Подобных решений и денег на их реализацию в Тихо никогда не было. Здесь стояли простые клетки, иногда бронированные контейнеры, где экзотические существа из разных уголков Империума влачили жалкое существование в тесноте и дискомфорте.
Драшер прекрасно представлял себе их ощущения.
– Макс, если его держали в таких условиях, то, возможно, оно повредилось рассудком, – сказал он.
– Животное?
– Да, животное. Это нормально в подобных случаях. Звери, которых содержат в тесных клетках, часто имеют поведенческие отклонения. Они становятся непредсказуемыми. Жестокими…
– Но если это хищник, то в любом случае…
– Даже у них есть шаблоны поведения. Охота, размножение, территориальность. Если ограничить возможность следовать шаблону, то он ломается.
– И какое это имеет значение для нас? – спросила она.
– Если наше животное – хищник, а я полагаю, что так и есть, то оно убивает не ради еды. Оно едва-едва обгладывает свои жертвы. Оно убивает ради убийства.
– Как зверь из холмов? – пробормотала она, припомнив тот проклятый случай ранней зимой во Внешнем Ударе.
– Нет, – покачал головой магос. – Тогда было иначе Там зверя побуждала убивать его природа. А здесь перед нами отклонение от природы.
Чем дальше они шли, тем больше страшных ран, нанесенных войной, видел Драшер. Развороченные взрывами загоны, горы мусора, пластальные клетки, сброшенные с креплений.
И кости.
В уцелевших клетках тоже лежали трупы. Обмякшие мешки высохшей плоти, разбросанные позвонки, пропитавший все запах сырости и разложения. Пучки шерсти, налипшие на прутья клеток, говорили о том, как отчаянно изголодавшиеся животные пытались выбраться на волю. Зрелище напомнило Драшеру разоренные курятники барона Карна.
– Мы думали, что все погибли, – сказала Макс. – Здесь так воняло, когда мы пришли в первый раз. Мне кажется, тут много месяцев никого не кормили и не убирали. Все животные в запертых клетках были мертвы, кроме какой-то изможденной одногорбой лошади, уцелевшей благодаря собственным жировым запасам, но даже она издохла через несколько дней после того, как мы ее освободили. Мы считали, что все, кто был в разбомбленных клетках, погибли от взрывов, но потом обнаружили мелких обезьянок в трущобах. Мелкие вредные твари. А еще Фалькен утверждает, что видел какое-то травоядное на улице Леманда, но, сдается, он просто перепил.
– В общем, если наша проблема – отсюда, то она выбралась из разбомбленной клетки? – уточнил Драшер.
– Или какой-то добрый гражданин во время войны выпустил зверя и закрыл клетку. Некоторые были пусты, но по реестру коллекции нельзя сказать, жил в них кто-нибудь когда-нибудь или нет. Он не обновлялся много лет.
– Так у тебя есть реестр?
Макс достала из-под плаща инфопланшет.
– Я выделила всех, кто был размещен в разбомбленных загонах, а также все, что как-то связано с пустыми клетками. Трон святый, Валентин, про половину из них я даже не слышала никогда. Я рада, что у меня наконец-то появился эксперт.
Драшер начал просматривать список.
– Итак, это может быть любое животное из этого реестра, а учитывая, что обитатели клеток могли поменяться местами после того, как он был составлен, – вообще любое животное?
Она собиралась ответить, но тут зазвенел вокс-приемник. Резкий звук заставил Драшера подпрыгнуть. Макс ответила на вызов.
– Нам пора, – сказала она, направляясь к выходу, – Меня вызывают. Какие-то пьяные идиоты устроили драку в таверне после наступления комендантского часа.
– Мне обязательно ехать с тобой? – спросил магос.
Она развернулась и направила фонарь ему в лицо:
– Нет. А что, хочешь остаться здесь?
Драшер оглянулся вокруг.
– Нет, не очень, – признался он.
