— Ты на меня запал, — она наклонила голову набок. — Я знала, что это случится.
— Я не запал на тебя, — солгал я.
— Я влюблена в свою работу, Уайлдер, — она говорила о работе так, словно это было живое, дышащее существо, а я – всего лишь горячая интрижка.
Подошёл официант, прерывая разговор, и принял наши заказы. Остаток ужина мы провели, болтая о пустяках, и Эддисон прилагала все усилия, избегая любых разговоров о личном, и как только я заплатил по счёту, мы вышли на улицу.
— Спасибо за ужин... друг, — она ткнула пальцем мне в грудь. Её красивые губы широко раскрылись в зевке. — Ты вымотал меня прошлой ночью. Мне нужно пойти домой и лечь спать.
— Ещё только восемь часов, — возразил я. — Вся ночь ещё впереди… друг.
Я потянулся к её руке, но она отдёрнула её прежде, чем у меня появился шанс притянуть её к себе.
— Не сегодня.
Показалось жёлтое такси, и Эддисон шагнула к тротуару, высоко подняв руку. Такси с визгом остановилось, она распахнула дверцу и повернулась ко мне, помахав на прощание.
В этот момент на меня что-то нашло, и я обнаружил себя сидящим рядом с ней в такси.
— Что ты делаешь? — спросила она с недоумением в глазах.
Я назвал адрес таксисту и усадил Эддисон к себе на колени, мои руки нашли в темноте заднего сиденья её рот. Городские огни мелькали на её лице, словно кадры из фильма. Притянув её лицо к своему, я поцеловал Эддисон так, как будто это много значит для меня.
— Сегодня вечером ты едешь ко мне домой.
* * *
За последние несколько лет ни одна женщина, с которой у меня была связь, не переступала порог моей квартиры. После Никки. Моё пространство было священным. К тому же, приводить девушек домой значило дать им ложную надежду.
— Мило, — сказала она, когда мы поднялись на лифте в мой пентхаус. Я приобрёл его после того, как заработал первые десять миллионов, через год после смерти мамы. — Здесь красиво, — она скинула туфли на каблуках цвета яблока в карамели и прошла через комнату к раздвижным дверям, выходящим на балкон. — Я понятия не имела, что мы соседи. Когда ты собирался мне сказать?
— Ты же ничего не хотела обо мне знать.
Иногда мне казалось, что жить здесь неправильно, как будто каким-то извращённым обходным путём за это заплачено смертью моей матери. Но тётя напомнила, что моя мать желала для меня именно этого. Ей бы очень хотелось, чтобы я жил с комфортом, держа весь мир в кармане, так, как никогда не могла она сама.
Я подошёл к Эддисон сзади, скользнул руками по её талии и поднял их к её налитой груди. Мои губы нашли изгиб между её челюстью и шеей, и она растворилась во мне.
— Не знаю, хватит ли у меня сил, — её слова прозвучали едва слышным шёпотом. Она повернулась ко мне лицом, отобрав у меня возможность пожирать её дюйм за дюймом. — Пожалуйста. Прекрати это делать.
— Прекратить делать что? Сейчас я много чего делаю, милая. Ты должна быть более конкретной.
— Не заставляй меня влюбляться в тебя.
Замерев от её признания, я подчинился, позволив рукам упасть и не касаться её мягкой кожи.
— Я говорила тебе, что ты можешь контролировать моё тело, — её слова были неразборчивыми и прерывистыми, а удручённое лицо выражало сожаление. — Но я никогда не говорила, что ты можешь контролировать моё сердце. Я не хотела лучше узнавать тебя. Не хотела тебя впускать. Не хотела, чтобы меня заботило что-нибудь, кроме…
Она замолчала, её глаза остановились на окрашенном в интенсивный цвет бетонном полу.
— Мне нужно идти, — протиснувшись мимо меня, Эддисон надела туфли и вернулась к лифту.
Засунув руки в карманы и не в силах вымолвить ни слова, я стоял и смотрел ей вслед.
∙ ГЛАВА 11 ∙
ЭДДИСОН
— Коко, можно мне приехать? — спросила я, стоя около высотки Уайлдера. Оглядываясь через плечо каждые две секунды, я молилась, чтобы он не последовал за мной. С другой стороны, он не стал уговаривать меня остаться. Не остановил лифт. Он позволил мне уйти.
