Отмычки в виде палочек были в моём конском хвосте, так что я взломала замок боковой двери и проскользнула в библиотеку. Я прошла вдоль ряда полок, через кладовую и спустилась в подвал, где включила лампу, коснувшись её. Может это было всего лишь моё воображение, но подвал казался каким-то другим, хотя всё выглядело точно так же, как когда я была здесь в последний раз. Раскладушка с помятыми простынями, тихий гул холодильника, металлическая полка, заставленная безделушками, которые имели для меня какое-то значение.
Но чем дольше я рассматривала подвал, тем больше понимала, каким он был маленьким: крошечный, грязный и убогий, просто грустно смотреть. Или, может, мне казалось так теперь. После элегантного гламура особняка Синклеров мои вещи выглядели такими дешёвыми, как сувениры из сувенирных лавок.
Всё же это были мои вещи, купленные на деньги, которые я заработала, выполняя для Мо странные, нелегальные и опасные работы. Я заплатила за них, поэтому собиралась взять их с собой.
Мо уже принёс мой лучший чемодан в особняк, но у меня осталось ещё два. Вероятно, большинство моих вещей поместятся в них. Я не хотела ничего оставлять, но не могла же брести по городу, неся под мышкой раскладушку и мини-холодильник. Ну, вообще-то могла, но это было бы непрактично и неудобно. У меня не было никакого желания тащить раскладушку и холодильник до остановки. А если прибавить ещё два полных чемодана, то водитель зарядит мне тройную цену, прежде чем позволит войти в трамвай.
Я начала складывать в чемодан безделушки с металлической полки. Все сказки и книги о монстрах, которые собрала. Несколько фотографий, когда я была ребёнком и улыбаясь в камеру, пыталась поднять меч моей мамы. Красивый камень, который я нашла, когда мы с мамой некоторое время жили по работе в Эшлэнде. Красивое ожерелье из кристаллов, которое она купила мне в лавке в Сайпресс-Маунтин.
Я была так сосредоточенна на школе, миссиях для Мо и повседневной жизни, что уже долгое время не рассматривала некоторые предметы. С каждым из них были связаны приятные воспоминания, и я улыбалась, складывая их в чемодан. Хотя я в это не верила, но боль от смерти моей мамы со временем немного утихла, поэтому теперь я могла оглянуться назад с меньшей грустью, чем раньше.
Но гнев всё ещё остался, особенно на тех людей, которые её убили.
Как только я сложила безделушки, я перешла к оставшейся одежде. Её было не так много. Убрав джинсы, я потянулась к зимним свитерам… как вдруг этажом выше раздался стук.
Я бросилась вперёд и дотронулась до ламы, погружая подвал в темноту. Затем опустила руку на меч, который пристегнула к талии, прежде чем покинуть особняк с Грантом. И всё это время я прислушивалась, чтобы понять, кто или что околачивается в библиотеке. Раздастся ли звук вытаскиваемого из ножен меча, царапанье пола когтями, щёлканье зубов.
Но я не услышала ни одного из этих звуков.
Затем снова раздался стук, и я, наконец, поняла, что это было: кто-то ударился о полку с моющими средствами в кладовой этажом выше. Тихое проклятье подтвердило мои подозрения.
Кто-то был в библиотеке.
Если это один из библиотекарей, который вернулся, чтобы начать инвентаризацию, тогда я в полном дерьме. Но если это был кто-то ещё, ну… тогда я всё равно в полном дерьме, потому что ни у кого не было причины быть здесь, кроме меня.
Если только они не преследовали меня.
Я с колотящимся сердцем пересекла подвал и нырнула в нишу под лестницей. Как можно тише я вытащила меч.
— Вон, — снова кто-то тихо пробормотал. — Там есть ещё одна дверь. Давай посмотрим, куда она ведёт.
Дверь наверху лестницы со скрипом открылась, и свет упал на пол подвала.
Кто-то ступил в линию света. Я не могла сказать, кто это был, но судя по длинной тени вдоль бедра, он был вооружён мечом.
На лестнице послышались шаги, когда тень начала спускаться вниз. Я крепче сжала своё оружие и стала ждать.
