— Она не выносит замкнутых пространств, — напомнила я.
— Вернемся позже, — предложил спирит.
— Как ты можешь! — возмутился странник. — К тому же, теперь она владеет собой…
Хриплый рев, который донесся изнутри, не дал ему закончить. Веслав посмотрел на дверь, на разрыв-траву в своих пальцах, и видно было, что он больше склоняется к предложению Эдмуса. Пришлось обратиться к его логическому «я».
— Это ее мир. Где ты найдешь проводника?
Это решило дело. Веслав повел рукой, приказывая нам отойти в сторонку (пантера изнутри зловеще примолкла), а сам сделал шаг вперед… другой…
— Давай я! — дружески предложил Эдмус, выхватывая у алхимика разрыв-траву и подлетая к двери. Как только после прикосновения травкой дверь отодвинулась в сторону, спирит крикнул внутрь камеры: — День добрый! Узникам пора на волю!
Изнутри донеслось низкое рычание, брови спирита подскочили, а еще через секунду он поинтересовался уже не таким бодрым тоном:
— Веслав, а у тебя какой-нибудь запор-травы не найдется?
Времени на расшифровку подтекста у нас не оставалось. Как только третья сущность Виолы садилась нам на хвост, Дружина начинала мыслить в едином пространстве. Сейчас мы все отработанным движением развернулись на каблуках в том направлении, куда и раньше бежали, и продолжили свой путь. Только быстрее.
Просто у нас, наконец, имелся стимул.
Первый десяток метров до ближайшего поворота мы пробежали относительно спокойно, но как только меня занесло в повороте, я увидела, как из темницы Виолы на всех парах вылетает пантера родного бело-розового окраса, только рюкзачка привычного нет. Ноги, которые сначала протестовали против пробежки, заткнулись и сами собой заработали в бешеном ритме.
Синхронность мышления и здесь помогла: алхимик, притормозив на бегу, сунул в руки рыцарю несколько ароматных веточек и пояснил:
— Отводы. Маши, тебе привычно. Эдмус, двери!
Вот и всё, что было сказано, а уж какие это имело последствия…
Наученные горьким опытом и практикой долгих пробежек в компании с пантерой, мы неслись единым целым по коридорам, не чувствуя усталости. Веслав устранял охрану. Я следила за тем, чтобы он не применял ничего смертоносного, потому что выяснилось, что мои экстраординарные способности к заморозке куда-то подевались. Йехар на бегу боевито размахивал двумя веточками, обдавая нас горьковатым ароматом и создавая отвод от эликсиров Веслава, которые тот использовал. Кстати, в ряде случаев можно было ничем не пользоваться, потому что вид несущихся на них психов, один из которых машет какими-то веточками, действовал не хуже «Горгонки».
Наверное, пантера сохранила в себе часть Виолы или Бо, потому что есть нас совершенно точно не хотела. Иначе бы догнала, потому что слабенькие барьеры холода, которые я воздвигала на бегу, ее почти не задерживали.
Эдмус же иногда опережал нас и открывал те двери, которые были закрыты. На нем было еще и звуковое сопровождение, потому что не все из нас после первых трех минут гонки могли говорить:
— Оля, ты это называла дежа вю? Вот это самое дежа нас сейчас и съест. Или вас, я-то на крыльях. Ох, если бы ты видела, как она скачет, как скачет! Хотя чего-то все-таки в этой картине не хватает, только чего?
Дерева, с тоской подумалось мне на бегу, но озвучить я это не могла: воздух в легких уходил на поддержание темпа бега.
А чего нам абсолютно точно не хватало, так это выхода. После того, как мы выбежали из тюремного блока, пронеслись через ряд каких-то лабораторий, распугали пару статистических отделов и заплутали в коридорах совершенно непонятного свойства, мы это поняли абсолютно ясно. Пантера то ли поотстала, то ли потерялась, мы снизили темп, понимая, что заблудились, как вдруг судьба столкнула нас со знакомым лицом: на очередном повороте я едва не сшибла с ног местного архивариуса.
— Здрась, — сказала я, отлипая от Джипса и пытаясь выровнять дыхание. — Не подскажете, где здесь выход?
