– Полагаю, это объясняет, почему ты прикидывалась такой никчемной, – сказал Драшер. – С твоими навыками, Кештре можно было бы найти за несколько часов. Но ты ведь и так знала, где оно. И пыталась помешать нам его найти.
Джафф улыбнулась:
– Магос Драшер, ваше лицо можно читать, как открытую книгу. Микроспазмы подкожных мышц шеи, скул и верхней губы. Непроизвольно расширенные зрачки. Вы в ужасе. Ваше самообладание – это маска. Бравада.
– С моими мышцами верхней губы все в порядке, – возразил Драшер. – Разумеется, я в ужасе. Ты только что убила человека и теперь целишься в меня. И при этом понимаешь, что ничего хорошего в жизни тебя не ждет. Я не знаю точно, чем все закончится, но сильно сомневаюсь, что Инквизиции свойственна снисходительность к еретикам.
– Не свойственна, – согласилась она. – Но ведь здесь нет инквизиторов. Священные ордосы гниющего короля-бога не вовлечены в происходящее. Эйзенхорн – отступник, магос. Он опасен и склонен к крайностям даже по их меркам. Его объявили еретиком много лет назад и охотятся на него так же рьяно, как и на Когнитэ. И вот опять – мышцы шеи. Вы об этом не знали.
– Догадывался, – сказал Драшер. – Всей этой операции недоставало официальности. Я не очень хорошо его знаю, но мне он показался целеустремленным…
– О, Эйзенхорн в своем высокомерии считает, что его цель благородна.
– И он охотится за вами?
– Война с Когнитэ – дело всей его жизни. Именно неиссякаемый фанатизм, с которым он нас преследует, стал основной причиной его опалы у повелителей ордосов. Просто пойми, Драшер: никто не будет к нему прислушиваться. Никто не придет к вам на помощь. Никто не знает, где вы. С ним покончено. Как и со всеми вами.
– Ты так уверенно это сказала, мамзель Джафф, но на самом деле ты не знаешь наверняка, правда? Подергивание жевательной мышцы, легкий спазм мышц брови. Сомнения, очевидно же.
Савант нахмурилась и невольно дотронулась свободной рукой до лица.
– Маленький кусок дерьма, – процедила она, испепеляя его взглядом.
Драшер улыбнулся. Он не умел читать микровыражения лиц. Просто придумал это все, чтобы позлить Джафф.
Раздались шаги. По ступенькам на площадку поднялся грузный высокий мужчина с пронзительными фиолетовыми глазами, странно контрастировавшими с оливковой кожей, черными волосами и густой бородой. На нем были кожаный комбинезон и куртка с кольчужными вставками. На плече висела крупнокалиберная автоматическая винтовка. Следом за ним шли еще трое: суровая женщина с коротко остриженными рыжими волосами, долговязый татуированный человек и толстяк, скрывавший лицо под капюшоном.
– Почему он еще жив. Джафф? – спросил бородач. Голос оказался на удивление низким.
– От него может быть толк, Гоблека. – ответила она. – Высокий интеллект.
Новоприбывший посмотрел на магоса, как на пятно грязи, испачкавшей дорогой ковер. Гоблека. Драшер помнил это имя. Еретик, на которого дознаватель Эйзенхорна охотилась на Гершоме.
– Ты допросила его? – спросил Гоблека.
– Он ничего не знает.
– А ты проверь. – прошипел бородач. – Из-за твоей скверной работы агенты проклятых ордосов попали внутрь. Я хочу, чтобы их всех нашли и устранили, поэтому нам лучше знать все, что им известно.
Драшер отметил выражение лица Джафф. Его мимика была на редкость красноречива: Гоблека привел саванта в ужас. Конечно, внушительные габариты и очаровательные манеры еретика сами по себе располагали к этому, но магос понял, что теперь Джафф предстоит доказывать свою ценность. Она не смогла захлопнуть ловушку и убить их всех в Хелтере, не создавая проблем. Она позволила им попасть в Кештре. Ей придется исправлять ошибку и восстанавливать свой статус. Драшер сомневался, что Когнитэ любят давать своим провалившимся агентам второй шанс.
