Керра! Кровь ударила в голову. Не может быть. Герату нравится Керра? Только этого не хватало! И ведь с этим совершенно не понятно, что делать.
Вернее, понятно, что если я хочу помочь отношениям Кристана и Керры, то должна сама занять место на балу. Во что бы то ни стало.
— Очень приятная молодая тарра, умеет держать себя, — сказал Герат светским тоном, словно хотел вогнать последний гвоздь в крышку моего гроба.
— Я поеду, таросси ректор! — твердо сказала я. — Если вы предоставите, конечно, такую возможность. У меня создается ощущение, что я вполне хорошо вас развлекаю…
— А я — вас, — лукаво улыбнулся Герат. И вдруг встал. — Тогда последнее в нашем «собеседовании», — он щелкнул пальцами, и от стен полилась приятная медленная музыка. — Потанцуйте со мной? Вы ведь умеете танцевать?
— Разумеется, — ответила я. Академия тоже ежегодно проводила бал для своих адептов. А перед ним каждый год все желающие могли посещать занятия по бальным танцам.
Неуверенно вложила руку в его ладонь. Тревога забилась где-то в солнечном сплетении.
— Да идите же сюда, Илона! — усмехнулся Герат. — Я не кусаюсь. По крайней мере, когда танцую.
Я обошла стол, он за руку вывел меня в центр зала. И я опять оказалась в объятиях нашего ректора. Не таких крепких, как тогда, просто прикосновение его руки к талии, ладонь — в его ладони, но тело прошибло приятным легким жаром и игольчатыми мурашками.
Герат повел меня медленно. Как-то тягуче, неторопливо, словно смаковал каждое движение. Это был самый медленный из всех современных танцев…
Наши лица оказались близко, и я, смущаясь, смотрела вверх в лукаво поблескивающий огонь в его глазах. Было хорошо… Только не оставляла тревога, что он может ненароком, а может быть, даже специально коснуться моего лица. Не для того я весь ужин аккуратно вкладывала вилку прямо в рот и тщательно следила, чтобы не притронуться рукой к лицу.
И все же… было слишком хорошо. Тепло, почти жарко. И снова появилось ощущение, что границы между нами стираются. Что я могу доверять ему, что могу положиться на это надежное тепло. Мир начал расплываться, оставляя ясным лишь лицо Герата надо мной.
— Вы со всеми девушками танцевали сегодня? — спросила я, чтобы развеять теплое наваждение и слишком интимное молчание.
— Нет, только с теми, у кого были хоть какие-то шансы поехать на бал, — ответил Герат серьезно.
«Ах, вот оно как!» — подумалось мне. А о танце Керра умолчала. Видимо, не хотела еще сильнее будить ревность Кристана.
В этот момент музыка стихла. Герат остановился, но так и не убрал руку с моей талии.
— Тест пройден, танцуете вы хорошо, — с улыбкой сказал он. В то же мгновение хватка на моей талии стала сильнее, одним движением он притянул меня к себе, и я оказалась прижата к его горячему телу. Другая его рука так и держала мою ладонь, теперь сильнее, но так же бережно.
Я словно повисла в его объятиях, запрокидывая голову, чтобы он не смог коснуться моего лица. Сердце забилось, как птица в силках, отчаянно, с пониманием неизбежного…
— Что вы делаете?! — прошептала я, с мольбой глядя ему в глаза.
— Расставляю все по местам, Илона, — прошептал в ответ Герат, и прежде чем я успела отвернуться, накрыл мои губы своими.
То ли наш ректор умел целоваться…, то ли между нами действительно что-то было… Вначале я пискнула, еще пыталась упереться руками в его грудь, но быстро затихла. Лишь в голове стрельнула мысль: «Он начал целовать одну девушку, а когда закончит — увидит другую…»
Он обволакивал меня, грел, расплавлял… Неспешно, но с напором, который то кружил вихрем, то шел на спад… становился нежнее и нарастал снова.
