— Я не оправдываюсь, я знаю, что виноват. И я очень благодарен тебе за то, что ты согласилась не разглашать этот… мм… инцидент.
— Твой отец умеет заключать взаимовыгодные сделки, — усмехнулась Луиза. — Цена моего молчания — академия.
— Да… отец… — эхом отозвался Клайв.
И умолк, размышляя о чем-то своем. Мороженое медленно таяло в вазочках.
— Ты вроде сказал, что хотел?
— В общем да.
— Ну тогда я пойду?
— Нет. Посиди со мной еще немного. И ты еще не попробовала коктейль.
Луиза решила не спорить. На душе было муторно. Он, конечно, извинился. И мистер Эш подарил возможность учиться в академии. Но разве так просто забудешь, как пальцы Вири впиваются в бедра, оставляя синяки? Треск срываемой одежды. И ее жалкое, сиплое — пожалуйста, не надо, не надо.
— Гай Вири был моим единственным настоящим другом, — внезапно сказал Клайв. — Таких друзей боишься потерять и поэтому позволяешь им… многое.
— У высочества должно быть достаточно друзей.
— Да, было… — Он как-то ссутулился, устало потер переносицу. — Было до тех пор, пока не стало ясно, что я болен. Тогда все как-то начали избегать меня, а Гай — не испугался. Всегда был рядом. Отец вечно занят, ему некогда. А Гай… он всегда мог меня отвлечь.
— Ты выглядишь очень даже здоровым, — осторожно произнесла Луиза.
Кажется, Клайв раскрывал перед ней те дальние закоулки своей души, в которые редко кого пускают.
— Это пока ты не видела меня без одежды, — усмехнулся он. — Мой геном медленно трансформируется, Луиза. Рано или поздно я перестану быть собой.
— И кем ты станешь?
— Должен вроде акдом.
Луиза едва не рассмеялась.
Ну не умеет же врать!
Акды всегда считались самыми кровожадными тварями этой галактики. Некоторые даже сомневались в их разумности — мол, существа, похожие на закованных в рыжую броню богомолов, не обладают развитым речевым аппаратом и по этой причине несостоятельны в плане построения цивилизации. Однако же космос акды осваивали успешно, буквально выгрызая себе дорогу и сжирая тех, кто подворачивался под руку.
— Э… прости, Клайв, но мне кажется, ты мог бы сочинить нечто более правдоподобное.
В синих глазах сверкнул гнев.
— Не веришь?
Следующим движением он резко хлопнул по кнопке, отвечающей за ограждение их столика. Луиза только моргнула, когда из пола выросла голографическая панель почти до потолка.
— Ну так смотри.
И снял свитер.
Луиза прикусила губу. Больно, до крови. Лишь бы не закричать, лишь бы ничем не выдать разом нахлынувшее омерзение.
Грудь, живот, шея. Коричнево-охряные чешуйки, прорастающие сквозь кожу, прорезающие ее, и потому кое-где засохшая кровь. Чешуйки были крупными, размером с ноготь, и совсем мелкими — но они были! Самыми настоящими. Чужими, до отвращения чужими на человеческом теле.
Не соображая, что делает, Луиза медленно протянула руку и потрогала Клайва. На ощупь — гладкое, теплое тело. Все равно что погладить согревшегося на солнце питона. Чужеродное…
— Теперь веришь? — тихо спросил Клайв.
И потянулся за свитером.
— Подожди, — выдохнула Луиза.
Чем дольше она смотрела на чужой покров, погребающий под собой человека, тем более стойким было ощущение противоестественности происходящего.
— Неправильно, — пробормотала она, — что в тебе не так?
И то же самое «неправильное» она чувствовала, даже не осознавая, в мистере Эше.
На неизмеримо краткий миг она словно окунулась в розоватое марево кошмара: тело Клайва уже было пронизано тонкими нитями, точно коконом. Что-то скользкое толкалось, пульсировало под ребрами, врастая тонкими корешками в человеческое тело.
— Что это? — Превозмогая страшную слабость, продираясь сквозь вставшие перед глазами багровые волны с клочьями гнойно-зеленой пены, она выбросила вперед руку, ладонью накрывая нечто чужое, бьющееся в теле. — Чужое, — повторила невольно.
И стиснула пальцы, как будто было очень важно — поймать это самое «чужое».
Перед глазами потемнело, и она упала в серые объятия обморока.
