовалась чья-то подсказка. Тут Кай был абсолютно прав. В конце концов, написать этот чертов донос мог и сам Гирмас, даже не стараясь изменить почерк. Кто бы его заподозрил в подлоге?
«Кай, скажи, а на ком вообще может жениться наследник? Почему, например, не на принцессе из другой страны?»
«Джен, Марна — это остров. По размеру примерно как ваша Англия, но более удаленная от прочих населенных территорий. Сообщение с ними сложное и нерегулярное. Какие уж там заморские принцессы. Делится Марна на провинции, в каждой есть свой локальный правитель, но все они подчиняются аарцоху. Так что дочь какого-нибудь провинциального наместника ничем не выше тебя. Формально аарцох или его наследник могут жениться на любой женщине из высшего сословия, но ты же понимаешь, что в приоритете будут дамы из верхушки рейтинга».
Час от часу не легче! Получалось, что моей соперницей могла стать любая девушка знатного происхождения, а не только дочь кого-то из придворных. Да, Гирмас — мой явный враг, а вот тайных могло быть сколько угодно, подозревать можно было едва ли не всех. Я словно оказалась на минном поле, где каждый шаг грозил смертью.
Впрочем, у меня имелся миноискатель. Кай. Он чувствовал отношение ко мне окружающих и мог подсказывать, кто особенно опасен. Тэллу, к примеру, он одобрил, хотя и не без оговорок («все же будь с ней поосторожнее, Джен»). А еще мог заглянуть вперед и узнать вероятное будущее, которое вполне можно было изменить. Впрочем, он категорически отказывался рассказывать мне о грядущих событиях, если они не являлись смертельно опасными.
«Джен, человек не должен знать свое будущее, иначе его жизнь теряет смысл. Это как игра в карты, если заранее знаешь расклад. Выигрыш обеспечен, но пропадает вкус и азарт».
Тут я вынуждена была с ним согласиться. По-читерски знать события своей жизни заранее — как будто читать книгу, заглядывая на несколько страниц или глав вперед. Тем более, Кай видел в будущем только меня одну. Словно луч прожектора выхватывал из темноты мою фигуру, не касаясь того, что происходило рядом. Например, если бы мне предстояло умереть, он увидел бы место и узнал время. Ну и, разумеется, как это должно было случиться.
По правде, больше всего я боялась, что внезапно проклюнутся ведьмовские способности. Кто знает, как это будет. И смогу ли я их скрывать? Вдруг это что-то неконтролируемое, что бросается в глаза. Не хвост, конечно, вырастет, который неминуемо заметит служанка, но, может, что-то такое, чего вполне хватит для подозрений?
— Хорошо, что ты пришла, Дженна.
Медор вышел из кабинета, и вид у него был довольно мрачный. Приоткрыв дверь, он выглянул в коридор, снова закрыл ее плотно и сел рядом со мной на диван.
— Я сейчас разговаривал с Гирмасом. Похоже, твоя помолвка с Тэрвином вывела его из себя настолько, что он утратил границы реальности. Скорее всего, он рассчитывал на другую невесту для наследника. По какой-то причине удобную для него. Не буду скрывать, ты в большой опасности. Я поговорю с аарцохом, чтобы тот разрешил отвезти тебя в наш замок, подальше от двора.
— Но отец…
Он прервал меня жестом:
— Да, Дженна, там тоже опасно. И Гирмас может подослать кого-то. Но пробраться туда сложно, а я оставлю с тобой самых проверенных людей.
Ну да, конечно. Даже самых проверенных можно подкупить. Посадили бы уж тогда в тюрьму, в отдельную камеру. Хотя нет, тюремщика подкупить еще проще. Одна надежда на Кая. И, кстати, почему бы в качестве превентивной меры не избавиться от самого Гирмаса?
Хм, а вдруг мне поможет в этом колдовство?
[1] Марфа Собакина — невеста Ивана Грозного, скончавшаяся вскоре после царского отбора. По одной из версий, была отравлена.
22.
Герцог мой отъезд в замок одобрил. Вряд ли Медор передал мне разговор с ним целиком, но сказал, что тот тоже обеспокоен сложившейся ситуацией. Похоже, они рассчитывали, что помолвка защитит меня, но все осложнилось еще сильнее.
