— Вряд ли. Матушка Элиаса производит впечатление женщины, неспособной на бездумные или безумные поступки. Мы, кстати, пришли, — Ульрих распахнул дверь зала рядом с очередным пейзажем на стене, на этот раз морским: скалой посреди волн, вроде той, на которой возвышался наш колледж, только уродливее.
Родственники не ошиблись: Нильс предпочел празднику диковинных рыб. Стоял, прильнув носом к аквариуму. Я его, в общем-то, понимала. Это были не рыбы. А РЫБЫ! Ладно, размеры. Хотя некоторые особи и достигали в длину метра полтора. Но формы и цвета! У меня бы воображения не хватило представить обитательницу моря в красно-белую полоску или пупырчатый шар салатового оттенка с вкраплениями оранжевых пятен.
— Моя любимая вот эта! — Нильс вместо приветствия ткнул пальцем в стекло, указывая на переливающуюся фиолетовую рыбину с торчащими изо рта клыками.
— Красотка, — протянула я насмешливо.
Но мальчишка принял сарказм за восхищение. Посмотрел на меня с любопытством.
— А вы кто?
— Э-э-э…
Ну, дела! Организованный герцогиней «маскарад» легко сделал меня неузнаваемой для младшего братца Ульриха. А ведь мы с ним полгода ходили на одни и те же занятия. Понятно, что полноценные лишний раз не смотрят на отгороженный магией угол полуцветов. Но всё же не запомнить меня младший Бернарду не мог. Одна только первая ночь духа с прогулкой внутри стен получилась незабываемой.
— Не твоего ума дела, — отрезал Ульрих и сделал странное движение левой рукой, будто пучок невидимой травы выдрал из земли. — Возвращайся в бальный зал. К родителям.
— Ага, — согласился Нильс с непривычной покорностью. В мою сторону больше не взглянул. Как и на обожаемых рыбин. Вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.
— Чего это он? — поинтересовалась я, подозрительно щурясь на Ульриха. — Ты же его не…
— Разумеется, заколдовал, — парень улыбнулся, и зеленые глаза наполнили лучистые смешинки. — Оттащишь его от аквариумов без ведьмовской магии, как же! Это внушение. Концентрируешься, отдаешь приказ и все дела.
Ульрих заметил, с каким ужасом я на него смотрю, и скривил рожицу.
— Не пугайся. Работает только на кровных родственниках. И то по мелочам. Нельзя приказать причинить вред себе или другим. А жаль. Иногда хочется сотворить чего-нибудь этакое с папенькиной женушкой. Да шучу я, шучу! — заверил негодник, отскакивая, чтобы не попасть под мою горячую руку.
— Неужели, госпожа Бернарду столь ужасна? — спросила я, сомневаясь, что парень ответит честно. Мы ведь договорились не обсуждать его родню.
— Ну… — протянул полуведьмак. Дурашливое выражение сошло с лица. — Напоминает твою тетушку. Разве тебе никогда не хотелось превратить ее в нечто, похожее это? — Ульрих кивнул на мою «любимую» рыбину: салатово-оранжевый шар.
Я представила сию живность с лицом Дот и расхохоталась. До слёз. Полуведьмак посмотрел на меня снисходительно, но не выдержал и прыснул сам. Мы смеялись, как безумные. Тело сделалось легким, будто все последние недели на спине висел груз из камней. Теперь он остался на земле, я воспарила к самому солнцу. Мне было хорошо. Чертовски хорошо!
— Пупырчатая, — повторяла я, как заведенная. — К-к-круглая…
— Зеленая, — вторил мне Ульрих, и я смеялась еще громче.
Не знаю, чем бы закончился этот безудержный приступ хохота, если б я не закашлялась.
— Ну, всё! Всё! — парень похлопал меня по спине, но, видя, что это не помогает, сделал пас обеими руками, будто сложил крышу домика, а потом схлопнул её.
Мне сразу полегчало. Только в груди осталась тяжесть. И на сердце. Немного. Подумалось вдруг, что это веселье я вспомню еще не раз — в самые плохие дни в Гвендарлин. В самые темные и беспросветные.
— Идем, — позвал Ульрих. — Ну их, рыбин. Устрою лучше тебе экскурсию по замку.
