— Нина, я очень хочу, чтобы оказалось, что это не ты все устроила. Я даю тебе время подумать над своим алиби.
— Понятно, — коротко ответила она. — А теперь иди, не мешай мне работать.
Роберт вышел из кабинета.
Глава 9
19 июня 2014 г.
Я не помню последние три дня своей жизни. Помню только, как это началось. Я украла у Эйе его мешочек с ядом. Ночью ушла за пару километров от места стоянки и съела все, что там было. Кажется, меня нашли утром две бушменки, они тут же поняли, в чем дело, и притащили мое тело обратно в лагерь. Помню, что мне было ужасно плохо, меня тошнило кровью: думаю, из меня вылился титр крови, не меньше. Еще я помню один из вечеров: было темно, и я лежала у костра, а вокруг меня танцевали мужчины и женщины во главе с одним, одетым в птичьи перья, должно быть, шаманом. Помню, как он наклонялся ко мне и терся щекой о мою щеку. Эйе сказал, что так он передавал мне силу, полученную от высших духов во время танца.
Ох и много хлопот я им доставила, не знаю, как они до сих пор не съели меня. Они действительно обладают безграничной добротой, потому что после этого случая они подослали ко мне одну девушку моего возраста, Кату, и попросили ее поговорить со мной, понять, почему я это сделала. Интересно, что это — зарождающаяся психотерапия или просто сочувствие?
20 июня 2014 г.
Сегодня ко мне подходил шаман, старик под девяносто лет (на самом деле им всегда меньше, чем кажется из-за сухой кожи и палящего солнца) и сказал, что это чудо, что я выжила. Никто из бушменов не выживал даже от небольшого количества яда, а я съела целую горсть. Мне тоже это кажется странным, еще чуть-чуть, и я поверю в то, что у меня иное предназначение. Может быть, мне не суждено умереть здесь?
21 июня 2014 г.
У меня адски болит голова и тошнит. Надеюсь, я не заразилась Эболой. Я вспомнила, что в тот день, когда я отравилась, ко мне приходил Эдди. Я видела его сквозь красную пелену крови. От него исходило желтое свечение, но он не звал меня с собой. Сон это был или нет, но теперь я думаю, что он бы не хотел моей смерти.
Сегодня, когда мы с женщинами танцевали, я почти вошла в религиозный экстаз, и мне почудилось, что он стоял там, за сухим кустарником, в тени большого дерева. Когда я вгляделась получше, он ушел, но эта эмоция, эмоция любви, так и осталась со мной. Я чувствую, что он меня любит, и я бы хотела жить с этим чувством. Мне уже не так больно: я знаю, что он рядом.
Сегодня мне сказали, что мы приближаемся к дороге и завтра я смогу уйти. Я попросила взять с собой несколько их вещей на память, они дали мне двое бус и поилку из страусиного яйца. Я попросила подарить мне мешочек с сушеными личинками — они долго совещались, но в конце решили не давать. Шаман сказал, что в цивилизованном мире некому больше будет доставать меня из мира духов. Эйе показывал мне, как эти личинки выглядят, поэтому я решила воспротивиться их запрету. Ведь это было бы так метафорично — держать у себя причину своей почти что смерти и знать, что в любой момент времени я могу ею воспользоваться, стоит только пожелать этого. Я дождалась, когда меня никто не видел, оторвала кусок футболки и собрала туда горсть живых букашек с землей. Теперь у меня есть свой мешочек для охоты.
22 июня 2014 г.
Я еду в автобусе, меня посадили бесплатно. Конечно, о том, чтобы вернуть свою палатку, и речи не шло. Хорошо, что у меня хватило ума хотя бы взять с собой рюкзак с документами и деньгами. Бушмены не прикасались к нему все время, что я была в их общине. Я сказала Найе, в какую сторону идти, чтобы найти мой лагерь. Вдруг им пригодится что-то из моих вещей.
30 июня 2014 г.
Я взяла билет до дома и позвонила маме. Она в истерике. Интересно, от кого у меня такая склонность к фатальности?
