Ворон же, будто угадав, о чем я думаю, рукой накрыл мое плечо, не дав мне до конца поправить одежду.
– Тай. Поверь, ты красивая. Даже сейчас. - Он провел пальцем по моему подбородку, чуть его приподняв, мягко заставляя посмотреть ему прямо в глаза. - Поверь, я видел много красивых лиц, скрывавших уродства души. И привык к этом настолько, что стал считать это нормальным. Что в тебе видят не тебя самого, а положение, власть, деньги или угрозу. И сам перестал видеть в людях человеческое.
– Ну, я не совсем человек. Скорее просто очень активный и жизнерадостный труп, - попыталась я улыбнуться и добавила: – А нормы… Ее вообще не существует. Что естественно для коршуна, то кошмар и смерть для полевки, которую он закогтил. Если бы ты не научился видеть людей насквозь, то…
– Я бы не выжил, - закончил за меня ворон и, отстранившись, подошел к сейфу и открыл его дверцу. - Помнишь, я говорил тебе о черепе. Так вот. Это череп моего брата, Энора. его убили год назад. Он совершил ошибку, поверив, и поплатился.
– Постой! Как убили? - я вскочила с места. – О таком событии наверняка бы раструбили все новостные листки!
– Если бы репортеры узнали, то да. Но официально Энор отбыл с исследовательской экспедицией в долину Гейзеров.
– Зачем? – не поняла я.
А потом до меня дошло: император и его наследники – сильнейшие маги империи. На их крови зиждется закон и порядок. Считается, что их невозможно убить, как простых смертных. А если окажется, что это не так… сколько ещё тайных обществ, жаждущих захватить власть, появится только в одной Эйле? Вот и получается, что Его Высочество Энор ушел за Грань столь же тихо и безвестно, как подзаборный бродяга. Просто чтобы простые имперцы спали спокойно.
Все это время ворон молчал и следил за тем, как меняется выражение моего лица, пока я осознаю, что стоит за его словами.
– Мне жаль, - произнесла я до оскомины банальные слова.
И нормальный человек бы на этом остановился, но только не некромант! Для нас смерть – это просто ремесло. Особенно если эта смерть – не твоя собственная. В общем, у нас специфические взгляды и на загробие, и на саму жизнь. Которую мы, к слову, считаем великой ценностью. А посему, как и всякие кладоискатели, норовим ее откопать. Даже если она давно и прочно зарыта. Причем даже не нами.
Посему я не смогла удержаться от того, чтобы не приободрить ворона:
– Зато у меня для тебя есть и хорошая новость. Ты знал, что всякий, хранящий скелеты в шкафу, - слегка некромант? А у тебя их – что фигуральных, что реальных, – я кивком указала на череп, - преизрядно.
– Вообще-то я храню «свои скелеты», как ты выразилась, не в шкафу, а в сейфе, – педантично поправил Ар.
– Ну да, – охотно согласилась я. - Такие тайны обычному шкафу и я бы не доверила.
– А касательно того, что я некромант… Тай, даже не надейся: в расследовании ты не участвуешь!
– Но я даже не заикнулась о том, что раз ты немножко маг смерти и я могу попросить тебя как коллега коллегу… – возмутилась я. Искренне так, негодующе. Потому как именно это я и собиралась сказать. – Ар, с тобой даже спорить неинтересно!
– Зато быстро, – тут же нашелся ворон.
– Ну а может всё же?.. - с надеждой уточнила я и выдвинула свой главный аргумент: – Да я просто не могу не участвовать. Я уже вляпалась по самую надгробную плиту! И это… Я же твой главный свидетель. Ну, или главное вещественное доказательство. Но главное же!
На мою пылкую речь ворон лишь вздохнул. Выдержал паузу, во время которой я закипела, как холодный чайник, и произнес:
– Тай, ты можешь быть тенью, я об этом говорил и от слов своих не отказываюсь. Но вмешиваться в ход этого дела я тебе, извини, не позволю.
– А в дамскую комнату ты мне позволишь сходить? - хотела произнести это спокойно. Но где Тай – и где это самое «спокойно»? Я ведь даже существую вопреки здравому смыслу. Посему получилось всё в точности да наоборот. Фраза прозвучала с вызовом.
