— Расскажи мне все, что ты знаешь о ней, — попросила Доминика.
— В нашем мире «деловые люди» все друг друга знают. Разумеется, я знал, кто такая Надежда Косарева, но наши интересы не пересекались. До недавнего времени. Однажды она пришла ко мне и предложила выгодную сделку — найти покупателя. Она решила продать своих детей.
Доминика вздрогнула:
— И ты… согласился?
— Да. — Воцарилась долгая пауза. Самвел вздохнул. — Я и сам не могу сейчас об этом вспоминать без содрогания. Я тогда был другим человеком. Меня интересовали только деньги. Тем более что на мне была чисто диспетчерская обязанность — свести и познакомить продавца с покупателем. Предмет сделки меня, признаться, волновал мало. Пока я не увидел этих детишек воочию… Я увидел детей, и мое сердце екнуло. Потом произошло еще одно событие, которое окончательно перевернуло мне душу и изменило мои представления о мире.
— Твои отношения с Косаревой… Извини, не знаю, как спросить… — замялась Доминика.
— Да, в последнее время наши отношения были довольно близкими. Она очень привлекательная женщина. Опутала меня своими чарами, расставила сети, чуть не поймала — замуж за меня собиралась.
— А ты?
— Бог отвел… Конечно, я не безгрешен, но бизнес — это бизнес, а семья — это святое. Я — старый романтик, верю в любовь, в дружную крепкую семью. Бог надоумил не пускать в сердце эту лживую алчную змею. У этой женщины любовь одна — деньги.
— Знаешь, мне кажется странным, что базарная девчонка смогла провернуть довольно сложную финансовую комбинацию и обыграть меня, — заметила Доминика. — Я сразу почувствовала, что за ней кто-то стоит.
— Теперь я понимаю, — кивнул Самвел. — Я несколько раз заставал Надежду за компьютером. Меня тогда очень удивило, что вчерашняя зэчка легко с компьютером управляется. Косарева — талантливая женщина. Но ее талант — криминальный. Поэтому она опасна вдвойне. Тогда я не придал этому значения, я имею в виду ее интерес к биржевым операциям…
— Ты тогда знал, что Косарева — мать Ритки? — спросила Доминика.
— Нет. Клянусь. После той программы, когда на Ритку покушались, она пришла взволнованная, расспрашивала о ней как о совершенно незнакомом человеке. Я тогда в шутку спросил, зачем она убила бедную Ритку.
— И что она ответила?
— Как всегда, отшутилась.
Доминика задумалась:
— Женщина, способная продать собственных детей, способна на любую подлость. Кстати, в рассказе Виктории Павловны фигурировал некто Крокодил. Ты знаешь его?
Знаю. Это сожитель Косаревой.
— Тоже криминальный элемент?
— По крайней мере, был, — стал рассказывать Самвел. — Он помог Косаревой детей украсть. А потом выяснилось, что это от него она девчушек родила. Я думаю, с тех пор он изменился. Когда во второй раз Косарева сама детей похитила, он мне помог вернуть их в детдом. Я видел, как он плакал.
— Крокодильими слезами, — буркнула Доминика.
— А я верю в то, что человек способен измениться… — настаивал Самвел.
— Может, ты и прав. Но очень интересно, что у этой криминальной парочки произошло с Риткой? Мне это все одну сказочку напоминает: лиса Алиса, кот Базилио и наивный Буратино — наша Ритка.
— Здесь я тебе ничем помочь не могу, — развел руками Самвел. — И Виктория ничего толком не знает. Что нам известно? Известно только, что после этой истории Наташка Косарева исчезла из Радужного и объявилась у нас в городе уже как Ритка Калашникова.
— Понятно только то, что ничего не понятно, — рассердилась Доминика. — Я хотела найти ответы, а нашла новые вопросы. Ясно одно. Косарева, Крокодил и Ритка — звенья одной цепи. Вытащив одно, вытащим и другие. Но как это сделать? Где он живет, этот Крокодил?
— В Радужном.
— Хотелось бы мне с ним поговорить.
— Тебе выходить опасно. Я его могу сюда привезти, — сказал Самвел. — Жди.
Люба поднялась в офисную квартиру, чтобы разогреть себе обед. Вдруг сзади раздался шорох, стукнула дверь.
