— Надо бы поговорить с братом, — Дарс задумчиво почесал переносицу, — перераспределить финансирование, в конце концов.
— Империя — отдельно, научное сообщество — отдельно. — Бенджамин усмехнулся, побарабанил пальцами по подлокотнику. — Ты ведь и сам знаешь, что сейчас не лучшее время перераспределять инвестиции.
— И то верно.
Дарс отодвинул голографическое окно, откинулся в кресле. Выпитое виски согревало тело, успокаивало. Глаза начали слипаться.
— Хорошо тут у тебя, доктор Варус. Так и остался бы на пару денечков.
— Ну так оставайся. Ты меня не стеснишь. Всегда приятно поболтать с одаренным бывшим учеником.
Дарс прищурился.
— Шутишь? Я же тень за спиной императора. Должен быть на подхвате в любое время дня и ночи. А так бы с удовольствием остался. И мы вспоминали бы те времена, когда ты был у меня руководителем дипломной работы.
— А ты нес какую-то наукоподобную чушь и утверждал, что это свежая и незатертая идея.
— Но именно так оно и оказалось, верно?
Дарс с сожалением поднялся.
Ему не хотелось уходить от Варуса. Само присутствие ректора уносило на годы назад, в те легкие и беззаботные деньки, когда и солнце ярче, и трава зеленее. Дарс уже и забыл, каково это — быть просто студентом. Дела империи давно давили на плечи, как мешок с кирпичами.
— Да, вот еще, Бен, — он остановился посреди гостиной, перекатываясь с пятки на носок и наслаждаясь ощущением натурального дерева под ногами, — ты подпишешь указ об отчислении Гая Вири.
Ректор поправил очки.
— Я не могу его отчислить за неуспеваемость, Дарс. Даже если тебе очень нужно избавиться от мальчишки. И я, пожалуй, начинаю понимать почему.
— Тогда ты напишешь, что Гай Вири отчисляется решением попечительского совета. Я все подпишу и заверю.
Бенджамин недовольно хмыкнул. Тоже поднялся с кресла, прошелся от стены до стены, сложив за спиной руки и задумчиво хмурясь.
Потом сказал:
— Из-за совершенно безродной девчонки, которая как снег на голову упала, ты хочешь отчислить наследника финансовой империи. Не много ли чести?
— В самом деле, ему многовато. Я мог бы сделать так, что Гай Вири исчезнет. Но мне откровенно жаль его отца. У старика и без того забот по горло. Последние сплетни живописуют его развод с очередной женой, которая публично обвинила его в полном бессилии на всех фронтах.
Варус тяжело вздохнул и опустил плечи, став при этом похожим на большого грустного ворона.
— Мне бы не хотелось, Дарс, чтобы благоразумие тебя покинуло.
— Оно меня не покинет, не переживай. Просто делай, что я говорю. Так будет лучше для всех.
Уходя от ректора, Дарс был уверен: тот в точности выполнит все указания.
Он переступил порог, моментально погрузившись в чернильную темноту осенней ночи Рамоса. Шагах в десяти начиналась освещенная аллея, там горели фонари, но отчего-то именно в это время года и именно на Рамосе ночной мрак казался особенно густым, липким, почти живым. Две серебристых луны еще не взошли, а висящая высоко в небе их багровая сестра не давала света.
Дарс преодолел расстояние до освещенной аллеи, огляделся. Далеко впереди на скамье целовались влюбленные. Больше — ни души.
И невольно вздрогнул, когда в кармане завибрировал оповещатель. Ночные вызовы — это всегда плохо. Все хорошее обычно происходит при свете дня.
Он нажал кнопку приема, и тут же спроецировал прямо перед собой голограмму.
Клайв. Бледный, какой-то взъерошенный.
— Привет, — начал осторожно, — папа, а ты где сейчас?
— Привет. — Спокойствие давалось нелегко. Что там еще случилось? — А ты где?
— У себя. Па, ты не мог бы… прийти ко мне?
— Мог бы, разумеется. Буду через десять минут. А что случилось?
Клайв подозрительно шмыгнул носом, посмотрел на него в упор. Отчаяние в глазах. Губа искусана.
— Приди, пожалуйста. Мне кажется, что я… умираю.
— Сейчас буду, — автоматически ответил Дарс и отключил связь.