Лечу в самолете. Перед отлетом меня проверяли в карантинной зоне. Я видела, как одну африканку разлучили с мужем, потому что он был заражен. Мне было ужасно больно на нее смотреть, ведь она почти как я — только хуже. Она знает, что он еще жив, но, скорее всего, больше никогда его не увидит. Сейчас его отправят на лечение и обследование в какую-нибудь европейскую страну, а о ней все позабудут. Там он умрет, и ей, в лучшем случае, вернут его тело.
Глава 10
В лифте Роберт встретил Кэт, она мило улыбнулась ему. Они какое-то время неловко молчали.
— Как ваше здоровье?
— А, вы про тот день? Хорошо, я просто взяла отгул, так как всю ночь работала над вашим анализом. А как продвигается расследование? Вам помог результат?
— Оно, по крайней мере, сошло с мертвой точки.
— Разумеется, после таких открытий. До свидания.
Она вышла из лифта на третьем этаже, и он не успел спросить ее, какие открытия она имела в виду. Возвращаться он уже не стал. Он понял все без разъяснений: что-то было найдено в этой бутылке. Сегодня вечером придется получше опросить Нину.
Придя в офис, он первым делом составил список подозреваемых. Теперь было можно.
Детектив Кюмри наконец-то начал интересоваться этим делом, после того как выяснилось, что «Хэлл Тек» была неисправна. Роберта так и подмывало выйти в центр комнаты и громко проскандировать: «Я же говорил!» Но он не стал этого делать.
Вместо этого он собрал совещание, чтобы представить свои догадки всем коллегам. Дело должно было пойти быстрее, у него оставалось всего несколько дней до отпуска.
— Нужно отправить бутылку на экспертизу в главный отдел. У них есть оборудование для проведения таких исследований.
— С чего ты вообще взял, что тебе предоставили неверный результат?
— Я не могу пока сказать. Не хочу раскрывать информатора, — соврал Роберт.
По помещению прокатился смех.
— Информатор об убийстве Ника Кейва? Ты гангстерских боевиков насмотрелся?
— Хватит, парни, — пресек их Кюмри, — кто-то уже озаботился медицинской экспертизой?
— Да, умер от потери головы, — сказал Джон, снова вызвав всеобщее веселье.
— А больше ничего не проверяли?
— Проверяли, — сказал Роберт, — он действительно умер от обезглавливания. Но ведь и из бутылки никто не пил.
— Давай посмотрим на это со стороны убийцы. Возьмем, предположим, вариант, что в бутылке был яд. Тогда получается, что его хотели убить и ядом, и обрушившейся сценой? Не многовато ли для одного человека?
— Это типичная ситуация сокрытия преступления, — ответил Роберт. — Очень сложно спланировать все так, чтобы его насмерть придавило какой-то техникой. Возможно, изначальный вариант был таким: отравить, а потом замаскировать это под несчастный случай. Никто не будет искать виноватого, когда на человека с трехметровой высоты упали железные балки.
— Но что-то пошло не так, и вместо того чтобы придавить его или слегка покалечить, ему отрезало голову, — продолжил Кюмри. — Это верно. Но только при условии, что в бутылке был яд. Только тогда это имеет смысл.
Роберт вспомнил, как Нину стошнило в день их первой встречи. Он примерил на нее образ убийцы. Если бы он планировал покалечить человека, а вместо этого жертва лишилась бы головы, он, возможно, среагировал бы так же.
— А если яд был, но кто-то подменил его? — Роберт пытался растормошить коллег.
— Либо подменили результаты анализа — и тогда мы имеем повод подозревать сотрудников «Элайн Фарма», либо саму бутылку. Тогда подозрение ложится на кого-то из нас? — предположил Джон.
— Я бы не стал рассчитывать на второй вариант, — возразил Кюмри, — все-таки хочется верить, что мы все — дружная семья.
— Таким образом, мы сужаем круг подозреваемых до нескольких человек, а именно — сотрудников «Элайн Фарма», которые были в лаборатории в промежутке между моим посещением и выдачей результатов. Я знаю точно, что среди них была Кэт Миди, биолог-лаборант.