— Эддисон, уже поздно, — сказала она. — Разве ты в это время не должна быть в постели?
— А ты? — задала я встречный вопрос. Обычно она вставала около трёх, чтобы подготовиться к работе.
— Приезжай, — пригласила она.
* * *
— Привет, Харрисон, — поздоровалась я, входя в их лофт. Он оторвал взгляд от кроссворда в The New York Times, который разгадывал, сидя в видавшем виды кожаном кресле и закинув ноги на пуфик.
— Рад тебя видеть, Эддисон, — его слова были сухими, и я заметила, как он взглянул на часы на каминной полке. Понятно, что время посещений давно прошло, но мне нужна была сестра. Харрисон всегда был занозой в заднице. За эти годы я научилась не реагировать на него. Большую часть времени, когда он вёл себя как полный мудак, я дразнила его и задирала, но потом мы смеялись, и всё было в порядке. Но в этот вечер я была не в настроении.
В камине пылал огонь, принося тепло в их дом, который я полюбила за эти годы. Я нашла им эту квартиру много лет назад, когда они были молодожёнами. До того, как она получила место в утреннем новостном шоу. До того, как они махнули рукой на то, что казалось идеальным союзом.
Однако яростно оберегающая натура Коко соперничала с моей, и она ровным счётом ничего и никогда не говорила мне, почему с ним развелась. И так и не рассказала, почему спустя два года они всё ещё жили вместе.
Коко оставила Харрисона, по крайней мере, на бумаге, примерно в то же время, когда рассыпался в прах наш союз с Кайлом. Слишком часто она откладывала свои личные проблемы в сторону, чтобы заниматься моими. Она была такой потрясающей. Коко была не просто моей старшей сестрой, она была моей лучшей подругой. Моей защитницей. Моим человеком.
— Входи, — сказала она. — Не обращай на него внимания.
— Вы сегодня в ссоре? — прошептала я.
— Прямо сейчас у него ну очень большая заноза в заднице, — закатила она глаза.
— Та, что была там все эти годы?
— Да. Та, которая до него передавалась из поколения в поколение в семье Биссетт, — Коко привела нас по коридору в главную спальню, в которой проживала единолично. Каким-то образом ей удалось убедить Харрисона поселиться в комнате для гостей.
Я примостилась в изножье её кровати, на том самом месте, где сама лежала, свернувшись калачиком, в ту ночь, когда узнала о Кайле и его неосмотрительных поступках. На том самом месте, где я лежала, когда отреклась от мужчин, любви, романтики и всего остального, что могло заставить меня чувствовать.
Я говорила ей, что буду независимой и самодостаточной. Что никогда больше не позволю другому мужчине снова контролировать моё сердце. Что никогда не стану полагаться на другого мужчину, чтобы подняться в профессиональном или социальном плане. Что смогу всё сделать сама. Той ночью моё сердце окуталось колючей проволокой.
— Итак, что случилось? — спросила Коко. Без грима на лице, подготовленного для съёмки, она выглядела совершенно по-другому, хотя всё равно оставалась великолепной. У нас были одинаковые миндалевидные глаза и пухлые губы в форме сердца. Высокие скулы и длинные шеи делали нас похожими на двух сестёр-аристократок, родившихся не в том веке.
Кто бы мог подумать, что мы были двумя нищими девчонками из Кентукки, вылетевшими из единственного известного нам гнезда в поисках чего-то лучшего?
Слёзы обожгли мои глаза. И попытки сморгнуть их были абсолютно бесполезны.
— Ой-ой-ой, — Коко придвинулась поближе и погладила мою спину. — Что этот ублюдок с тобой сделал?
Стук в дверь на секунду отвлёк её от меня.
— Чего ты хочешь? — спросила она, открыв дверь. Приглушённый голос Харрисона, стоящего по другую сторону, кажется, задал ей какой-то вопрос. Или попросил что-то сделать. Вероятно, последнее. — Нет, я же сказала. Нет. Не буду. Тебе придётся найти для этого интервью кого-то другого.
Харрисон сказал что-то ещё, чего я не смогла разобрать.
— Никогда, ни через миллион, ни через миллиард лет. Я не буду брать это интервью, — сказала Коко, топнув ногой по ковру. — Я с сестрой. Не знаю, почему ты решил обсудить это именно сейчас.