Выныривая из беспамятства, она почувствовала, что лежит на чем-то мягком. Первой внятной мыслью почему-то была глупая и неуместная — мороженое растаяло. И от невозможности снова ощутить вкус сладкого молока и увидеть себя маленькой вдруг стало так горько, что слезы покатились градом. Она съежилась на постели — своей постели, кто-то перенес ее туда — и уткнулась носом в подушку, давясь рыданиями.
Кровать прогнулась под чьим-то весом, сильные руки обхватили Луизу за плечи, поднимая, усаживая на кровать. А потом она оказалась прижата горячей щекой к прохладной рубашке с запахом мяты и дорогого табака.
— Не плачь, — он невесомым касанием убрал с ее лица волосы, — успокойся. И расскажи, что случилось. Как мне наказать этого засранца?
— М…мороженое, — выдохнула Луиза.
Как странно, ее совершенно не беспокоил тот факт, что брат императора держит ее, бережно прижимая к себе, укачивая. А вот потеря вазочки с мороженым отзывалась тупой пульсирующей болью под сердцем. Ее маленькие, по-детски пухлые пальчики, розовая манжетка платья…
— Какое мороженое? — не понял мистер Эш. — Что он с тобой сделал, а? Я предупреждал, чтобы не смел даже приближаться.
— Растаяло. — Она всхлипнула. — Оно мне так понравилось… Простите… сэр…
— Прекрати, — глухо ответил он, — при чем здесь мороженое? Со мной связался Клайв, попросил прийти, потому что у него, видите ли, проблемы. И что? Я все бросаю, перебрасываю сигма-тоннель к точке вызова. Ты в обмороке на полу, мой отпрыск спешно одевается, мелет какую-то чепуху. Посреди кафе в центре города. Что это было, Луиза?
Мысли походили на густой кисель. Ах да. Перед этим Клайв показывал ей свою болезнь, если, конечно, это можно так назвать.
Луиза медленно отстранилась, уставилась на мокрое пятно на ткани рубашки. Затем осторожно подняла взгляд, чтобы увидеть твердые очертания подбородка с легкой щетиной, сурово сжатые губы. Взгляды встретились. В синей глубине плавился лед. И еще — непонятная боль и жажда.
— Не надо его наказывать, сэр, — тихо сказала Луиза. — Клайв пытался извиниться… ну… за то…
— И для этого надо было раздеваться?
— Он сказал, что болен, — пожала плечами, — а я не поверила.
— Понятно, — мистер Эш кивнул. — Так ты… от вида его болезни в обморок упала?
Луиза задумалась.
В самом деле, от чего?
Кажется, ей что-то привиделось, но вот что — уже и не вспомнить.
— Нет, сэр. Мне просто… стало нехорошо. Простите.
— Прекрати постоянно извиняться, — сказал он, — ты ни в чем не виновата, а вот это твое «простите, сэр» через каждое слово уже изрядно раздражает.
Кажется, он злился. На что? Ну конечно же на нее, растяпу. Еще и в обморок грохнулась посреди кафе.
— Не наказывайте Клайва, — попросила она, — не за что. Он извинился, а перед этим прогнал того мерзкого Вири.
— Ага, так мистер Вири тоже там был?
Луиза поежилась. Был, конечно, был.
— Я этому гаденышу голову откручу, — мрачно пообещал мистер Эш, — давно надо было это сделать. Ну а ты. Как себя чувствуешь?
— Сносно, сэр.
— Дарс.
— Простите?
— У меня есть имя, и мне бы хотелось почаще слышать его от тебя.
К щекам прилила кровь. Мысли замельтешили, как мотыльки вокруг лампы. Почему? Зачем? Зачем ему это надо?
Он вздохнул, оставив ее сидящей на кровати, подошел к окну.
Смотреть на него было приятно. Широкие плечи, стройные ноги, брюки из темно-синего пластматериала обрисовывали крепкие мышцы. Луиза нервно сцепила пальцы. И почему ей так хочется положить ладони на эти плечи, почувствовать тепло его крепкого тела?
Все это было… неправильно. И вызывало растерянность и злость на саму себя.
— Так ты что, плакала из-за мороженого? — внезапно спросил он, оборачиваясь.
Кажется… не сердится.
Луиза окончательно смутилась и кивнула.
— Да… сэр.
— Дарс.
— Дарс, — послушно повторила она, непривычно перекатывая имя на языке, словно карамельку.