Внутри все сжалось ледяным комком и тут же проросло стальными шипами, протыкающими грудь изнутри.
Да нет же, нет… Что за глупости? С чего бы Клайву умирать?
Его малышу, его мальчику, который когда-то пах молоком, у которого был смешной хохолок шелковистых волосиков на макушке…
«Но ты ведь знаешь, что с ним не все в порядке, — сипло прошептал внутренний голос, — и ты должен понимать, что изменения могут привести к чему угодно…»
— Пожалуйста, не надо. Только не это. — Дарс и не заметил, что прошептал это вслух.
Резко покрывшись холодным потом, он уже шел… нет, бежал в сторону, где располагался нужный коттедж.
«Но ведь рано или поздно он все равно ушел бы от тебя».
«И все это время я рыл, перекапывал галактику в поисках бионика, которому было бы по силам запустить обратный процесс. Я не сидел сложа руки».
«Но, видимо, того, что ты делал, оказалось недостаточно, не так ли?»
Дарс несся, задыхаясь от нахлынувшего разом леденящего ужаса.
Он взбежал по высоким белым ступеням, трясущимися руками дернул на себя резные двери, преодолел последний лестничный пролет.
Клайв уже открывал дверь, растерянный и жалкий.
А Дарс внезапно подумал, что именно сейчас напрочь забыл и о курении айхи, и о пьяном дебоше, и о той выходке с Луизой. Только бы Клайв ошибся. Только бы…
— Па, — одними губами произнес парень, — со мной что-то не так.
И вот теперь…
Взять себя в руки.
Не будет пользы в трясущемся от ужаса папаше. Клайву нужна поддержка, ему нужно опереться не на зыбкую топь, а на холодный камень.
— Рассказывай. — Дарс шагнул внутрь, по привычке осмотрелся.
Было чисто. Вещи аккуратно разложены. Клайв — совершенно один в апартаментах.
— Да я и сам не знаю, — он слабо улыбнулся, — проходи. Ты кофе будешь?
— Ты решил довести бедного родителя до сердечного приступа? — Дарс нашел в себе силы усмехнуться. — Давай уже, говори, что стряслось. И откуда столь глупые мысли.
— Оно… отваливается, — пробормотал Клайв, опустив голову, — вот я и подумал…
— Что отваливается? — не понял Дарс.
— Ну это. Чешуя.
Клайв на секунду отвернулся, взял что-то со стола, а потом поднес Дарсу на раскрытых ладонях глянцевые кусочки хитина.
Дарс выругался. Осторожно потрогал один. Поднял глаза на сына.
— Показывай остальное.
Вышло хрипло и безжизненно.
Та зараза, что медленно отнимала у него ребенка, так просто бы не отстала. Должно было что-то произойти — но что? Разве что… на самом деле паразит покидал тело жертвы? Умирающей жертвы?!!
И глядя, как Клайв подрагивающими пальцами расстегивает рубашку, Дарс беззвучно молился — пусть что угодно, пусть он становится треклятым акдом, но только пусть живет…
— Вот, смотри, — сказал Клайв.
Дарс уставился на уродливое пятно, которое успело сожрать тело от шеи до пупка. На границах засохла сукровица, острые чешуйки резали кожу. А в середине хитин отваливался, вот и еще несколько чешуек с тихим шелестом шлепнулись на пол.
— Как думаешь, что это? — громким шепотом спросил Клайв. — Что со мной, па?
— Я не знаю. — Дарс покачал головой.
Протянул руку и прикоснулся к так и не выросшей хитиновой броне.
Еще одна крупная чешуйка отвалилась.
Происходило нечто из ряда вон выходящее, а он все не мог понять что.
Потом вдохнул поглубже, посмотрел строго на сына и сказал:
— Не вижу причин для паники. У тебя встроен медицинский чип. Пойдем почитаем, что там с тобой происходит.
Клайв передернул плечами.
— Да, ты прав. Но я… не ожидал.
«А хотел просто сказать, что испугался, но не смог. Увы, я не тот папашка, с которым хочется откровенничать».
Клайв принес из спальни портативный меддиагност, быстро подключил к своему чипу. Дарс уселся на диван, открыл перед собой основные окна программы-аналитика и погрузился в чтение мельтешащих символов.
Но чем дальше, тем неспокойнее становилось на сердце.
В происходящее не верилось. Ну вот совсем.
