Слегка прикрыв глаза, я пошевелил пальцами, призывая родную стихию. В Мари она также была, однако отзывалась странно. Будто в моем настоящем теле жил прирученный огонь, а в ее — хищник из леса, которого она выкормила с детства и отпустила на волю. Такому вроде и можно довериться, но страшно, что без руки останешься, попытавшись погладить…
— Шиихас-ситаши… — проговорил я, глядя на свою ладонь.
Ее родное пламя оказалось нежно голубым, что абсолютно не радовало.
— Черт, — сказал вслух, продолжая осторожно шевелить пальцами и наблюдая за танцующим в руке огоньком, — быть не может.
— Что? — моментально отозвалась сестра Марианны, подбегая ближе и мгновенно забыв, что минуту назад мы едва не стали смертельными врагами.
Ее остановила сьерра О'нил, молча покачав головой и уставившись на меня в ожидании ответа.
— Мое родное пламя — красное, — пояснил я. — Горячее, живое.
— Да, — закивала Мэделин, — у сестры оно синее. Хотя раньше тоже было красное. Дома. А здесь посинело. Странно, правда? Это из-за ритуала?
Я нехотя отвел взгляд от огня и посмотрел на Мэделин Айгари, ощущая, как оптимизм медленно переваривается в желудке, превращаясь в очень нехорошее предчувствие. Даже замутило слегка.
— Что не так? — сьерра О'нил смотрела испуганно.
Мэделин рядом с ней даже рот приоткрыла от предвкушения шокирующих новостей. Напугать их своими домыслами? Пожалуй, не стоит — это прерогатива старшего советника, не моя. Тряхнув головой, я сжал ладонь, глядя, как голубые искорки тают в воздухе, и нагло солгал:
— Наверное, съела что-то не то. Или переутомилась сильно.
Гувернантка едва заметно перевела дыхание, а Мэделин разочарованно закатила глаза к потолку. Фыркнув, она быстро поправила на себе одеяло и уточнила:
— Так где вы были, когда Мари в вас… ну…
Вместо ответа я обернулся к двери, уже слыша чужие торопливые шаги.
Еще несколько секунд, и к нам вломился Тин Сикхет. Без стука. Запыхавшийся и напуганный, он выглядел еще болезненнее, чем обычно. А я ведь думал, хуже быть не может.
— Как вы здесь? — с порога спросил рыжий, закрывая за собой и обшаривая шальным взглядом всех по очереди. — Никто не открыл мне, и я решил… Ох, простите! Вломился к вам! Это не похоже на меня! Я и правда решил, что случилось нечто страшное, раз вы…
— Но кое-что действительно случилось, — сказал я, прерывая его самобичевание и переходя к делу.
— Снова? — едва не взвыл парень. — Что теперь?
— А ты как думаешь? — усмехнулся я. — Где Геррард?! Еще не вернулся из… поездки?
— Нет, — удивленно отозвался Тин, — а откуда вы знаете про… и… о нет! Вы же не поменялись? Правда? — Он чуть подался вперед, вытянул шею и позвал скулящим, полным надежды голосом: — Эра Марианна?
Мы трое промолчали в ответ.
— Ее нет? — на всякий случай еще раз спросил рыжий.
Я развел руки в стороны:
— Увы, здесь только я.
— Все плохо, — уныло вздохнул парень, потирая макушку.
— Не будь пессимистом, — попробовал подбодрить его я. — Мы еще живы.
— Старшего советника и принца, вас то есть, вызвал король. Безотлагательно. Как только они вернутся, он требует явиться, дабы выяснить что-то…
— Может, Мари притворится заболевшей? — вклинилась в разговор Мэделин. — А сама сразу сюда…
— Его величеству доложат об их прибытии, — покачал головой рыжий. — Вопрос безотлагательный, им придется идти.
— Жаль, — заключил я в итоге. — Но мы еще можем верить в чудо. Так ведь? Вдруг эра Марианна сможет обмануть моего отца, искусно притворившись мной?
— Все пропало, — прошептала в ответ Мэделин, — вот и наш конец…
Как оказалось позже, девица была весьма недалека от истины.
