— Ну и что ты за мужик? Твою хозяйку куда-то уводят, а ты сидишь и даже не пытаешься ничего сделать. Позорище. Она там замерзнет, наверное. Этот мудак ей даже плащ надеть не дал.
Рейз криво усмехнулся:
— Ничего. Каро ее согреет.
Лиам поморщился и отмахнулся:
— Мордой он не вышел, ее греть, — а потом оглядел Рейза с любопытством. — Тебе что, и правда наплевать?
— Да.
Нет, но на самом деле Рейз не собирался говорить этого вслух.
— Силана может делать все, что захочет, — добавил он.
Лиам фыркнул:
— Ну да. Она же не твоя жена, отчитываться не обязана.
Он явно ждал, что Рейз ответит: «Не моя» или «Конечно, не жена». Но Рейз вдруг вспомнил договор и поцелуй у магистрата. А потом молчание затянулось, и отвечать стало поздно.
Лиам смотрел на него огромными глазами, приоткрыв рот и просто воплощал собой восхищенное недоверие:
— Да ладно?!
Рейз подумал, что просто не сможет объяснить этого Силане.
***
Скат Каро — новый скат Каро — был крупным и угольно-черным. Он покорно ждал у крыльца, хотя обычно скатов не принято было оставлять так, и мягко шевелил плавниками. Седло на нем — обычное, двухместное — было отмечено княжеским знаком, перевязь поводьев стелилась по стылой, покрытой инеем земле.
— Забирайтесь вперед, — бросил Каро. — Так будет удобнее.
— Но… я не знаю, куда лететь, — осторожно заметила Силана, приближаясь к скату. Тот не отпрянул, покорно ждал, пока на него сядут. Должно быть, ему приходилось часто менять ездоков. Обычно скаты привыкали к одному-двум хозяевам.
— Я сам буду править. Вы невысокая, обзор закрывать не будете.
Седло оказалось удобным, явно предназначалось для длительных перелетов, но было сложно разместиться на нем в платье. Силана завозилась, и Каро забрался следом, помог ей устроиться и прижал ее к себе.
Она напряглась непроизвольно, едва не отпрянула, и он усмехнулся:
— Расслабьтесь. Я не собираюсь распускать руки. Помочь вам завязать ремни?
— Нет, спасибо. Я знаю, как это делается.
Силана давно не летала — около полугода, и даже сама не осознавала, как соскучилась по этому чувству — невесомости, мягкости окружающего воздуха.
Скат поднялся плавно, будто в воде плыл, и движение едва ощущалось.
Каро взял курс на княжеский дворец.
Было холодно и спокойно, как это часто бывало в небе. Силана скоро начала мерзнуть, и Каро натянул на ее плечи плащ, запахнул спереди. Сразу стало теплее.
Лететь оказалось действительно совсем недолго, скат был быстрым. Каро приземлился на небольшую белую платформу причала, еще на подлете принялся срывать с себя страховочные ремни. Силана последовала его примеру.
— Сюда, — он быстро соскочил на площадку причала, быстрым шагом направился к мостику, ведущему в одну из башен княжеского дворца. — Поторопитесь, нам обязательно нужно успеть.
Силана замешкалась, не знаю, можно ли оставлять ската вот так, даже не привязав поводья, и Каро окрикнул:
— Да оставьте вы его, ничего с ним не случится. Идемте!
Стража узнавала Каро в лицо, его и Силану пропустили без досмотра, не спросив знака. Лестницы в этой башне были узкими, неудобными, с угловатыми грубыми ступеньками. Каро с Силаной спустились на четыре пролета вниз к массивной дубовой двери, обитой железом.
Каро постучал, и приоткрылось крохотное зарешеченное окошко, кто-то — вероятно стражник — придирчиво оглядел Силану и спросил из-за двери:
— Почему она вся в крови?
Ей немедленно захотелось прикрыться. Оправдаться: «это не человеческая кровь. Я просто пыталась помочь скату».
— Тебе какое дело? — резко ответил Каро. — Открывай, пес. Мы спешим.
Дверь отворилась. Силана почти физически чувствовала, как неприветливо и с подозрением смотрел ей в спину стражник.
Каро провел ее по коридору вперед, потом свернул направо и уверенно постучал в ближайшую дверь — четыре коротких стука, потом пауза и еще два.