За прошедшее время ему, тени императора, довелось найти всего трех биоников, и ни один из них ничего не смог сделать с Клайвом. Они ссылались на то, что глубоко засевшее в ребенке проклятие дело рук одного из тех, кого причисляют к высшим. То, что перепало от высшего, не исправить рядовому со слабеньким даром. А о существовании высших биоников не известно вообще никому, кроме них самих.
И Дарс отчаялся. А время работало против Клайва.
Но тут… Происходило нечто невероятное.
Анализатор бодро демонстрировал геном, очень медленно приходящий в норму.
Так же не бывает, да? Чтобы само собой — раз! — и все изменилось к лучшему?
Клирики призывали молиться богу, в которого Дарс не верил. А может быть, вот оно, то самое чудо, воля всевышнего?
— Ну что там? — негромко спросил Клайв. — Что со мной?
Дарс повернулся к сыну.
Ему хотелось, очень хотелось вскочить, прижать к себе своего мальчика. Но — мальчик уже вырос. Не стоит. Ему нужна крепкая опора, а нежность и ласку пусть ищет в женском обществе.
— С тобой все неплохо, — проговорил Дарс, понимая, что еще чуть-чуть — и не выдержит. Заплачет.
— То есть жить я буду? — Клайв хмыкнул, ковырнул пальцем хитиновое пятно. Еще одна чешуйка отвалилась, открывая розовую молодую кожу.
— Думаю, будешь. — Дарс не отрывался от анализатора.
Показатели… Медленно, но неуклонно тянулись к норме.
— Хорошо. — Клайв даже улыбнулся. — Ну тогда извини, что оторвал от важных государственных дел.
— Важные государственные дела подождут, — сказал Дарс, — а ты мне расскажешь обо всем, что с тобой произошло за последние дни. Обо всем, не забывая мелочей.
Клайв принес две пузатые кружки крепкого кофе и шоколадные конфеты в вазочке. Смотришь на него, как в зеркало, которое отмотало пару десятков лет назад. Влажные, чуть вьющиеся черные волосы. Борода только-только пробивается. И эти небрежно, так привычно подкатанные рукава рубашки…
Дарс неторопливо сделал глоток. Кофе был крепким и горьким, как он и любил. Клайв уселся в кресло напротив, взял свою кружку, но пить не торопился, грел руки.
— Так что со мной? Ты так и не сказал.
— Похоже на то, что изменения регрессируют. Вот я и хочу послушать, что с тобой случилось за последние дни, чтобы сделать выводы.
Кружка дрогнула в изящных пальцах сына. В глазах — неверие и страх.
— Так что, па… Выходит, я перестаю превращаться в тварь?
— Выходит, что да. Но, сын, я бы с осторожностью относился к изменениям такого рода. Мы ведь не знаем, почему все это происходит. И, как ты понимаешь, в те чудеса, о которых на каждом углу кричат наши клирики, я не очень-то верю.
Клайв решительно отставил кофе, тряхнул головой.
— Это значит, папа, что должно было произойти нечто странное, из ряда вон…
— Возможно, ты общался с кем-нибудь, кого не знал ранее?
Клайв задумался, положил подбородок на сцепленные пальцы рук. У Дарса вновь появилось чувство, что он смотрит в зеркало. Почти ничего от матери, разве что узкий подбородок.
«Ну и хорошо, что почти ничего от нее. Может быть, еще мозгами разживется!»
— Кстати, Клайв… Ты ведь понимаешь, что в случае выздоровления ты можешь унаследовать престол?
Взгляд Клайва потемнел.
— Но я не хочу!
— К сожалению, если ты так и останешься единственным наследником, то твое «не хочу» не играет никакой роли. Вообще никакой. Империи нужен правитель. И лучше, если это будет кровный родственник нынешнего императора.
— Но…
— Помолчи, пожалуйста, — Дарс махнул рукой, призывая отпрыска к вниманию, — запомни вот что. Начиная с этого момента… если ты действительно пошел на поправку… Никаких компрометирующих выходок. Ни пьянок, ни курения этой гадости айхи, ни девок. Это уже не шутки, сын. Да и вообще, я еще не все разгреб после вашей последней увеселительной поездки с мистером Вири.
Кажется, Клайв покраснел. Опустил глаза.
