— Юля, я прошу никому не рассказывать о нашем разговоре — доверительно сказал Артем. — Меня прислала Доминика Юрьевна. Вспомните, тогда, на опознании, может, кто-то фотографировал подозреваемых?
— Господи, я шла работать в приличную респектабельную компанию, а очутилась в разбойной малине какой-то. Говорила мне мама, не снимай кого ни попадя…
— О маме — потом. Ты фотографировала? У тебя есть фотографии подозреваемых?
— Язык мне откусить, что ли? От него сплошные неприятности. Ну снимала я этих уродов на свой мобильник. По приколу. А вдруг кто-то из них заметил? И мне потом открутит голову?
— Пусть только попробует.
— Да если он один раз попробует, потом уже нечего откручивать будет, — сопротивлялась Юлька.
— Юлия, будь человеком! — попросил Артем. — Я все равно не уйду без фотографий.
— Так что же вы стоите, начинайте! — потребовала Юлька.
— Что начинать?
— Подкупайте меня, коррумпируйте. По полной программе. Соблазняйте, наконец.
Артем улыбнулся:
— Это обязательно?
— А что, я за просто так бояться буду? Шоколад, между прочим, нервы успокаивает, а коньячок так вообще чудеса творит.
Но в конце концов Юлька сдалась и распечатала Артему фотографии. Пока она это делала, Артем ненадолго вышел из приемной, а потом вернулся с большим пакетом.
— Что это? — поинтересовалась Юлька.
— Это я тебя коррумпирую. Коньячок, фрукты, конфеты и вообще.
— На вот, возьми свои фотки. Может, будем коррумпироваться вместе? — предложила Юлька.
Артем отказался:
— Зачем я тебе, дитя мое? Я старый. И нудный. Я тебя нотациями замучаю… — И Артем покинул офис.
— Борис, друг, можно я у тебя поживу? — спросил Васька.
— Скрываешься от налоговой? — деловито поинтересовался Борюсик.
— Тьфу на тебя. Чур меня, чур. Да нет, все не так серьезно. Просто меня хотят убить, а я этого пока не хочу.
— Кто хочет убить? Неужто твои друзья-алкоголики?
— Да нет. С этими у меня разговор короткий. Тут, друг, понимаешь, иная фигня. Люба, ну та, что в Риткином доме при входе сидит, опознала убийцу. И мне об этом рассказала. Убийца, значит, к Любке и давай у нее выпытывать — кому и что она про него языком намолола. Пугнул тетку так, что до сих пор зубами от страха стучит. В общем, раскололась она, на меня указала.
Борюсик посочувствовал:
— Ничего себе ситуация! Конечно, Василий, нет проблем. Хочешь, у меня дома живи, хочешь — тут. Все удобства. А как бы мне с этой Любой поговорить? Ух как хочется найти этого убийцу и на куски порвать.
Ольга Алексеевна, приехавшая в клинику по просьбе Бориса, сказала почти торжественно:
— Здравствуйте, уважаемый Василий Иванович, я так рада, что вы согласились участвовать в моей программе!
— А уж как я рад! Просто тащусь! Как сопли по асфальту, — в тон ей ответил Василий.
— Вот вам моя визитка. Здесь все мои телефоны. Василий Иванович, жду вас завтра для беседы. Мы должны разработать концепцию программы с вашим участием. Алкоголизм — тема такая животрепещущая. Наше общество очень заинтересовано в том, чтобы его искоренить…
Но Василий грубо перебил Ольгу Алексеевну:
— А я заинтересован, чтобы не искоренили меня. Когда, говорите, покажут меня по ящику?
— Я посмотрю сетку и скажу.
— Условие мое такое — если меня не покажут по-быстрому, вот, значит, в эти самые дни, то мне и сниматься нечего, они меня достанут.
Ольга Алексеевна повернулась к Борюсику и спросила:
— Это он о чем?
— Не обращайте внимания, — махнул рукой Борюсик, — он вышел в астрал. Это с целителями и ясновидцами бывает. Беседует с космическим Разумом.
— Борь, только у меня проблемы с зубами, — пожаловался Васька. — Замотался, знаешь, не успел вставить.
— Это — не проблема. У меня есть классный стоматолог. Будешь как Брэд Питт. И пиджачок найдем. Соглашайся, — посоветовал Борюсик.
— Олег Иваныч, я, как всегда, к вам с просьбой, — объявила Виктория Павловна.