— Войдите, — прозвучал мягкий незнакомый голос с заметным аравинским акцентом. Человек за дверью не спросил, кто пришел, и это показалось Силане странным.
Каро распахнул дверь:
— Добрый вечер, господин Энай. Ждете кого-то?
Человек — высокий, стройный аравинец в дорогом дорожном костюме, вздрогнул и побледнел:
— Каро?
Он чуть повернулся, и Силана увидела краешек ожога на шее.
А потом Энай заметил ее. Его глаза расширились, стали совершенно прозрачными, полными ужаса. Он отступил назад.
Было бы легче, если бы он закричал. Но он не кричал, и его шепот резал больнее ножа:
— Арра. Арра-э…Нигхья тэ арра.
Силана едва понимала по аравински, но эти слова она знала.
«Нет. Не может быть. Тебя нет».
Во рту стоял неистребимый и отвратительный запах пепла.
И Силана самой себе казалась полной дурой. Конечно, Каро привел ее поэтому. Чего еще она ожидала?
— О, я смотрю, вы рады госпоже Байрнс, — Каро широко улыбнулся, втолкнул ее в комнату, и закрыл дверь.
Энай смотрел на Силану не отрываясь, и его страх — такой плотный, что его можно было ощутить, потрогать руками — наполнял комнату.
— Соберитесь, Энай, — преувеличено ласково обратился Каро. — Обратитесь к гостье как подобает, пока она не разозлилась.
— Стэрра… дэ наягха?
«Как вы узнали?»
— Это моя работа. Знать о вас то, чего не знает даже ваша мама. Садитесь, поговорим. И вы, госпожа Байрнс, тоже садитесь. Пока от вас требуется только присутствовать.
Энай вздрогнул, прочистил горло и заговорил на их языке:
— Зачем… зачем вы привели сюда стратью?
«Стратья». Черная.
Силана стиснула пальцы так, что ногти впились в ладонь.
Так аравинцы называли алых жриц во время войны. Потому что всегда, когда они видели Силану, она была покрыта сажей с ног до головы. Липкой и невыносимой копотью, которая остается, если сжечь человека заживо.
— Пока просто поприсутствовать, — ответил Каро. — Вы влиятельный человек, не могу же я просто сжечь вас в княжеском дворце?
Потом он рассмеялся и добавил:
— А она может.
Замолчите, — хотелось сказать Силане. — Я не стану. Я ни за что не стану этого делать.
Но горло перехватило, и не получалось выдавить даже звука.
И казалось до слез смешным, что Каро пытался кого-то Силаной напугать. Разве он не видел, что она сама вот-вот могла рассыпаться?
Почему-то Энай не смеялся, и руки у него дрожали так сильно, что это было заметно даже со стороны.
— Сядьте, — приказал ему Каро. — И вы тоже, Силана. Никто не выйдет из этой комнаты, пока я не скажу, что можно.
Силана на ватных ногах добрела до кресла, села, чувствуя себя чужой в собственном теле. Хотелось заползти внутрь, сжаться в точку, и чтобы снаружи не осталось ничего — только мертвая и бессмысленная оболочка.
Энай устроился в резном кресле напротив, стиснул пальцами подлокотники. Ему было страшно, лицо будто выцвело до серого — это было заметно, чародейские светильники в комнате горели ярко и мягко.
— Вы ничего не можете мне сделать, — сказал он Каро, и голос у него почти не дрожал. А Силана смотрела на этого человека и думала, что он сделал. Воевал ли и где?
Хотя, конечно, воевал. Если он узнал в ней алую жрицу с первого взгляда.
Он видел Силану на поле боя, видел ее достаточно близко, и он боялся.
Ее замутило.
— Мне и не потребуется ничего с вами делать, — отмахнулся Каро. — Ваш страх все сделает за меня. Знаете, я могу сделать так, что вы будете видеть госпожу Байрнс каждый день. Утром, в обед, вечером. Она поедет с вами куда угодно по настоянию князя и для вашей же безопасности.
Он блефовал, Силана искренне на это надеялась. Ведь не мог же Каро действительно…
— Она пальцем вас не тронет, — ласково продолжил он. — Но каждый миг, каждое крохотное мгновение вы будете вспоминать, как больно жжется ее пламя. Как страшно гореть. Вы будете чувствовать каждый шрам, каждый ожог. Будто с вас сдирают кожу, и даже сон не станет спасением, потому что снова вернутся кошмары. Как часто вы спите спокойно, друг мой Энай? Сможете ли заснуть вообще, если алая жрица будет рядом?
