Коэн бы победил — он пришел первым, он мог забрать ключ.
Но зрителям было бы неинтересно на это смотреть, зрители ждали боя, и именно его они получали.
Рейз напал первым, меч сверкнул серебристой молнией, действительно быстро, мелькнул справа от головы Коэна. Тот успел уклониться, контратаковал. Лезвия высекли искры.
Рейзу сложнее было использовать свое преимущество, но он держался. Силана это видела — он нападал не бездумно, за его атаками и за каждым движением стоял холодный, спокойный расчет опытного бойца. Расчет тела, инстинкта — внутреннее понимание и ощущение того, как нужно действовать.
Рейз использовал любое, даже самое малейшее преимущество, которое мог — уворачивался, прятался за узкие, обвитые каменными шипами столбы, которые крепили помост с соседними ярусами, контратаковал.
Он был красивым мужчиной, сильным и уверенным в себе. Он притягивал взгляды и принимал чужое внимание как должное.
Но в бою от него перехватывало дыхание.
От отточенной, совершенной легкости его движений.
Но он уступал Коэну, Силана это видела. Уступал опыту, знанию. Уступал ему в силе.
Он все еще держался, искал путь к победе, выкладываясь насколько хватало сил, и его жажда победы — огненная, голодная, передавалась залу.
Он завоевывал их, цеплял их интерес и что-то еще в людях, которые пришли смотреть поединок.
И они следили за ним, завороженные.
Он мог победить Коэна или проиграть ему, но зал — весь Зал Шипов — Рейз победил. Все огромное, громогласное, пенящееся криками человеческое море.
Он дал толпе то, ради чего они пришли.
В тот момент, не в состоянии оторваться, Силана отчетливо поняла: их вызвали бы на поединок снова. Независимо от исхода боя, другие гладиаторы захотели бы сразиться с Рейзом сами. Чтобы снова бесновалась толпа и весь зал скандировал как заведенный, и люди боялись моргнуть и пропустить — последний решающий момент.
Коэн не был так эффектен, но он был сильнее.
Просто был сильнее, выносливее и умел использовать свое преимущество.
Он выматывал Рейза, терпеливо и спокойно, с уверенностью того, кто понимал, что победит. Силана узнавала эту уверенность — внутреннее чутье, убежденность солдата, который мог играть по правилам Арены, но не дышать, не жить ею. И которому в глубине души совсем не было дела до толпы.
Для кого оружие было инструментом — костылем, чтобы выиграть поединок, прожить еще один день, сделать еще один шаг вперед.
Рейз оступился — в конечном итоге это был вопрос времени, и Коэн ударил. В последнее мгновение перехватил меч обратным хватом и нанес удар рукоятью.
Рейз успел отдернуться, но недостаточно быстро — кулак задел скулу, заставил голову мотнуться в сторону.
Публика ахнула, а Силана смотрела, чувствуя, как медленно и холодно мертвело все внутри, и понимала, что — все.
Поединок закончен.
Рейз проиграл.
Коэн ударил еще и еще, расчетливо и пренебрежительно. Уже понимая, что Рейз не сможет ответить. И что вот теперь настал черед другой эффективности и другого способа завоевать Зал.
Он знал, что делал — и не давал Рейзу шанса подняться.
Он хотел не просто победить его. Он хотел уничтожить его в глазах людей, которые смотрели.
И после нескольких ударов он достал нож.
В тот момент Силана почему-то подумала: он не остановится, пока не изуродует его полностью. Пока не растопчет, не сломает все, что делало Рейза Рейзом.
Она сделала шаг вперед. Потом еще один. И сошла с постамента.
В голове билось только одно: она не могла позволить себе слабости. Не могла позволить себе кричать или плакать от боли — Рейз сказал, что все решали зрители, их любовь, то, насколько им нравилась пара. Силана должна была им понравиться.
«Подол вашего платья будет отлично смотреться красным».
Белые цветы и битое стекло. И красные-красные следы.
Делия была права.
Это могло выглядеть красиво — для людей, которые пришли смотреть поединок, хотели зрелища и драмы.
Осколки обожгли ступни.
Огненная Матерь, госпожа моя в пламени, проведи меня сквозь боль и огонь. Дай мне сил на еще один шаг.