— Скажите, отец, — в отчаянии воскликнула я, — почему Гирмас позволяет себе распоряжаться и настаивать на изменении законов? Разве он правит нашей страной?
— Увы, Дженна, он не подчиняется аарцоху, — вздохнул Медор. — По закону Великий дознаватель — второе лицо в церкви после Верховного служителя. Но по-настоящему именно он обладает всей полнотой церковной власти. Правитель не может вмешиваться в дела церкви. Обвинить Гирмаса в преступлении невозможно. Что бы он ни сделал, считается, что это непременно на благо церкви и по благословению светлых сил. А если на благо церкви — значит, и на благо Марны.
— Но ведь вы так не считаете, отец, ведь правда?
— Не только я, Дженна. Многие не считают. И аарцох Хеллай тоже. Но… ты еще слишком мала, чтобы понять…
Да, конечно! Между прочим, я старше тебя, папенька, и прекрасно понимаю, что эта долбанная религия съела вам тут всем мозг и подмяла под себя. Настолько, что даже вполне разумные люди ничего не могут с этим поделать. И подчиняются фанатику, который готов убить ребенка. И ладно бы еще из искренних религиозных побуждений. Это хоть и мерзко, но можно понять. Нет, он прикрывается ими, чтобы свести старые счеты и добиться своей личной выгоды. А это мерзко на порядок сильнее.
И тут в мозгу вспыхнула и замигала на манер неоновой рекламы вчерашняя мысль о том, что, вероятно, с Гирмасом можно справиться с помощью колдовства.
А вдруг именно в этом дело? Допустим, он уверен, что я и правда ведьма. Настолько сильная, что сумела обмануть воду. И поэтому могу оказаться для него опасной. Впрочем, это не исключает наличия другой кандидатуры на роль невесты Тэрвина.
Если до этого момента спящие колдовские способности меня пугали, то теперь я, наоборот, не отказалась бы от того, чтобы они поскорее проснулись. Потому что люди, подобные Гирмасу, не умирают, к облегчению окружающих, сами, случайно упав с лестницы или подавившись завтраком.
Тэлла и еще одна девушка, Дина, одобренная Каем, быстро собрали мои вещи. Но уехать сразу не удалось: на несколько дней зарядили проливные дожди. Каждое утро мы с Тэрвином встречались в библиотеке и подолгу разговаривали. Как я и просила, он рассказывал о себе. О том, что ему нравится, что интересно. О всевозможных событиях из своей жизни. Так, я узнала, что он потерял мать пять лет назад и до сих пор до конца не смирился с этим.
— Я очень ее любил, Джен. И всегда жалел. Отец жесткий и холодный человек, ей было с ним тяжело. И так быть женой правителя непросто, а если еще нет любви…
— Но ты же сам говорил, в браке проще, если оба не любят, — возразила я.
— Да, если оба. Но она-то его как раз любила. Ты этого не помнишь, но я не забыл, что ты тогда старалась подбодрить меня. Ты ведь тоже выросла без матери.
— Да, но… я же свою не знала. Тебе, конечно, было тяжелее.
Да нет, я знала, что это такое — потерять близких. Хотя и была взрослой, когда это случилось. Как угодно могло измениться тело, а душа не забыла тот запредельный ужас, когда мама умерла у меня на глазах, не дождавшись помощи.
Странное дело, но после этих разговоров с Тэрвином я незаметно для себя перестала воспринимать его как ребенка. Дистанция между нами по-прежнему была очень большой, но он казался гораздо взрослее своего возраста, и я уже не чувствовала себя пожилой теткой, которая снисходит до пацана, изображая вежливый интерес к его словам.
«Джен, если так пойдет дальше, через пару-тройку лет он станет красивым и умным юношей, и ты в него влюбишься», — подкалывал меня Кай.
Я, конечно, в ответ фыркала, но… что скрывать, если б это произошло, я была бы только рада. Впрочем, пару-тройку лет еще предстояло как-то прожить.