Они ехали по пустынным улицам. Лишь изредка им попадались на пути остовы сгоревших машин или транспорт Магистратума, спешащий на вызовы. Драшер, сидя на пассажирском кресле, изучал планшет, время от времени подпрыгивая на ухабах. Он только сейчас почувствовал облегчение оттого, что ему не грозит унизительное тюремное заключение. Отчасти магос все еще злился на Фалькена за жестокую шутку, но куда сильнее презирал себя за глупость. Не Гершом, а сам он был себе опаснейшим врагом, и его разрушенная жизнь наглядно доказывала, что он старательно следовал по неправильному пути каждый раз, когда перед ним вставал выбор.
– Ты поседел, – заметила Макс, не отводя взгляда от дороги.
Он оторвался от планшета и посмотрел на нее:
– Я перестал краситься.
– Ты красил волосы? – спросила Жермена.
Магос не ответил.
– То есть ты просто перерос эту причуду, да, Валентин? – ухмыльнулась она.
– Нет. Просто больше не могу ее себе позволить.
Макс рассмеялась, но магос был уверен, что она говорит с некоторой долей сочувствия.
– По-моему так лучше, – сказала она, немного помолчав. – Выглядишь как то более утонченно.
– А ты вообще не изменилась, – сказал он.
Макс остановила транспорт рядом с облупившимся зданием, возле которого офицеры Магистратума пытались растащить девятерых драчунов. Тротуар украсили пятна крови. Сцену освещал мерцающий свет мигалок нескольких патрульных бронемашин.
– Оставайся тут, – велела Макс, выходя наружу. А затем посмотрела на магоса через открытую дверь: – И что? Это хорошо?
– Что именно?
– Что я не изменилась.
– Я всегда считал, что ты не нуждаешься в прикрасах, – ответил он и тут же смутился, поняв, насколько смелое замечание себе позволил.
Макс рассмеялась и захлопнула дверь.
Оставшись один в запертом транспорте Магистратума, Драшер понаблюдал, как она, вооружившись дубинкой, наводит порядок, затем снова переключился на инфопланшет.
Спустя некоторое время водительская дверь распахнулась, амортизаторы машины крякнули, и Макс забралась обратно.
– Думаю, мы ищем карнодона, – сказал магос.
– Правда? – произнесла она, заводя двигатель, Машина резко рванула вперед.
– Да. По крайней мере, судя по информаций, которая тут есть. Я могу ошибаться, если коллекция сильно поменялась после составления списков, но методом исключения пока получается именно так.
– Серьезно? – спросила Макс, заворачивая за угол так резко, что шины заскрипели по дорожному покрытию.
– В разбомбленных загонах было только четыре хищника. Можно сразу отбросить древесного ползуна с Мирпуа, потому что он впрыскивает, а не кусает.
– Что-что он делает?
– Он протыкает жертву длинным хоботком, впрыскивает фермент, растворяет внутренности и высасывает их.
– Хватит подробностей.
– Я хотел сказать, что у него нет рта.
– Ладно, ладно.
– Поэтому он не может кусаться.
– Поняла.
– Так, заурапт с Бронтотафа тоже отпадает.
Макс переключила передачу и погнала по пустынному бульвару.
– Почему?
– Потому что он размером с дом. Фалькену даже напиваться бы не пришлось, чтобы его заметить.
Жермена ухмыльнулась.
– И прыгуна с Ламшаротта тоже можно вычеркивать. Это кошка, но слишком мелкая, чтобы нанести раны, которые ты мне показала. Кроме того, не думаю, что он долго протянул бы в местном климате, оказавшись за пределами обогреваемой клетки.
– То есть у нас остался только этот… как ты его назвал?
– Карнодон. С Гудруна. Трон святый, его здесь вообще не должно быть. Они практически вымерли и внесены в красный список Администратума. Это тоже кошка, но большая и живет в климате, схожем с местным.
– Насколько большая?
– Пять или шесть метров и около восьмисот килограммов. Вполне способна откусить человеку лицо.
– Итак, господин магос биологис, как нам поймать карнодона? – спросила Макс, круто выворачивая руль в сторону.
Драшер поднял на нее глаза.
– Мы… Макс, мы едем довольно быстро, – сказал он. – Очередной вызов?
– Да.
– Снова нарушение комендантского часа?
Макс покачала головой:
– У меня все тот же вопрос, Валентин. Как нам поймать карнодона?