Но оглянуться Люба не успела. Чьи-то ладони закрыли ей глаза. Испуганная женщина дернулась, хотела закричать. Ладонь сползла с глаз и закрыла ей рот. Она, ни жива ни мертва, обернулась и увидела… Ваську. Люба тихо заплакала и осела на стул.
— Чего ревешь, дуреха? — спросил Васька.
— Ис-пу-га-лась.
— Раньше надо было бояться. Когда меня преступнику сдавала.
— Васенька, прости. Он меня ножом ткнул, смотри, отметина осталась. Я виновата перед тобой, но я…
Васька тяжело опустился на стул:
— Не реви. Ты все правильно сделала. Как по мне, лучше быть живым предателем, чем мертвым героем. По крайней мере, живой всегда исправит свою ошибку, а мертвый может только тихо лежать и молча собой гордиться.
— Я не предатель… я просто очень испугалась… бормотала Люба.
— А теперь пугаться нужно мне. Я теперь по твоей милости в бегах. Но ничего, что-нибудь придумаем. Ты его, конечно, опять не видела? — Люба отрицательно помотала головой, преданно глядя Ваське в глаза. — И голос не узнала? Тот ли это человек, что приходил в первый раз?
— Он и тогда, и потом говорил измененным голосом. Как будто через платок. Или в поднятый воротник.
Васька был недоволен полученной информацией:
— М-да, свидетель из тебя, Любовь, аховый. Только и годишься, что своих продавать.
— Васенька… — заголосила Люба.
— Прибереги слезы — над моим гробом плакать будешь. Учти, я люблю, чтобы на могилке цветочки цвели, веселенькие, такие, знаешь… обхохочешься.
— Лучше бы он меня зарезал! — взвыла Люба.
— В следующий раз, когда он к тебе с ножиком придет, ты об этом вспомни… Что же делать, что же делать… Я, кажется, надумал! — Василий набрал номер телефона. — Борька-друг! Ты мне друг или сосиска? Зови свою барышню, ту, с ящика, нужно перетереть один вопросец. Скажи, я согласен к ней на передачу. Нет, встреча — у тебя. Конец связи. Я так думаю: одно дело — зарезать Ваську с рынка, а Василия Ивановича, публичную особу, лицо, так сказать, канала — попробуй тронь!
Васька набрал другой номер:
— Петик? Дуй в офисную квартиру. Дело есть на миллион долларов.
После разговора с Сергеем Юлька решила поделиться своими проблемами с Петиком.
— Вот что, Петр, тут такая ситуация. Короче, меня хотят убить, сообщила она.
— Юлька, не паникуй, Сергей же забрал из газеты все снимки, — напомнила Диана.
— Ты что, дурочка деревенская? Они же у них в компе остались. Кто их знает, возьмут и напечатают. Я сейчас никому не доверяю… кроме тебя, Петр. Будь моим тело' хранителем. Пли-и-и-з.
Петик кивнул:
— Ну это, конечно, можно, пока я начальству не нужен. Но как только Ритка, того, выздоровеет, так я, сама понимаешь… Я что-то пропустил в сводках с фронтов? Ты мне все без утайки расскажи. Я должен знать врага в это, как его, лицо.
Юлька глубоко вздохнула:
— Ой, Петруша, а нельзя как-то без рассказов обойтись, это так долго. Ты просто побудь рядом, и нам будет спокойнее.
— Нельзя, — не согласился Петик. — Выкладывай все как есть. Вон одна уже домолчалась. Тоже все: не спрашивай да не спрашивай, а теперь с головой пробитой лежит.
— Ладно. На меня охотятся. Убьют, наверное. Как лишнюю свидетельницу.
— Как? — деловито спросил Петик.
— Меня отравить хотят! Клофелином! Мне теперь есть ничего нельзя! А так сразу сильно захотелось! Я бы сейчас колбаски домашненькой…
— А я бы рыбки фаршированной… — мечтательно вздохнула Диана.
— А ну вас, девки, с вашими колбасками! — возмутился Петик. — Я думал, у них что-то серьезное. А они издеваются!
— Мы договоримся с Амалией, пусть она разрешит тебе сидеть у нас в приемной и быть готовым отразить любой происк врага, — решила Диана.
Петик махнул рукой и вышел.
— Ну вот! Я опять без охраны! — возмутилась Юлька.
Увидев у себя в кабинете Юрия Владимировича, Амалия язвительно спросила:
— Юра, тебе плохо и нужен мой совет?
