— Я н-ничего не пил, — громко и как можно более отчетливо произнес он.
Ему показалось, что слова его были встречены без особого понимания. Раздались даже отдельные смешки.
— Я. Не. Пьян. — повторил он еще громче и решил, что надо обязательно принять вертикальное положение и продемонстрировать, что, возможно, и выглядит он пьяным, но на самом-то деле совершенно трезв. Мэтью схватил чью-то ногу в гладком чулке и попытался подтянуться. Кто-то завизжал пронзительным женским голосом.
— Вызовите охрану! — закричало сразу несколько голосов. — Выведите его отсюда!
Толпа схлынула, он потерял опору, повалился обратно на пол, демонстрация трезвости провалилась. Все снова закружилось, желудок возмутился и выдал все то, что в нем еще оставалось.
— Чувак, когда же ты так успел… — сочувственный голос принадлежал кому-то знакомому. Мэтью попытался найти взглядом говорившего, но в глазах все плыло…
Чьи-то сильные руки вдруг схватили его и поволокли в сторону служебного выхода.
— Как вы смеете! — заорал он. — У меня з-защита… вот портфель… диссер. тац. тация!
Мэтью рванулся в сторону, пытаясь высвободиться, и почувствовал, как выстреливают и разлетаются пуговицы одолженной у неизвестного коллеги рубашки. Оказавшись без поддержки, он опять начал заваливаться на стену, его снова подхватили…
И тут он увидел ее. Опершись рукой о стол Анны Михайловны, его загадочная рыжая знакомая стояла, пролистывая какую-то крупную книгу в мягкой обложке — исподволь поглядывая по сторонам, будто не желала привлекать к себе внимание. В поглотившей его хмельной пучине она казалась маяком, подмигивающим ему из прошлой, нормальной жизни, там, где люди не напиваются до потери пульса, даже не притронувшись к спиртному.
— Эй! — фокусируя все свое внимание на золотых кудряшках, позвал он, с отвращением к себе понимая, что забыл, как ее зовут.
Она резко подняла голову, и, с нарастающим ужасом, он уставился в чужие, желто-зеленые глаза.
И тут Мэтью понял. Это не имело совершенно никакого логического объяснения, но все же, каким-то особым, свойственным ему с детства чутьем, он понял. Все что с ним происходило, весь этот позор и карьерное уничтожение — все, от начала до конца, было ее рук дело. И уж самым непостижимом образом это имело отношение к тому, что глаза ее теперь были совершенно другого цвета.
— Это ты… — простонал он.
Не реагируя, Инга (вот как ее зовут!) продолжала смотреть на него еще с пару секунд, и что-то вроде жалости промелькнуло у нее на лице. В следующее мгновение — Мэтью даже моргнуть не успел — ее не стало.
Надо догнать ее, решил он. Надо поймать ее и объяснить всем, что все это — какой-то изощренный фокус. Пытаясь стряхнуть с себя осточертевших охранников, он лягнул куда-то ногой, еще раз, и, по всей видимости, попал, потому что кто-то злобно выругался, и его повалили лицом в пол, заломив руки за спину. Портфель отлетел в сторону, раскрылся от удара, его содержимое разлетелось во все стороны.
С некоторым опозданием до него дошло, что ему надели наручники, сковав руки за спиной.
Все. Приехали.
— Можете идти? — как сквозь вату, донесся до него незнакомый мужской голос.
Униженный и усмиренный, Мэтью кивнул и тут же пожалел об этом, потому что не смог бы даже и сесть. Он закрыл глаза и попытался отключиться, чтобы все происходившее перестало быть явью и сгинуло вместе с этой отвратительной каруселью. Оказалось, сделать это было вовсе не трудно.
Глава 2
Ровно в три часа пополудни в дверь старой, двухэтажной квартиры в доме номер двенадцать по Денежному переулку, вежливо и негромко постучали.
Гоша Липатов, студент-первогодка, который и проживал в квартире, был очень занят — после бурно проведенной ночи, он пытался учиться. А точнее, лежа в кровати, пытался постичь смысл заумной статьи, к которой нужно было сочинить комментарий и сдать его электронной почтой сегодня к десяти вчера. Статью нужно было прочитать еще вчера, но вчера у Гоши были дела поважнее.
