Тогда-то я впервые поняла, что попрощаться с проклятьем может быть не так уж и просто.
Ян Корст стал третьим претендентом на мою руку, счастливым удивительным случаем. Он, зная о моей проблеме, сказал, что не боится, и предложил обручиться. Я согласилась, а вся семья гадала, через сколько парень сбежит. Но и тут ему удалось нас поразить: неприятности обходили Яна стороной, будто и не было никакого проклятья. Во мне снова зародилась надежда, и я готова была танцевать от счастья, решив, будто само мироздание благоволило нашему союзу…
Но прошел месяц, второй, полгода… год.
Время шло, а жених не спешил становиться мужем. И отец выдвинул предположение: «Возможно, страдать должны только те, кто тебя любит, Мари? Ну или хотя бы симпатизирует… Потому Корсту и везет. Он не испытывает к тебе чувств, дочь».
Я злилась, опровергла слова отца и настаивала на обратном, пока терпение родителя не лопнуло и он не разорвал помолвку.
Но Ян не сдался, и вот мы у алтаря.
Открыв глаза, повернула голову к жениху и удивленно моргнула. Вместо Яна на месте второй половинки стояла принцесса Теона Флебьести. Она протянула ко мне руку и погладила по лицу, проговорив почему-то мужским голосом:
— Вы должны встать с кресла и перейти на кровать, Мари, иначе утром все тело онемеет.
Я отпрянула от ее величества, ударив ее по руке, и в ужасе уставилась на то, как священнослужитель начал таять. Он исчезал вместе с аркой и розами, зато кто-то схватил меня за плечи, ощутимо встряхнув.
«Стражники!», — поняла я и с размаху залепила пощечину ближайшему из них.
* * *
Тот громко витиевато выругался голосом старшего советника и приказал очнуться немедленно.
Я открыла глаза, вяло моргая и прижимая к груди саднящую ладонь. Сознание медленно нехотя прощалось со странным сном и возвращалось, навевая воспоминания о случившемся.
— Ох! — Схватившись за голову, я пошатнулась от кружения вокруг. — Как мне плохо.
— Вам плохо? — Андрис, стоящий неподалеку, гладил скулу и смотрел с осуждением. — Мало мне магического истощения, озлобленного короля, требующего немедленного разрешения проблем, и принца, жалующегося на то, что с грудью спать невозможно. Еще и вы добавки выдали, милая эра.
— Погодите. — Я постаралась сфокусировать взгляд на Геррарде, вцепилась руками в подлокотники и уточнила: — Что вы сказали про принца?
На миг мне показалось, что в комнате кончается воздух, и я стала задыхаться.
— Что там с грудью??
— Спокойно, — попросил старший советник, — за Максом присматривает ваша прелестная гувернантка. И поверьте, ему сейчас очень нелегко. Я даже подумываю переманить вашу помощницу в замок.
— Сьерра рядом с ним?
— Всю ночь, — кивнул старший советник, протягивая мне ладонь, — позвольте, я вас доставлю к кровати.
— Зачем это? — нахмурилась я. Но за руку его взяла и поднялась.
Андрис улыбнулся и направил меня в сторону спальни со словами:
— Вам необходим полноценный отдых, эра Марианна. Мы с вашей гувернанткой договорились устроить вашу встречу с принцем утром, перед завтраком. Будто бы случайно. До встречи ещё два часа, и я решил, что вам неплохо было бы выспаться в комфортных условиях.
— Спасибо, — я улыбнулась. Действительно, лишь теперь, войдя в спальню и увидев кровать, поняла, как затекли спина и шея от неудобной позы в кресле.
— Не благодарите.
— Сколько же прошло времени? — Посмотрев на Геррарда, я наконец испытала запоздалое чувство вины, вспоминая состояние, в котором бросила его в кабинете короля. Он был вымотан и выглядел умертвием. Ох! Да и сам король был не лучше…
— С момента вашего ухода прошло около трёх часов, — ответил старший советник, останавливаясь рядом со мной. — Я пришел в себя спустя час. Практически одновременно с его величеством.
— Вот как… — Комната пошатнулась от резкого движения, и я вцепилась в плечо советника, испытав при этом смесь самых разных эмоций — от стыда за самоуправное пьянство в теле принца до восторга от прикосновения к советнику. При этом восторга было неожиданно больше, отсюда, наверное, пришло и смущение.