Никто еще не целовал меня так. Так, что ощущения захлестывали и душу, и тело целиком. Томная теплая нега растекалась по телу, заставляла расслабиться, повиснуть в его руках, сладкое волшебство закручивалось внизу живота, разбегалось по нервам… Я словно таяла. Как будто была не водной, а ледяной… И на ногах держалась лишь потому, что он меня держал. Сильный, горячий, твердый, как камень…
Сама не заметила, как прижатые к его груди руки выскользнули и обвили крепкие плечи, как пальцы сами собой закопались в черные густые волосы… Помнится, когда-то мне не нравились его волосы, казались слишком густыми, неприлично густыми…
Вот так. Как только он оторвется и увидит мое лицо — я умру. Но пока я была в его руках, его губы обволакивали мои, расплавляли мою защиту. И это… был тот поцелуй, ради которого стоило жить, и стоило потерпеть поражение, как я потерплю сейчас… Потому что с этим поцелуем закончится вся моя прошлая жизнь. Впервые за десятилетия кто-то увидит мое лицо.
Мне было слишком тепло, слишком хорошо, слишком сладко, чтобы ощутить, как под кожей лица словно сдвигаются пласты, и все становится на место.
В какой-то момент вихрь начал угасать, его губы в последний раз коснулись моих — жадно, словно не хотели отрываться вообще. И я открыла глаза.
Все было как в тумане. Голова кружилась, даже лицо Герата надо мной как будто вращалось. Ясно я видела лишь его огненные насмешливые глаза.
Одной рукой он держал мою голову и ласково водил большим пальцем по щеке, словно стирал слезы или что-то ненужное…
— Так намного лучше, — как-то очень ласково произнес Герат, не отпуская меня.
Мир медленно вставал на место, и я начала видеть ясно. На его лице стояла то ли полуулыбка, то ли легкая насмешка.
— Что лучше? — испуганно прошептала я и попробовала отстраниться.
Как ни странно, на этот раз он меня отпустил.
— Твое лицо, девочка, — его глаза недовольно сверкнули. А мое сердце заколотилось от ужаса. Ну вот и все. Чего и следовало ожидать… Один поцелуй — а потом смерть, как я и думала.
— Посмотри, — Герат твердо взял меня за плечи и развернул к зеркалу на стене.
Из него на меня смотрела изящная блондинка с распущенными волосами — он успел распустить мои волосы, они волнами стекали по плечам до пояса. Строгое, аристократичное лицо с прямым носом, бровями вразлет и четко очерченным ртом. Мое собственное лицо. То, которое много лет видела лишь я сама.
В этот момент мне показалось, что сердце остановится от страха. Я рванула в сторону и встала напротив Герата.
— Вы это специально, да?! — воскликнула я. — Специально поцеловали меня? Сразу обо всем догадались?
— Признаюсь, я не был уверен, — усмехнулся Герат. — Но у меня возникли подозрения, как только я увидел ваш хорошо сделанный шрам, и лицо ничем не отличающееся от иллюзии. Зная вашу силу… не сомневался, что вы способны на подобное. Следовало лишь убедиться…
— Будьте вы…!
— Проклят? Илона, я и так, возможно, проклят.
— О чем вы?!
— Неважно…
Впрочем, в глазах и в лице Герата не сквозило узнавания. Он смотрел на меня так, словно представшее ему другое лицо нисколько его не удивляло.
— И что? — я понимала, что почти кричу, но ничего не могла с собой поделать. — Что теперь? Что вы спросите, что сделаете?
Герат поднял руку, словно призывал к тишине, и сделал шаг ко мне, но я отшатнулась как можно дальше.
— Да успокойтесь вы, — с досадой сказал он. Сложил руки на груди и стал привычным мне ректором — жестким, сдержанным. — Я не собираюсь пытать вас, зачем вы прятали это восхитительное лицо. У каждого из нас свои тайны. И знаешь, Илона… — он горько усмехнулся. — Ты была права в одном. Доверие нельзя получить насильно. А ты все еще недостаточно мне доверяешь. Я решил сменить… тактику.
— Что? — не веря своим ушам, переспросила я. — Что… вы имеете в виду?
Странная растерянность охватила меня.
В это мгновение уже должно было происходить то ужасное, чего я боялась. Самое страшное — угроза моей жизни, сражение, в котором не известно, кто из нас выйдет победителем… Да и я погибну в любом случае, убив кого-то столь высокостоящего, как Герат. Самое лучшее, что я ожидала — это что Герат поставит меня в жесткие условия, что я окажусь игрушкой в его руках, с которой он может делать что угодно. И это будет уже не «сделка», это будет тюрьма, в которой он окажется полноправным хозяином. Жизнь под его властью в постоянном страхе.