— Как ты догадалась?
Амалия вздохнула:
— Очень просто. В другом состоянии ты обо мне не вспоминаешь. Ссориться с тобой по этому поводу бесполезно. Ты все равно прибежишь ко мне плакаться в жилетку при очередном крутом повороте твоей нелепой жизни.
Юрий Владимирович обиделся:
— Почему это моя жизнь — нелепая? Я тружусь и смею надеяться, что плоды моего труда приносят людям удовольствие и пользу…
— И тут его снова понесло! Юра, очнись, ты не на встрече с читателями, меньше пафоса. А нелепа твоя жизнь потому, что она крутит тобой, как хвост собакой. Ты ни на что не можешь повлиять — ни на своих детей, ни на их поступки. Все вокруг тебя рушится, твоя хваленая семья распалась, а ты только и знаешь, что стенать и плакать. И как в тебя такого влюбляются женщины? Не пойму.
— Извини, Маля, но ты…
— Я — другое дело. Сильным людям свойственно кого-то опекать, подтирать кому-то нос… Мы с тобой идеальная пара. Как кран и раковина. Ты все время протекаешь слезами-соплями, а я — водоотвод, делаю все, чтобы тебя не затопило. Ладно, говори уже, что тебе на сей раз нужно?
Юрий Владимирович не знал, как начать:
— Понимаешь, Маля, это дело очень деликатное. Ко мне обратилась горничная Доминики из загородного дома. Танюша Коркина.
— Знаю, — кивнула Амалия. — Довольно прыткая особа, как мне кажется.
— Она сейчас попала в безвыходную ситуацию.
— Такие время от времени туда и попадают, — не удивилась Амалия.
— Дай же мне договорить. Она осталась одна, без мужа и — беременна.
— Подумать только, какая уникальная судьба! И ты хочешь, чтобы я этой твоей горничной помогла? Иначе зачем бы ты мне все это рассказывал?
— Нуда. Ей нужны деньги, — простодушно сказал Юрий Владимирович.
— И что? Она беременна от тебя? Поздравляю. Только я не понимаю, почему меня должна волновать ее судьба? Какое отношение имею я к твоему потомству?
— Как ты могла подумать такое! Я — старик, а она — молодая женщина.
Амалия не приняла этот довод:
— Слухами о твоей бурной личной жизни переполнен город. И хочешь не хочешь, они доходят до меня.
Я уже разобралась, что твоя старость носит исключительно адресный характер. Только со мной ты вдруг вспоминаешь о своем возрасте!
— Маля, я со всеми одинаков, а ты никогда не была такой жестокой.
— Не тебе упрекать меня в жестокости. Не по твоей ли вине я доживаю жизнь в тоске и одиночестве? Короче. Что ты хочешь от меня?
— Я подумал… Не может ли компания, под мое поручительство, ссудить Коркиной деньги?
Амалия решительно отказала:
— Я своих денег ей не дам, сама не богачка. А компания не в ответе за совершенно постороннего человека. Эта Танюша — наемный работник вашей семьи, вот вы, в кругу своих, и изыщите ей помощь. А чем я могу помочь? Почему я должна об этом думать? Нет, меня все-таки занимает, почему ты принимаешь такое искреннее участие в ее жизни?
— Из человеколюбия, — объяснил Юрий Владимирович. — Люди должны помогать друг другу.
Амалия оживилась:
— Вот и помоги мне, Юра, давай поженимся.
— Маля, я серьезно.
— Я тоже не шучу. Мне надоело быть палочкой-выручалочкой. Попроси денег у Медведева.
Юрий Владимирович покачал головой:
— У Борюсика тоже с финансами плохо. В последнее время дела клиники шли неважно. Да он жениться собрался.
Амалия была поражена этой новостью:
— Жениться? На ком?
— На нашей Маргарите.
Амалия широко раскрыла глаза:
— На ко-о-ом?
— Он сам мне сказал.
Амалия призадумалась:
— Я недавно была у нее. Что-то она не похожа на счастливую невесту.
— Наверное, у них какие-то проблемы, — предположил Юрий Владимирович.
Петик помчался по Васькиному вызову.
— Да ты просто спринтер, Петя, — похвалил Василий. — Быстрее ветра примчал.
— А я вроде как на фирме не у дел. Стыдно сидеть просто так в офисе. И уйти не могу, Ритку дожидаюсь, — пояснил Петик.