— Простите, — шепнула, ощущая, как кровь приливает к щекам.
— Я для того рядом, чтобы вы могли опереться, — негромко ответил Андрис, возрождая во мне чувство парения снежинки из недавнего сна.
Снова захотелось раскинуть руки и кружиться, смеясь от восторга. И это всего лишь оттого, что он не против иногда меня придерживать! Мама дорогая, до чего я докатилась.
Мысленно встряхнувшись, я постаралась вспомнить о важном.
— Вы так и не сказали, что… — пришлось откашляться, потому что я теряла голос и странно пищала. — Что теперь с нами будет, эр Геррард?
— Не сказал? Это ведь очевидно. Я буду искать способ вернуть вас в ваше тело, а после этот эффект закрепить навсегда.
— Да, но… Вы же вторглись в разум его величества, — напомнила я. Холодок пробежался по спине, заставив поежиться от неприятного предчувствия.
— Мы решим это между собой, эра Марианна, — Геррард улыбнулся и указал на кровать. — Вас это не должно волновать. Отдохните.
— Что значит не должно? Думаете, я не осознаю, что невольно явилась причиной произовшед… шед… этого всего?! Увы, мне не дано природой умело притворвля… приттравля… Тьфу ты, гадость! — Мотнув головой, я с новой силой вцепилась в плечи советника, чтобы не упасть. Во рту пересохло, а комната от резкого поворота головы так кружилась, что грозила вот-вот меня уронить.
— Эра Марианна, будьте благоразумны. Позвольте… — Старший советник осторожно отцепил мои руки от себя и довел до кровати, не дав упасть.
— Я с детства само благоразумие! — закричала в сердцах, так и не присев на постель и принявшись загибать пальцы: — Не шалю, не лгу, не лезу с глупыми вопросами. Ведь от меня и без того море неприятностей! И вот очередная! Признайтесь. — Я схватила Геррарда за ворот жилета и потянула на себя, спрашивая громким шепотом: — Нас казнят?
— С чего бы это? — Он не вырывался, только смотрел своими темными глазами с таким вниманием, будто я говорила что-то, от чего зависит судьба всего мира.
Моему нетрезвому сознанию это очень льстило.
— Вы ведь нарушили правила, — напомнила я. — Скрыли от короля важные тайны, а потом и вовсе не дали ему нас убить. А он очень хотел. Что теперь будет? Нам отрубят головы?
— Головы не тронут, — мне показалось, будто советнику смешно. Его голос прозвучал так, хотя губы даже не дрогнули в преддверии улыбки.
— А что тогда?
— Узнаем через пару часов, — теперь он ещё и зашептал в точности, как я.
И мне вдруг стало понятно, что наши лица слишком близко. Качнись я вперёд…
— Кто меня целует, тот потом попадает в неприятности, — зачем-то решила предупредить я.
— Звучит как вызов, — поделился мнением советник.
— Вот и нет, — я немного отклонилась назад, — мне не хочется причинять вам вред.
— Зачем же тогда вы дали мне пощечину? — спросил он.
И я ужаснулась, вспоминая остатки сна.
— Простите меня.
Андрис всё-таки улыбнулся, и шрам на его щеке превратился в ямочку:
— Ложитесь спать, эра Марианна. И не волнуйтесь, приставать с поцелуями я не стану.
— Да, потому что я проклята, — заметила, сокрушенно.
— Нет, потому что меня очень смущает щетина на лице принца, — ответил советник. Его глаза блеснули, оказавшись совсем близко, когда он накрыл меня теплым покрывалом и договорил: — Я обещаю, что сделаю все возможное, чтобы завтра вы оказались в своем теле.
— Так приказал король, — кивнула я, сонно зевая.
— Да, король тоже этого хочет, — согласился Андрис, выпрямляясь и рассматривая меня с высоты своего роста. — Но, думаю, интересы у нас всё-таки разные. Спите сладко, девочка-неприятность, я больше не позволю кошмарам прийти.
Максимилиан Буджерс
Я не спал.
Я ждал утра, как никогда в жизни.