Бедный библиотекарь, только глянув на нашу компанию (без пантеры, заметьте, но зато с Йехаром и веточками), сполз в глубокий обморок. К счастью, как человек вежливый, он успел перед этим сообщить:
— Через два коридора налево, а потом все время прямо.
Благодарить его бесчувственное тело у нас уже не было времени. Долгожданное направление было получено.
Нужно сказать, ничто так не подстрекает прорваться через полсотни вооруженных вояк, заблокировавших выход, как разъяренная, голодная пантера, следующая за вами по пятам. Когда мы выбежали в холл, засада, которую там устроили, оживилась, но пока нам крикнули, чтобы мы остановились и положили руки на головы, мы пробежали половину холла, а когда бравые агенты поняли, что никто их слушать не собирается — мы были уже в пяти метрах от цели, а пантера выскочила в холл.
В нас выпалили каким-то газом, но Йехар изобразил веточками какое-то сложное рыцарское кунг-фу, а алхимик подбросил на ладони легонький желтый порошок, подул — и газ, густея и приобретая желтый цвет и удушливый запах, поплыл в обратном от нас направлении. Из дымного облака послышался недовольный рык пантеры и крики агентов, которые вдруг выяснили, что их защитные маски не действуют на новую модификацию газа. Дым все густел и густел, и мы, уже не особенно торопясь, сделали последние шаги, выходя на странно спокойную для такого мегаполиса улицу.
Все, кроме Эдмуса, задыхались, у меня еще и ноги подкашивались. Йехар, машинально еще помахав веточками, встрепенулся и вручил средство отводов алхимику.
— Двери, — с трудом выговорил странник, — нужно замуровать. Или мы не уйдем далеко.
— Я оставил у них в лаборатории «Колыбельную алхимика», — отозвался Веслав. Он дышал не намного ровнее. — Замедлил изумрудной пылью, сработает через полминуты, если уже не сработала. Все здание проснется часов через двенадцать.
— Жестоко, но… фух, — согласился спирит. — А может, они и есть перекос? По-моему, у них чувства юмора меньше, чем у моих собратьев, то есть, примерно как у моонов, а если вы помните моонов… зачем же сразу плеваться?
Мы стояли на крыльце в боевых позах, понятия не имея, куда идти, и переговаривались, каждую секунду ожидая прибытия новой порции неусыпленных чурбачков с бластерами в руках.
— Нормальные вояки, — не согласилась я. — Подожди, осмотримся, может, кого и повеселее найдем.
— Это вряд ли.
Виола только что присоединилась к нашей компании. Она задумчиво потирала длинный рубец на щеке.
— Там все спят, — прибавила триаморфиня. — А на меня не подействовало.
— Потому что в момент, когда они получили свои дозы, на тебя вообще ничего не действовало, — проворчал алхимик. Он настороженно осматривался по сторонам. — А потом газ самоликвидировался, действие мгновенно.
— Стоит ли нам продолжать бегство? — напомнил Йехар о нашем положении.
Виола в ответ пожала плечами и с порядочной ленцой сошла с крыльца. Похоже, она не очень-то опасалась погони или воя сирен, или еще каких-нибудь напастей.
— Сейчас поищем транспортное средство.
— Ну и что это было? — поинтересовалась я, догоняя ее. — Или ты и раньше так на закрытые двери реагировала?
Виола хмурилась, идя по улице города, донельзя похожей на нашу. Но ответ получился достаточно характерным.
— Но не я же контролирую пантеру! Рюкзачок, видите ли, у блондинки отобрали, а там у нее вся косметика!
Глава 6. Поразительно стереотипный мир
— Искусственный?
— Естественный. Отчасти.
Я не выдержала и высунулась из нашего средства передвижения чуть ли не наполовину, провожая взглядом небоскреб, на шпиле которого восседал гигантский ленивец. Животное преспокойно обгрызало шпиль, время от времени зловредно порыкивая в воздух.
— С-типы, делать им нечего, — пробормотала Виола, мельком глянув на эту картинку. — Почему медлят службы?
— Высунь язык, — раздраженно посоветовал мне алхимик. — И дыши почаще.
Негодуя на него за сравнение, я всунулась обратно. Ладно, из салона и так открывался неплохой обзор. Может, потому, что в нашем транспорте не было крыши.