Благодаря моему зрению, мне не требовалось никакого света, но тень что-то проворчала перед тем, как вытащить телефон, чтобы использовать его в качестве импровизированного фонарика. Согласно голосу, мужчина вытянул телефон перед собой, освещая подвал. Наконец он увидел мою лампу и направился к ней. Я покинула укрытие под лестницей и подкралась сзади.
Тень потянулась к лампе, нащупывая выключатель, но прикосновения пальцев было достаточно, чтобы включить её. Я подняла меч, готовая нанести удар.
— Наконец-то, — снова пробормотал он. — Я уже думал, что это какая-то темница…
Страшное подозрение наполнило мой разум, заставив в последний момент прервать атаку. Вместо того, чтобы вонзить ему меч в спину, я ударила ему рукоятью по плечу, толкнув вперёд.
Его колени ударились о край моей раскладушки, и он приземлился лицом вниз на помятые простыни. Он как раз вовремя перевернулся, чтобы я могла приставить свой меч к его шее.
Феликс захлопал глазами, глядя на меня.
Я выдохнула, убрала меч от его горла и отступила назад.
— Феликс! — прошипела я. — Что ты здесь делаешь?
Он виновато посмотрел на меня.
— Хм, ну, знаешь, на самом деле, это забавная история…
— Это была моя идея, — сказал другой голос.
Я обернулась. Девон стоял наверху на лестничной площадке, меч был привязан к его талии. Он медленно спустился в подвал, при этом его зелёные глаза охватили всё, начиная от Феликса, лежащего на раскладушке и кончая стопкой изношенной одежды, включая маленькие, жалкие безделушки, которые я сложила в чемоданы. Его лицо не выражало никаких эмоций, поэтому я не могла понять, о чём он думает, и всё же меня охватил гнев. У него не было право видеть это. У него не было права узнать эту часть меня — настоящую меня.
Но ведь я не могла напасть на парня, которого должна защищать, поэтому сунула меч обратно в ножны и прислонилась к стене, как будто мне было всё равно, что Девон думает обо мне и моих вещах.
Всё же мне было интересно, почему они пришли сюда.
— Что случилось с вашими фильмами про монстров? Вы же хотели устроить марафон.
Феликс поморщился.
— Ну, когда я сказал марафон, я, возможно, немного преувеличил. Это был скорее десятиминутный экшн про слизь, прежде чем мы взяли один из внедорожников и последовали за тобой в ломбард. А затем сюда.
Мои глаза сузились.
— Вы следили за мной? Почему?
Феликс посмотрел на Девона, и я поняла, что это он был зачинщиком этой небольшой операции.
На мгновение Девон выглядел таким же виноватым, как Феликс, прежде чем на его лице отобразилось выражение упрямой решимости.
— Потому что я захотел. Ты знаешь всё, что можно знать обо мне и Феликсе. Вот почему мы решили разузнать о тебе больше. Я захотел разузнать о тебе больше.
— Почему? — рявкнула я. — Отчётов Гранта было недостаточно?
Он поджал губы.
Я ещё сильнее разозлилась. Это я была той, кто вламывается в дома других людей. Я была той, кто копается в их дорогих вещах. Я была той, кто обнаруживает их грязные маленькие секреты, которые они так хотели скрыть.
И мне совсем не понравилось, что теперь это случилось со мной.
Я широко раскинула руки.
— Что ж, тогда внимательно осмотрись вокруг, — пробрюзжала я. — Потому что это жизнь Лайлы Мерривезер. И разве она не впечатляющая?
Они оба промолчали. Мы все услышали горечь в моём голосе.
Но Феликс, будучи Феликсом, не мог долго молчать.
— Так что ты делала здесь внизу?
— Собирала остатки моих вещей, — резко ответила я.
— Как долго ты жила здесь? — спросил Девон. — С тех пор, как умерла твоя мама?
Я ему не ответила. Я даже не взглянула на него.
Он вздохнул.
— Я не хотел тебя расстраивать, Лайла. Я просто хотел увидеть, где ты жила. На что это было похоже. Какая ты на самом деле.
Его взгляд снова скользнул к узкой раскладушке, пустой металлической полке, обтрёпанным чемоданам, в которые я всё ещё должна была сложить остатки моих вещей. Он увидел всё. Он, чёрт возьми, увидел слишком много.
— Здесь места… меньше, чем я ожидал, — дружелюбно заметил он.
