— Вернусь после обеда.
Как только дядя ушел, я перевернула песочные часы, чтобы отслеживать время, и вытащила несколько последних дневников отца. Открыв их на нужных страницах, разложила на столе, чиркнув несколько пометок на свитке кистью, чтобы было ясно, чем я занималась и отправилась искать дальше. Аксель — подождет, впереди десять зим. Чтобы найти лекарство мне в первую очередь нужно выжить, и желательно так, чтобы последствия были минимальными.
Я проверяла стеллаж за стеллажом — чем дальше, тем сильнее стояли чары. Мне с моим третьим по зубам вскрыть только ближайшие два — и потом вернуть защиту обратно, всё остальное — только если уровень силы вырастет или мне откроет доступ дядя.
Я досадливо вздохнула. Как я устала быть слабой.
Кольца щелкнули, я переплела пальцы, и, высунув от усердия язык — здесь нужен ювелирный контроль, начала распутывать узелок за узелком так, чтобы защита не приняла меня за взломщика. Мгновений через двадцать спина вымокла от пота насквозь, но первый стеллаж был готов.
Я повторила чары ещё раз — и наконец получила вожделенный доступ.
Рылась я быстро, кто знает, когда дядя освободится и ему придет в голову вернуться за мной. Пролистывала и откладывала совершенно бесполезные для меня вещи, пока наконец не добралась до нужного — отец писал, что он начал учиться Гласу.
Устроившись в кресле, я методично пролистывала страницу за страницей, страницу за страницей — потом сделаю запись и просмотрю медленно, сейчас главное запечатлеть как можно больше. Глаз цеплялся за забавные вещи — отцу в детстве тоже подарили райхарца, он часто поддевал брата, и писал о том, какой нудный Каст, и был влюблен в дочку зеленщика из деревни… тут я захихикала… просто эта дочь сейчас была матроной в годах с фигурой пошире нэнсовых прелестей, почтенной матерью семерых детей… интересно, чтобы сказал отец, увидев её сейчас? Мама… мама на старых записях была очень изящной.
Второй дневник, третий. Годы взросления и обучения были наполнены записями о шалостях и заметками обо всем на свете. На четвертом дневнике мне повезло.
«Отец взял меня с собой в шахты, Каста как всегда оставили дома, он все равно не может звать без своей палки».
Я фыркнула. Интересно, Акс также думает про меня и мою флейту?
«Спустились на десятый, всё как обычно, пока отец не сказал, что двенадцатый я должен пройти сам».
Я отлистала в начало, чтобы сравнить даты. Отцу тогда должно быть одиннадцать. Я поежилась — дед явно придерживался суровых методик в воспитании.
«…страх привлекает их. Они идут на запах страха, они питаются им, чуют его, нужно перестать бояться». Перестать бояться — было подчеркнуто трижды.
«Смерть ещё не конец — это только начало. Как только ты внутренне готов умереть — ты бесстрашен, и только тогда ты обретаешь настоящий контроль и власть… обретя контроль ты обретаешь право повелевать… нужно просто открыться и перестать звать…».
Я перечитала последние фразы дважды. Перестать звать. Перестать использовать Глас. Перестать? Как это? В толпе тварей, в подземелье, просто сказать — привет, давно не виделись, тварь? Или как?
Они должны были сожрать отца. Должны, но следующие дневники доказывали обратное — он остался жив и писал ещё много зим.
Дальше не было ничего полезного. Ещё пару раз отец писал про это «чувство», которое возникает, когда перестаешь защищаться. Ведь Глас — это защита, и Зов — это защита. Защищаются слабые — сильные повелевают, сильным нет нужды доказывать свою силу.
Я постучала пальцем по губам. Чтобы проверять это, нужно быть совершенно, абсолютно и полностью сумасшедшим, но это в чем-то перекликалось с теорией Сакрорума.
Взрослого Сакрорума, выдохнула я тоскливо. Это была идея Нике — найти взаимосвязи, именно он выдвинул идею, что все «местные», представители исходного мира в определенной степени телепаты или должны обладать зачатками ментальных способностей — и люди, и представители флоры и фауны. Горцы, до того, как разбавили кровь, аллари, твари… все. Мне иногда казалось, что именно это на самом деле и было настоящей целью экспериментов Серых — не научиться управлять теми, с кем они вынуждено делят подземелья, а получить доступ к ментальному полю, создав собственный противовес силе дознавателей.
