— Кого-то ищете? Сюда просто так не приходят.
Магистр огляделся по сторонам и увидел, что, действительно, в одиночку здесь никто не сидел. Разве что один хмельной бродяга спал, привалившись к бревенчатой стене, и громко свистел носом.
— Вы правы, — отозвался магистр. — Мне нужно найти одного человека, говорят, его можно встретить среди таких людей, — он неопределённо обвёл рукой пространство вокруг себя, — и в то же время он довольно близок к Велимиру. Его имя Ардон, и у меня к нему поручение от старшего советника из Кейне, кажется, Хольда…
— Говорите, что вам нужно, — молодой человек обошёл стол, опустился на лавку напротив Дамира. — Вы нашли того, кого искали.
— Ты даже не хочешь ничего спросить? Кто я, откуда знаю старшего советника?
— Мне всё равно, — пожал плечами Ардон. — Я вас не знаю, вы меня не знаете, нас не связывает ничего, кроме этого вашего поручения. Наши пути разойдутся, едва вы передадите мне всё, что собирались.
— Как хочешь, — Дамир пожал плечами и, отыскав в складках плаща небольшую берестяную картинку, положил её прямо на стол перед собою. Ардон тут же нахмурился, взял её, повертел перед глазами.
— Кто это?
— Эта девушка может стать сильной союзницей для нас, но только в том случае, если Кейне откажется от неё и её сил, — и магистр пересказал Ардону всё, что слышал несколькими днями ранее от Хольда. О том, что нужно найти похожую девчонку, передать это изображение князю, научить подопечную отзываться на имя Славка и с кем-нибудь отправить в Северные земли. Ардон помолчал, ещё раз посмотрел на берёсту.
— Вы же понимаете, что я не отыщу такую ни завтра, ни послезавтра? — он хмыкнул, приподняв одну бровь. — Чтобы магия Тьмы сделала своё дело, мало посмотреть на картинку. Нужно, чтобы девушки были очень похожи. Это непросто.
— Я знаю, — мягко ответил Дамир. — Но как и где её искать, это уж не моё дело. Хольд упомянул, что у тебя достаточно связей в Вальберге и за его пределами, чтобы справиться с этой задачей.
Ардон поклонился полушутливо, сунул в дорожную сумку кусок берёсты. Дамир, поняв, что разговор окончен, встал и, по имперскому обычаю, коротко поклонился в ответ.
— Прощай.
— Не буду лгать, что был рад встрече, — Ардон, едва кивнув, направился к выходу. Ни о какой плате старший советник не говорил, и Дамир подумал, что это у них было обговорено заранее. Дело было сделано, правда, с задержкой на четыре дня, но теперь он мог без помех вернуться в Империю, осталось только напомнить Хольду о его части обещания.
* * *
Ардон не терял времени даром, но миновала уже почти целая седмица, а ни одной девчонки, хоть бы в отдалении похожей на ту, что описал посланник мастера Хольда, ему так и не встретилось. Они все были разными: высокие и низкие, крепкие и до прозрачности худенькие, тёмные и светлые, рыжие, с яркой россыпью веснушек, загорелые, белокожие… Но ни одной подходящей под описание: маленькая, темноволосая, сероглазая…
Как выяснилось позже, он искал везде, кроме как у себя под носом. Одним хмурым, дождливым вечером он остался в доме своего товарища Асмунда, дружба с которым у него завязалась ещё с самого первого дня пребывания в Халле. Весь вечер они просидели у камина, проговорили обо всём — и ни о чём, оба радовались, что такой ночью не приходится ничего делать для других.
Асмунд был на один солнцеворот старше Ардона, но эта разница была совсем не заметна. Они служили бок о бок в одном десятке, никогда не спорили и не хватались за оружие по пустякам. Асмунд среди товарищей прослыл человеком тихим, неярким, достаточно уравновешенным, чтобы к нему можно было обратиться в любое время и с любой просьбой. Да, и воплощением доброты он не был, но порой его спокойствие и дальновидность спасали друзьям свободу и жизнь. О своём приходе в Правь Асмунд не рассказывал — рассказывать было нечего, он ограничился словами о том, что упал с лошади. Но Ардону всегда казалось, что он что-то недоговаривает: слабо верилось, что довольно опытный дружинник мог просто не удержаться в седле.