— Что ж, а я думаю, что здесь хм… уютно, — вмешался Феликс. — Да! Уютно — это как раз подходящее слово.
Он одарил меня улыбкой, но я смотрела на Девона, наблюдая за игрой эмоций на его лице.
— Уютно? Ты имеешь в виду хренотень. В конце концов, не все могут жить в особняках, — рявкнула я.
— Я знаю, — рявкнул в ответ Девон, понимая, что на самом деле я разговариваю с ним. — Мне только…
— Тебе только что?
— Мне только… жаль, — сказал он. — Что тебе пришлось так жить. Что у тебя никого не было, кто мог за тобой присматривать. Что у тебя никого не было, кто мог о тебе позаботиться.
Меня охватила раскалённая до бела ярость. Если и было что-то, чего я не в коем случае не хотела, так это его жалость. Иногда у меня складывалось впечатление, что жалость — самое бессердечное чувство в мире. Из-за него люди чувствовали превосходство над другими; счастливые, ощущающие безопасность и самодовольные, в осознание того, что есть менее удачливые люди, чем они сами.
Да, моя жизнь была не самой лучшей с тех пор, как умерла мама. Ну хорошо, она была редкостной дрянью, но я справлялась. Я выжила по-своему и на своих условиях. Я определённо справилась лучше, чем это сделали бы Девон, Феликс или кто-то ещё из этой дурацкой семейки Синклер.
И всё же Девон стоял теперь передо мной с жалостливым взглядом, как будто я была каким-то нежеланным щенком, которого кто-то отправил пинком в сточную канаву. Как будто я была самым печальным зрелищем в мире.
— Не смей меня жалеть, — прорычала я. — Возможно, у меня было не так много вещей, но я их заработала. А что делал ты, кроме как проживал свою идеальную маленькую жизнь?
— Прости, — повторил Девон. — Я не хотел тебя расстраивать…
— Конечно, не хотел, — перебила я. — Потому что ты хороший парень, хороший солдат и хороший сын, и ты никогда никого не хочешь расстраивать, верно? Грант был прав насчёт тебя. Все тебя любят, и у тебя всё так чертовски легко, я права? Тебе хоть ради чего-то когда-нибудь приходилось по-настоящему работать? Могу поспорить, что не приходилось.
К этому моменту его лицо стало таким же твёрдым, как кирпичные стены вокруг нас.
— О, я понял, — сказал Девон, а его голос был даже холоднее моего. — Я просто испорченный отпрыск в семье, так что у меня не может быть настоящих проблем, верно? Но знаешь, у меня тоже не лёгкая жизнь. Особенно сейчас.
— Ты хочешь сказать, потому что кто-то пытается тебя убить?
Девон открыл рот, словно собирался сказать что-то ещё, но потом закрыл его, одарив меня сердитым взглядом. А я не менее сердито посмотрела на него.
Феликс встал между нами, широко раскинув руки.
— Динь-динь-динь. Прошу разойтись по углам. Этот раунд закончен. Почему бы нам не начать всё сначала? Мы с Девоном сожалеем, что последовали за тобой, Лайла. Нам не следовало так поступать.
— Почему мне кажется, что сейчас последует «но»?
Феликс ухмыльнулся.
— Но теперь, когда мы здесь, мы могли бы помочь тебе собрать вещи. Это самое меньшее, что мы можем сделать, верно, Девон?
Он не ответил, поэтому Феликс закатил глаза и толкнул его локтем в бок.
— Верно?
— Да. Конечно, — в конце концов пробормотал Девон.
— Лайла? — спросил Феликс.
— Отлично. Как хотите.
Он улыбнулся ещё шире.
— Видишь? Быть милой вовсе не так сложно, правда? Итак, с чего хочешь, чтобы мы начали?
Вообще-то я не нуждалась в их помощи, но у меня всё ещё оставались вещи, которые нужно было упаковать, а поскольку они всё равно были здесь, я могла бы использовать их, как и сказал Феликс. Так что я объяснила им, что хочу взять с собой, а что спрятать, и мы втроём приступили к работе.
Феликс поднял и сложил одежду, которую сбросил на пол, когда упал на раскладушку, а Девон перенёс мой мини-холодильник, лампу и металлическую полку в задний угол подвала. Кроме того, он сложил раскладушку и выстроил перед всеми вещами высокую стопку коробок, полных книг, в то время как я пыталась разместить остальные вещи в двух чемоданах.