В северной части города дома жались друг к другу, собирались в плотные изолированные кварталы. Каждый из них окружи огромные пустыри, заваленные обломками и застроенные нищенскими лачужками. Во время войны бои в основном шли именно в этом районе.
Макс сбросила скорость и начала лавировать между грудами ломаного кирпича. Они направлялись к самой поврежденной башне. Вскоре фары осветили еще пару машин Магистратума. запаркованных у грузового подъезда. Тяжелый грузовик с символикой местного морга стоял тут же с открытым задним люком.
– Пойдем! – сказала Макс.
Драшер выбрался на холодный предрассветный воздух. Прямоугольные коробки домов резко выделялись на фоне постепенно светлеющего неба. Он почувствовал сладковатую вонь гниющего мусора и неприятный запах отсыревшего скалобетона.
– Возьми фонарь, – велела Макс, направляясь к группе офицеров Магистратума, расположившихся у входа в здание. Она перекинулась с ними парой слов и махнула Драшеру, зовя за собой.
Они вошли через широкий дверной проем и начали взбираться по грубо сработанной лестнице.
– Они ничего не трогали, так что ты сможешь первым осмотреть место происшествия, – сообщила Макс.
Драшер глубоко вздохнул. Они дошли до пятого этажа.
– Быстрее! – крикнула Жермена отставшему магосу.
– Подожди… – Драшер остановился и принялся разглядывать шероховатую стену, поросшую лишайниками. Он потрогал темное мокрое пятно и понюхал пальцы.
– Подхватишь еще что-нибудь, – сказала Макс, спускаясь к нему.
– Я думал, ты меня за этим и наняла, – ответил он. – Понюхай. Аммиак, очень сильный запах. Другие природные химикаты и феромоны. Это метка. Животное пометило территорию.
– Что?
– Оно пометило территорию своей мочой.
– И ты хотел, чтобы я это понюхала?
Драшер поднял на нее взгляд:
– Типичное поведение кошачьих, как по учебнику. Судя по размеру пятна, мы ищем кого-то большого.
– Карнодона.?
– Похоже на то.
– Посмотри еще вот на это, – сказала Макс.
Разваливающееся здание стало приютом для бродяг, и эти несчастные старались избегать контактов с Магистратумом. Но одного из жильцов так напугало происшествие на пятом этаже, что он поднял тревогу.
Жилье жертвы состояло из четырех помещений: кухня, спальня, гостиная и санузел. Все здесь пропахло плесенью.
А еще Драшер узнал запах, которого не чувствовал с самого Внешнего Удара.
Запах крови.
Специалисты Магистратума установили светильники на высоких стойках по периметру места происшествия. Все было сфотографировано и запротоколировано.
– Смотри под ноги, – предупредила Макс.
Когда они вошли, запах стал еще сильнее. Труп лежал в зале. Даже Макс, знакомая с самыми уродливым аспектами жизни общества, на миг отвернулась.
Тело принадлежало пожилой женщине. Ноги в грязных чулках с подвязками были не тронуты, а туловище – обглодано до костей, которые хищник переломал, чтобы добраться до мягких органов. Ни головы, ни рук в помещении не было.
– Мне сказали, что голова – там, – произнесла Макс, указывая в сторону кухни.
Драшер заглянул в дверь и увидел какой-то коричневый растрескавшийся предмет, напоминающий разбитый цветочный горшок, если не считать того, что на нем виднелись пряди седых волос.
– А это что такое? – спросила Макс. Она зашла в комнату и в свете фонаря рассматривала потрескавшуюся коричневую палку.
– Кость руки, – ответил Драшер. – Разгрызенная, чтобы добраться до костного мозга.
Магос на удивление хорошо держался. Это было, наверное, самое жуткое зрелище в его жизни, но профессиональная выучка брала свое. Магоса биологис в нем восхищала сцена убийства.
– Полагаю, она уже была мертва, – сказал он. – Мы имеем дело с поеданием падали, и, полагаю, вскрытие это подтвердит. Хищник был большой, но никуда не торопился. Он ел долго, в первую очередь выбирая наиболее питательные куски. Следов борьбы и убийства нет, хотя карнодон, вероятно, изрядно нашумел, разрывая труп.