Тин приходил снова спустя какое-то время и с ходу сообщил, что пришла пора затаиться, а лучше бежать, после чего несколько раз протяжно взвыл, едва не доведя сьерру О'нил до нервного срыва. Пока он пытался найти нужные слова, чтобы объясниться с женщинами, я заметил, как перстень с рубином на его мизинце стремительно теряет цвет, превращаясь в прозрачный. Это было очень-очень плохо и означало лишь одно: кто-то из членов королевской семьи истощил магический резерв и находится на грани.
Данную систему защиты придумал Геррард, как только вступил на пост старшего советника: зачарованный камень был на крови привязан к королевскому роду Буджерсов и расколот на десяток камешков поменьше; в случае болезни или ранений членов семьи они темнели. От пагубного магического воздействия, напротив, светлели. Так просто и весьма действенно, ведь все приближенные в случае беды мгновенно получали знак.
— Вы только не бойтесь, но король… — задыхаясь, лепетал Тин, — он в бешенстве. Я получил мысленный сигнал от эра Геррарда, он просил предупредить вас. За вами, ваше высочество, могут прийти для беседы. Кажется, им пришлось все рассказать его величеству!
— И сильно его разозлить, — кивнул я, не сводя глаз с перстня на руке парня. — Похоже, Андрис применил право воздействия.
Рыжий глянул на кольцо и совсем обессилел. Нащупав стену, он прижался к ней спиной и попросил:
— Отпустите меня назад, в трущобы. Я недостоин такой участи… тьфу… то есть чести — служить короне!
Я поморщился: и что только Андрис нашел в этом слабохарактерном нытике? Да, одаренный, но там проблем в голове больше, чем положительных моментов. Насколько знаю, парень жутко боится спать без света, впадает в панику, когда на него повышают голос, и постоянно находится в состоянии вялой меланхолии. А еще он неряшлив и вечно забывает всюду мелкие карамельки в разноцветных обертках, кои поедает в неограниченных количествах…
— Что же теперь будет? — обеспокоенно спросила Мэделин Айгари, прижимая ладони к пылающим щекам. Посмотрев на меня, она растерянно пробормотала: — Поверит ли его величество в оборот и в то, что Мари не хотела ничего подобного?
— Бедная девочка! — присоединилась к стенаниям сьерра.
— Так! Отставить истерику! — рявкнул голосом девицы Марианны и сам удивился, как проникновенно получилось. — Тин, вернись к Андрису и будь рядом. В случае чего, приходи за мной, я буду готов к аудиенции, если она понадобится. И не дрожи так! От вида твоего недомогания даже мне плохо становится.
И я не шутил.
Меня снова начало трясти, и непривычный холод сковал по рукам и ногам. Сьерра О'нил, первой заметив недомогание, бросилась ко мне, придерживая за плечи.
— Да у вас ледяные руки! — посетовала она, помогая дойти до постели. — Разве может маг огня мерзнуть? Вы ведь все знаете о своей стихии, вы должны понимать. Умоляю, скажите нам…
Я ничего не отвечал, молча приняв ее помощь и укутавшись в одеяло по самые глаза. А при следующей попытке задать вопрос одарил столь красноречивым взглядом, что она отпрянула и трижды извинилась. Мне было интересно находиться среди этих женщин, участвовать в их перепалках и чувствовать себя в некотором роде одним из них. Такой странный опыт позволял на время забыть о проблемах, но только проблемы не забыли про меня.
Огонь в теле Марианны угасал. Ее магия уходила, забирая с собой огромное количество сил, и происходило это стремительно. И, кажется, дело было в проведенном надо мной ритуале. Как следствие — девушка могла умереть. Вот такие нехитрые выводы я сделал про себя, думая максимально «громко». Этого хватило, чтобы Тин услышал, кивнул и наконец ушел за Андрисом.
А дальше, оставшись наедине со сьеррой О'нил (она отослала Мэделин в свою спальню, велев находиться там, пока не позовут), я упорно молчал, пытаясь согреться, и даже незаметно для себя провалился в глубокий сон без видений.
Разбудили меня голоса. Андрис и сьерра тихо переговаривались рядом с моей постелью. Она рассказывала ему о поджоге и о том, как обнаружила новую подмену тел, завершив повествование моим плохим самочувствием.