Но ничего этого… не было. Лицо ректора нельзя было назвать добродушным, жесткая складка пролегла в губах, в глазах притаилась то ли злость, то ли горечь. Одна ладонь сжимала локоть другой руки. Напряжение, горечь… что-то такое. Но он не припер меня к стенке. Ни физически, ни морально. Он до сих пор у меня ничего не спросил!
— Я решил сменить тактику с вами, тарра Илона, — усмехнулся Герат. Развернулся ко мне, и огненные глаза засверкали, словно внутри у него вспыхнул пожар. — Понимаете, Илона, я хочу обладать своей Великой целиком. Хочу полного ее доверия. Не желаю тайн и секретов, что она будет хранить у себя в уме или сердце. И сам хочу иметь возможность доверять. А все это… невозможно получить насильно. Я больше не буду требовать у вас доверия. Я попробую… получить его… другим способом. Поэтому сейчас я ничего не спрошу у вас, — в лице его мелькнуло лукавство. — Ни кто вы на самом деле — откуда у вас это ослепительное лицо аристократки голубых кровей. Не бледнейте, Илона… это слишком очевидно, чтобы не обратить внимания. Ни почему вы это скрываете. Я не спрошу, — новая вспышка лукавства.
Что это? Великодушие или тонко выстроенная игра? Герат решил больше не давить на меня, а получить все манипуляциями, изощренной игрой на чувствах, на чувстве доверия… И ведь так он может «овладеть своей Великой целиком» куда проще, чем если давить и гневаться.
— Разве что вы сами мне сейчас все расскажете. Как насчет этого, Илона? Так мне легче будет продумать стратегию нашей поездки на бал… Но это — на ваш выбор, — закончил Герат.
Мне показалось, я оглохла. Его голос раздавался словно издалека, из другого мира. Потому что такого просто не могло происходить. Все должно было быть не так!
Все должно было быть ужасно.
А вместо ужаса Герат дал мне кусочек жизни. Пусть даже он тонко манипулирует мной… я никогда не забуду того, что он для меня сделал. Повел себя не так, как я ожидала.
Я закусила губу. Может быть, он прав. Сейчас отступать некуда. Мне стоит довериться ему целиком, и так он знает почти все… Он, похоже, этого достоин!
Или нет? Или все это его изощренная стратегия…
— Илона, ну так что, не желаете поговорить откровенно прямо сейчас? — услышала я его уверенный глубокий и бархатистый сейчас голос.
— Я не знаю… — искренне сказала я сквозь набухающие на глазах слезы. Порыв охватил меня — благодарность, растерянность, что-то неописуемое, как будто шагнула со скалы, но вместо трагичного падения вниз, полетела. В три быстрых шага я приблизилась к нему, обняла за талию, и, как девочка, прижалась головой к его груди.
— Спасибо… Спасибо, Герат… таросси ректор… Спасибо!
Глава 31
Каким бы ни был мужчина опытным, жестким, насмешливым… любым, но каждый из них испытывает трепет, когда женщина вот так вдруг убивает дистанцию, когда внезапно проявляет благодарность и доверие. Когда…
В тот момент, когда моя щека коснулась чуть шершавой ткани на груди Герата, я услышала, что он выдохнул. Не облегченно — с другим, более сильным и глубоким чувством.
Одна его рука бережно легла мне на затылок, смяла волосы, согрела, другой он обнял меня, и показалось, что спину прикрыли теплым пледом.
Какое-то время я еще продолжала шептать слова благодарности. Потом затихла. Усталые слезы медленно текли и не останавливались, наверное, намочили его рубашку.
— Ну что, так лучше, девочка? — услышала я вместе с тем, как большая горячая ладонь гладила мою голову, плечи. — Уже не так страшно? Может, мне и верно можно доверять?
Я подняла голову и улыбнулась.
— Спасибо вам. Что бы вы ни сделали потом, сейчас — спасибо! Но вот как можно доверять вам, если вы все время такой разный?! Впрочем, я, пожалуй… я… попробую… Довериться… Поймите только, я двадцать пять лет… — идиотские слезы снова потекли из глаз, и Герат с чуть насмешливым вздохом снова спрятал мою голову у себя на груди.
И вдруг что-то изменилось. Его тело напряглось, вытянулось в струну. Это не было напряжением желания от моей близости. Что-то злое, темное прошло по комнате, заставило меня содрогнуться.
— Только не сейчас! — прошептал он сквозь зубы, словно заговаривал змею. Быстро отстранил меня, подержал на плечи на расстоянии вытянутых рук, заглянул в глаза. — Вам лучше сейчас уйти, Илона, — вкрадчиво, но жестко сказал он.