Еще…
Один шаг.
Еще.
Силана заставляла себя улыбаться.
Не торопилась и держала спину прямо.
Глаза Делии — холодные, льдистые, следили за ней с насмешкой.
«Ты не дойдешь. Ты не сможешь».
Ты рухнешь в эти цветы и осколки, на колени, и не сможешь заставить себя подняться. Там тебе самое место.
Силана шла вперед, повернув ладони вверх, и с кончиков пальцев срывалось пламя — огненные светлячки боли. Единственные, которыми она могла позволить себе плакать.
Рокот зала казался далеким и ненастоящим.
И было легко вспомнить себя на войне, когда боль, страх, усталость не имели значения, и все казалось далеким и неважным под густой пепельной пеленой безразличия.
Все вокруг — весь мир выцветал и пах гарью. Несмываемой черной сажей, которая остается на ладонях и лице, если сжечь человека заживо.
Впереди, как единственная цель, над постаментом вращался ключ.
Силана знала, что дойдет до него.
Шаг за шагом.
Боль пробивала навылет — далекая, незначительная. Визжала, билась в ногах тысячей раскаленных ножей.
Силана шла вперед.
Коэн отпустил Рейза, ринулся к платформе, взлетел на нее одним красивым, отточенным прыжком, перехватил гладиус.
Силана остановилась и обернулась. За ней алой лентой между белых цветов змеились следы от постамента.
Действительно красиво.
Коэн был совсем рядом, но она знала, что успеет. Чувствовала и потому не сомневалась.
Оставалось сделать всего один шаг.
И его можно было сделать так, чтобы замершие на трибунах люди ахнули и запомнили навсегда.
Коэн был солдатом, он мыслил как солдат и действовал как солдат, и все, что было в нем от гладиатора, было наносным и неважным. Инстинкт солдата заставлял его напасть — убить, чтобы выполнить задачу. Достигнуть цели.
Коэн замахнулся гладиусом и ударил. По косой, быстро и уверенно.
Силана этого ждала. Ей всего-то и нужно было отбить одну единственную первую атаку.
Она всегда плохо управлялась с мечом — но это она могла сделать.
Ключ в руках был тяжелым и неудобным, и гладиус высек из него искры.
От удара всю руку до плеча пробило болью.
И взгляд у Коэна был холодным и страшным.
Знакомым.
А потом прозвучал гонг, и поединок закончился.
И Силана даже не знала, не нарушила ли правила. Не проиграла ли.
Ей хотелось упасть, растянуться в полный рост среди белых цветов и осколков и просто — уйти. Погрузиться в пламя, которое теплом текло внутри, и избавиться от боли.
Поединок с Делией и Коэном закончился. Так или иначе.
Но бой за право выступать на Арене, за право нравиться людям, которые пришли смотреть, только начинался.
Силана повернулась к трибунам, подняла ключ над головой, и поклонилась.
Просто потому что не знала, что еще делать.
Рейз появился у входа на платформу, поднялся — он шел тяжело и медленно, но шел ровно, не шатаясь. Его лицо было залито кровью, один глаз уже начал заплывать, а белок второго покраснел.
Рейз подошел к Силане ближе — одновременно с Мастером Арены — встал за ее левым плечом на расстоянии вытянутой руки. Кажется, именно так полагалось держаться гладиаторам.
А потом громко, так что все слышали, Мастер Арены объявил ничью.
И Делия рассмеялась.
***
Платформа медленно опустилась, и нужно было идти обратно. Силана едва чувствовала ступни, все внутри онемело, и она как мантру повторяла мысленно: еще не все. Это не поражение. Еще не поражение.
Рейз стоял рядом, за ее плечом, так близко, что Силана чувствовала тепло его тела.
— Я тебя отнесу, — сказал он.
— Не нужно. Возьмите туфли. Я дойду сама.
Если бы он взял ее на руки, она расплакалась бы, наверное.
И это было бы по-детски и некрасиво.
Люди на трибунах не должны были увидеть ее слабой. Иначе этот поединок стал бы совершенно бессмысленным.
Рейз потянулся к ней, и Силана попросила:
— Не трогайте меня.