Вестник брату умчался с яркой вспышкой — я не утерпела спросить, пробовал ли переставать звать Аксель и что из этого вышло. Вестник вернулся обратно через мгновение, покружил по периметру зала и замер передо мной.
Защита?
Хранилище экранировано настолько, что связь невозможна? Я не могу отправить Вестник и сообщения не найдут меня — впереди открывались ошеломительные перспективы.
Песочные часы я переворачивала ещё трижды — и в животе уже урчало от голода, обед явно давно прошел. В дальней комнате отдыха, которую показал мне дядя, я нашла несколько печенек, орехи и чай.
Перекусив, я разложила на столе несколько чистых свитков, обмакнула кисть в тушь и начала писать. Шлемник. Праздник фонарей. Кто связан с травой?
Я закинула в рот несколько орехов и энергично захрустела. Аю — однозначно, старушка точно знает о траве не понаслышке. Луэй — брат и сестра, а значит… и Нике?
Я тряхнула головой, выбрасывая мысли о горце подальше — сейчас нет времени на эмоции.
А где Винни Луэй, там и дознаватели. Вывожу кистью ещё один пункт.
И закладка. Кто-то же поставил Булочке закладку, которая сработала. Кто-то, кто держит в руках нити. Кто?
То, что от Винни пахло травой, вовсе не значит, что она варила. Я погрызла кончик кисти. Винни могла просто бывать или присутствовать там, где варят. Тогда самая вероятная кандидатура — брат, но я сомневаюсь, что менталисты не отработали его. Раз он до сих пор на свободе — значит не нашли ничего, либо ждут, как всегда терпеливо, к кому он приведёт.
Серые. Рядом с этим пунктом я нарисовала несколько знаков вопроса. Интуиция твердила — да, ну не могут поставки Шлемника пройти мимо Серых, но фактов пока не было.
Что ещё общего кроме травы? Я встряхнула список, чтобы подсушить тушь.
Столица.
Луэй переехали в Керн из Столицы, Магистр Аю — приехала на Турнир, и даже дознаватели — и те из столичного отделения. И дознавателей интересует Шлемник и Аю…
Аю.
Что делала леди Фелисити тогда на центральной площади? Зачем приезжает в Керн так часто, что ей нужно у нас на Севере?
Я потерла глаза — почему, почему я не помню Аю в Академии? Потому что она должна была тогда умереть? Старуха сумасшедшая или настолько ненавидит менталистов, чтобы предлагать Шлемник напрямую практически незнакомому человеку?
Одни вопросы.
Я обвела имя Аю в кружочек. Нужна информация, срочно. К аллари обращаться не хотелось, но больше нет никого, кто мог бы сделать это быстро. И качественно.
Кисть выводит тушью следующую строку в списке — аллари. Вездесущие аллари. Аллари, которые обладают ментальным способностями, без искры, но тем не менее. Если допустить, что Шлемник действует на менталистов, значит… должен как-то действовать на аллари?
Я прокрутила в голове идею достать травы и провести практические испытания. И отбросила. Если последствия такие же тяжелые, как для менталистов, то испытывать такое на своих аларийцах я не готова.
Сигналка у входа в зал тихо запищала трижды — кто-то спускается по лестнице. Я торопливо свернула свиток и убрала во внутренний карман, схлопнула чары, подвинув к себе дневники и заметки про Акса. Обмакнула кисть в тушницу и начала аккуратно, почти каллиграфическим почерком выводить состав ингредиентов, которые отец использовал для приготовления одного из эликсиров. «Попытка номер сто пятнадцать — не удачно», кажется под таким названием этот состав фигурирует в записях.
Дядя обязательно должен видеть, что племянница тихо и послушно работает.
***
Вьюноше не дали пожрать. Я давилась смехом в попытках держать лицо и чувствовала, что раскраснелась от натуги, ещё не много и я просто не выдержу. Над бедным нервным ребенком издевалась не только я — Райдо уверенно держал первенство — он просто запретил ему кушать.
Пока наказание не кончится, и леди не поднимется из подземелий, моему сопровождающему запретили покидать пост, а жевать в коридоре — не прилично. Серьезный Райдо мотивировал это тем, что Бутч может не есть сутками, а раз может он — должны и другие.