– Пожалуйста. Третья дверь налево. И будь аккуратней, там в кране элементаль древний, с норовом.
Вот зря ворон сказал про аккуратность: накаркал.
Хотя поначалу все шло нормально. Я даже с первого раза попала в нужную дверь и, очутившись в уборной, привела себя в порядок: поправила мундир, причесала пальцами волосы, плеснула в лицо водой. И только умылась, проведя ладонями по щекам, подняла взгляд, как встретилась с отражением в зеркале. За моей спиной, сложив руки на груди, стояла Майнок.
Я оценила лейтенанта и невольно вспомнила поговорку: за каждой хорошей статьей дохода кроется плохой номер закона уголовного имперского кодекса. Вот так и за моей замечательной идеей удрать от ворона, дабы привести в порядок не только свой внешний вид, но и мысли, притаилась совсем не замечательная лейтенант. Причем выражение ее лица без слов говорило о том, что сейчас я узнаю о себе много нового.
Медленно повернулась к ней. Вода стекала с моего лица, наверняка капая на мундир. Но мне было недосуг проверять.
– Мы не успели познакомиться, - начала белобрысая, смотря на меня пристально, словно через прицел дальнобойного арбалета.
Мне даже стало любопытно, какие эмоции эта эйра пыталась мне сейчас внушить: страх, трепет, гнев? Сказать что ли ей, что я труп, а посему ничего мертвое мне не чуждо? В том числе и тонкое искусство гробового спокойствия. Майнок с таким же успехом могла пытаться гипнотизировать пустой чайник на кипящую безудержную страсть.
Она таращилась на меня пару секунд, все сильнее хмурясь. А я смотрела в ответ, расплываясь в ехидной улыбке. Так и подмывало протянуть «сюрпри-и-из!», но я сдержалась.
– Да, познакомиться не успели, но можем успеть замечательно попрощаться, - и я решила подать пример: – Всего вам… недоброго.
Но, судя по всему, лейтенант была столь решительно нацелена разговор, что ее бы даже отсутствие собеседника огорчило, но не остановило. Сдается, такую устремленность к знакомству не проявляли даже моряки, после долгого плавания сошедшие на берег.
– Ладно… – многообещающе протянула белобрысая, - не хочешь по-хорошему, пигалица, будет по–плохому. Не знаю, в какой дыре тебя отрыли, но…
– Да меня еще и не закапывали! – тоном «я в общем-то не против, но ни разу не согласна!» срезала на подлете ее угрожающую и наверняка впечатляюще внушительную речь.
Вот зря! Сколько раз мне ещё в детстве твердили, что не стоит перебивать старших. Но если в школьные годы наказание ограничивалось подзатыльником, то сейчас… Майнок ударила. Причем не заклинанием, а волной чистой силы. Я даже пошатнулась и сделала непроизвольный шаг назад, пытаясь сохранить равновесие. Бедром ударилась о раковину и услышала, как за моей спиной зеркало осыпается крошкой.
Рука сама потянулась к одному из осколков, что упал в раковину. Миг – и я уже держала его перед собой, точно кинжал. Ждать, когда меня второй раз используют в качестве мишени, я не собиралась. Я прыгнула на нее сразу с места.
Ответить магией Майнок мне не успевала, а вот хуком – вполне. От ее кулака я едва уклонилась, чиркнув в ответ осколком ей по запястью. А дальше состоялась «милая девичья» беседа, по итогам которой в уборной единственным целым и не потасканным осталось только мое чувство собственного достоинства.
Майнок дышала, как загнанная хромая лошадь, уперев ладони в колени и согнувшись. Я стояла в нескольких шагах от нее, готовясь в любой момент как защищаться, так и атаковать.
Но вот чего я не ожидала, так это ее вопроса:
– На кого работаешь?
– Что? - сплюнув попавшую в рот штукатурную крошку, вопросила я.
Гораздо уместнее из уст белобрысой бы прозвучало: «Он твой» или «Я сдаюсь».
– Как только ты начала крутиться рядом с верховным карателем, у нашей службы пошли провалы один за другим. Совпадение? Не думаю! – выпрямляясь, отчеканила лейтенант.
У меня от такого заявления дернулся глаз.