Она захлопнула дверь и вернулась на своё место рядом со мной, выглядя взволнованной и раскрасневшейся.
— Я никак не могу понять, почему вы до сих пор живёте вместе, — вздохнула я, почти благодарная, что появилась причина не говорить о собственной проблеме.
— Меня устраивает, — пожала она плечами. — И знаешь почему? Потому что мне наплевать. Если тебе не всё равно, ты в заднице. Но если тебе всё равно, ты обнаружишь, что действительно сможешь со многим мириться. Если Харрисон завтра уйдёт и найдёт своё собственное жильё, я буду в восторге. Потому что мне наплевать.
Я не поверила ей ни на секунду, но у меня не было сил спорить с ней по этому поводу. Мы и раньше затрагивали эту тему, и каждый раз я проигрывала. Коко быстро вставала на ноги, когда ей приходилось защищать свой жизненный выбор.
— А если ты захочешь с кем-нибудь встречаться? — спросила я. — Ты не сможешь привести парня в дом, который делишь со своим бывшим мужем.
Она поджала губы, насмешливо глядя на меня.
— Ты же знаешь, у меня нет времени на свидания.
Это была правда. Прежде, чем стать ведущей новостей, она колесила по всему миру, чтобы готовить репортажи об Олимпийских играх или о королевских свадьбах.
— Ладно, хватит обо мне. Что происходит с тобой? Ты никогда не приходила так поздно.
— Я сегодня обедала с Уайлдером, — сказал я.
— О, значит, у него есть имя.
— Предполагалось, что мы должны были встретиться всего лишь раз, Коко. Один раз. Я позволила ему уговорить меня ещё на одну встречу. И ещё на одну. А потом он остался на ночь. И в следующий раз мы вместе поужинали, — мои плечи опустились, как будто вес проблем был для них слишком тяжёл, чтобы выдержать ещё секунду. — Он пригласил меня остаться сегодня на ночь.
— Похоже, он действительно хороший парень.
— В этом вся проблема. Он начинает мне нравиться. Я не хотела, чтобы это зашло так далеко. Я оказалась в полной заднице.
— В каком смысле?
— Если я уйду от него, — начала объяснять я, — то буду скучать по нему как сумасшедшая. И всегда буду задаваться вопросом, что могло бы быть с нами дальше. А если я с ним останусь, попытаюсь заставить отношения работать, какими бы они ни оказались, то знаю, что не смогу совмещать свою карьеру и отношения с кем-то вроде него. У меня и так слишком много забот. И я не хочу снова страдать…
— Эддисон, остановись. — Коко накрыла своей ладонью мою. — Успокойся. Ты начинаешь накручивать себя. Тебе нужно отпустить идею, что ты можешь всё контролировать.
Я фыркнула. Коко Биссетт говорила самой помешанной на контроле женщине в мире, что она не сможет больше контролировать ни одну чёртову вещь.
— Ты ни коим образом не можешь контролировать свои чувства к этому парню, — сказала она. — Ты не можешь заставить себя не любить его. И ты не можешь контролировать, будет тебе больно снова или нет.
— Ты права, — я громко втянула воздух. В комнате Коко пахло лавандой и ванилью, совсем не так, как в пропахшей табачным дымом спальне трейлера, которую мы когда-то делили. Я провела рукой по мягкой ткани её пухового одеяла, которое несколько лет назад мы выбрали вместе в Neiman Marcus, когда я помогала ей в организации свадьбы. Готова поспорить, когда мы его выбирали, она даже не могла подумать, что всего через несколько лет будет спать на нём одна. — Ты когда-нибудь жалела, что вышла замуж за Харрисона?
— Никогда, — без промедления ответила она. — Я любила его, Эддисон. У нас было несколько удивительных лет вместе. Мы могли ссориться как кошка с собакой, но я бы не променяла нашу историю ни на что в мире.
Я поднесла пальцы к губам, вспоминая, как ощущался поцелуй Уайлдера в такси. Я ему нравилась. Я ему очень нравилась. Находясь рядом с ним, я всегда оставалась самой собой и всё равно нравилась ему.
— Так что, если ты спрашиваешь моё мнение, должна ли ты остаться с этим парнем, — сказала Коко, — мой ответ «да». Если он тебе нравится, будь с ним. Обо всём остальном не беспокойся. Всё встанет на свои места.