Магнитный летающий кабриолет или мабриолёт, как его обозвала Виола (впрочем, на местном это звучало немного иначе) второй час пытался доставить нас за пределы города. То есть, с того самого момента, как Виола это средство передвижения позаимствовала со стоянки Конторы, лихо взломав приборную панель. Триаморфиня по пути в основном приглядывалась к пустынным улицам да ворчала, что С-трополис как будто подрос, а мы старались не встревать. Лекцию о своем мире Виола начала нам читать минут пять назад, и я сразу же умудрилась ее прервать. Я бы извинилась взглядом, но могла видеть только затылок Виолы.
— Нет, магов стало меньше уже после Четвертой Мировой, хотя не скажу, чтобы их начало рождаться больше после мира. Это, собственно, остатки. Бывшие беженцы построили здесь новые города, потому что на остальных континентах просто невозможно жить. Демографическая ситуация кошмарная. Прокормить двести миллионов человек — это вам… Но особенно плохо не было, даже когда появились эти, — она дернула головой туда, откуда мы летели. — Контора по аномалам. Они и вели-то себя достаточно тихо.
Дорогу нам с грозным ревом пересекла чудовищная рыбина — кажется, треска. Она ничуть не смущалась того, что находится не в родной стихии и передвигалась на трансформировавшихся плавниках. Мне захотелось протереть глаза, но я вовремя увидела ехидную усмешку алхимика.
— Ну, а потом появились с-типы — и тогда всё. Хаос похуже, чем у Эдмуса в голове.
— Ну, уж и хуже! — обиделся спирит, снижаясь и приземляясь прямо внутрь салона. — Ух и воздух тут у вас, на крыльях не держит. А что такое это самое «с»?
Виола передернула плечами. Она говорила с таким равнодушием, как будто речь шла не о ее мире.
— Не знаю. Точнее, забыла. Синтетический, стандартный, или стереотипный, или еще как-нибудь. Скупой. Скучный. Серый. С — все, чем стал наш мир после появления этой заразы.
— Заразы? Это болезнь?
Что угодно могу поставить, Веслав уже начал просчет компонентов для исцеляющего эликсира. Вот только какого? Миры не лечатся алхимией.
— Что-то вроде вируса или программы, наши специалисты до сих пор спорят. Кто-то поддается этому медленнее, кто-то быстрее, кто-то борется годами. Организм, пораженный этой дрянью, начинает функционировать иначе. Перерождается внутренне. Иногда и физически, — она кивнула туда, где как ни в чем не бывало разгуливала по улицам города гигантская треска. — Если это случается с человеком, он будто начинает выполнять какую-то программу. Говорит глупые, заезженные фразы. Совершает одни и те же действия. Все они. Будто у них есть какая-то роль…
Она говорила тише и тише, и из голоса пропадала отстраненность.
— Я думаю, мы все, весь мир заражен этим, но лекарства мы еще не нашли…
— Мы?
— Аномалы. Повстанцы. Или оппозиция. В городах влияние с-вируса сильнее, и мы перебрались в другую местность. И пытаемся как-то… что-то… но пока выходит только с с-типами, а это глупо.
— Вы убиваете людей? — голос Йехара завибрировал от отвращения.
— Они не люди, — отозвалась Виола, уже устало. — Мы проверяли. У них и кровь не идет: у кого краска, а у кого какой-то сок. А основная масса, знаете ли… сколько мы не пытаемся до них достучаться, а они все сидят, и жрут, жрут, и щелкают по клавиатуре, а в глазах у них — ничего.
— Какой ужас, — искренне проговорил Йехар. — Эти с-типы…
— С-типы обычно ведут себя более интересно. Это я о людях.
Алхимик, за неимением подручных твердых поверхностей, шарахнул кулаком по коленке. Конечно, по моей. И не обратил ни малейшего внимания на мой возмущенный вяк.
— Перекос к серости!
— А! — тут же во всю глотку заорал Эдмус. — Так мы все и знали! Что это такое?
— Редчайшее и неприятнейшее явление, — заговорил Йехар, поглядывая на гладкую, будто отшлифованную ленту дороги, вдоль которой мы скользили, — когда мир начинает отклоняться и от добра, и от зла, уходя в равнодушие. В пустоту. Едва ли мы с Глэрионом видели подобное — скорее уж, мы об этом наслышаны. Кажется, ты прав, алхимик, сколь ни скорбно признавать это… Виола, ведь в твоем мире остались только нейтральные стихии?