– Я – и шпионка ренегатов? Да меня из-за них убили! – сказала и почувствовала, как во рту стало тесно от клыков, а ногти на пальцах словно удлинились.
– Одно не исключает другое, - философски пожала плечами Майнок.
Заявлять такое рядом со злым зомби? Да она, похоже, бессмертная! Или как минимум застраховала себя на пару тысяч форинтов. Меж тем белобрысая, и не подозревая, что еще немного – и империя лишится весьма талантливого и перспективного эмпата, продолжала:
– К тому же ты выглядела в кабинете верховного весьма себе живой. Что в ночь своего появления, когда арестовали Рунур, что сегодня. Вот я и решила, что заговорщики смогли подсунуть под бок Верховного менталиста.
А я с запозданием вспомнила, где видела эту Майнок: это она заносила в кабинет ворона папки и выслушивала распоряжения о помощи семье погибшего карателя в то раннее утро, когда меня, уже убитую, Ар привез в отделение для допроса. И, видимо, решила, что я…
– Знаешь, тому, кто преподавал тебе нежитеведение и некромантию, голову стоит открутить. Не опознать во мне умертвие – это надо умудриться, - фыркнула я возмущенно.
– Я решила, что на тебе экранирующий амулет, – уличенная в профессиональном промахе, вспыхнула Майнок.
– Угу, амулет… Надгробная плита называется. Хочешь, и тебе такой подарю? Даже с дарственной надписью, проверяльщица архова!
– Умертвие недобитое, - тут же нашлась лейтенант. И в ее руке загорелся пульсар. Убить таким тяжело, но покалечить – запросто.
Я же пожалела, что в пылу драки выронила осколок, и приготовилась вцепиться в белобрысую когтями, как тут без стука открылась дверь уборной. Ну как открылась… ее снесло с петель. ? на пороге обнаружился ворон собственной персоной.
Миг – и мы обе, и я, и Майнок, спрятали руки за спину. Одна – с когтями, которые ещё недавно неплохо так полоснули по стене, процарапав не только штукатурку, но и слегка – каменную кладку. Вторая – спрятав пульсар.
еще и улыбнулись синхронно. Наверняка с учетом нашей потрепанности это выглядело слегка дико… Но мы старались быть милыми. Честно. А еще не хотели получить нагоняя. Я – за то, что едва не угробила ценный кадр и почти вмешалась в расследование. Майнок – за то, что действовала без приказа и усомнилась в начальстве.
Посему мы всем своим видом старались показать, что ворону не о чем беспокоиться, тут две барышни просто душевно беседуют о своем, женском: о заговорах и убийствах. Но, увы, наши старания пошли прахом. Причем в прямом смысле прахом: рухнула внешняя стена. Сначала по ней в наступившей тишине зазмеилась трещина. ?на прошла расколом, уперлась в потолок, за пару секунд разрослась в бока ветками и… обвалилась. С ней треснул и водопроводный кран, из которого с криком «Свободен!» вырвался элементаль, и вода ударила вверх и в стороны фонтаном.
Я, поливаемая брызгами, удостоилась пристального взгляда ворона. Словно это я в одиночку все тут разгромила. Причем взор карателя был настолько выразительным, что если бы Ар заговорил, то цензурным бы в его речи наверняка было лишь мое имя.
Мне стало обидно, причем за стену – особенно. Я ее даже не трогала. Почти.
– Она сама рухнула. Я тут ни при чем, – поспешила признаться в лучших традициях раскаявшегося преступника. Правда, в свете разгромленной уборной это выглядело сомнительно.
Но ворон был бы не ворон, если бы верил только словам.
Через четверть часа выяснилось, что тот, кто помог сбежавшей преступнице, напитал кладку заклинанием. Дабы она рухнула вместе со взрывом. Но на этот раз для разнообразия не у нас, а у преступников что-то пошло не так…
ГЛАВА 6
Это было единственным утешением из всего случившегося. Остальное – полной печалью. Я узнала о себе не совсем новое, но, скажем так, то, что предпочла бы не вспоминать. Впрочем, лейтенант, сдается, тоже. Но в другом месте. И от своего непосредственного начальства, к которому перешла по приказу ворона.
Мое же «руководство» сверкало своими разномастными глазами, метавшими громы и молнии, и размеренным тоном вещало о стремительном упадке моей морали: еще несколько дней назад я намного изящнее строила каверзы, а врала – честнее.