— Мне нужно время всё обдумать, — я заправила прядь волос за правое ухо. — Всё произошло так быстро.
— Хорошо. Установи срок. Дай себе время до конца недели и реши, что ты хочешь.
Моё тело с головы до пят охватила сильная усталость, хотя я подозревала, что какая-то часть её была эмоциональной, а не физической.
— Мне пора идти. Уже поздно.
— Тебе уже лучше? — спросила Коко. — Весь груз скинула с плеч, как хотела?
Мы встали, я обняла сестру, вдыхая запах смягчителя ткани и аромат духов от Jo Malone, и она проводила меня до двери.
— Позвони, если тебе что-нибудь понадобится, хорошо? — сказала она, наблюдая, как я ухожу. И я могла бы поклясться, что услышала её шёпот: — Не бойся, сестрёнка.
Хотя, это могло быть воспоминанием из детства, звучащим в моей голове. Она всегда была моим голосом разума и единственным человеком, к которому я обращалась, когда не знала, к кому ещё можно обратиться. Её ответ всегда был прост: «Не бойся, сестрёнка».
* * *
Той ночью я оставила Уайлдеру голосовое сообщение, в котором говорилось, что мне нужно побыть одной. Я не стала вдаваться в подробности и описывать детали. Мне не хотелось давать ему ложную надежду, но и проворачивать всаженный по рукоять нож я тоже не желала. Просто сказала, что мне нужно пространство.
И он дал мне это пространство.
Я искала его глазами везде, куда бы ни пошла, гадая, столкнусь ли я с ним, обедая с клиентами или заворачивая за угол своего дома. Я искала его, когда устраивала открытый показ, задаваясь вопросом, зайдёт ли он. Проходя мимо кабинета Кайла, заглядывала в него, желая узнать, не собираются ли они встретиться. Но хуже всего было то, что мои руки искали его ранним утром, вспоминая тот раз, когда он остался со мной на всю ночь.
Я с головой ушла в работу. Закрытие сделок. Предложения. Показы. Выезды. Потенциальные клиенты. Встречи. Анализ рынка. Списки. Договоры аренды и покупки. Я была полностью убеждена, что оставаясь достаточно занятой, на некоторое время о нём забуду. Мне нужно было прочистить голову. Уайлдер крутился в моём мозгу, как навязчивый мотив, и я уже запомнила его вкус, его прикосновения, то, как он чувствовался внутри меня. То, как вибрировал его низкий голос и эхом отдавался в барабанной перепонке, доводя моё тело до истерики.
Я так с ним и не столкнулась. Но не переставала о нём думать. Особенно в конце дня, когда вся работа была выполнена. Когда телевизор был выключен и молчал телефон. Когда меня целиком поглощала кромешная тьма моей комнаты, и прохладные простыни, обёрнутые вокруг тела, заставляли желать кого—то тёплого, чтобы свернуться рядом с ним калачиком. Это были моменты, когда Уайлдер вторгался в мои мысли с удвоенной силой.
* * *
— Ты сегодня на удивление поздно, — войдя следующим утром в офис, я обнаружила Бренду Блисс, стоящую у стола Скайлар. Я опоздала всего на двадцать семь минут, если она хотела быть точной.
С тех пор как я начала на неё работать, каждый будний день я приходила ровно без четверти восемь. Мой распорядок никогда не менялся. Я отмечалась на работе. Связывалась с новыми клиентами, появившимися накануне вечером, и продолжала заниматься старыми. Искала любые новые объявления о продаже недвижимости, которые могли появиться за ночь. Сверяла своё расписание и проводила остаток дня, встречаясь с клиентами и носясь по городу, показывая объекты. Если я не встречалась за ужином с клиентом, то возвращалась домой в конце дня. Умывалась. И всё снова повторялось. Бренда внимательно следила за всеми нами, запоминая наши расписания, потому что ей больше нечем было заняться в своём огромном офисе.
— Сегодня утром у меня был показ, — солгала я. Правда заключалась в том, что этим утром по дороге на работу мне в голову пришла неожиданная идея. На полпути я решила сделать крюк и направилась в квартал Уайлдера. Я стояла в вестибюле и звонила по домофону в его пентхаус, только он не отвечал. Позвонила ему по телефону, но также не дождалась ответа.