Меня не очень вдохновила идея. Не покидало ощущение собственной неуместности в этих стенах. Поломойка, замаскированная под гостью. Но в компании полуведьмака я бы согласилась проследовать хоть к чертям в подземелье. Он, и правда, отлично знал обитель клана Ван-се-Росса. С видом знатока рассказывал, где тут какие залы и гостиные разных цветов, комнаты для чаепитий и игр в карты, бильярд или шахматы.
— Сколько ты тут живешь? — спросила я, прищурившись. — Неделю?
— Мы приехали позавчера поздно вечером. Правда. Просто я быстро «изучаю» любую территорию. Это еще один особый дар. И крайне полезный для народа моей настоящей матушки. Вдруг придется делать ноги.
— Как это работает? — поинтересовалась я, представив синие молнии коридоров.
— Я не вижу карту в голове, как ты с Гвендарлин, — пояснил Ульрих, сообразив, о чем я подумала. — Просто знаю, где находится нужное помещение и выходы. Это как с игрой в «тепло-холодно». Я чувствую направление.
— Ого! Сколько же у тебя тайных талантов?
Я знала, что он не ответит. По крайней мере, честно. Зачем делиться сокровенным?
— Немало, — отозвался полуведьмак. — Но все они… э-э-э… не совсем мои. Эти способности требуют регулярной подпитки, иначе не подействуют в нужный момент. Матушкино племя — природники. Они черпают силы из всего вокруг. Я не могу делать это открыто. Тем более, в Гвендарлин. Поэтому таскаю с собой амулеты. На всякий случай. Хорошо, что я наполовину маг. Эта сила никуда не денется. Родовой дар, конечно, бесполезен. Но есть же заклятья и вспомогательная магия. Да-да, я люблю уроки Бритта и Шаадея.
— Я тоже. Что? Когда один твой дар — хождение внутри стен колледжа, а второй загадочным образом связан с синим котом, нужна страховка. О! Еще я умею траву выжигать. Но обычно это происходит, когда не просят.
Ульрих расхохотался, но смех мгновенно стих.
— Странно, — пробормотал полуведьмак, останавливаясь у неприметной двери, непохожей на остальные — массивные, с узорами и золотыми ручками. — Ты ее видишь?
— Да, — ответила я растерянно. — Дверь. Серая. Неуместная.
— Я ее не чувствую. Тем самым чутьем. Будто ее тут нет.
Парень потянулся к ручке — железной, покрытой царапинками.
— Говорят, некоторые двери лучше не открывать, — предостерегла я. Хотя сама больше страшилась не того, что скрывается в таинственной комнате, а гнева хозяев замка.
— Я не ощущаю угрозы, — заверил Ульрих. — В каникулы я восполнил «пробелы» и сейчас накачан ведьмовской магией под завязку.
Полуведьмак толкнул дверь. Она начала открываться медленно, с тихим негостеприимным скрипом, а на меня вдруг накатило странное чувство. Душой завладели волнение и желание попасть внутрь во что бы то ни стало. Словно важнее таинственной комнаты не существовало ничего на свете.
Я первая шагнула в темноту, ощутила под ногами шершавый пол, не покрытый ковром.
— Осторожнее, — шепнул последовавший за мной Ульрих. — Сейчас организую свет.
Он щелкнул пальцами, и над головой мелькнул огненный шарик. Но сразу погас, будто уничтоженный безжалостной черной магией.
А следом погасли и мы.
Последнее, что запомнила, как падаю в объятья тьмы.
****
— Пей до дна, Лилит. Не мотай головой. До дна!
Рядом закашлялся Ульрих, а я гневно посмотрела на герцогиню Викторию, поившую меня жидкостью цвета памятной рыбины.
— И не прожигай взглядом. Сами виноваты.
— Не стоит с ними так сурово, дорогая, — посоветовал герцог Эдвард. — Дети — создания любопытные. Им простительно.
Но Её светлость фыркнула и переключилась на Ульриха. Свою порцию пойла он тоже не мог осилить. Давился и глядел на хозяев замка сурово. Настолько, насколько позволяли слезящиеся глаза.
— Напугал, — усмехнулась герцогиня Виктория. — Я сама умею взглядом огонь разжигать. Допивай!
Мы сидели, а точнее, полулежали на диване в синей гостиной, в которую нас доставили в бессознательном состоянии. В нем, как успела поведать герцогская чета, мы с Ульрихом пребывали около двух часов. Вырубила нас охранная магия таинственной комнаты.
— И ничего им непростительно, — припечатала Виктория, забирая мой опустевший стакан. — Любопытство — худший порок. С легкостью губит репутации. А иногда и жизни.