Рейз вздрогнул и отступил на шаг назад. Остановился, чтобы поднять ее туфли.
Перед тем как уйти с Арены, Силана снова обернулась к трибунам и низко поклонилась.
И сказала себе: еще десять шагов. После можно будет упасть.
Она отсчитала их все. Шок проходил, и ступни болели все сильнее.
А потом они с Рейзом оказались за Ареной, в коридоре, ведущем к выходу, и все закончилось.
Силана почувствовала, что закружилась голова, бездумно оперлась на стену и сползла на пол.
Рейз молча опустился рядом, все-таки взял ее на руки.
Силана почувствовала, что — все.
Горло перехватило, на глаза навернулись слезы.
Ее затрясло.
— Тише, тише, — шепнул ей Рейз. — Все. Уже все.
Его голос звучал сдавленно и глухо.
— Я тебя отнесу.
Силана так потом и не вспомнила, куда он шел, какими коридорами.
Просто в какой-то момент они оказались в крохотной комнате, такой же, как та, в которой обсуждали контракт. На столе у кровати горела свеча.
Рейз аккуратно усадил Силану на старое колючее покрывало, и она неловко подтянула к себе ногу.
Она заставила себя дышать глубже, направила пламя в ступни — совсем немного, чтобы стало легче — и боль отступила.
Огонь выглянул из ран.
Рейз замер, глядя как завороженный.
— Все в порядке, — сказала Силана. — У вас есть нож?
Некоторые осколки врезались довольно глубоко, и чтобы достать их пальцами, Силане пришлось бы расширить рану.
К счастью, у Рейза был нож.
— Надо подержать над огнем. Иначе заболеешь.
— Не нужно, — сказала Силана. — Меня защищает пламя.
Он отдал ей нож, отступил на шаг.
— Хочешь я?
— Нет. Вы и так совсем испачкались.
Силана выдернула из раны первый осколок.
Рейз сделал глубокий вдох, выдохнул сквозь зубы.
Силана наклонилась ниже, делая вид, что рассматривает раны. Хотя ничего особенного она там не видела. Совсем не страшно. Не смертельно и даже не опасно.
— Больно? — спросил Рейз. Голос прозвучал напряженно.
— Нет. Я использую пламя. Со мной все хорошо. Вы злитесь на меня. Я не поняла поначалу, а теперь вижу. Вы в ярости. Это потому что я вам не доверилась?
Он снова сделал глубокий вдох — чтобы успокоиться. Силана была в этом уверена.
— Я очень хочу все здесь нахрен разнести. И наорать на тебя. Только кто я такой, чтобы на тебя орать?
— Вы мой гладиатор. Если вы хотите ругаться, я не стану спорить.
— Да, — он рассмеялся. Хрипло и невесело. — И слушать тоже.
— Простите.
Почему-то все их разговоры в конце концов приходили к одному и тому же.
— Я и правда проиграл. Этот Коэн меня сделал.
— Он навязал вам бой в невыгодных условиях, — осторожно заметила Силана, вытаскивая следующий осколок, положила на тумбочку возле кровати — как могла аккуратно. Было неловко, что она все вокруг пачкала. Пол, и одежду Рейза, и теперь даже тумбочку.
— Да плевать мне на бой и на него! — вдруг рявкнул Рейз.
Силана вздрогнула.
— Ты не должна была идти к этому проклятому ключу. Не должна была так с собой поступать, ты хоть понимаешь? Что так нельзя. С тебя крови натекло, будто свинью зарезали. Что…
Силана посмотрела на него, и он замолчал. Мгновенно, как будто одним взглядом она украла его голос.
— Я не могу позволить себе проиграть, Рейз.
— И тебе плевать, чем расплачиваться за победу?
— Нет, — честно призналась она. — Но это, — она кивнула на свои изрезанные, пульсирующие алым пламенем ступни. — Это совсем немного. Этим я готова платить.
— Ты больная.
Он был прав, наверное, и Силана ничего не могла ему возразить.
Она действительно была больна, глубоко изуродована и обожжена войной. Искалечена.
И у нее был всего один способ сохранить то немногое, что еще оставалось — мамин дом, мечту о мирной жизни.