Мы работали в тишине несколько минут, но Феликс продолжал поглядывать в мою сторону, явно желая задать больше вопросов.
— Как это — жить в приёмных семьях? — наконец спросил он, когда больше не смог сдерживать желание поболтать. — Ты ведь какое-то время провела там, верно?
Я пожала плечами.
— Некоторые были хорошими, другие плохими, но большинство из них довольно безразличные.
— В каком смысле безразличные? — спросил Девон, впервые заговорив после нашей ссоры.
Я снова пожала плечами.
— Слишком много детей, в то время как день слишком короткий, и в нём недостаточно часов, чтобы взрослые могли позаботиться обо всех. Большинство из них сосредотачивались на младших, которые нуждались в них больше. Через некоторое время я перестала пытаться привлечь чьё-либо внимание. Было легче не высовываться и просто слиться с толпой.
— Звучит не так уж и плохо, — осторожно сказал Феликс.
— Это и было не так уж плохо.
— Тогда почему ты не осталась? — спросил он, указывая на подвал. — Наверняка, так было бы проще, чем… всё это.
— Я подралась с одним из мальчишек постарше. Он отнимал у младших еду, и я сказала ему прекратить. Он подумал, что я лёгкая цель, так как он был выше и сильнее меня. А я показала ему, как он ошибался.
— Что ты сделала? — спросил Девон.
— Я сломала ему нос и сказала, что если он когда-нибудь снова отберёт у кого-то еду, то в течение шести месяцев будить пить через трубочку. Он понял намёк.
Девон улыбнулся.
— Хотелось бы мне это увидеть.
Несмотря на нашу ссору, я улыбнулась ему в ответ.
— Его нос распух до величины грейпфрута. Это было потрясающе.
— Почему мне кажется, что сейчас последует «но», — заметил Феликс.
— Но супружеская пара, у которой мы жили, не одобряла насилие, поэтому меня отправили в другую приёмную семью, — объяснила я. — И та действительно была намного лучше. У Хендерсонов была своя четырёхлетняя дочь, и она была невероятно милой.
Семья Хендерсонов. Я всё ещё иногда о них вспоминала. Я жила у них два месяца, и это были хорошие два месяца — до самого конца.
— Что случилось? — нежно спросил Девон, улавливая мою внезапную грусть.
— Они был приятной парой, но не богатыми, и жили в скверной части города, неподалёку от моста Лохнесса. Знаете, где это?
Девон и Феликс кивнули.
— В любом случае, у них был крошечный задний двор. Однажды их дочь играла во дворе. Она смеялась и бегала туда-сюда. И потом вдруг перестала. Так как я больше не слышала её, то вышла проверить. Она лежала на спине, медная плющилка обмотала её грудь.
Девон и Феликс поморщились. Они знали, что медные плющилки были отвратительными существами. Они были похожи на огромных удавов боа с мерцающими чешуйками медного цвета. Их тела были достаточно сильными, чтобы раздавить камень — и человеческие грудные клетки. И если они не могли придушить, то убивали с помощью укуса, поскольку их яд был очень ядовитым.
— Так что я схватила пластиковую бейсбольную биту, с который играла малышка и начала колотить ею по змее. Мать как раз вовремя вышла на задний двор, чтобы увидеть, как я в последний раз ударила по медной плющилке, прежде чем та отпустила девочку и уползла. Она подумала, что это была просто большая садовая змея. Конечно, маленькая девочка рассказала маме, что это был монстр, но мама ей не поверила. На следующее утро меня отправили в другую семью.
— Мне очень жаль, — сказал Феликс.
Я снова пожала плечами. Страх в глазах Хендерсонов был самым ужасным, что я когда-либо видела и чувствовала при помощи зрения души, потому что они боялись меня. Но я не могла их в этом винить. Никто не хотел иметь в доме буйного ребёнка, который спал всего в нескольких шагах от их собственной дочери.
— Почему ты не рассказала родителям, что случилось на самом деле? — спросил Девон.
— Я пыталась, но они были смертными. Эти люди знали о монстрах, но просто не хотели верить в то, что те живут на их заднем дворе. Они думали, что поступают правильно, отослав меня. Хендерсоны просто заботились о ребёнке. Их настоящем ребёнке.