— Если ты себя хорошо чувствуешь, то я отвезу тебя поесть мороженого. Или мороженое закажу сюда, как захочешь.
— Я… — сглотнула нервно. Что происходит? Он сейчас ведет себя совсем не так, как должен себя вести куратор академии и брат императора.
Мистер Эш… нет… Дарс приподнял левую бровь.
— Я буду очень рада, — сиплым шепотом выдохнула Луиза.
Голос сел от волнения.
А потом она, словно приходя в себя, огляделась.
— Но как же мои покупки? Их оставили там?
— А что там было, разве что-то важное? — невинно поинтересовался он.
— Там… — На глаза стремительно наворачивались слезы. Неужели платье, на которое было потрачено столько денег и времени, так и осталось в кафе?
«Глупая. Он прежде всего думал о тебе, а не о тряпках».
— Там было платье для осеннего бала.
— И никуда оно не делось, — с ноткой довольства в голосе ответил Дарс, — все пакеты в гостиной. Клайв притащил их сюда. А потом ушел. Я его отправил.
Луиза встрепенулась. Откуда такая излишняя чувствительность. Только тронь — и сразу в слезы. Наверное, раньше она такой не была, ну просто не могла быть мягкой домашней девочкой, у которой обязательно есть дом и семья, ведь у нее не было никого. Вернее, она не помнила.
— Хотите, я вам… тебе… покажу? Оно ведь куплено на твои деньги.
Он усмехнулся.
— Нет, я предпочитаю все увидеть на осеннем балу. Ну так что насчет мороженого?
— Один момент, сэр… ой, то есть Дарс… минуточку, мне нужно причесаться.
Она чувствовала на себе его взгляд, пока перед зеркалом приводила в порядок волосы. Поймала себя на том, что хочется выглядеть лучше рядом с таким представительным мужчиной. Да что уж, с братом самого императора. И, не удержавшись, взяла с полочки перед зеркалом помаду.
Вздрогнула, когда ее пальцы накрыла теплая ладонь.
— Луиза, положи обратно эту гадость.
— Но…
— Ты и так… очень красивая.
И резко отошел, как будто сам испугался сказанного.
— Поторопись. У меня не так много свободного времени, как хотелось бы.
— А куда мы пойдем? — Она невольно сжала пальцы. Ощущение его прикосновения вызвало ураган совершенно непрошеных и необычных чувств. Словно искры рассыпаются внутри, вспыхивают мягко и одновременно колко, будто иголочками инея, а потом растворяются в мягком тепле.
— Мы пойдем туда, куда настроена карта сигма-тоннелей, — смешинки в синих глазах, — давай руку.
Луиза только ойкнула, когда оказалась прижата к сильному телу. Его рука опустилась на спину, легким поглаживающим движением прошлась по позвоночнику. Луиза подняла лицо. Она едва доставала ему до плеча. И снова — этот внимательный взгляд, и где-то в синей глубине разгорается вспышка сверхновой.
В следующее мгновение пространство схлопнулось вокруг, смазываясь в невнятное серое нечто.
Сигма-тоннель резко оборвался рядом с роскошным рестораном где-то за городом. Раскрылся прямо перед высокими, из витражного стекла, дверями. Луиза успела оглядеться и охнула: здание, похожее на хрустальный шар, находилось на искусственном плато. С одной стороны в небо упрямо взбиралась охряная, с белыми прожилками скала, а с другой далеко внизу под солнцем сверкала широкая лента реки, кучерявились кроны деревьев. Еще дальше, почти у горизонта, поблескивал терраполис, [1] словно драгоценная друза, присыпанная алмазной пудрой. Дышалось легко. Ветер нес свежесть ледника и ни с чем не сравнимое чувство свободы. Это там, внизу, бело-золотые дома, все зажато в рамки придуманных людьми правил. А здесь — небо, ветер и горы.
Луиза поймала себя на том, что продолжает стоять, совершенно неприлично прижимаясь к мистеру Эшу, торопливо шагнула в сторону — и очень вовремя, чудесные цветные двери распахнулись. К ним спешил метрдотель в костюме-тройке цвета вишни и выражением подобострастия на лице.
— Ваше высочество! Какая честь! Приношу извинения, что не встретили сразу, ваш секретарь не предупредил. Проходите, будьте любезны. Сейчас мы накроем ваш любимый столик.