Петров тут же спросил о том, что его волновало:
— Говорят, уже Аня вернулась из отпуска?
— Вернулась. Только ты не трогай ее сейчас, — посоветовала Виктория Павловна. — Не мешай ей, пожалуйста. Пусть сама с собой разберется. Поверь, в твоих же интересах…
— Что ж, мне ждать — не привыкать. Я ее все равно дождусь.
— Скажи мне, Олег Иваныч, у вас в милиции архивы долго сохраняются? — Виктория Павловна приступила к делу.
— Смотря какие.
— Уголовные дела.
— Что вас интересует?
Виктория Павловна вздохнула:
— Меня интересуют все те же лица — Надежда Косарева, Топорков, Наташа Косарева… Дело было году в… достаточно давно. Тогда в Радужном орудовала шайка аферистов.
— Меня тогда здесь не было. Но посмотреть могу. Косарева для нас — фигура известная. Топорков тоже.
— Меня интересует, каким образом эти персонажи были тогда связаны с Наташей Косаревой? Посмотри внимательно. И никому ничего не рассказывай. Только мне. Договорились?
Петров кивнул и снова вернулся к тому, что его волновало:
— А вы мне скажете… Когда я смогу с Аней поговорить?
— Что я, тебе сердце подскажет, — ответила Виктория Павловна.
Амалия приехала инспектировать квартиру, принадлежащую фирме, зашла к консьержке. Люба вскочила при виде начальства.
— Сиди, сиди. У тебя чайку не найдется? — устало махнула рукой Амалия. — Я забыла утром поесть. Только сейчас вспомнила, что весь день не ела.
— Не жалеете вы себя, Амалия Станиславовна. Так и гастрит заработать недолго, — причитала Люба, заваривая чай, расставляя чашки, сахарницу.
Амалия взяла чашку, попробовала:
— Спасибо. Вкусно.
— Секрет знаю, — призналась Люба. — Я казенным чаем не пользуюсь. Это настой из листьев малины и смородины.
— Умеют же люди жить. А я вот за всю жизнь на себя часа два потратила, не больше. Все работа, работа. Как белка в колесе. Послушай, Люба, ты правда никого не опознала в милиции?
Люба испугалась:
— Вот те крест.
— Верю, — кивнула Амалия. — А ведь к одному из них ты очень внимательно и долго присматривалась…
— Вы видели? — удивилась Люба.
— Следователь сказал.
— Так это потому, что тот мужик больно красивый был. Я таких отродясь не видывала. Только в кино.
— Ох, как я боюсь за Маргариту! — воскликнула Амалия. — Если убийца на свободе, он очень опасен. И может повторить свою попытку. Да и мне нелегко… Вот так иногда сядешь, подумаешь… Куда жизнь ушла? На что? Что от меня останется? Ни семьи, ни детей, ни внуков… Вспомнить нечего. Разве что деловые бумаги… Знаешь, Люба, как меня в офисе называют? Аномалия. И ведь они правы. Я — аномалия. Так, как я, люди жить не должны.
— Ну что вы, Амалия Станиславна, вам просто завидуют. Вы — такая сильная…
Амалия грустно улыбнулась:
— Поменяла бы я свою силу на обыкновенную человеческую слабость, еще бы доплатила. Меня в жизни никто никогда не жалел. Представляешь? Что-то я совсем расслабилась. Пора на покой. Никому не говори о моем визите.
— Ни в жизть, — помотала головой Люба.
— Если что-то вспомнишь или кто-то будет тебя о том же самом спрашивать, позвони, будь другом, — попросила Амалия. — Я обязана защитить свою фирму и своих близких.
Только ушла Амалия, к Любе пришел Артем. Люба, увидев его, запричитала:
— Я ничего не знаю, я никого не узнала, я ничего никому не говорила, я вообще ничего не видела.
— Все? — поинтересовался Артем.
— Да.
— А теперь по делу. — Артем сел за стол и выложил на него фотографии, взятые у Юльки. — Покажите мне человека, которого вы опознали.
— Вы кто? — испуганно спросила Люба.
— Я от Доминики.
— А это кто?
— Это сестра Маргариты.
— А Маргарита — кто?
— Это хозяйка «СуперНики». Я чувствую, вы сейчас спросите, что это такое?
Тут Люба закричала:
— Вы все меня уже достали! Я сейчас вызову милицию и «скорую помощь».