— Как ты? — в итоге спросил Андрис, быстро поняв, что я бдительно прислушиваюсь.
Я высунулся из-под одеяла, прислушиваясь к чувствам девушки.
— Кажется, неплохо, — ответил, осматривая комнату.
Не обнаружив Марианны, вопросительно уставился на Андриса. Выглядел он паршиво: глаза и щеки впали, а губы приобрели синеватый оттенок.
— Расскажи о холоде, — велел советник, не обращая внимания на гувернантку.
— Пусть она выйдет, — капризно заявил я, — ткнув в женщину пальцем. — Есть гипотеза, что это от нее у меня мороз по коже.
— Я бы хотела остаться, — как-то слишком робко отозвалась она, заставив меня напрячься и задуматься: что произошло, пока я спал?
— Он прав, нам нужно поговорить наедине, — встал на мою сторону советник.
Слова он подкрепил взглядом, от которого сьерра поежилась и моментально согласилась оставить нас, загадочно попросив лишь об одном:
— Если вы поймете, что… скажете мне?
Геррард устало сел на край кровати и кивнул:
— Обещаю.
— Чего она хочет? — Я приподнялся на локтях, провожая гувернантку озадаченным взглядом. И тут же меня озарила догадка: — Ты что, рассказал ей про магию Марианны?!
— Ты рассказал, — поправил меня Андрис. Его взгляд сместился куда-то ниже моего лица, а руки быстро натянули одеяло мне до подбородка. — Сьерра О'нил — менталист. Сюрприз. Когда ты открылся Тину, открылся и ей. Она знает про побочное действие ритуала. А теперь поговорим. Только не убирай одеяло, Макс, тебе же — черт возьми — холодно!
ГЛАВА 10
Андрис Геррард
В ту ночь я отправил три письма, и настроение мое рухнуло в бездну без следа. Ответы на заданные вопросы я уже предполагал, но надеяться не переставал.
Итак, первое письмо было отправлено в Обитель, дабы они прислали чистильщиков и проверили замок на предмет скрытых одаренных, не желавших регистрировать свой дар.
Во втором письме я запрашивал информацию из закрытой темной секции по ритуальному обмену сознаниями. Кроме того, уточнил, сколько людей еще интересовались подобным вопросом за последние десять — пятнадцать лет. Временной промежуток решено было расширить, так как план кражи тела принца мог быть задуман намного раньше его осуществления.
Марк Буджерс поставил в конце двух посланий личную печать, после чего вернулся в постель и напомнил о своем требовании… Я поклялся, что выполню волю его величества и, как только он прикажет, оставлю пост и Флоириш навсегда.
Навсегда в этом контексте означало «пока король не передумает и не позволит вернуться». Король не был готов простить мне магическое вмешательство, пусть оно и спасло его величество от сумасшествия.
Это могло затянуться на годы, что, вероятно, весьма заденет моего отца. Как косвенно, так и напрямую.
К слову, о нем.
Третье письмо я отправил тайно, лично от себя. И адресовано оно было эру Дарту Геррарду — человеку закрытому, занятому и властолюбивому. Мы редко обменивались новостями или просто общались, но случай представился настолько вопиющий, что я решился напомнить ему о родственных узах и даже попросить об услуге.
Собственно, именно недовольство отца было единственным, что вызывало досаду в этой жизни — когда с детства приучен угождать, трудно становиться разочарованием. Потому, составив план новых действий, я собирался переиграть не только врагов, но и собственную глупость. Или кануть в небытие.
К утру я держался на ногах только за счет магической подпитки, не пренебрегая даже запрещенными заклинаниями. Отключиться теперь, когда враг непозволительно близко, я просто не имел права.
Кроме того, пришлось оставить Марианну на время, для того чтоб посетить эру Черно, пострадавшую накануне от яда. Его величество настоятельно потребовал прочистить бедняжке мозги, а заодно проверить воспоминания: вдруг она сама что-то успела заметить?