Вечером накануне отъезда Тэрвин постучал в дверь моей комнаты и остановился на пороге. Судя по округлившимся глазам Тэллы, это было ужасное нарушение приличий. Впрочем, он не зашел, а попросил выйти с ним на галерею.
— Я буду скучать, Дженна, — когда мы оказались на открытом балконе, он взял меня за руку. — Отец рассказал, почему тебе приходится уехать. И пообещал что-нибудь сделать.
— Я тоже буду скучать, — это было вполне искренне. — А вот что-то сделать… Не думаю, что это вообще возможно. Мой отец сказал, Гирмас никому не подчиняется. И убрать его никак нельзя. Что бы он ни сделал. И даже нет надежды, что его загрызут дикие летучие мыши.
— Вот бы натравить их на него, — Тэрвин улыбнулся, но сразу опять стал серьезным. — Я буду писать тебе письма. А ты ответишь?
— Конечно. А может, аарцох разрешит тебе навестить меня?
— Я его уговорю, — серые глаза, в которых только что плескалась печаль, загорелись. — Ведь ты же моя невеста.
Мы стояли и смотрели, как на западе, далеко за городской стеной, гаснут последние багровые отблески заката. Холодный сырой ветер пробирал до костей, и я зябко поежилась, кутаясь в шаль.
— Ты замерзла, — забеспокоился Тэрвин. — Как жаль с тобой прощаться. Но надо идти. Я провожу тебя. До комнаты. И завтра утром приду, когда будешь уезжать.
Мы прошли по безлюдному коридору и остановились у двери. Раскаленное масло потрескивало в светильнике, на стене плясали причудливые тени.
— Пожалуйста, будь осторожна, Дженна, — попросил Тэрвин, и его голос дрогнул. — Я очень за тебя беспокоюсь.
— Спасибо! Я постараюсь.
Это получилось… как будто само собой. Сделав шаг вперед, я поцеловала его, и губы Тэрвина ответили мне. Конечно, все это было совершенно по-детски, скромно и невинно, да и длилось всего пару секунд. Но точно не напоминало поцелуй бабушки и внука.
23.
И снова я полночи не могла уснуть. Вертелась под одеялом с боку на бок и металась от одной мысли к другой.
«Кай, а это не ты часом меня заставил?» — поинтересовалась с подозрением.
«Я? Заставил?» — он так ненатурально изобразил непонимание, что сомнения отпали.
«Ну и зачем? Ты же уверял, будто не заставляешь меня делать ничего, если это необходимо для спасения жизни. Что, захотелось новых вкусных эмоций?»
«Нет, — буркнул он. — Просто немного тебе помог. Скажи еще, что это было неприятно».
«Было бы намного приятнее, если б захотела сама. Ладно, проехали. Неприятно и правда не было. А кстати, давно собиралась спросить. Одни и те же чувства молоденькой девочки и старой тетки на вкус отличаются? Ну как, допустим, для нас телятина от говядины или молодая картошка от прошлогодней?»
«Ну как тебе сказать? Отличаются, конечно. Но не совсем так, как картошка. Извини, я не могу это объяснить. Ты все равно не поймешь».
Встала я с постели невыспавшаяся и разбитая. И с ужасом подумала о дороге в тряской повозке, напоминающей сундук на колесах. Впрочем, верхом — это тоже был не вариант. Без практики долгий путь в седле я бы не осилила.
Утро выдалось хмурым, но хотя бы без дождя. Как и накануне вечером, ветер пронизывал насквозь. Вообще климат Марны, насколько я успела понять, был более мягким, чем тот, к которому я привыкла, но из-за высокой влажности и сильных ветров казался не слишком приятным.
Сопровождала меня целая свита — прямо как королеву. За несколько дождливых дней Медор успел представить мне каждого, и некоторых Кай отмел с ходу. Сначала было неловко говорить, что тот или иной человек мне не нравится, но потом я все-таки объяснила себе, что дело идет о моей жизни. Кай-то предупредит, если что, но зачем усложнять ему задачу? Да и в целом — к чему держать рядом людей, испытывающих ко мне или к Медору недобрые чувства? Конечно, такие наверняка затаились и среди замковых слуг, но и от них можно было избавиться.