Стук он хорошо расслышал, и в любой другой день был бы рад поводу отвлечься и поболтать хоть со свидетелями Иеговы, но сегодня день был особенный, и поэтому бежать вниз и открывать дверь Гоша не торопился. Он автоматически глянул на календарь, висящий на стене напротив, хотя и так знал, что сегодня четвертое июня — четыре дня спустя обведенного красным цветом первого числа, ДНЯ СБОРА ДЕНЕГ НА РЕМОНТ ДОМА. Ему хорошо был знаком этот вежливый стук — деньги собирали уже который месяц, по первым числам, в надежде набрать нужную сумму в течение полугода. Гоша, что называется, собаку съел на задержках этих самых денег. Потому что квартира, унаследованная от бабушки, у него была, а вот денег на ее содержание категорически не было.
Как же, откроет он! Как миленькие просунут уведомление под дверь и подождут еще неделю-другую. Если вообще дождутся.
Стук раздался снова.
Гоша мученически вздохнул, воткнул в уши наушники от айпода, лежавшего тут же под боком, и включил первый попавшийся под руку плейлист. Закрыл глаза и откинулся на подушку. Ясно было, что сама вселенная повелевает ему отложить научные амбиции на неопределенное «потом» и ненадолго вздремнуть. Быть может, ему удастся уговорить молоденькую аспирантку дать ему еще пару дней на это идиотское задание. Припугнуть ее «переутомлением», или что там теперь выдумывают…
Его мысли поскакали вслед за ритмами, мозги затуманило, но с этими басами он явно будет просыпаться каждые три секунды. Возможно, сегодня ему повезло, и товарищ из жилищной комиссии уже ушел, решил Гоша, и, не открывая глаз, лениво нащупал кнопку звука на айподе. Убавил вполовину и почти сразу вырубился, оказавшись в беспокойном сне, где он пытался проникнуть на вчерашнюю зачетную вечеринку у Сонечки и Миранды. Ему снилось, будто здоровенный вышибала (ничего подобного на самом деле там не было) требует от него какой-то секретный пароль, который якобы должны знать все приглашенные. А он ничего такого не знал.
Ну как же, как же, почему-то шепотом вторили здоровяку столпившиеся вокруг гости, как же ты не помнишь, это же так просто — елка, восемнадцать, сорок пять, дельта, двадцать два… Их тихие голоса тонули в пробивающейся из дверей комнаты громовой музыке. «Погодите!» — закричал он — «Как же такое возможно запомнить!» На него сердито зашикали и продолжали бубнить — тринадцать, одиннадцать, пятьдесят пять…
— … двенадцать, тридцать семь, четыре…
— Вот ведь запаролился, гад!
Гоша открыл один глаз и с изумлением понял, что сон продолжается наяву. А точнее… он вытащил из уха наушник и приподнялся… да это же в соседней комнате!
— …Не сбивай меня… — раздраженный женский голос явно не принадлежал ни вчерашним подругам, ни, тем более, соседу, кандидату наук. — Пароли их конек, ты же в курсе… четыре, восемь, пятнадцать. Все.
— Погоди, там было две четверки или одна?
— Черт бы тебя побрал, Дань!
— Солнце, аккуратно — папа все слышит…
— Извращенец твой папа. Давай сначала!
Гоша всегда туго соображал со сна, а теперь и подавно. Однако, ситуация требовала немедленного анализа, оценки и плана действий. Он сделал над собой волевое усилие и вытряхнул остатки сонного тумана из головы.
Итак. Абсолютно незнакомые ему люди — судя по голосам, мужчина и женщина — каким-то непостижимым образом проникли в его запертую изнутри квартиру, бесшумно поднялись по старой, скрипучей лестнице на второй этаж и расположились в комнате у соседа, кандидата наук по филологии, ушедшего еще утром на защиту собственной диссертации. Исходя из разговора, на данный момент мужчина и женщина пытаются взломать компьютер соседа. И они явно не подозревают, что в квартире еще кто-то есть.
Вопрос — кому и на кой сдался его сосед, скучнейший из всех кандидатов наук — Гоша решил отложить на потом.
— Есть! Я внутри.
Похоже, попытки взломщиков увенчались успехом.
— Отлично! Я выбью тебе премию за печатание под диктовку.
Раздался звук, подозрительно похожий на шлепок, женщина ойкнула и засмеялась.