Девушка при моем появлении испугалась, но согласие на ментальный осмотр предоставила. Однако ничего нового я узнать не смог…
— Передай его величеству, что принцесса Теона действительно была последней, с кем говорила эра Даяна, — сказал я Тину по дороге к покоям Макса. — Но ничего странного в ее поведении не было замечено. Похоже, девушку и правда пытались подставить. За ней нужно присматривать, если потеряем Теону Флебьести, войне точно быть.
— Я все передам, — закивал Тин, придерживая меня за плечо, так как нам предстояло дальше разойтись в разные стороны.
Стоило мне замедлить шаг, парень заговорщицки прошептал:
— Есть сообщение. Пришло послание из лечебницы: Ян Корст очнулся, но ничего не помнит. К нему приставлен стражник от полисмагов и, как вы и велели, Бурис. Он не отходит от молодого человека ни на шаг…
— И?
— Велел передать, что перехватил послание для Корста. В нем был дыхательный яд.
Пока Тин говорил, его глаза расширились почти вдвое, выдавая его волнение.
— Отлично. Пусть Бурис работает дальше, а Ян набирается сил для нашей новой встречи. — Я посмотрел на помощника и, чуть замешкавшись, все же сказал: — Сегодня вечером я хотел допросить тебя. Как договаривались. Но…
— Вы ведь и без того едва на ногах стоите, — парень страдальчески скривился и воодушевленно предложил: — Хотите, заприте меня в темнице на пару дней и запретите посетителей? Я не стану предпринимать попыток сбежать или с кем-то связаться, потому что не представляю опасности, эр Геррард.
От него буквально разило искренностью. Как и всегда. И все же что-то было не так.
— Поговорим позже. — Я развернулся и ушел в покои Макса, задумчиво перебирая в голове слова Тина.
«В темнице на пару дней», — повторил про себя. Странное предложение от человека, боящегося темноты и тратящего силы на подпитку современных магических ночников, чтобы те освещали комнату даже ночью.
При этом он выглядел открытым и не пытался прятать собственных эмоций. Парень не лгал, но противоречил своим основным страхам. Хотел так доказать, насколько мне верен? Или же?..
За этими мыслями я дошел до комнат принца Буджерса.
Марианна ещё спала, но мне пришлось ее разбудить. Встреча с Максом была назначена через четверть часа, и мы не могли позволить себе опоздать на нее. Сьерра О'нил обещала привести к цветочной оранжерее обеих сестер Айгари. Она же поведала мне о том, что часть возможностей ее воздействия на девушек отныне утратит силу, ведь у Мари и Мэделин день рождения.
Как нельзя кстати!
По законам Флоириша, девицы — с момента исполнения двадцати одного года — не считались опекаемыми родителями и могли решать свою судьбу сами: отказываться от замужества, устраиваться на работу, путешествовать и выходить на прогулки без сопровождения и вообще принимать за себя разного рода важные решения. Естественно, в благородных семьях по-прежнему многое решал глава рода, но особенно своенравные эры могли и от рук отбиться.
При мысли о своенравности почему-то сразу вспомнилась Мэделин Айгари — пока я говорил с принцем, она пыталась подслушивать, приоткрыв дверь в спальню и мысленно гадая над тем, что может услышать. Пришлось громко попросить ее вспомнить о приличиях, после чего эра гордо удалилась, а Макс одобрительно хмыкнул, явно разделяя любопытство девицы. Заметил бы этот интерес Марк Буджерс, живо напомнил бы сыну о Хистишской принцессе, на которой тот должен жениться. Но я не король, да и с должностью советника не сложилось. Потому, наверное, и промолчал, впервые за время нашего общения предоставив Максу право разбираться в личных предпочтениях самому…
— Который час? — спросила Марианна, возвращая внимание на себя. Потягиваясь и недовольно хмурясь, она распахнула глаза и удивленно осмотрелась, остановив погрустневший взгляд на мне.
— Время сменить тело, — ответил я, стараясь, чтобы голос звучал воодушевляюще. — Давайте не будем заставлять ваших близких ждать.
— Эр Геррард… — она хотела спросить о чем-то, но вздохнула и умолкла. Прищурилась и совсем по-детски протерла глаза кулаком, после чего пожаловалась: — Знаете, у меня болит голова. И пить хочется смертельно.