Рейз подошел ближе на шаг, Силана подумала — чтобы встряхнуть, отругать.
Но он просто опустился на одно колено возле кровати.
— Прости меня. Я тебя подвел.
Это было так странно, так внезапно — что он просил прощения, что смотрел на нее снизу вверх, и два витка цепи вокруг его шеи казались неестественно черными.
— Вы не виноваты.
— Помолчи и дай договорить до конца. Я тебя подвел. И все, что случилось — на мне. Уверен, твоя Мелеза еще прибежит с меня за это спрашивать.
— Рейз…
— Просто дослушай. Я больше никогда так не сделаю. Чего бы мне ни стоило, я больше не буду проигрывать. Тебе больше никогда не придется идти по стеклу. Поняла меня? Дальше драться буду только я.
— Я…
— Скажи, что поняла. Или прямо сейчас я пойду и отменю наш контракт.
— Рейз.
— Говори, — он смотрел решительно, упрямо. И Силана ему верила. Да, он пошел бы и отменил контракт. И потом всю жизнь сожалел бы о своем решении.
— Я поняла вас. Я больше не стану вмешиваться. Не злитесь на меня так.
— Ты даешь мне слово?
— Да.
Но Силана чувствовала, что не сдержит обещание.
***
Рейзу повезло в одном — Мелеза так и не пришла. Видимо, не смогла или вообще не видела поединок. И он этому радовался: разбираться с ее истерикой из-за бедной израненной Силаны не было ни сил, ни желания.
Было паршиво и погано, и устало крутилась в голове мысль, что к этим ощущениям он уже начал привыкать.
Хотелось взять Силану и потрясти хорошенько, чтобы вытрясти все то дерьмо, которое варилось у нее в мозгах.
А еще было стыдно, и вот с этим чувством Рейз просто не знал, что делать.
Раньше он никогда никого не подводил, и никому не приходилось идти по стеклу босиком из-за его слабостей.
Еще сильнее жгло понимание — он не ошибался. Он все делал правильно, выкладывался на пределе. Коэн просто размазал его, как щенка, потому что мог и был сильнее.
Рейз проиграл. Силана победила.
Все вместе это сложилось в ничью.
Рейз недооценил Парную Лигу и бойцов, которые в ней выступали, и поплатился. Точнее, Силана поплатилась, и вот к этой мысли, что теперь за него расплачивался кто-то другой, никак не получалось привыкнуть.
Силана вытаскивала осколки привычно и очень спокойно, словно каждый день этим занималась. Раны светились, будто в глубине под кожей горел огонь, и это было бы красиво, если бы Рейза не тошнило от всей ситуации разом.
Интересно, что вообще должно вывернуться у женщины в голове, чтобы она ради выигрыша пошла босиком по битому стеклу?
«Я не могу проиграть».
Так она, кажется, сказала Делии?
Иногда Рейз совсем не понимал женщин. Вообще.
Стоять и смотреть молча было невыносимо, и он спросил:
— Поднести свечу поближе? Плохо же видно.
Силана вздрогнула, словно совсем забыла, что он стоит рядом и вскинула голову:
— Нет, спасибо. Мне светло.
В центрах ее зрачков горели золотистые точки, которые Рейз поначалу принял за отблески свечи. Кажется, точки расширялись, когда Силана приглядывалась. Как зрачки.
— Потому что ты жрица?
— Да. Это… Пламя Майенн освещает.
— И лечит?
— Исцеляет, — поправила Силана, хотя Рейз понятия не имел, в чем разница. — Я не стану тратить слишком много. Я помню, что завтра мы идем к вашей сестре.
Иногда Силана умудрялась даже правильные вещи, с которыми Рейз был согласен, сказать так, что хотелось только наорать на нее. Удивительный талант, если задуматься.
Хотя, конечно, Рейз зря цеплялся к словам.
По-хорошему, следовало поблагодарить ее — за то, что не отказалась от контракта после сегодняшнего позорного боя. И что все еще была согласна помочь Дженне.
Но он не мог заставить себя это сделать.
Слишком злился на то, как все обернулось. И слишком остро чувствовал два витка цепочки на шее.
Казалось бы, такая ерунда, но жгло пониманием, что это ошейник.