— Нужен полный список. Включая охранников. — Кюмри уже раздавал указания, что не нравилось Роберту, потому что это было его дело от начала и до конца.
— Я все сделаю, — ответил он, — допрос устроим в пятницу.
— Что с ядом? — спросил Джон. — Кто берет его на себя?
— И это я тоже сделаю.
— Прекрасная работа, новичок. — Только похвалы от Джона ему еще не хватало.
Они разошлись. Роберт пока не хотел ничего говорить коллегам о Нине: у них только-только зарождались прекрасные любовные отношения, и он не мог никому позволить испортить их ложными подозрениями. Он позвонил в главное отделение и попросил их провести экспертизу воды в бутылке. Затем позвонил в службу доставки и передал груз как «особо хрупкий».
Глава 11
1 августа 2014 г.
Прошло достаточно времени, чтобы моя поездка в Ботсвану казалась странным сном. Мама тогда очень расстроилась, она не хотела отпускать меня ни на шаг. Все время говорила о том, на какие жертвы ей пришлось пойти, чтобы меня вырастить. Ага, наверное, она имела в виду отца, которого сплавила в психушку. Я узнала об этом случайно, когда пыталась найти свой загранпаспорт, который хранился вместе со всеми документами семьи. Не хочу к нему идти. Вдруг он окажется не моим отцом, а каким-нибудь психом. Паспорт, как оказалось, мама припрятала среди своего нижнего белья. Думала, я никогда не посмею рыться в ее кружевных трусиках.
5 августа 2014 г.
Все случилось очень быстро, я переехала жить отдельно в квартиру, которая пустовала с момента смерти бабушки. Да у нас практически больше квартир, чем людей. Хотя бы у братишки дела идут хорошо, надеюсь, что ему никогда не понадобится наша помощь. Я съехала прочь от этой семейки. Чего удивляться, что у меня в детстве были проблемы. Надеюсь, у Мэла их нет.
6 августа 2014 г.
Я очень скучаю по Эдди. Я постоянно разговариваю с ним. Никак не могу понять — отвечает он мне или у меня слуховые галлюцинации. Когда-нибудь надо будет наведаться к психологу. Лет в сорок, возможно. Но, наверное, тогда я сама смогу справляться со своими проблемами. Интересно, как я буду выглядеть в сорок лет.
3 сентября 2014 г.
Занятие в университете снова начались. Я работаю лаборантом на своем отделении, помогаю преподавателям химии и биологии. Я совсем свыклась со своими внутренними голосами. Сейчас, когда боль утраты стала понемногу стихать, я начинаю получать удовольствие от своего общения с Эдди. Я чувствую себя по-настоящему защищенной, как будто он присматривает за мной.
1 января 2015 г.
Я провела это Рождество и Новый год вместе с ним. Мне немного стыдно за мои увлечения, но недавно я начала изучать магию. Магия — это не то, что написано в книгах Джоан Роулинг. Магия — это система постулатов, один из которых предполагает, что материя, энергия и информация имеют единую природу, а значит, могут преобразовываться друг в друга. Это очень интересно. Посмотрим, что из этого получится усвоить. Все это только для того, чтобы не только слышать, но и видеть Эдди. Сейчас я уже полностью уверена в том, что он действительно рядом.
9 февраля 2015 г.
Сейчас мы изучаем биоэнергетику.
Это ведь не попытка повернуть время вспять?
Эдди говорит, что я все делаю правильно. Мне так не хватало его поддержки. Какая же я дура, что пыталась умереть.
У меня успешно получается поддерживать жизнь в моем террариуме со смертоносными жучками. Я наблюдаю, как из яиц вылупляются личинки, они питаются листьями (удивительно, но любыми), растут и превращаются в маленьких жучков с черными точками. Как божьи коровки. Можно называть их сатанинскими коровками.
Я прочитала в Интернете, что их яд — диамфотоксин — один из самых опасных ядов в мире. Думаю, ту поездку можно считать поворотным моментом в моей судьбе. Эти жучки мне еще пригодятся, но надеюсь, не очень скоро.
Мы с Эдди почти перебороли мою депрессию.