— Милицию — должно быть, мне, а «скорую» кому?
— Мне! — обреченно кивнула Люба.
— Я прошу вас, успокойтесь.
— С чего вы все взяли, что я кого-то узнала? Я сказала в милиции правду. Никого из них я не знаю, никогда не видела.
— Послушайте меня внимательно. Откуда я мог узнать, что вы. кого-то из этих мужчин опознали? Я услышал об этом от Доминики Никитиной, бывшей хозяйки «СуперНики». А ей сказал об этом Самвел Пашаев, директор городского рынка. Как узнал Самвел, я не знаю. Вам эти имена о чем-нибудь говорят?
— Да. О Самвеле я слышала от…
— Можете не говорить от кого. Вы доверяете этому человеку?
— Да, — шепнула Люба.
— Вот и хорошо. Это мое удостоверение. Я — адвокат, юрист. Не бойтесь, у меня нет оружия. Помогите мне, пожалуйста, от вашего ответа зависит не только жизнь Маргариты…
— Вот этот. — И Люба ткнула пальцем в фотографию.
Доминика размышляла над сложившейся ситуацией, которая была совсем не простой. Рациональный ум Доминики работал напряженно. «Кто такой Крокодил, — еще неизвестно, — думала она. — Но хорошо известно, что Самвел — опытный делец. Знает Ритку. Может, они вдвоем и составили этот чертов план, чтобы ограбить мою компанию. А Косарева помогла им. А я повелась, как последняя дура… Потом еще сама к нему пришла за помощью. Представляю, как его это развеселило.
Посмотрим с другой стороны: директриса детдома говорила о Самвеле хорошо… — он мог и ее обмануть. Не сдал меня в милицию — ему выгоднее иметь меня под боком, чтобы контролировать ситуацию. Посиди, мол, здесь, девочка. А пока ты будешь ждать мифического Крокодила, я делишки свои улажу. Ты попалась, Доминика».
Тут к ней в подвал спустился Самвел и спросил:
— Ну что, Доминика, не соскучилась?
— Быстро ты вернулся.
— Я спешил, — объяснил Самвел.
— Где Крокодил? Ты привез его?
Должен тебя огорчить. Я был у него дома и на работе… Нет его нигде.
— Он работает? Кем? — поинтересовалась Доминика.
— Еще недавно был бригадиром нищих, теперь разжалован в рядовые. Работает инвалидом-афганцем. Об этом мне сообщила новая бригадирша. Но его на участке не оказалось. Я попросил эту королеву нищих сообщить мне, когда он появится.
Доминика внимательно посмотрела на Самвела.
— Почему ты на меня так странно смотришь?
— То есть ты хочешь сказать, что Крокодил исчез? — не ответила на вопрос Доминика.
— Самвел ничего не хочет, Самвел говорит как есть. Соседка заявила, что уже несколько дней его не видела. И нищие подтвердили, что на работу он не выходит.
— Уверена, что все это неспроста. И должно быть какое-то объяснение.
— Должно. Но его нет. По крайней мере, у меня.
Доминика испытующе посмотрела на Самвела, но он выдержал ее взгляд.
— Ясно одно. Хватит мне отсиживаться в подвале. Пора действовать. — Доминика поднялась.
— Действовать… Действовать в твоем положении может быть опасно, — предупредил Самвел.
— Не опаснее, чем жить вообще. Я ухожу, Самвел. Спасибо тебе за приют.
— Неблагодарное это дело — отгонять бабочек, летящих на огонь. Но все же попробую. Никуда я тебя не отпущу. — Самвел загородил Доминике выход из подвала.
— Это как понимать? Почему ты меня не отпустишь?
— Ты своим расследованием разворошила осиное гнездо. И теперь слишком многие заинтересованы в том, чтобы до конца ты его не довела… Поверь, я достаточно хорошо знаю Надежду Косареву и тех, кто ее окружает.
— Но откуда им знать о моем расследовании? — удивилась Доминика.
— Есть одна не очень благозвучная, но очень верная поговорка: что знают двое, то знает даже свинья. А о твоем интересе к прошлому Маргариты известно куда большему количеству народа. И то, что наш общий друг Крокодил так внезапно испарился, мне очень не нравится.
— Полагаешь, что он отправился доложить о нас Косаревой? — предположила Доминика.
Самвел кивнул:
— Именно так я и полагаю.