Каждое его слово ввинчивалось внутрь гвоздями, и Силана почему-то боялась, что закричит. Хотя это был смешной и дурацкий страх — на самом она не могла выдавить из себя ни звука.
Даже, чтобы попросить его перестать.
— Стратта эн тер рьярра, — добавил по аравински Каро.
«Возмездие — это колесо» — старая поговорка, которую Силана уже слышала несколько раз. Возмездие — колесо, которое катится за тобой. Но ты останавливаешься, а оно нет.
«Ниарда дэ лунта» — «Беги пока не выбьешься из сил».
Шаг за шагом по струне вперед.
Энай вдруг рассмеялся хрипло и страшно, закрыл лицо руками и спросил что-то на своем языке — что-то, чего Силана не разобрала. Смех напоминал рыдания.
Каро ответил тоже на аравинском — высшим слогом, который Силана не понимала.
Энай молчал долго, спрятав лицо в ладони, и Каро не торопил его.
А потом аравинец завыл — протяжно и безнадежно. И Силана вздрогнула, сердце гулко и заполошенно заколотилось в груди.
Нет. Прекратите.
— Каро, — кое-как выдавила Силана. Что же она хотела попросить? О чем сказать?
Каро поднял руку, и она промолчала. И в тишине звенел только тихий и протяжный вой Эная.
Силана понятия не имела, как воет попавшее в капкан животное. Но люди, попавшие в капкан, выли именно так.
В конце концов Энай замолчал, убрал руки от лица и выдавил одно единственное слово:
— Да.
Каро повернулся к Силане, кротко кивнул:
— Благодарю вас, госпожа Байрнс. Подождите меня снаружи, у выхода на причал. Это не займет слишком много времени.
***
За дверью накатила слабость, такая всепоглощающая, беспросветная, что Силана и сама удивилась, как удержалась на ногах. Не хотелось никуда идти и ничего делать. Тошнило.
Она оперлась о стену, побрела к ступенькам и принялась подниматься — тяжело, медленно, как старуха. Она поднималась долго, вышла на причал — стража не пытался ее остановить. Видимо, покровительство Каро имело для них силу.
На причале дул ледяной ветер, обнимал стылыми ладонями.
Скат висел в воздухе, косил на Силану черным глазом.
Она рассмеялась, сама не зная почему, громко, так как очень редко себе позволяла, а потом подошла к краю и посмотрела вниз.
Если бы она прыгнула, никакое пламя не помогло бы ей, не спасло бы.
Это было бы красиво и быстро. Или же Силана каким-то чудом не умерла бы сразу, и лежала бы переломанная — смерть присела бы рядом, рассказывала бы сказки перед последним, самым долгим, самым счастливым сном.
Прости меня, Госпожа моя в Пламени. Прости за эти мысли.
Перед глазами стояло лицо Эная и звучало в ушах «стратья».
Стра-тья.
Черная.
Так смешно, что Силана думала от этого отмыться, оставить это позади.
Как будто сажу с рук и лица — сложно, не за один раз, но даже сажа оттиралась.
Силана сделала полшага вперед, застыла на самом краю — ее мог бы подтолкнуть ветер, всего одним сильным порывом. В Силл Арне осень часто дули ветра.
И все же что-то держало. Силана и сама не знала что.
Но все равно отступила от края до того, как смогла бы упасть. Зябко потерла руки.
Очень хотелось разрыдаться, выплеснуть из себя черноту и безнадежное, уродливое понимание, что лучше не станет. И все надежды, что мирная жизнь вылечит, позволит снова быть счастливой — обман и неготовность принять правду.
Дома ждал раненый скат, который нуждался в помощи, и мирная жизнь — кошмары по ночам, Рейз, с которым Силана была связана, Парная Лига, ненависть Калеба.
Силана смотрела вдаль, на покрытые инеем стрельчатые крыши домов Силл Арне, на шпили и причалы для скатов, на Чародейскую Башню.
Пошел снег — первый настоящий снег в этом году, мягкий и пронзительно белый. Он сыпался с неба как пепел, кружился в воздухе.
Силане даже не было холодно, и время не имело значения. Сколько она так простояла? Может быть, совсем недолго, может быть час.