Внутри ресторана было очень светло, даже несмотря на то, что «шар» был разделен на уровни. Луиза просеменила за мистером Эшем в роскошный лифт, отделанный деревом и бархатом глубокого винного цвета, еще несколько секунд — и они вышли на верхнем уровне. У панорамного окна несколько человек были заняты сервировкой.
Дарс взял ее за руку и решительно подвел к столу. Официанты порскнули в стороны подобно стайке мелких рыбок. Стол был полностью готов: десять разных столовых приборов, пять видов стаканов, тарелки, салфетки, соусы в резной деревянной корзиночке. Луиза осторожно присела на край стула, Дарс расположился напротив и взял планшет-меню.
— Итак, мисс Мар…
Она тонула в его синих глазах. Чувствовала себя неловкой шарнирной куклой. Или поломанным андроидом. В общем, жалкой и никчемной во всех отношениях.
Но одновременно с этим в ней рождалось совершенно непреодолимое желание — постоянно прикасаться к нему, вдыхать сложную вязь ароматов чистого мужского тела, табака, мяты. Не сошла ли она с ума? Разве снизойдет брат императора до бывшей девки Реми?
Дарс усмехнулся, глядя с прищуром на Луизу.
— Что тебе заказать?
— Вы…
— Ты, — подсказал он и чуть нахмурился. — Кажется, мы договорились? На людях можешь называть меня мистер Эш. Но не сейчас, когда вокруг ни души.
— Хорошо. — Она на миг прикрыла глаза. Непривычно. Но придется меняться.
И дело даже не в том, что таким, как Дарс, не принято говорить «нет».
Она и сама не хотела говорить это «нет». Ей хотелось… Луиза и сама не до конца понимала, чего именно. Единственное, что было понятно до конца, так это то, что рядом с Дарсом ей хорошо и не страшно.
— Я хотела бы мороженого. Если можно.
Он глянул на нее исподлобья, ожег холодной синевой.
— Можно, конечно. Я же обещал. Но только после хорошего стейка, Луиза.
— Но я…
— Помолчи, пожалуйста. Я примерно представляю, что ты можешь мне сейчас сказать. Но, в свою очередь, поинтересуюсь: когда ты в последний раз нормально ела?
Луиза неопределенно пожала плечами. На кухню поставлялся базовый набор продуктов для студентов, и Элла лепила забавные бутерброды.
Дарс шутливо погрозил ей пальцем.
— Я вовсе не хочу, чтобы в один прекрасный момент ты рассыпалась от голода. Поэтому… мороженое получит послушная девочка, которая сначала съест мясо.
Луиза вздохнула и смирилась.
Потом им принесли сок и минеральную воду, а через несколько минут подали великолепный стейк на подушке из тушеных овощей. К стейку прилагались маленькие булочки, посыпанные тмином.
Луиза аккуратно взяла столовые приборы и принялась за мясо.
Оно было сочным, в меру прожаренным. И она даже обрадовалась, что Дарс настоял на хорошем обеде.
— Откуда ты знаешь, какие ножи и вилки положены именно для стейка? — тихо спросил он.
И оттого, как прозвучал в тишине его голос, Луизе сделалось не по себе.
Она посмотрела на приборы в своих руках. Потом — растерянно — на Дарса.
— Я не знаю.
— Этому не учат детей обычных служащих, — сказал Дарс. — Я бы многое отдал, чтобы узнать, откуда ты на самом деле.
Луиза опустила глаза.
— Я тоже хотела об этом попросить. У вас… у тебя же есть специалисты по нейрокриптоанализу? Мне кажется, что память мне никто не стирал. Иногда кое-что прорывается. Фрагментами. Возможно, была травма, и отсюда потеря памяти.
— Не думаю, что травма, — он усмехнулся, — но мы что-нибудь придумаем. Не печалься. Твоя задача — усердно посещать лекции и сдавать зачеты. А что ты вспоминаешь? Расскажешь?
— Почему нет? Мне скрывать нечего.
И она действительно рассказала. Начиная с кошмаров, где над ней проводят какие-то эксперименты, и заканчивая последним видением, где ее детская рука в розовой манжетке тянется к воздушной башне из мороженого с шоколадной крошкой и маленькими зефирками. Дарс внимательно слушал, впрочем не забывая о своем стейке. Затем, покончив с основным блюдом, разлил по высоким стаканам минеральную воду.