Я слушал мерный храп гувернантки семейства Айгари и впервые со страхом думал о том, что могу остаться запертым в это тело навсегда. Боже упаси меня от жизни в женщине!
Дико хотелось повернуться на другой бок, но — я уже знал — стоило пошевелиться, и глаза гувернантки распахнутся, уставившись на меня с пугающим выражением — гнева, предостережения и немного сумасшествия. «Я здесь, — как бы говорила она, — не обманывайся моим мнимым сном, ты под колпаком».
Эта женщина напоминала мне Андриса, только она носила юбку, не боялась гнева королевского отпрыска и откровенно выказывала антипатию.
Прикрыв глаза, вспомнил, как она ворвалась в комнату, ведомая криками Мэделин, и бросилась на мою защиту. Я был ей безумно благодарен! Пока она не поняла, что Мари в этом теле нет.
— Где Моя Девочка? — холодно, с расстановкой спросила сьерра О'нил, наступая на меня с видом быка, больного бешенством. — Куда Вы Ее Дели?
— Да сдалась мне ваша девочка! — попятился я, быстро уперевшись спиной в стену. Отступать стало некуда, плечо саднило от попавшего в него подсвечника, а правое веко дергалось, сильно мешая нагнать на лицо невозмутимый вид.
— Когда произошла замена? — сменила вопрос гувернантка.
От дурного предчувствия у меня холодок пробежался по спине.
— Недавно, — солгал, продумывая маневры для бегства. — Почти вот только что.
— Врет! — вмешалась Мэделин, стоящая у кровати, укутавшись в одеяло, как гусеница, с головы до ног, только злые глазища и выглядывали снаружи. — Он пытался выведать у меня… выведать…
Она запнулась и посмотрела вправо, задумчиво прищурившись.
— Что выведать? — поторопила ее гувернантка.
Этой только дай повод — порвет!
— Хотел знать, не являетесь ли вы специально присланными агентами, — попробовал спасти положение я.
Еще не хватало, чтоб Мэделин разоткровенничалась и созналась, как мы обсуждали некое сердечко на ее теле, которое даже посмотреть не дали…
— Да, — девица так яростно кивнула, что было слышно, как клацнули ее зубы. И ей бы на этом успокоиться, но куда там! Одеяло чуть сползло, приоткрывая злорадно усмехающееся личико, прежде чем я услышал роковые слова: — Не знаю, смогу ли вообще теперь доверять мужчинам. Мне кажется, эта травма останется со мной навсегда.
— Травма у меня! — взорвался я, выпячивая вперед пострадавшее плечо. — Ненормальная! А ведь могла попасть в голову!
— И поделом! Может, всю глупость из нее вышибла бы и от вас тогда ничего не осталось бы там!
— Глупость, значит. — Я прищурился и шагнул вперед, чтобы тут же наткнуться на обширное препятствие в виде весьма недовольной гувернантки. Ее волосы, накрученные на бигуди и спрятанные под красный платок, частично растрепались и падали на круглое лицо, заставляя женщину зло мотать головой, при этом пронзительный взгляд сьерры О'нил обещал, что скоро я начну каяться во всем плохом, что уже успел натворить, и даже в том, о чем только подумывал.
— Что вы такого сделали, что моя бедная крошка вынуждена была защищаться подсвечником? — с угрозой проговорила сьерра О'нил, упирая кулаки в крутые бока.
«Крошка» при этом гордо вскинула голову и, выпростав всего один палец из-под одеяла, показала мне весьма неприличный жест, совершенно не вяжущийся с образом воспитанной эры. Вот дрянь!
— Зря вы на меня накинулись, — сказал я гувернантке, — вообще-то, это мне пришлось убегать от вашей воспитанницы, потому что она, услышав, кто перед ней, захотела показать мне некое сердечко на теле и принялась раздвигать…
— Что?!
— … полы халата!
— Мэделин! — Гувернантку тряхнуло. От разочарования и досады она даже растерялась на миг, соображая, как быть дальше.
— Наглая провокация! — подала голос эра Айгари. — Это все клевета и попытка меня скомпрометировать!
— Да? И откуда я тогда знаю про родимое пятно? — спросил, заломив бровь. — Но вы не вините девушку слишком сильно: многие в моем обществе теряют голову.
— Как бы и вам ее не потерять, когда мой отец встретится с вашим… — прорычала Мэделин, но сьерра не дала ей договорить.