Однако Ардон, уважая его чувства и понимая нежелание говорить о смерти, не расспрашивал его особенно. В тот вечер они говорили и вовсе не о том. За маленьким тусклым оконцем давно стемнело, дождь бил по слюдяным стёклам вперемешку со снегом, резкие порывы ветра хлопали ставнями снаружи, низкая ветка дерева настойчиво билась в окно. Ардон молчал, протянув ноги к огню и грея ладони о глиняную кружку, наполненную медовым сбитнем, а Асмунд задумчиво смотрел в беснующееся пламя в камине. Друг только что рассказал ему о выпавшей на его долю задаче, и теперь он думал, перебирая всех своих знакомых девушек. Вдруг одна мысль молнией мелькнула сквозь другие, Асмунд бросил коротко: "погоди, я сей миг", вскочил, выбежал из комнаты и, действительно, вернулся через некоторое время в сопровождении своей младшей сестры.
Сигрид была очень скромной и тихой, с Ардоном была едва знакома и потому смущалась его общества, однако брат успокоил её, уверенно сказав, что его товарищ ничего дурного ей не сделает. Ардон поднялся навстречу, слегка кивнул, а потом, взглянув на неё, понял, что нашёл ту, которую искал.
19. На вересковой пустоши
Но не сомкнуть кольцо седых холмов,
И узок путь по лезвию дождя,
И не ищи в морозной мгле следов…
Мельница
Кит мерил шагами просторную залу Совета, изредка останавливаясь, чтобы перевести дух. Поступок Хольда не поддавался никакому разумному объяснению, несмотря на то, что старший советник спокойно разъяснял причины такой вольности, Кит всё равно не мог поверить в такие его опрометчивость и недальновидность.
Он был знаком с Хольдом достаточно давно — настолько, чтобы узнать его близко и при надобности читать, как раскрытую книгу. И Райда, и Йала, и другие не раз говорили, что у него какое-то особенное чутьё на людей, нередко помогающее в разговорах, беседах и допросах. А теперь Кит понимал, что чутьё его подвело: он ошибся в том, что доверил наблюдение за ценным пленником именно Хольду.
Хольд был в Совете давно, ещё тогда, когда Кит только занял свою должность. Доверие к нему было огромно, но не безгранично — отец Кита не привык доверять просто так, а сын перенял эту весьма полезную привычку. Вдобавок ко всему, прошлое Хольда было достаточно туманным, о себе он ничего не рассказывал, единственное, что было известно о его предыдущей жизни — то, что он погиб в бою. Большее никого, кроме Кита, не интересовало, однако даже Отцу Совета Хольд не собирался открываться. Последнее время Кит чувствовал, что его первый помощник что-то скрывает, но не выспрашивал напрямую, оставив это дело времени: думал, что тот захочет поговорить, когда придёт пора, но пора всё не приходила, и Хольд оставался таким же: скрытным, незаметным, тихим.
Теперь же доверие к нему серьёзно подорвалось, и, несмотря на то, что битый час Кит пытался мягко добраться до его тайных мыслей и дознаться-таки, в чём крылась истинная причина побега Дамира, он отвечал незаинтересованно, равнодушно и почти односложно. Даже одно это казалось странным.
— Повторяю тебе, я послал его в Вальберг за девочкой, — Хольд тяжело вздохнул, взглянул вверх и облокотился обеими руками на стол. — Ваша Славка у них. Жива и здорова. Она действительно пришла вслед за твоим сыном и провалилась в беспамятство, а дозорные подобрали её и привезли в Халлу.
— При чём здесь магистр? Неужто никого надёжнее не было? Да он скроется на первом повороте! Больно нужно ему помогать нам!
Таким рассерженным Хольд Кита давно не видел, однако сам старался держаться, не лезть под горячую руку такими же дерзкими ответами.
— Жить захочет — не скроется, — спокойно отозвался он. — Я пообещал ему, что ежели в течение седмицы отряд из Халлы не будет здесь, то его хоть из самой Нави достанут.