— Возможно, ты и прав. Но я взрослый человек, сама решаю, где мне жить и что мне делать. Ты поддержал меня в минуту слабости. Спасибо. Но эта минута прошла.
— Послушай…
Но Доминика перебила Самвела:
— Нет, Самвел, послушай теперь ты. Я — прежняя Доминика Никитина. Которая сама способна за себя ответить. И если ты сейчас меня не выпустишь отсюда, я позвоню Артему.
Самвел, помедлив, отступил от двери, даже сам ее открыл пошире:
— Странный ты человек, Доминика Никитина. Как написано в стихотворении из школьной программы: «Гвозди бы делать из этих людей»… Тебя подвезти?
— Спасибо, Самвел Михайлович, сама доберусь, — кивнула на прощание Доминика.
Ритку перевели из реанимации в палату. Пока она спала, медсестра сделала необходимые манипуляции, потом взяла крокодила, посмотрела на него и сказала:
— И чего она испугалась? Такая милая зверушка.
Потом положила игрушку на подоконник и вышла. На тумбочке лежал Ритин мобильник. Он запищал, и Ритка с трудом раскрыла глаза. Она увидела сначала крокодила, потом перевела взгляд на мобильник.
Пришло сообщение: «Пришла в себя? Это был второй раз. Третий будет последним. Перечисли указанную сумму по указанному адресу. Пришла пора расплачиваться. Крокодил».
Не телестудии шла подготовка к записи программы. Уже собрались бывшие алкоголики, вылеченные Васькой. Ольга Алексеевна и Борюсик ждали Василия.
— А вдруг он не придет? Борис Михайлович, вы ведь знаете этого целителя гораздо лучше меня. Скажите, он способен на непредсказуемые поступки? — волновалась Ольга Алексеевна.
— Что значит, способен? Он весь и есть непредсказуемый поступок. Этим и ценен, — заметил Борюсик.
— Ценность в нашем случае весьма сомнительная… Где же его носит? Мы так хорошо поговорили, все обсудили. Мне даже удалось разыскать его бывших пациентов — личности весьма колоритные… — Ольга Алексеевна посмотрела на часы. — В конце концов, сейчас начнут собираться зрители!
— Не волнуйтесь, милая Ольга Алексеевна. Мой друг Василий хоть и экстравагантен, но не лишен здравого смысла. Насколько я понял, этот эфир ему нужен даже больше, чем вам. Он придет… А вот я вас вынужден оставить. Мне нужно ненадолго отъехать по очень важному делу.
— Борис Михайлович, умоляю как друга, не оставляйте меня с этой публикой наедине.
— Что такое? Чего вы боитесь? Это же бывшие алкоголики, а не ожившие мертвецы, — успокоил ведущую Борюсик.
— А вдруг они не до конца вылечились?
Борюсик рассмеялся:
— Вы прелесть, Ольга Алексеевна. В случае чего попросите охранника выстрелить в потолок серебряной пулей, это их сразу успокоит.
Борюсик поцеловал Ольге Алексеевне руку, вышел из студии и направился к Любе.
— Здравствуйте, мне нужна Люба, — сказал он, зайдя в подъезд.
— А ее нет. Она взяла отгулы.
— Не подскажете тогда, где я смогу ее найти? Поверьте, у меня очень важное и срочное дело.
— Не знаю даже. Я тут вообще новенькая. Мне сказали подменить, я и подменяю.
Борис задумался:
— Тогда у меня будет огромная просьба. Вот моя визитка, если Люба появится, пусть позвонит по этому телефону. Повторяю, это архиважно!
— Архи что? — не поняла консьержка. Но Борюсик уже вышел из подъезда.
Наконец в студии появился Василий. Он был в своем обычном непрезентабельном виде, слегка помят. Охранник его не пускал.
— Василии Иванович, миленький, наконец-то вы пришли! — бросилась к нему Ольга Алексеевна.
— Понял, чмо? — обратился к охраннику Васька. — Не за руки хватать и тащить, а Василий Иванович, да еще миленький!
Охранник напрягся:
— Ты поосторожнее тут. Извините, Ольга Алексеевна, шумел, скандалил.
— А ты чего не пускал? — возмущался Васька. — Котом Базилио обзывался? Ишь, костюмчик ему мой не понравился! Не Базилио, а Василио Иванович для некоторых, понял? Твое дело не рассуждать, а двери почетным гостям отворять да дорожку им красную стелить. Вали отседа, халдей, нечего в кругу телезвед отираться!