Глава 12
Перед встречей с Ниной Роберт решил запросить повторную в этом месяце аудиенцию с Алексом. Пришлось подписать несколько бумаг и соврать, что это нужно для расследования, но в конце концов его пустили и выделили дополнительные четыре часа для посещений. Он не собирался расходовать их все, полагая, что позже ему может понадобиться помощь Алекса. Сегодня он хотел только получше рассмотреть своего друга, запомнить все его жесты и мимику, чтобы вечером развеять свои опасения насчет их с Ниной родства.
Он вошел в привычную ему комнату для свиданий. Алекс был не похож на себя. Его лицо осунулось за эти пару недель, под глазами были темные круги, а руки тряслись.
— Ты болеешь? — коротко спросил Роберт.
— Вроде того. Ты уже, наверное, помнишь, что на момент теракта я уже знал, что у меня опухоль.
— И тебе было нечего терять.
— Я сделал это не поэтому, а чтобы доказать подлинность своих выводов в курсовой работе.
— Все ради учебы?
— Нет, ради человечества. Когда-нибудь мое дело найдет внимательный студент и напишет об этом научную статью. Может быть, к нему даже прислушаются законодатели и что-нибудь с этим сделают.
— Почему ты так хочешь изменить что-то в мире?
— Потому что я один из тех, кого тебе называл. У меня синдром бога, Стокманн был прав. Я хотел, чтобы меня заметили, мне нужно было, чтобы обо мне узнали. Я хотел сделать что-то существенное в своей жизни.
По откровенному тону Алекса Роберт понял, что ему осталось недолго.
— Тебя осматривали врачи?
— Да, неоперабельная опухоль печени.
Только сейчас Роберт обратил внимание на его желтые белки глаз и как будто бы загоревшую кожу.
— Может, тебе показаться другим врачам? — не унимался Роберт.
— Дружище, просто смирись с этим. Мне не страшно, это должно было случиться когда-нибудь. Не сорок лет же мне гнить в этой дыре.
Роберт подошел и обнял друга. Так они простояли пару минут.
— Зачем ты все-таки пришел?
— Я хотел бы узнать о твоем прошлом. Кем были твои родители, как тебя усыновили.
— Я не помню этого. И в этом есть свои плюсы.
— Тебе ведь было восемь лет.
— Все верно, если бы ты внимательно слушал записи моей беседы с психиатром тогда, перед тем как меня посадили, ты бы знал это. — Роберт с сожалением кивнул.
— А почему ты этого не помнишь?
— Думаю, это какой-то защитный механизм. Мое подсознание решило спасти меня от тяжелого детства. Я помню только маму, которая меня предала и решила сдать в детский дом.
— Какой она была?
— Она была взбалмошной. Все время суетилась, командовала, а еще она считала себя жертвой обстоятельств.
— А какими были обстоятельства?
— Я не помню, Алекс. Но семья у нас была тяжелая. — Он провел рукой по лицу.
— Что это за жест? — тут же спросил Роберт.
— Какой?
— Вот это. — Роберт повторил движение Алекса.
— А, это. — У Роберта возникло ощущение дежавю. — Я с детства так делаю. Не помню, почему.
— Когда ты так делаешь, то испытываешь какую-то определенную эмоцию?
— Не знаю, Роберт. Чего ты ко мне привязался. Я устал.
— Потерпи еще немного.
— Как продвигается твое дело?
— Какое дело?
— О той женщине-убийце.
— Я надеюсь, что это не она.
— Вот как. Значит, она втерлась к тебе в доверие.
— Неправда, просто она очень хорошая.
— Или хорошенькая? — Алекс усмехнулся.
— Нет, она хороший человек.
— Я знал одну девушку, она тоже была хорошим человеком. А потом оказалось, что она задушила свою собаку.
— То есть как — задушила?
— Вот так. Она любила драмы. Я бы так это назвал. Она била собаку, чтобы потом горячо с ней помириться. Думаю, на самом деле она любила эту собаку. Потому что после каждого удара были тисканья и она извинялась перед ней. Однажды она перестаралась и больше не смогла извиниться.