— О боги… — Кит взъерошил волосы обеими руками, и Хольд невольно отметил, что у Ярико точно такая же привычка. — Это глупости! Ищи теперь ветра в поле…
— Подождём ещё два дня, — бросил Хольд, направляясь к дверям. — После думать будем.
Однако "после" не наступило, и Отец Совета даже не подозревал, что в словах помощника осталась хоть малая доля правды. Рано утром, едва холодное зимнее солнце позолотило неровный край перевала, а город только только начал просыпаться, дозорные с западной границы принесли вести о том, что в нескольких десятках вёрст замечен небольшой отряд из шести человек. Как показалось на первый взгляд, путники не были настроены воинственно. Кит отдал распоряжение пропустить их к воротам, передал Йале, Сверре и Лодину просьбу пойти навстречу гостям с ним. Райда и Ярико присоединились к ним сами: Кит никогда не настаивал на том, чтобы супруга во всём сопровождала его, но Райда сама стремилась помогать Совету.
Ждать долго не пришлось. Стража открыла ворота Ренхольда, заменённые на новые после штурма, и в город неспешно въехали шестеро конных воинов. Они были во всеоружии, на тёмной форме виднелись знаки Халлы, предводитель, не старый ещё человек с проблеском седины в тёмных волосах, поднял левую руку, сначала прижал ладонь к груди, а потом отвёл в сторону широким жестом: это означало то, что гости приехали с миром. Перед ним на лошади, изумлённо и испуганно озираясь, сидела невысокая, стройная девушка.
От небольшой толпы встречающих вдруг отделился один человек, бросился вперёд, к воинам, поспешно поклонился командиру, протянул руки, снял с седла девушку и осторожно поставил на землю. На его лице, загорелом, чуть грубоватом, за несколько мгновений сменилось множество чувств, он не мог вымолвить ни слова, только глядел в серые глаза, широко распахнутые, обнимал худенькие острые плечи и явственно ощущал, как в груди поднимается что-то необъяснимое, жаркое, что-то, чему тесно там, внутри. Он наклонился к девушке, коснулся губами её губ. Это прикосновение было почти совсем невесомым, ласковым, бережным, его переполняла нежность и невысказанные чувства. Он отстранился через мгновение. А в следующий миг неожиданная пощёчина огнём обожгла лицо.
— Ты что творишь?
Ярико зачем-то приложил ладонь к пылающей щеке. Размахнулась девчонка не то чтобы слабо. И когда он взглянул ей в глаза в следующий раз, то увидел там только непонимание и гнев.
— Славка… Я… — он отступил на шаг и растерянно моргнул, словно прогоняя какое-то наваждение. — Прости…
— Не тронь меня, — негромко произнесла девушка и, не замечая его больше, пошла вперёд, вслед за своими сопровождающими, которые уже разговаривали о чём-то с Китом и остальными. Ярико нахмурился и закусил губу, задумчиво глядя в спину девушки.
Обратную дорогу в Совет он помнил плохо. На чьи-то вопросы отвечал односложно и невпопад, выглядел совершенно растерянным, и в конце концов его оставили: что толку спрашивать, когда ответа нет. А Ярико смотрел прямо перед собою, видел её и отчего-то не мог даже подойти.
Нет, он не боялся того, что она ударит его ещё раз. Он бы мог стерпеть бесчисленное множество таких пощёчин, только бы она узнала, вспомнила, только бы в светлых серых глазах снова зажёгся тот огонёк — милый, тёплый, по-детски наивный и радостный. Но Ярико видел украдкой, иногда подходя на расстояние в несколько шагов, что Славка даже не улыбается — просто молчит и прислушивается ко всем разговорам, тихая, серьёзная и совершенно спокойная. И какая-то не такая.
А вот Ольгерда она узнала, и Ярико про себя решил, что всё дело в том, что своих родных Славка всё-таки не забыла. Однако в то же время всё внутри рвалось и кричало об обратном: «А ты? Разве ты не был ей родным? Да ближе тебя у неё никого не было!». И тут же этот надрывный крик захлёбывался, разбиваясь о равнодушный взгляд притихшей сероглазой девчонки.