Я фыркнула, вспомнив аппетиты Ашту, то-то он вымахал таким здоровым, не то что этот задохлик, того и гляди ветром сдует. Щуплый, стройный, поджарый, гибкий, как ивовый прут, почти тощий, как и все менталисты, которые активно применяют дар по назначению.
— Идем, — я поманила несчастного и голодного менталиста к себе. — Мне срочно нужно на кухню…
Маги встретила меня радостно, заквохтав вокруг, почти как Нэнс, и я немного оттаяла. Мне очень не хватало моей аларийки.
— Откармливать, — я пихнула вьюноша вперед, он заблеял, но сразу притих — Маги дама серьезных комплекций, и когда она так сдвигает брови, замолкает даже тренированный Ликас. Несмотря на нелюбовь к менталистам, ещё никто не уходил с кухни голодным. Не в том доме, где на кухне заправляет Маги.
Мы присели на широкие лавки, за стол в углу, недалеко от очага. Жар, рыжие языки пламени, перезвон кухонной утвари — всё это настраивало на мирный душевный лад. Хотелось сидеть вот так в уголке, подперев щеку и бесконечно смотреть, как ладно и споро снуют женщины, занимаясь обычными кухонными делами.
Никаких забот, никаких проблем, на кухне все просто и понятно.
Молоденькая аларийка, помощница Маги, выставила на стол корзинку с румяными теплыми булочками, и подмигнула мне ехидно, показав глазам на нервного притихшего вьюношу.
Девчонки решили подшутить?
Пара небольших пиал появилась перед нами одновременно — я потянула носом — они налили самогона? В ответ на мой вопросительный взгляд Маги резко мотнула головой — пригубив свою, я почувствовала свежий вкус холодной колодезной воды с капелькой мятного масла и лимонника.
Вьюнош поперхнулся, сделав глоток, откашлялся и начал искать, чем бы запить. Слабак — читалось на лицах алариек, совсем слабак.
— Что это? — юнец дышал ртом и махал руками.
— То, что пьют господа-дознаватели, — Маги подбоченилась. — Вчера с господином Бутчем почитай бутыль отличного аларийского вылакали.
— Начатую бутыль, — поправила я.
— Почти полнехонька была! — не уступала Маги.
— Я почти не пила…
— Да-да, а на крышу от большой любви к небесам поскреблись, чтобы значится быть повыше к объекту любви? И подвывали так на своей трубочке… трогательно и протяжно… почитай всё поместье заслушалось…
Девчонки за спиной Маги прыснули в фартуки.
Глаза юнца ошеломленно округлились.
— Пьёт, — сдала я Бутча без зазрения совести, — как воду. И даже не закусывает. — Я пододвинула ему почти полную пиалу поближе и грозно сдвинула брови, чтобы девчонки не хихикали. Я думала, юнец откажется, но он… повелся. Повесил нос, выдохнул, и выпил залпом, закашлявшись, целую чашку чистого самогона. Одна из самых жалостливых алариек быстро поднесла ему морсу — запить.
Силен. Или правильнее будет сказать, так сильно желание быть точно, как Бутч? Я склонила голову на бок, с любопытством рассматривая это уже явно захмелевшее таджовское чудо. Трусоват, мало выдержки, умом не блещет… может силы не мерено? За что-то же его включили в пятерку? Или… пожалели?
— Выгнали? — спросила я. Вьюнош осоловело и непонимающе икнул в ответ. — Из рода говорю, выгнали?
Вьюнош печально закивал головой — да, потом торопливо замотал из стороны в сторону — нет, потом снова — да. Всё ясно. Таджо всегда питал слабость к таким вот… вы-родкам. Кого вышвырнули родные, отказались, выставили за границу родового круга и ещё и придали ускорение под зад, чтобы точнехонько упал мордой в самую грязь. Таджо любил таких. Спасать. Нереализованные детские чувства?
Главным блюдом сегодня был суп — его нам и подали. Точнее — это всё, что было, между обедом и ужином. Густой, наваристый, по лучшим аларийским рецептам. Перченный настолько, что вышибает слезу с одной обжигающе горячей ложки. Я дула, материлась про себя, и вкушала божественно прекрасное простое варево.