– Где Эйзенхорн? – спросила Джафф, не опуская оружия.
– Не знаю, – ответил Драшер.
– Правду сказал? – сощурился Гоблека.
– Да, – ответила савант. – Он не смог бы убедительно солгать в ответ на такой вопрос.
Бородач кивнул.
– Отведи его в камеры на нижнем уровне, – велел он.
Джафф замешкалась.
– В чем дело? – спросил еретик.
– Может, Блайг или Стрикал это сделают?
– Делай сама, Джафф, – оскалился толстяк.
– Я хочу вернуться, – объяснила она. – Бетанкор ждет снаружи. Она – последняя ниточка, С ней нужно разобраться, и только мне удастся подобраться вплотную.
– Запри его. Потом можешь идти, – сказал Гоблека.
Джафф посмотрела на Драшера и жестом приказала ему двигаться вперед.
Магос послушался. Джафф шла следом, держа его на прицеле. Они спустились с площадки и направились вниз, к основанию башни, пересекая одну за другой подвесные платформы и лестницы. Вокруг крутились и жужжали латунные колеса и шестерни машины. Драшер пытался не обращать внимания на бездонную пропасть под ногами – он с детства боялся высоты. Но упирающийся в спину ствол пистолета помогал сфокусироваться.
– Для чего это нужно? – спросил он.
– Заткнись, – велела Джафф.
– Вы что-то затеваете. Эта машина очень стара, верно?
– Драшер, ты не настолько ценен. Заткнись.
Магос почувствовал странное покалывание у основания черепа. Он остановился и оперся на перила.
– Шевелись, – сказала савант.
– Подожди минутку, пожалуйста. Голова кружится.
Он обвел взглядом механизмы, платформы и мостики в надежде, что в тенях…
Покалывание переместилось на затылок.
– Ну ладно. – Магос выпрямился. – Мне лучше.
Он снова осмотрелся и жестом указал на машину:
– И насколько же она стара?
Джафф ткнула его стволом в ребра.
– Иди, – прошипела она.
– Ты не можешь винить меня за этот интерес, мамзель. Моя работа – задавать вопросы. Вся моя жизнь из этого состоит.
– Сейчас у тебя нет никакой жизни.
Магос задумался:
– Эти… испытания. Что меня ждет, Одла?
– Боль, – ответила она, раздражаясь все сильнее.
– Ох, – магос поежился. – Какая досада. Я не очень хорошо переношу боль. А какой именно она будет?
– Иди уже! – рявкнула Джафф.
– Нет, правда, мне бы хотелось подготовиться…
Она приставила пистолет к голове магоса:
– Будь паинькой, заткнись и пошевеливайся. Ты очень раздражаешь.
– Да, мне уже говорили об этом, – кивнул Драшер. – Но знаешь, я думаю, что никуда больше не пойду. Поразмыслив, я решил, что лучше умру, чем соглашусь на эти твои испытания. Я плохо переношу боль. Уж лучше пусть все закончится быстро.
Он зажмурился.
Раздался треск.
Когда Драшер открыл глаза, обмякшее тело Одлы Джафф лежало у его нот.
– А вы не очень-то торопились, – сказал магос. – Не знаю, как долго еще смог бы нести эту чушь, чтобы ее отвлечь.
– Вы прекрасно справились, – заверил Эйзенхорн.
– Она мертва? – спросил Драшер.
Инквизитор склонился над телом:
– Еще нет.
– Она убила Нейла, – произнес магос.
– Она предала меня самым поганым образом, – ответил Эйзенхорн.
Он обшарил карманы Джафф, нашел пистолет Драшера и протянул хозяину.
– Без него мне было как-то приятнее, – заметил магос.
– Берите. Вам нужно оружие. Думаю, нас осталось только двое.
Драшер неохотно взял пистолет.
– Я слышал ваш шепот у себя в голове, – сказал он, потирая затылок, – Прямо тут. Было неприятно.
– Мне нужно было дать вам сигнал так, чтобы она не услышала. Чтобы вы остановились, а я сумел подобраться вплотную. Выстрелив, я рисковал бы слишком сильно. Ситуация оказалась непростой.