Воздух звенел и леденил легкие изнутри.
А потом на причале появился Каро.
Он подошел быстрым шагом, дернул Силану к себе, и накинул на нее плащ:
— Вы в своем уме вообще? Насмерть замерзнуть хотите?
Силана рассмеялась, потому что и правда ведь — глупо и весело — жрица Майенн, которая замерзла бы насмерть.
Огненная жрица.
Ледяные мертвые угли.
— Я ненавижу вас, — тихо сказала она. Признание далось легко, естественно. — Больше вас я сейчас ненавижу только себя.
— Не драматизируйте, — Каро принялся растирать ее руки, ладони. Не было сил даже отстраниться. — Если бы знали, что творил этот Энай, вы бы поберегли чувство вины.
— Если бы вы знали, что делала я, вы никогда не смогли бы до меня дотронуться.
Он не отстранился:
— Я же говорю, не драматизируйте. Я прекрасно знаю, что вы делали. Это моя работа. И если вы думаете напугать государственного агента, вам придется найти кого-нибудь моложе и впечатлительнее.
— Вы отвратительный человек.
— Я знаю. Идемте, я отвезу вас домой.
***
Почему-то обратный путь показался Силане дольше. Может быть, Каро просто больше никуда не торопился, может быть, действительно выбрал другой путь. Она смотрела вниз, на город и не различала ни кварталов, ни улиц. Все казалось одинаково серым и не трогало.
Весь мир был укрыт безразличием и тишиной. Было ясно, холодно и на удивление звездно.
Каро заставил ската опуститься не к порогу, как в прошлый раз, а на старый, шаткий причал, который располагался над домом.
Скат послушно завис в полуметре от площадки, и Каро спрыгнул первым, положил на ската руку для устойчивости:
— Почему причал в таком плохом состоянии? Предпочитаете чародейские экипажи?
Должно быть, он тоже видел в ней богатую женщину, как и Рейз. Все-таки Каро знал, что Силана участвовала в Парной Лиге.
Кажется, кроме нее там ни одна хозяйка не страдала от бедности.
— Просто хожу пешком, — не хотелось ни врать ему, ни объяснять ничего. — Вам пора.
— Вы выгоняете государственного агента? А как же обязательная чашка чая? — кажется, он развеселился. И в ответ на его веселье, абсолютно неуместное, накатила ненависть. Черная жгучая ненависть за то, что Силане пришлось вспомнить. За то, что Каро разбил ее иллюзии.
— О, вот так-то лучше, — похвалил он. — Вам не идет этот образ забитой овечки. Вы же жрица Майенн, должно в вас быть хоть что-то огненное. Просто вспомните, о таких как вы, слагали легенды. Враги боялись вас, рассказывали страшные истории по ночам. Вас ждали в каждом из наших городов — благословенный огонь, огонь, который сожжет аравинскую заразу. Этим нужно гордиться, а не прятать голову в пепел. Сколько людей вы спасли?
Он говорил, а ее ненависть пропала так же мгновенно, как и появилась, потому что он не понимал. Совершенно ничего не понимал, это было глупо и немного жалко:
— Все, что я помню о войне, Каро, это отчаянное желание, чтобы кто-нибудь спас меня. Но этого так и не случилось. Знаете, а теперь, после сегодняшнего вечера, я даже не верю, что осталось, что спасать.
Она никогда не позволяла себе говорить так прямо, всегда боялась — задеть, обидеть. Оскорбить.
А теперь вот и страха не было.
Все осыпалось как шелуха.
Каро вдруг посерьезнел, будто убрал маску и позволил проступить своему настоящему лицу:
— Но вы здесь, вы живы. И дальше можете быть кем захотите. Шаг за шагом, если вы действительно хотите жить мирно, вы уйдете так далеко, что война потеряется из виду.
Она тоже так думала, когда вернулась. Но она ошибалась.
И встреча с Энаем показала это очень наглядно.
— Но, если вы хотите уйти, действительно хотите уйти от себя прежней, — серьезно продолжил Каро. — Вам придется выкинуть все лишнее. Вы не можете носить с собой каждый пожар и каждое пепелище. Прямо сейчас, не ожидая, что они исчезнут сами по себе. Не важно, какими были ваши действия — стоит ли ими гордиться или винить за них себя. Они не дают вам идти вперед. А значит, их придется оставить.