— В чем дело? Вам плохо?! — я вцепилась в его руки. — Я что-то сделала не так?!
— Да нет же! — досадливо поморщился Герат. Крепче сжал мои плечи и развернул меня к двери. — Просто уйдите, Илона. Уйдите немедленно!
— Да в чем дело?! Может, я могу помочь?!
— Уходите отсюда! Прошу вас… Да уберетесь вы отсюда или нет?! — заорал он вдруг. — Убирайтесь немедленно!
Я в испуге и непонимании уставилась на него. Только что такой бархатный Герат теперь пылал гневом. Неужели это все же связано со мной, с моим лицом… Он не сразу, но узнал во мне знакомые черты? Разглядел их? Он знал моих родителей?
— Таросси ректор, я хотела бы…
— Убирайтесь немедленно! Прямо сейчас! Не желаю вас больше видеть… сегодня! — он крепко сжал руки на груди, глаза пылали — недобрые, как адская бездна. И, признаюсь, мне стало страшно. А еще показалось, что если я не уйду немедленно, то он просто даст мне пинка.
Мой собственный гнев поднялся из глубины:
— Да что вы себе позволяете!? — крикнула я на него, как он на меня. — Специально целуете, чтобы… узнать правду! А теперь… прогоняете, вышвыриваете меня! Да вы просто огненный паршивый манипулятор! — захотелось плюнуть, и я поспешила к выходу.
— Считайте так… — услышала я себе в спину. — И не забудьте накинуть вашу иллюзию…
Ах да… Иллюзию… Нельзя ходить по академии с лицом Астер Гайнори. Я небрежно накинула на лицо «Илону Гварди» ровно в тот момент, когда открыла дверь в коридор.
Какая разница, если у нас с Гератом опять что-то… что-то не то. Ну как можно доверять ему, если он то такой вкрадчивый и надежный, а то вдруг… извергается, как вулкан, по неизвестным причинам. Паршивец огненный! Обманщик!
Но он ведь говорил, что у этого есть причины. Я выдохнула. Кипение чуть улеглось.
Обессиленно прислонилась спиной к стене. Дурацкие слезы опять текли — теперь уже от обиды и непонимания. В момент, когда я была готова довериться ему, положить свое сердце и жизнь в его руки, он прогнал меня. Почему?
Что все это значит?!
Я вздохнула. С тоской посмотрела на дверь в зал, где остался Герат. Один. Прогнал меня.
И побрела к себе в комнату. По пути меня останавливали знакомые и интересовались, что случилось у меня на «конкурсе». Я растерянно кивала, отвечала что-то невнятное о переменчивом настроении ректора. Пришла к себе и заперлась.
Жаль, у маленьких водных драконов нет крыльев. Иначе, они бы встречали меня, вылетев из бассейна. И было бы… легче, лучше. Это бы утешало.
У кого еще искать поддержки и утешения, как не у драконов? Просто вы, мои хорошие, слишком маленькие. Сейчас нужен настоящий, большой, сильный дракон…
Я села у бассейна. Смотреть на малышню успокаивало.
То, что происходило сейчас в воде, можно было назвать «драконьим буйством». Элементали решили, что принимать образ девушек теперь не актуально. И превращались в… драконов. Таких же маленьких, как их новые сожители, только полностью прозрачных, сделанных «из воды». И вся эта мелюзга гонялась друг за другом по бассейну, поднимая ворохи брызг. А настоящие дракончики рычали и пищали, делали сальто и ныряли, догоняя своих прозрачных «собратьев».
Как бы странно и грустно мне ни было, как бы ошарашена я ни была, мне стало смешно.
— Ну вы даете! — сказала я всей этой куче. — Еще объяснили бы мне, что делать… Как понимать ректора…
Дракончики — настоящие, из плоти и крови — высунули головки из воды и недоуменно ими покачивали. Ну да, откуда вам знать. Нужно и верно «посоветоваться» с тем, кто всегда молчит. Но молчание его красноречивее любых слов.
Я вздохнула, оглядела себя в зеркало. Да уж, все это время я была… привлекательна, наверно. Что с иллюзией, что без нее. Шикарные волосы, приоткрытые плечи, неплохая фигура… Неудивительно, что Герат решил снять магическое изменение внешности именно таким способом.