Она держалась поближе к Ольгерду, он даже за руку её взял, чтобы бояться перестала. И она не боялась, шла подле него, не задавая вопросов и ничем не показывая своего беспокойства. Ярико помнил и прекрасно понимал: случись такое там, в Яви, Славка бы ни в жизнь к Ольгерду не подошла. То, что она его простила, вовсе не означает то, что её доверие к нему безгранично. И юноша был отчего-то уверен: если бы ей довелось попасть в незнакомое место, к чужим людям, и если бы он оказался рядом, она бы его руки не выпускала. Его…
Но он терпеливо ждал. Ждал, пока закончится разговор в Совете, длившийся всего несколько недолгих минут, которые показались юноше вечностью. Ждал, пока все увидят девушку, разглядят её поближе, убедятся в том, что она — это и впрямь она, живая, здоровая, правда, не способная ничто и никого вспомнить. Ждал, пока Хольд о чём-то расскажет ей, когда они остались наедине. И только потом, когда Славка направилась к выходу из залы Совета, он подошёл к дверям с другой стороны.
Она толкнула дверь и сразу же увидела его. Встретилась с ним взглядом и равнодушно опустила глаза, посмотрев на него всего каких-нибудь несколько мгновений. Самому Ярико эти мгновения показались вечностью.
— Что тебе нужно? — девушка сделала шаг в сторону, но рука юноши загораживала проход, да и он сам не торопился её пропускать. — Почему ты ходишь за мной?
— Ты правда не помнишь? — тихо спросил Ярико вместо ответа.
— Правда не помню, — ровно отозвалась Сигрид. Её уже порядком настораживал этот юноша: быть может, его и настоящую Славку действительно связывали какие-то чувства, но она постаралась отгородиться от него. — Что я должна помнить?
Ярико совсем растерялся. Он видел, что с нею произошли какие-то неуловимые изменения. Внешне она осталась той же, но в душе её, ранимой и без того уже израненной, будто бы что-то натянулось и надорвалось, и он сам себе не мог этого объяснить. Он знал, что люди меняются под всякого рода обстоятельствами, что со многими происходит то, что не каждый перетерпит и переживёт, и люди становятся другими, если не ломаются. Славка не сломалась. Но и не осталась прежней.
— Славка, я… — юноша вздохнул, собираясь с духом, — я люблю тебя. Ты помнишь?
Собственные слова обожгли и горечью отозвались на губах. Он не говорил ей этого ранее, просто не мог, а теперь понимал, что слова, сказанные не ко времени, ничем, кроме боли, не отзовутся.
Девушка улыбнулась, запрокинула голову, так, чтобы смотреть юноше в глаза.
— Пропусти, — сказала она, мягко отодвигая его руку. Он посторонился, давая ей дорогу, и она поспешно вышла в галерею. Последняя, отчаянная мысль мелькнула, уже когда маленькая хрупкая фигурка почти скрылась за поворотом.
— Славка, постой!
Девушка молча обернулась.
— Пойдём на пустошь!
— Зачем?
— Поговорим.
Она молчала, точно ждала чего-то. Ярико, решившись, подошёл, положил руки ей на плечи, развернул к себе.
— Я скучал, Славка. Очень. Ты не представляешь, как.
Ему даже не приходилось подбирать слова — они рвались сами, он даже подумать о них не успевал.
— Я думал, ты погибла… Такое счастье, что ты нашлась…
— Ладно, пойдём на твою пустошь, — прошептала девушка, неловко ткнувшись носом куда-то ему в плечо. — Хитрый…
Ярико не ответил, только приобнял её за плечи, отпуская. Последнее слово не обидело и даже не задело. Радость от того, что она хотя бы просто согласилась, уже переполняла всё сердце.
Солнце уже встало, но свет его не согрел и не оживил окружающей природы. Первые дни зимы ознаменовались холодными ночами, посеребрённой инеем травой, обледеневшими лужами и комьями промёрзлой земли. Кейне было гораздо севернее Халлы, но в этот солнцеворот зима задержалась, словно прихорашиваясь: то ли искала пуховое покрывало из инея и чистого серебра, то ли гляделась в зеркала затянутых льдом рек, то ли вышивала снежинками белоснежную одёжу. Погода стояла сухая, безветренная, мелкий снежок лениво и почти незаметно сыпался из рваных сизых клочьев облаков и тут же таял на губах, щеках, прятался среди островков грязной пожухлой травы.