Маги с довольным видом кудахтала вокруг — кожа да кости, девочке нужно кушать, а не морить себя голодом по всяким подземельям.
Мы закончили, дружно вылизали ложки, закусили маленькими пирожками и сыто отвалились — так приятно послать этикет к псакам и кушать не в гостиной.
Вьюнош — уснул прямо на столе. Точнее его сморило, пиала самогона на голодный желудок, в сочетании с горячим и острым сделали свое дело — юнец дремал, сладко посапывая, изредка нервно дергая ресницами и все порываясь куда-то бежать.
— Т-ш-ш-ш, — я приложила палец к губам и осторожно на цыпочках пошла на выход. — Не будить. Проснется сам — я в библиотеке.
Девчонки захихикали, лукаво переглянувшись, а Маги закатила глаза и пригрозила половником.
— Если проспит до ужина — растолкайте, — шепнула я на ухо кухарке. — Где Ликас? — Наставник пропустил утреннюю тренировку, сославшись на срочные дела, и был неуловим после. Маги виновато отвела глаза.
— Он меня избегает, — констатировала я.
— Мисси…
— Мне нужны ответы Маги, — протянула я тихо. — Точнее тот, кто может мне их дать…
— Поговорите со Стариком, — после длинной паузы произнесла кухарка. — В поместье он один может не подчиняться приказам Мастера…
— … и может говорить. — Закончила я тихо. Повинуясь мимолетному порыву, я быстро чмокнула Маги в пухлую, вкусно пахнущую мукой и ванилью щеку — она покраснела от удовольствия и замахала половником на выход.
— Бегите, мисси, бегите… мы проследим.
***
В библиотеке книги летали целыми полками. Хотела бы я сказать «стеллажами», но моего скромного третьего хватало только на одну полку с книгами и свитками.
Одна из алариек принесла пузатый чайничек, который исходил паром, и печеньки, расставила всё на маленьком столике. Я удивилась — даже для Маги — это слишком, она только проводила меня с кухни.
— Мисси, вас искал Наставник Луций, — аларийка скользнула ко мне. — Черные, — у нее чуть презрительно дернулись уголки губ, — черные проверяют всех в поместье. Снимают уровень. Велено сказать, что «артефакт покажет и десять последних плетений».
— Луция проверили?
Она быстро кивнула.
— Дядю?
Ещё один кивок. Я задумалась — проверить круг у меня — логично, проверять всех — нет, зачем это менталистам, и… почему дядя позволил это? И, самое главное, как он смог обойти артефакт… если бы намерили девятый круг — шум стоял бы до чертогов Великого.
— Умница, — я кивнула аларийке и размяла пальцы, щелкнув кольцами. Десять плетений? Будет им десять плетений. Наставник успел вовремя — чары сигналок и взлома защиты вызвали бы вопросы. Буду тренировать чары левитации и контроля, попутно занимаясь поисками.
Щелкнуть кольцами, выплести чары, сосредоточиться, обозначить внимание и закрепить объект, импульс… и ещё одна полка с книгами взмывает под потолок, плавно перемещаясь на большой стол у окна.
Вторая полка, третья, пятая, шестой стеллаж, седьмой, на предпоследней секции мне повезло — данные были там.
Я жадно перелистывала страницы общих Хроник — на Вэ, не то; на Дэ — не то, Тэ — Тиль. Алхимики, артефакторы — не то, я листала дальше — целители. Именно Мастер-целитель Тиль открыл и впервые описал свойства Шлемника обыкновенного, именно он первым поставил эксперименты и провел полевые испытания.
Я листала дальше, маленькая сноска снизу указывала на общую энциклопедию — данные о семье мастера Тиль стоит искать там. Общая энциклопедия — второй стеллаж, я со вздохом щелкнула кольцами и начала перемещать книги по второму кругу. Томов в энциклопедии было около пятидесяти. Мне повезло на тридцатом — описанию жизни Мастера отвели целых полстраницы текста, для сравнения роду Блау в этом томе выделили только четыре строчки. Я поманила светляк пальцем поближе и вчиталась в записи.
Через пять мгновений все книги в библиотеке стояли на своих местах, а я отстукивала имперский марш по столешнице — дурацкая дядина привычка.