Я же лишь развела руками и в свою защиту заявила:
– ?р, я, как умертвите, уже определилась со своей ролью. Мне глупо пытаться изображать из себя добрую крестную фею, если я топором орудую гораздо лучше, чем волшебной палочкой.
– Да ты и волшебной палочкой безо всяких заклинаний убить можешь, - в сердцах воскликнул ворон. – Просто ткнув ей противнику в глаз.
До этого момента я думала, что зомби не краснеют. Потому что им просто нечем. Кровь же у них не движется по жилам. А у меня, видимо, все же очень медленно, но циркулировала. Потому как щеки стали гореть. А я сама, стоя перед Аром, опустила глаза долу и даже шаркнула носком по паркету.
И как только он узнал о том случае? Он произошел в мою любимую пору, летом. Вообще, почти все некроманты любят, когда тепло. Не из романтических причин, когда зубы на свидании не лязгают, а губы при поцелуях не обветриваются враз. Нет. Маги смерти предпочитали жаркое время года из сугубо практических причин: не нужно заступом долбить мерзлую землю, добираясь до могилы.
Так вот, в одну из теплых летних ночей я откопала одного из своих первых умертвий. К слову, подозрительно хорошо сохранившееся. А то, похороненное не по правилам, возьми и оживи. И я… в общем, слегка разнервничалась. А поскольку сотворить заклинания не успевала, то использовала первый попавшийся предмет: палку. Которую и засадила нежити прямо в глаз.
– Зато ты можешь исключить Майнок из подозреваемых, – вскинувшись, произнесла я. А затем, шмыгнув носом, добавила: – Будь она из ренегатов, не стала бы пытаться меня устранить. Ведь, с ее слов, она заподозрила, что я – шпионка заговорщиков и по моей вине случаются все эти провалы.
– Главное во всем этом – «с ее слов». - Ар поднял палец.
– Думаешь, это могла быть уловка, чтобы отвести от себя подозрения? - поняла я.
– Все может быть. Пока нельзя исключать ничего и никого. Тем более оставшихся трех подозреваемых я еще не допрашивал.
– А когда будешь?
– Как только разберусь со случившимся во дворце, - нахмурившись, произнес ворон.
– ? что там произошло? - спросила я, хотя интересовало меня совершенно другое: возьмет ли Ар меня с собой на допросы. До интриг в императорской резиденции мне дела не было. Моя задача – убить того, кто убил меня. А для этого нужно его еще найти.
– Пока ты мило беседовала с Майнок, громя стены, мне пришло известие, что на Ее Величество совершили покушение.
– Что?! – вырвалось у меня. И лишь после этого я запоздало отметила, как официально-отстраненно он назвал свою мать.
– Нападавший ликвидирован. Императрица не пострадала, - тоном «спешка желательна, но необязательна» пояснил ворон. - Но нужно выяснить: это дело рук ренегатов или одиночного фанатика. Сейчас один из моих лучших некромантов как раз беседует с трупом несостоявшегося убийцы.
– А что, кроме заговорщиков есть ещё кто-то, желающий смерти правителям?
– Гораздо больше, чем ты можешь предположить. Одни могут убить за идею. Такие, как фанатики древнего кровавого культа. Другие – из чувства справедливости. Это мстители, которые винят в своих бедах власть. А третьи – просто за десять форинтов.
– Десять форинтов? – не поверила я.
– Ну, хорошо, не за десять. Тут я слегка преуменьшил…
Я скептически посмотрела на ?ра. Ага, слегка, раз в …дцать. Но он в истинном духе матерых дипломатов предпочел это не заметить и невозмутимо продолжил:
– За голову особы королевской крови цена выше. В межрасовой гильдии убийц даже висят портреты членов моей семьи. Кстати, не только моей, но и правителей альвов, и глав кланов цвергов. Подозреваю, что под каждым приписка не только с именем и краткой характеристикой и, собственно, ценой, - и он, криво усмехнувшись, добавил, - но еще и списком коллег, которые брались за тот или иной заказ и не справились с ним.
Но что-то мне подсказывало, что под магографией ворона вместо этого была только одна фраза: «Лучше не связываться».