— Подобное больше не повторится, па. Я ж не совсем дурак, кое-что понимаю. А с мистером Вири, похоже, нам не по пути.
— И я рад это слышать! Поверь, это не тот человек, которому должен доверять потенциальный наследник.
— Но, папа… Понимаешь… он ведь был все эти годы моим единственным другом. И я все время боялся, что он отвернется от меня, потому что я становлюсь чудовищем.
— И поэтому слишком много ему позволял, так?
— Вроде того. — Клайв серьезно посмотрел ему в глаза. — Но в торговом центре… Кажется, я начинаю понимать. Дальше нам не по пути.
— Твой слова воистину дают надежду, — усмехнулся Дарс, — и все же я жду. Рассказывай. Все, что могло спровоцировать регресс.
Клайв передернул плечами, словно вспоминал нечто неприятное. Впрочем, все предыдущие годы и были наполнены тем самым неприятным — осознанием того, что медленно и неотвратимо превращаешься в кровожадную тварь.
— Ну, давай, — подбодрил его Дарс.
— Из всего потока об этом… ну, чешуе… знали только трое. Гай, Миранда и… мисс Мар. Но Луиза упала в обморок, как только это увидела.
— Понятно… — Еще глоток обжигающе горячего и горького кофе.
Удивительно хорошо прочищает мозги. Особенно если не спать всю ночь и время катится к рассвету.
— Что за Миранда? Откуда взялась?
— Э… ну… — Клайв снова покраснел. — Она… мы…
— Твоя девушка? — сформулировал Дарс.
— Не совсем. Видишь ли… Не то чтобы она мне очень нравилась. Но мы…
Дарс приподнял бровь. Щеки Клайва приобрели малиновый оттенок.
— Не слишком умно, Клайв. Надеюсь, без последствий?
Он мотнул головой.
— Конечно, без последствий. Ну, понимаешь, она сама пришла. Я был один. А она пришла, сказала, что не успела лекцию дописать, и попросила конспект. Потом мы говорили долго. Она села рядом. А потом…
— Я узнаю, что это за Миранда такая, — пробормотал Дарс, — что за семья. Скинь мне ее контакты.
— Но ты же ей ничего не скажешь?!
Дарс отставил кружку.
— А что я ей скажу? Сама пришла, так ведь? В здравом уме и твердой памяти. Но, сынок, пора бы уже начинать понимать, что будет много желающих прыгнуть в твою постель в обмен на некоторые бонусы от императорской семьи.
Клайв только вздохнул. Потом поднял взгляд, губы упрямо сжаты.
— Знаешь, она хотя бы не шарахнулась от меня, увидев… все это.
— Отличная выдержка у девочки, — промурлыкал Дарс, — впрочем, уж лучше Миранда, чем пьяный дебош и изнасилованная девушка, привязанная к креслам.
— Перестань, — почти прошипел Клайв, — я же сказал, что подобное не повторится. Я признал, что полный дурак, что плясал под дудку Вири. Что еще?!! Я принес свои извинения мисс Мар. Мне следовало ползать перед ней на коленях?
Дарс улыбнулся. Все же это был его повзрослевший сын. Похоже на то, что выздоравливающий сын.
Неверие медленно откатывалось прочь, и на месте, где был только серый прах, медленно пробивались зеленые ростки надежды.
— Нет, конечно же, — сказал Дарс, — на коленях не стоит ползать ни перед кем. Я рад, что у тебя хватило смелости принести извинения. Все же ты мой сын.
И помолчав, добавил:
— Так значит, Миранда…
Неужели бионик? Высший бионик в самом сердце империи?
Такого просто не бывает. Невозможно.
Клайв задумчиво смотрел на кофейную пенку.
— Вот еще что, папа. Луиза, когда увидела… Она пробормотала что-то вроде «неправильно».
Дарс нахмурился.
Миранда — высший бионик? Это казалось невероятным.
Но что, если выздоровление Клайва — дело рук Луизы? Да, воспоминания ей переехали шифровальщиком, но ведь она постоянно вспоминает время от времени какие-то образы.
Высший бионик — Луиза?
Но тогда… Тогда есть над чем поразмыслить.
Высший бионик без воспоминаний — это опасная штука, очень опасная.
Кто и зачем ее сюда прислал, эту несчастную девушку?
Глава 8
БУДНИ АКАДЕМИИ
Прошло три дня с того незабываемого обеда.