– Почему? – спросил Драшер. – О чем вы?
Эйзенхорн протяжно вздохнул. Магос отметил нездоровую бледность и испарину, выступившую на лбу инквизитора.
– Это место, – сказал Эйзенхорн. – Эта… машина. Она мешает моему разуму. Излучает фоновую силу, которая вступает в конфликт с моим псионическим даром. Мне приходится тратить больше сил, чем обычно. И я способен действовать только на короткой дистанции.
– Тогда не надо, – посоветовал Драшер. – Вы вымотаете себя.
– Я буду делать то, что нужно, магос, – возразил Эйзенхорн. – И когда нужно. Столько, сколько смогу. Сейчас мои таланты – наш единственный козырь против Когнитэ.
– Что это за машина?
– Не уверен, – ответил Эйзенхорн, – но, полагаю, это устройство называется Ткачом Имматериума.
– И что это значит?
– Оно может создавать вещи из варпа, – пояснил инквизитор. – Связать эфир с физическим миром. Уже много столетий ходят слухи, что Когнитэ пытаются его построить. Я не особенно в это верил, но, похоже, еретики вновь посрамили меня.
Он поднял бесчувственное тело Джафф и перевел взгляд на Драшера:
– Можете ее подержать? Это ненадолго.
Драшер подчинился.
– Ткачи Имматериума – капризные устройства, – продолжил Эйзенхорн. – До настоящего момента еще никому не удавалось изготовить один из них, хотя попыток за прошедшие тысячелетия предпринималось немало. Пробовали и еретики, и агенты Империума. Но все прототипы имели одну проблему – они разрушались, как только начинали взаимодействовать с тканью реальности.
– Но это место… это не наша реальность? – спросил Драшер, удерживая Джафф в вертикальном положении.
– Вы, как всегда, проницательны, – кивнул инквизитор. – Здесь, в Кештре, особенно тонка граница между нашим миром и варпом, и, полагаю, так было всегда. Сумрачное обиталище монстров, которого боялись древнеударийские племена, давшие ему имя, впоследствии вошло в народные предания, как это обычно и происходит с подобными дурными местами. Когнитэ использовали это утончение ткани пространства и возвели тут свою твердыню.
– Чтобы прятаться?
– Да, и теперь, когда нам стало об этом известно, я полагаю, что у них есть подобные убежища по всему Империуму. Вот почему им удавалось так хорошо скрываться. У Кештре есть и еще одно предназначение.
– Потому что мы в варпе?
– Мы в пограничном пространстве между варпом и реальностью, – поправил Эйзенхорн. – В так называемой сумрачной зоне. Идеальная лабораторная среда для постройки Ткача Имматериума с возможностью его запустить, не опасаясь препятствий со стороны реальности.
– Это все предположения, я правильно понял? – спросил Драшер.
– Пока – да. Давайте спросим у Джафф, – сказал инквизитор. – Подержите ее.
Он отступил на шаг:
Одла.Драшер содрогнулся. Он почувствовал, как тело женщины в его руках зашевелилось. Ее голова, еще секунду назад безвольно болтавшаяся, держалась прямо.
– А это обязательно? – нервно спросил магос. – Ведь ваши силы ограничены и…
– Мне нужна информация, – отрезал Эйзенхорн. – Отпустите ее и отойдите в сторону.
Драшер послушался и встал рядом с инквизитором. Одла Джафф стояла сама, но как-то странно и неестественно. Ее глаза были открыты, но смотрели в пустоту.
– Пожалуйста… – прошептала она.
Я доверял тебе.На металлическом настиле под ногами саванта начали появляться ледяные узоры.
А ты привела нас в ловушку.– Ты сам себя сюда привел. Иншабель разнюхала о нашей работе здесь, на Гершоме. Появился отличный шанс заманить тебя сюда и закончить эту долгую борьбу.
Ловушка. Чтобы я замолчал.– И ты, и вся твоя свита, – сказала она. – Концы в воду.