Герцог тяжело вздохнул.
— С этим не поспоришь, дорогая, — согласился он с супругой и глянул на нас, качая седой головой. — В этой комнате моя прабабка проводила особенно темные обряды. Помещение насквозь пропитано злой магией. Увы, уничтожить его невозможно. Приходится прятать от посторонних глаз. Удивительно, как вы двое умудрились на него набрести.
— Благодаря особой магии, — бросила герцогиня Виктория, явно намекая на моего кавалера.
Ульрих подавился остатками салатового пойла, но госпожа не обратила внимания.
— Пора поговорить о твоем безрассудном поведении с матерью, — объявила она насмешливо. — Не качай высокомерно головой, мальчик. Я не о ватрушке, что разгуливает по нашему замку под руку с твоим отцом. Я о настоящей матери. Габриэле — моей давней приятельнице. Пусть преподаст тебе основательный ведьмовской урок.
Таким изумленным я Ульриха не видела ни разу. Даже в памятные ночи духа: в первую и последнюю. Зрачки расширились, род приоткрылся. Парень считал существование материнского народа тайной из тайн. А осведомленность герцогини переворачивала основы его «мира».
— А теперь, господин полумаг, — отчеканила госпожа, — проводите леди Лилит до саней и возвращайтесь к себе в покои. Постарайтесь нигде не сворачивать.
Я поднялась с трудом. Ульрих хотел подать мне руку, но не рискнул при чете Ван-се-Росса. Его шатало, как и меня. Не свалиться нам обоим помогло исключительно желание скрыться подальше от ледяных глаз хозяйки замка.
Полуведьмак заговорил, пройдя половину пути до главного выхода.
— Матушка могла бы и предупредить о герцогине Виктории, — проворчал он, явно не зная, как относиться к открытию.
Я молчала. Слишком злилась на парня и опасалась ляпнуть лишнее.
— Говори уже, — Ульрих угадал мое настроение. — Я не из обидчивых.
— Он не ощущает угрозы, — поддела я, не пряча яда.
— Её там и не было, — упрямо объявил полуведьмак. — Герцоги лгут. Нас вырубила не охранная магия, а кто-то из них. И не два часа назад, а минут двадцать.
Я остановилась и посмотрела на парня, как на умалишенного. С трудом удержалась, чтобы пальцем у виска не покрутить.
— Я серьезно, Лилит, — Ульрих взял меня за руку. — Моё ведьмовское чутье не обманешь подобными трюками. Мы на что-то наткнулись, и хозяевам это не понравилось. Похоже, на нас наложили заклятье забвения. Мерзкая штука. И незаконная. Но господа предпочли рискнуть ради сохранения тайны. Все провернули аккуратно, иначе б мы до утра не встали. Впрочем, от мигрени в ближайшие недели нас это не спасет. Как и от забывчивости по мелочам. Но не волнуйся, я разберусь, как избавиться от блока.
— Угу, — кивнула я рассеянно.
Я не волновалась. Совсем. И почти не заинтересовалась сведениями Ульриха. В голове внезапно поселился туман. Всё, что мне сейчас хотелось — добраться до дома, снять бальное платье с белокурым париком и забыть о сегодняшнем вечере.
Главы 3 и 4
Прощание прошло отвратительно. В прошлый раз, покидая маму с теткой, я с трудом сдерживала слёзы. А сейчас жаждала поскорее сесть в сани Элиаса и под скрип снега под полозьями забыть, что на свете существует поселок Бирюзовый. Желание сбежать не значило, что я перестала бояться злых духов Гвендарлин. Однако сегодняшним утром четко осознала, что дом окончательно перестал быть домом.
Дот вела себя сдержанно. Сухо поинтересовалась, не забыла ли я чего, и не произнесла больше ни слова. Мама ходила с беспечной улыбкой, будто не с единственной дочерью расставалась, а выпроваживала надоевших гостей. Мы так и не поговорили толком. Она пыталась пару раз, но я устраивала бунт, и пропасть между нами росла.
Лишь на пороге мама не выдержала и обняла меня.
— Лил, прошу, будь благоразумна, — прошептала она. — Этот юноша из темных…
— Мам! — взвыла я, не хуже раненного зверя. — Прекрати!