Виола кивнула. Кажется, она не собиралась рыдать над своим миром. И, кажется, она ничего нового не услышала. Впрочем, чтобы понять, куда катится этот мир, не нужно быть Веславом или Йехаром.
Я как зачарованная наблюдала, как мы в четвертый или пятый раз проезжаем мимо одной и той же композиции: кошка на дереве, старушка под деревом, страж порядка в темно-зеленой форме лезет на дерево спасать кошку. Решить, что мы ездим по кругу, мешали разные окраски кошек и разные фартучки у старушек.
— Трудность заключается в том, — вещал между тем Йехар, — что равнодушие не привносится извне, оно всегда зарождается в сердцах людей мира, в котором происходит перекос. Пожирая людей изнутри, этот коварный враг заставляет их убивать стихии, несущие свет, а потом те, что несут тьму. Что же происходит, когда умирают все стихии, что случается с таким миром — этого не дано знать и нам…
— Пропасть, — пробормотал Веслав. В ответ на вопросительные взгляды он зло отмахнулся.
Город, будто только и ждал жеста алхимика, кончился.
Без всяких перемен. Это я к тому, что при выезде за город воздух обычно свежеет, звуки пропадают и появляется ощущение… свободы какой-то, что ли. Простора. Природы. В нашей Канцелярии это еще называлось чувством стихий, и все выездные пикники мы мотивировали именно так: «Ну что, поехали, почувствуем стихии?»
А здесь — никак и ничего. То самое чувство, как будто ты едешь по центру большого и как следует обустроенного города, а по обочинам пропыленной дороги растут время от времени чахлые деревца.
Лес, в который мы попали почти сразу же, был чересчур ровным и стандартизированным. Все деревья — одного вида, одного размера и почти нет кустарников. И ветра нет. И листва шуршит каким-то странным, не нашим, пустым и невеселым звуком. Веслав тревожно заворочался и что-то забормотал про индикатор, я не вслушивалась. Я искала теперь другие звуки и не находила их: птиц здесь было не слышно.
Да еще эта давящая погода, такая же никакая, как и все вокруг: я могла поклясться, что температура составляет ровно двадцать градусов, ни больше, ни меньше, а влажность при переходе из городской зоны в природную не поменялась, или я этого не почувствовала. Что, кстати, стихийниками воды расценивается как аномалия.
Мабриолет двигался по лесу совершенно спокойно: тропинок видно не было, но зато была совершенно великолепная, посыпанная песочком дорога. На четыре полосы и посреди леса.
— Ах, какой я наивный, какой я бедненький, — вздыхал Эдмус. Время от времени он поднимался на крыло, но вскоре снижался. — Всю жизнь думать, что гнуснее наших дождей и «туманных окон» ничего и не бывает. А тут одна дорожка — и на тебе, перекрывает чуть ли не весь мир спиритов.
В душе я с ним была согласна, но не хотела обижать Виолу.
Табличка с лаконичной надписью «Источник» и стрелкой-указателем вылетела из-за очередного поворота, и такое ощущение, что предназначалась она лично мне. За пару часов нашего проезда или пролета по здешней местности, навстречу нам не попалось ни одного транспортного средства или живого существа.
— Останови, — попросила я. — Мне провести нужно ритуал Знакомства.
Идти оказалось неожиданно долго, а сам источник… Тонкая струйка пробивалась не из воды, а из модернового подобия фонтана. Неподалеку виднелся автомат со стаканами и бутылками, и Эдмус тут же поинтересовался, какая емкость для моего ритуала подходит больше. Я не ответила и посмотрела на «источник» с сомнением. Впрочем, слив имеется, так что теоретически ритуал провести можно. Погрузила руки в не слишком холодную воду, закрыла глаза…
Я — такая же, я — вода. Здравствуй. Если ты позовешь меня — я откликнусь. Если я позову тебя — откликнешься ли ты?
В ответ раздалось неожиданно долгое молчание, а потом меня послали так… Алхимику, великому мастеру цветисто обозначать, куда и кто должен идти, можно было сразу травиться от зависти. В полном шоке я выдернула руку.