— Теперь, Петик, ты поступаешь в мое распоряжение. Установка такая — моя жизнь в опасности, — важно сказал Васька. — По целому ряду причин. На меня объявлена охота. Но мне кровь из носу нужно съездить к Ритке в больницу. А я один боюсь. Поехали вместе, а, Петь?
— Снаряжение брать? Дубинку, там, наручники? — поинтересовался Петик.
— Бери, бери. Дубинка, говоришь? Здесь пулемет с автоматом не помешали бы.
Петр кивнул:
— Ты только скажи — достанем.
— И как ты, такой, блин, орел геройский, не уследил за моей Риткой? — возмутился Васька.
— Не спите? — спросила Ритку медсестра.
— Думаю.
— Думать будете потом, на воле, за этими стенами. А здесь отключать мозги надо, чтоб они отдыхали и выздоравливали.
— Не получается, — пожаловалась Ритка.
— Я всем говорю, что отдых и положительные эмоции — лучшее лекарство. Вот, держите, вам принесли.
— Бомбу?
Медсестра приняла шутку, взвесила в руке пакет:
— Нет, не бомбу, слишком пакет легкий. Может, помочь вам распаковать?
— Спасибо, я сама.
Медсестра вышла. Ритка разорвала упаковку и вытащила игрушку — зеленого крокодила. Ритка отбросила крокодила и заорала:
— Сестра?
Медсестра тут же вернулась:
— Ой, чего ж вы так кричите! Вы же все отделение на уши сейчас поставите!
— Кто это принес? — спросила Ритка, показывает на крокодильчика.
— А я уж подумала, что вы тут черта увидали. Ой какой холесенький! Нужно будет внучкам такого красавчика купить, — засюсюкала тетка.
— Кто принес, я вас спрашиваю? — мрачно повторила Ритка.
— Посыльный из магазина. Вот бумажку оставил о получении заказа. Самый крутой магазин в городе.
— Гляньте-ка, фамилия заказчика там есть?
— Нет.
Ритка прикрыла глаза и схватилась за голову. Медсестра торопливо взяла ее руку, посчитала пульс и быстро вышла. Через короткое время она вернулась с врачом, и Ритку увезли в реанимацию.
Когда Васька с Петиком пришли к Ритке, то обнаружили только пустую кровать и на ней зеленого крокодила. В палату заглянула медсестра, спросила:
— Вы к Калашниковой?
— Да, а где она?
— Можете не ждать. У нее давление поднялось. В реанимацию повезли. Врачи боятся, что это инсульт.
— А что ж нам теперь… — растерялся Васька.
— Сюда она не скоро вернется. А когда опять окажется здесь, не до посетителей ей будет. Так что не ждите. Дай бог вашей Маргарите выкарабкаться. Одна надежда — она молодая.
Васька показал на игрушку-крокодила:
— А это у нее откуда?
— Передали. Она как глянула — так ей плохо и стало, — забормотала медсестра.
Васька и Петик переглянулись.
— Сколько лет, сколько зим! — обрадовалась Юлька, увидев на пороге Артема.
— Я тоже рад видеть вас, Юлия Александровна.
— Только не говорите этих оскорбительных слов — «у меня к вам дело». Я хотя бы на минуту подумаю, что вы по мне соскучились, поэтому и пришли.
— Милая барышня, минута истекла, и у меня к вам действительно важное дело, — признался Артем.
— Как прозаично и пошло, — передернула плечами Юлька.
— Это — жизнь. Юля, вы можете помочь мне в поиске убийц Маргариты.
Юлька испугалась.
— Только не это! Частный сыск — не мое хобби. Детективы с детства не люблю. Ничего не видела, ничего не знаю…
— Юлечка, кого вы испугались? Чего вы так боитесь?
— Всего! Со всех сторон обступают злоумышленники и убийцы, и бомбы ложатся все ближе и ближе.
— Юлия, что с вами? — улыбнулся Артем.
— Если серьезно, то я боюсь за свою жизнь и никого отныне разоблачать не намерена. Хватит того, что на меня уже охотится одна клофелинщица.
— Юлечка, объясните, о чем вы?
Юлька только махнула рукой.
— Вы не доверяете мне. Не хотите рассказывать. Тогда ответьте только на один вопрос: вы были на опознании?
— О боже, и зачем я туда поперлась! — воскликнула Юлька.