— Когда-нибудь, господин Луговой, я оторву вам руки. На, закачивай сюда.
Похоже, эти двое знали друг друга не первый день. Беззлобно переругиваясь, непрошеные гости продолжали копаться с компьютером, что-то подвинули, что-то уронили — в общем, вели себя так, словно совершенно не опасались быть пойманными с поличным.
Гоша, надо сказать, вырос в не самом благополучном районе, и последнее, что могло бы прийти ему в голову в данной ситуации, это завалиться в соседнюю комнату, возмущаясь, мол, «а что здесь, собственно, происходит», да «кто вы такие?», да «что вы делаете в моем доме?».
Вместо этого он вытащил из уха второй наушник и, стараясь не скрипеть пружинами, сполз с кровати на пол. Про то, чтобы проскользнуть мимо комнаты соседа и тихо улизнуть, не могло быть и речи — старый пол в коридоре скрипел не по-детски. Окно? Как вариант, если успеть. Второй этаж все — таки — не так уж и высоко прыгать. Можно вообще залезть под кровать и переждать, пока эти двое закончат свои дела и свалят. Звонить в полицию бесполезно — если у этих ребят есть пушки, его три раза успеют грохнуть, пока приедут менты. Да и как звонить, когда они отделены от него парой тонких стен и приоткрытых дверей?
А может это и есть полиция? Может Мэтью связался с мафией и… Что? Пишет за бандитов любовные письма на латыни? Гоша прыснул бы со смеху, если бы его сердце не колотилось от страха. Нет, эти типы явно не из полиции. В лучшем случае, ФСБ-шники. А с тех станется пришить свидетеля ради «благого» дела — ему в универе все рассказали про злобных и беспринципных ФСБ-шников. Подумать только, еще недавно он опасался товарища из жилищной комиссии, занимающегося поборами на ремонт!
Гоша решил остановиться на варианте с кроватью. Поднял свисающее покрывало, прикинул, насколько легко будет бесшумно протиснуться в захламленное подкроватное пространство.
Прислушался.
И тут совершенно отчетливо понял, что уже минуты полторы не слышит никаких голосов вообще. В опустевшем доме стояла мертвая тишина, и только из забытых на кровати наушников приглушенно доносилась дискотечная музыка.
Никогда еще Гоша Липатов не сомневался в здравости своего рассудка. Однако теперь пришлось, потому что бесшумно выйти из их с Мэтью квартиры — это было выше любых человеческих способностей. Черт, никто не мог бы даже шагу ступить без того, чтобы его не услышали в самом дальнем уголке этой старой развалины — полы здесь, наверное, клали еще до революции! А Гоша явно абсолютно ничего не слышал.
Он осторожно сел и потрогал ладонью лоб. Побочные эффекты той злобной дури, что ему вчера сунули под язык? А что если все это — продолжение его послеобеденного сна? Он больно ущипнул себя за руку, изо всех сил желая проснуться. Ничего не изменилось. Как в тумане, Гоша поднялся на ноги, растерянно дошел до соседней комнаты, постоял на пороге и, наконец решившись, толкнул дверь ногой.
Комната была совершенно пустой. Он уже готов был облегченно вздохнуть и списать все на свою взбесившуюся фантазию… Если бы не компьютерный стул на колесиках, который сосед-аспирант всегда наглухо вдвигал в стол, покидая домашний кабинет. Вместо своего обычного места, стул вызывающе взирал на него с середины комнаты, развернутый сиденьем к двери. У Гоши засосало под ложечкой.
Он пошарил глазами по комнате — дверцы маленького стенного шкафа были распахнуты, спрятаться там не смог бы и ребенок, не говоря уже о двух взрослых бандитах. Один из ящиков стола был выдвинут, содержимое частично вывалено на пол. Ни в жизнь аккуратный сосед не оставил бы в своей комнате такой бардак. Да и не было здесь бардака, он раз пять проходил сегодня мимо этой самой комнаты!