Но вы не ожидали, что мы сможем пробраться сюда, верно? Ты собиралась убить меня… всех нас… в Хелтере.Джафф сощурила глаза:
– Из-за Драшера вы забрались дальше, чем мы ожидали. Я оживила труп в Хелтере, но этого оказалось недостаточно. Я готовилась к следующей попытке. Но вы двигались вперед, несмотря на все мои усилия. Вы открыли врата Кештре. Но мы приспособились. Мы хорошо импровизируем.
– Это правда? – шепотом спросил Драшер у Эйзенхорна.
Инквизитор изо всех сил пытался сохранить концентрацию. Он выглядел смертельно больным. Щеки раскраснелись, а со лба стекали ручейки пота.
– Она не может лгать, – буркнул он. – При том уровне псионической пытки, что я использую, – не может.
– Макс жива? – спросил Драшер у Джафф. – Вы убили ее? Вы убили остальных?
– Не мешай! – огрызнулся Эйзенхорн. Он с трудом фокусировался.
Это Ткач Имматериума?– Да, – Джафф дрожала и с трудом выдавливала из себя каждое слово.
Сколько лет он уже тут находится?– Шестнадцать столетий с момента постройки. За ним следит династия магосов.
И Дрэйвен Сарк – последний из них?– Величайший. Он нашел образцы своего деда. Терзание, порожденную Хаосом болезнь. На ее основе он приготовил сыворотку. Вирус, который позволяет испытуемым уберечься от эфирной скверны. Таким образом они могут пережить первые этапы трансформации в Ткаче.
Это сработало?– Отбраковка образцов высокая, – сказала Джафф. Драшер буквально видел, как в ее глазах плещется ужас. Она изо всех сил пыталась молчать, но не могла. – Расход большой. Но сейчас процесс сработал. Он сработал на Сарке. Такая преданность. Самопожертвование. Совершенство. Он сделал все, чтобы оно сработало. Он сделал так, чтобы все сработало, как хотела Лилеан.
Зачем?– Чтобы создать сосуды, – засипела Джафф. Из ее левой ноздри потекла тонкая струйка крови. – Плоть слаба. То, чего мы хотим добиться, превышает пределы возможностей человеческой формы. Мы хотим сотворить сосуды получше. Такие, которые смогут выдержать нагрузку. Мы называем их «граэли». Они бесценны, и создать их стоит больших усилий.
Я уже встречал граэлей. Грааль Охр.Джафф вздрогнула, как будто звук этого имени причинил ей боль.
Он сказал, что он – Желтый Король. Или что он служит Желтому Королю.– Служит, – всхлипнула Джафф.
А Орфей? Так зовут Короля?– Прошу, прекратите, – закричала женщина.
Драшер тревожно взглянул на Эйзенхорна. Инквизитора трясло. Лицо исказилось в хищном оскале. Похоже, ему было так же больно, как и Джафф.
Говори.– Лилеан создает граэлей, чтобы они служили Королю-в-желтом, – простонала она.
Для чего эти сосуды?– Для истины варпа. Они должны иметь достаточно силы для того, чтобы произнести не одно слово Энунции, а все. Они должны вместить всю мощь первого языка, которая сокрушит оболочку простого смертного.
Как демонхосты наоборот? Человеческая душа в эфирном теле, вместо эфирной силы, заключенной в теле человека?– Именно. Эвдемонические создания.
Добрые демоны? Я бы поспорил с вашей терминологией.Джафф удивленно фыркнула. Кровь, стекающая из носа, запузырилась.
– Они – наша надежда и будущее, – сказала она. – С помощью граэлей мы сможем поведать истину гниющему богу-королю и положить конец Его тирании.
– Ну вот сейчас, когда она это рассказала, все обретает смысл, – заметил Драшер.
– Прошу, помолчите, – сказал Эйзенхорн с заметным усилием.
Джафф затряслась сильнее. Капли крови, стекавшие из носа, падали на пол и замерзали у ног.
– Сколько их сделали? Сколько граэлей уже создано?
– П-первые восемь. Он-ни отправились к Желтому Королю.
Куда?Джафф закашлялась. Кровь хлынула и изо рта. Струи красной жидкости потекли из носа и глаз.
– Пожалуйста, хватит… – пробулькала она.
КУДА?– К-квин-Мэб.
Где это?