– Карнодон? – спросила Макс. – Ты уверен?
– Я бы поставил на это свою профессиональную репутацию, – ответил он. – По крайней мере то, что от нее осталось.
– Ну ладно. – Макс тяжелое дышала. – Можно здесь все вычищать?
– Да, – кивнул магос.
– А ты сумеешь дать моим людям что-нибудь, чтобы они представляли, что ищут? Ну, какой-нибудь библиотечный пикт или один из твоих дивных акварельных рисунков?
– С радостью.
– Ну и хорошо. Сдается, тебе надо поспать.
Драшер пожал плечами:
– А где Магистратум меня разместит?
– Что-нибудь придумаем, – ответила Макс.
Они «придумали» драную кушетку в пустом кабинете рядом с офисом Макс. Судя по запаху, исходящему от белья, кто-то регулярно пользовался этим спальным местом, но Драшер слишком устал, чтобы жаловаться. Кроме того, учитывая его отношения с планетой Гершом, это было в порядке вещей.
Он отключился почти сразу, как только лег.
Проснувшись, магос обнаружил, что прошло всего несколько часов. Брезжил рассвет. Как часто бывало, сон раскрепостил его разум, и разбудила магоса идея, теперь навязчиво крутившаяся в голове. Он чувствовал необычайный прилив энергии. Спустя годы монотонной бесперспективной работы он наконец-то снова применял свои профессиональные познания и использовал навыки, которые считал давно забытыми. Он даже чувствовал себя почти как настоящий магос биологис.
Драшер поднялся с кровати, оделся и сунул ноги в ботинки. Здание казалось тихим и мертвым. Он вышел в коридор, постучал в дверь офиса Макс и, не дождавшись ответа, вошел и принялся ринься в папках.
Услышав за спиной металлический щелчок, магос обернулся. Взъерошенная Макс стояла за столом и медленно опускала пистолет.
– А, это ты… – буркнула она, сонно щурясь.
– Трон святый! – воскликнул Драшер. – Откуда ты взялась?
Жермена провела ладонью по лицу и кивнула на пол за толом. Магос только сейчас разглядел разложенные диванные подушки и смятое покрывало.
– Ты спала на полу под собственным рабочим столом?!
Макс прокашлялась и убрала пистолет в поясную кобуру. Она выглядела злой и уставшей.
– Ну, ты же занял мою кровать.
– Вот как…
Макс взяла ботинки, прошаркала к двери и высунулась наружу.
– Дежурный! Две порции кофеина, или я кого-нибудь пристрелю! – крикнула она, после чего уселась на коврик у порога и принялась зашнуровывать ботинки.
– Который час? – угрюмо спросила она у Драшера.
– Еще рано. Извини.
– Чем ты там занимался?
– Я хотел просмотреть протоколы вскрытия жертв. Есть одна штука, которую мне надо проверить.
– Вон та стопка, – сказала Жермена. – Нет, не с этого конца.
Драшер принялся листать документы, морщась при виде самых жутких снимков. Макс вышла из кабинета, вероятно, собираясь убить несчастного, который слишком долго готовил кофеин.
Когда она вернулась, магос разложил на полу с десяток дел и записывал что-то стилусом на планшете, позаимствованном со стола.
– Макс, я кое-что…
– Одевайся! – перебила его Жермена.
При дневном свете (хотя в данном случае это было относительным понятием) Тихо выглядел ничуть не лучше. Сквозь окно транспорта, несущегося по улицам, Драшер рассматривал то, что прошлой ночью казалось смутными тенями. В темноте это место навевало меланхолию. Теперь же все было четко и ясно: следы пожаров, дыры в стенах, пробитые очередями штурмовых орудий, воронки взрывов, заполненные водой, и трещины в скалобетонных плитах. На руинах города росла трава. Густая и высокая, она отвоевывала у людей пустыри между кварталами жилых домов. Драшер подумал, что Сады Тихо теперь повсюду. Дикая природа поглощала город.
Они ехали колонной с еще двумя машинами Магистратума, с грохотом проносясь по пустым проспектам.
– Свежая жертва. В здании Рабочего комитета, – вот и все, что произнесла Макс.