Гоша несколько раз крепко зажмурился, силой воли пытаясь задавить карабкающиеся по спине щупальца страха. Больше всего на свете ему хотелось плотно закрыть дверь этой треклятой комнаты, выйти из дома и бежать куда глаза глядят. Напиться, обкуриться, что угодно, только бы вычеркнуть из памяти все эту хренотень. И никогда больше не задаваться вопросом — а куда же девались те, кто еще несколько минут назад в этой самой комнате выворачивали ящики стола и взламывали пароль компьютера. Гоша был уверен, что у него все получится — он не раз слышал, что человеческие мозги не любят неразоблаченных фокусов и делают все возможное, лишь бы выкинуть необъяснимое из головы.
Но что-то удержало его. Какое-то явно нездоровое искушение остаться и понять, а что же на самом деле тут происходит. Узнать правду, какой бы невероятной она ни оказалась. А потому Гоша никуда не ушел, а наоборот, сделал шаг вперед — навстречу стулу, брошенному таинственным компьютерным взломщиком.
— Любопытство все-же сгубило котенка, — весело сказал ему прямо в ухо знакомый женский голос.
Сердце чуть не выпрыгнуло у него из груди, ноги подкосились, и Гоша точно осел бы на пол, если бы не вовремя подставленные руки…
Когда он пришел в себя, то оказалось, что его усадили на тот самый злополучный стул на колесиках. Гоша поднял глаза. Перед ним стояли ЭТИ.
Стриженный «под десантника» парень в черной кожаной куртке и невероятной красоты рыжеволосая девушка с серыми глазами, в джинсах и какой-то длинной вязанной кофте. Девушка смотрела на него хитро и весело, а парень вдруг наклонился, уперся руками в колени, и резко, по-собачьи, втянул носом воздух перед самым его лицом.
— Смелый пацан…
Красавица подмигнула Гоше.
— Сосед? — чуть повернув к ней голову, спросил парень.
— Сосед, — ответила рыжая.
Он выпрямился.
— Это так ты убедилась, что дома никого нет?
Красавица обиженно надула губки.
— Я стучала. Два раза, между прочим. Ты почему не открывал, хулиган?
Гоша честно попробовал ответить, но, похоже, у его языка были другие планы. Вместо слов его рот сформировал нечто среднее между «как» и «кто», и он смущенно замолк.
— Дадим ему пару минут, Дань, — рыжая красавица положила руку своему напарнику на плечо. — Уверена, Георгий нам все расскажет, раз уж решил остаться. Не так ли, милый?
«Десантник» скептически закатил глаза, сел на корточки и продолжил рыться в вещах профессора. Девушка, скрестив руки на груди, терпеливо ждала.
— Гоша, — его голос наконец обрел силу. — Никто не зовет меня Георгий.
Она кивнула.
— Почему ты не открыл дверь, Гошенька? Мы бы не вошли, если бы знали, что ты дома.
Гоша чувствовал, что начинает злиться — ему было стыдно за свой страх и за то, что он сидит тут и отчитывается перед взломщиками.
— А вы кто такие? Зачем вломились в квартиру? И почему вас тут не было, когда я зашел в комнату? И откуда вам известно мое имя?
— Нет-нет, так мы разговаривать не будем, — она посерьезнела. — Как там говорится? Ах да… Вопросы здесь задаем мы.
От злости совсем осмелев, Гоша оценил ситуацию по-новому. Явно превосходящий его по силе Данила находится на другом конце комнаты, у окна. Мало того, отвернулся и увлеченно вчитывается в заголовки на каком-то музыкальном диске. Девушка вряд ли его остановит. Пушек вроде бы он не видел.
Гоша резко крутанулся на стуле, высвобожденной пружиной сорвался с места, ринулся в сторону двери и… с размаху врезался носом в твердую, как железо, руку в черном кожаном рукаве. Отброшенный силой удара назад, он полетел на пол и с размаху приземлился спиной об ковер. Мало того, проехался по полу и смачно приложился затылком об стену, да так, что потемнело в глазах.
— Бедный, бедный мальчик, — зацокала языком красавица, и мягко, как кошка, опустилась перед ним на колени. — Не хотели мы тебя обижать, да, как видишь, не обошлось.
Цепляясь за ускользающее сознание, Гоша думал только об одном: никто не смог бы так быстро переместиться из одного угла комнаты в другой. Это была совершенно нечеловеческая скорость.
Девушка щелкнула пальцами у него перед глазами, и этот щелчок почему-то привел его в чувство. Комната перестала плыть, однако последствия удара об пол не прошли даром — в затылке горело, и он физически чувствовал, как там формируется огромная шишка.