— Но есть же другие! Из вашего сектора. Мальчик, что цветы в целительский блок носил. Он ровня, а тот… тот…
Мама замолчала, встретившись с моим огнеопасным взглядом. Я и так чувствовала себя отвратительно из-за Ульриха. В последний раз мы виделись неделю назад на парадном крыльце замка Ван-се-Росса. На следующий день семейство Бернарду вернулась восвояси, и я понятия не имела, что ждет меня в колледже. Готов ли полуведьмак общаться со мной у всех на виду. Или сделает вид перед полноценными, что мы не знакомы
— Ульрих — не Свен, как ты не поймешь, — проговорила я с надрывом. — И мы не жениться собираемся, а просто… просто…. Я не делаю ничего предосудительного.
— Лил…
— Хватит, — я выставила ладони вперед. — Давай закончим разговор. Я не хочу ссориться. Тем более, перед отъездом. Я буду благоразумна. Но не требуй от меня того, что я не выполню. Не заставляй врать.
Я поняла, что маму ответ не устроил, услышала, как негодующе фыркнула Дот. Но махнула рукой и выскочила из дома. К демонам всё и всех!
Возле крыльца поджидали слуги Ван-се-Росса, чтобы погрузить мой дорожный сундук. Едва взглянув на них, я прошагала к крытым саням и плюхнулась на мягкое сидение рядом с младшим герцогом. Он подозрительно покосился на мое хмурое лицо, но ничего не сказал. Привычно уткнулся в книгу.
Погода стояла отличная. Солнечная и в меру морозная. Из окна саней простирался великолепный вид на укутанные свежими сугробами поселки, поля и лес. Нетронутый снег переливался, искрился всеми цветами радуги. Но любоваться не получалось. В душе клокотал гнев. Я ненавидела себя. Свою неполноценность. Сильнее, чем раньше. Никогда не забуду, как смотрели на меня родители Ульриха до того, как поняли, что перед ними полуцвет. Они сочли меня достойной компанией сыну. Гостья герцогини, темная. А не какой-то там сломанный ублюдок.
Но потом всё изменилось. Всё. И навсегда.
— В твоем молчании столько тьмы, что в дрожь бросает, — заговорил Элиас на исходе первого часа пути, захлопывая толстую книгу.
— Я темная, мне положено, — съязвила я. Но не удержалась и призналась. — Мама не хочет, чтобы я общалась с Ульрихом.
Младший герцог не удивился.
— В этом есть резон, — неожиданно изрек он. — Ульрих — полноценный маг и…
— Не тебе судить, — перебила я, выплескивая плохое настроение на герцогского сыночка. — На себя посмотри. У нас хоть цвета друг другу не противоречат. А вы с Рашель Фаули несовместимы.
Обычно бледные щеки Элиаса опасно порозовели, но он справился с эмоциями
— Мы и не встречаемся.
— Пока не встречаетесь.
Глаза стального цвета заблестели кристаллами льда.
— Не переходи черту, Лилит, — посоветовал младший герцог жестко.
— А ты не лезь. Без тебя знаю, кто Ульрих, а кто я такая, что падать дальше не…
Узел в груди развязался, будто по волшебству. В голове просветлело, тело сделалось легким, вот-вот воспарит, пробив крышу саней. Увы, остальные испытали совершенно иные ощущения. Элиас успел закрыться от магического выброса, но всё равно закашлялся до хрипоты. Кучер и оба слуги истошно завопили, лошади испуганно заржали и остановились.
— Десять баллов, Лилит, — пробормотал младший герцог, вытирая рукавом заслезившиеся глаза, и вылез из саней.
Я высунулась, было, за ним, но юркнула назад. Один из слуг — рослый парень, который запросто бы в одиночку поднял лошадь — сидел по пояс в сугробе и таращился на нас, будто выпавший из гнезда птенец. На щеках красовалась сажа, а волосы… волосы стояли дыбом. В буквальном смысле. Еще и пеплом покрылись.
Нет, я не могла на это смотреть. Вот уж точно — молодец, Лилит!
— Эй, ты живой? — послышался голос Элиаса снаружи. — Вставай. Ну же, поднимайся!
Однако прошло еще минут десять, прежде чем господин привел пострадавших в порядок с помощью увещеваний и вспомогательной магии. Но если контуженным моим выбросом слугам постепенно полегчало, на лошадей не действовали ни уговоры, ни чары. Две пары гнедых встали намертво.
— Потерпите, господин, дайте им время очухаться, — лебезил перед младшим герцогом кучер. — Они животные пугливые. Не понесли, и то ладно. Я хотел сказать…