— Пожалуй, с меня хватит! — заявила гувернантка. — И действительно, пусть дальше все выясняет эр Айгари! Завтра я напишу ему подробный рассказ о том, как застала вас в комнате наедине! И будете лично ему объяснять все и отчитываться. А я — всего лишь слабая женщина…
— Давайте не будем горячиться! — Я прижал руку к груди и с удивлением почувствовал приятную упругую округлость. Инстинкты сработали сами собой: рука сжалась на полушарии, а с губ слетел довольный смешок. Посмотрев вниз, хотел оценить картинку и визуально, но сразу получил удар по плечу. Теперь болели оба.
— Негодяй! Как вам не совестно! — Сьерра О'нил нервно покосилась по сторонам, будто убеждаясь, что вокруг еще не собралась толпа сплетниц, и снова принялась меня отчитывать: — Я немедленно сдам вас его величеству и потребую вызвать эра Айгари! Так больше продолжаться не может!
— А давайте! — кивнул я, потирая уже второе ушибленное плечо и быстро соображая над тем, что даже эту бесстрашную женщину пугает огласка, порочащая репутацию ее девочек. — Папа обожает розыгрыши. Да и остальные придворные будут приятно удивлены и с удовольствием обсудят новость года: Марианна Айгари решила, что в ней поселился принц. А что еще ждать от проклятой девицы?
— Закройте свой рот! Посмотрите на него! Тоже мне, манна небесная!
Мэделин вскинула руку, тыча мою сторону слегка подрагивающим от злости указательным пальцем. Одеяло принялось соскальзывать с нее, оголяя весьма привлекательный верх, но ей, в отличие от меня, было не до него.
— Вы бесчувственный, наглый, циничный, порочный…
— Ничего себе, сколько обо мне выводов за два дня знакомства! — я присвистнул. — Что еще?
— Жулик и вор!
— Это еще почему?
— Притворялись моей сестрой! И украли ее тело!
— Позаимствовал… надеюсь. И вообще, меня не спрашивали, когда его всучили, даже права выбора не дали.
— Мари спасла вас! И что взамен? Она вынуждена скитаться где-то в этом… в вашем распущенном теле!
— Почему это распущенном? — не понял я.
— Потому что вы — развратник!
— Кто сказал?
— Да все говорят!
— Злые языки, — я обезоруживающе улыбнулся, — такие сволочи, скажу вам по секрету. Так и норовят испортить беззащитному юноше репутацию.
— Вы-то юноша? — Мэделин расхохоталась. — У вас уже седина пробивается на висках!
— Это тело вашей сестрицы, — напомнил я, ехидно усмехнувшись, — и седина не удивляет, учитывая, что она с вами под одной крышей росла. Ну а что касается моего собственного тела и его волос — я о стране много думаю, волнуюсь! Тяжела и неказиста участь единственного сына короля.
— Паяц!
— Благодарю! Сколько интересного вы обо мне рассказали! — Терпение лопнуло, а улыбка медленно сползла с губ. Я поднял руки и несколько раз размеренно хлопнул в ладоши.
Мне перестало быть смешно еще на развратнике, и теперь с каждым ее словом, ударившим по самолюбию плетью, ярость разгоралась внутри все сильнее.
— Продолжайте, милая, воспитанная, утонченная эра Мэделин, — попросил я. — Безукоризненная, безупречная и так тонко чувствующая, что даже нахождение рядом со мной ее угнетает!
— Ваше высочество, — мне показалось, что голос сьерры, вновь вставшей передо мной, дрогнул, — она — всего лишь неразумное дитя, волнующееся за единственную сестру.
— А я — всего лишь паяц, жулик и вор!
Гнев разрастался, душил изнутри, заставляя клокотать и направляя к цели, огромные карие глаза которой смотрели на меня не мигая. Волны холодного озноба пробегали по телу одна за другой несколько раз, прежде чем я остановился, приглушая вспышку слепого бездумного напора и прислушиваясь к ощущениям.
Так странно! Я даже не сразу понял, почему передернул плечами. Это не злость, а настоящая прохлада! Даже холод. Потомки драконов такого никогда не ощущают. Разве что путешествуя на дальнем севере… Удивительно.