— И выяснили, что это избыточное пламя как-то связано с болезнью «проклятого пламени»?
— Именно, — сказал Герат. — На самом деле о том, что огонь этой болезни не поражает огненных магов, было известно лишь из древних летописей, сохранивших историю предыдущей эпидемии много тысяч лет назад. В мои времена было лишь три огненных на весь город, пораженный эпидемией. Я и еще двое. Один старый маг и мальчишка моего возраста. Я навел справки… Оказалось, что мальчишка спустя пару лет после эпидемии начал впадать в «буйство», сжигал все на своем пути. В итоге он погиб, оказывая сопротивление, когда его пытались арестовать полицейские маги, присланные из столицы. Я понял, что, не поступи я в академию, вероятно, моя судьба была бы такой же. Пожилой маг, по слухам, сидел у себя дома, занимался какими-то исследованиями. Я съездил к нему, уговорил поговорить со мной. И мэтр Грайнсор подтвердил мои подозрения. «Огненная лихорадка» поражала всех. Просто огненных магов она не убивала. Она «сливалась» с их внутренним пламенем, удесятеряла его. И огненный маг становился, если можно так сказать, «сверхогненным». Огонь в нем затмевал все остальное и стремился выбраться на волю. Я спросил у него, как это лечить. Но Грайнсор так же, как и я, не знал способа. Единственное — он сказал, что научился обращать это пламя внутрь себя. Сдерживаешь его, горишь сам, но зато не горят города вокруг тебя. Этот маг был очень стар… Спустя два месяца он умер, его нашли скрючившимся на полу, словно что-то терзало и жгло его изнутри перед смертью. Только я знал, что так и было на самом деле… Так, тарра Илона, уже в двадцать с небольшим я узнал, что болезнь, унесшая жизнь моих родителей, стала и моим «проклятием», — усмехнулся Герат и посмотрел на меня.
— Мне… я… я очень сочувствую вам! — искренне сказала я. Ужасало не столько то, что он уже рассказал. А то продолжение, что должно было быть у этой истории. Ведь узнал о своей «болезни» он в двадцать с небольшим. А сейчас Герату около четырех сотен лет. Примерно триста семьдесят лет пытки. — А что вы делали дальше? — тихо спросила я.
— Дальше?! — усмехнулся Герат. — Дальше все становилось хуже и хуже. Моя сила росла, и чем больше она была, тем сложнее было ее контролировать. Порой, увы, я ощущал… упоение этой силой. И тогда возникал главные риск поддаться ей, стать этаким огненным властелином… Но, по примеру старого мага, я научился обращать огонь внутрь. Это похоже на пытку. Да пытка это и есть… И он все равно всегда стремится вырваться наружу…
Мне захотелось положить ладонь на его руку. Но после порывов близости на полу и его высказывания о том, как меня волнует его близость, я не осмелилась. Только понимающе кивнула.
— Я искал способы излечиться или хотя бы улучшить свое состояние, — продолжил Герат, немного помолчав. — Ведь понимал, если о моей «болезни» узнают, я буду признан опасным для общества. В лучшем случае, окажусь в лаборатории… только не в роли экспериментатора, а в роли подопытного. Знал и то, что король Статир… не терпит в стране магов сильнее себя. Мне нужно было что-то… чтобы держать себя в руках. И я заметил, что облегчение приносят… женщины.
— Женщины? — удивилась я.
— Да, Илона, женщины. Стихийницы. Неважно, воздушная или водная. Временное объединение стихий, что происходит при физической близости. Ты ведь не девственница, Илона? Владеешь этим вопросом?
Я возблагодарила Бога, что не покраснела. Да и гнев на очередную его подначку был сильнее, чем смущение.
— В достаточной степени, таросси ректор, — ехидно ответила я.
Герат усмехнулся и продолжил:
— При объединении стихий, в те моменты, когда я мог владеть всеми стихиями, эта необузданная сила как бы… распределялась на четыре стихии, а не на одну. Это помогало, я становился уравновешенным. Заметив это, я начал… путаться с разными женщинами-стихийницами. С кем-то жил, с кем-то просто встречался. Но мой… хм… огненный нрав не давал заключить настоящего длительного союза, — усмешка. — И, конечно, эти эпизодические связи не решали проблему целиком. Когда мне было около сотни лет, все во мне пылало, билось, как лава в вулкане. Я понимал, что единственный шанс удержать себя в узде и не выдать — это заключить долговременный союз, по сути, брак с объединением стихий. Никого не любил, поэтому союз по расчету. И тут подвернулась Касадра и ее отбор… Женщина, которая была мне интересна по-настоящему. Так я мог получить все. И да, признаюсь, у Касадры хватало сил создавать равновесие. Все время, что мы были с ней близки и я владел всеми стихиями, моя жизнь была более чем терпимой. Это одна из причин, почему я благодарен Касадре, что бы там между нами ни было…
— Но разве воздушная не раздувала огонь лишь сильнее? — удивилась я.
— Не совсем так, Илона, — полуулыбнулся Герат. — Воздух дополняет огонь вовсе не потому, что раздувает его. Воздух может раздуть костер, а очень много воздуха — задуть его, небольшой ветерок поддерживает горение… Воздух играет с огнем, помогает горению или затуханию. И сам согревается или остывает от этого. Поэтому они дополняют друг друга. Но даже это здесь было не важно… Важен был лишь союз со стихийницей. Любой. Объединение стихий создавало равновесие.
— А потом вы его утратили? — осторожно предположила я.
— Да, Илона, а потом, коротко говоря, я его утратил, потому что Касадра состарилась, — он усмехнулся. — Знаешь, не только ты… большая часть академии мечтала узнать, как я «живу со старухой». Но дело, в первую очередь, не в физических аспектах, как можно было подумать. Магия и… дружба между людьми решает многое. Дело в том, что Касадра, старея, потеряла способность уравновешивать мой огонь. Сила моя росла, а сила Касадры угасала… Последние четыре десятка лет я снова оказался в режиме «пытки». Только пытка эта стала сильнее, — он недобро усмехнулся. Моя ладонь сама собой метнулась к его руке, коснулась со всем сочувствием, что я ощущала к нему сейчас.
Его сильные пальцы, словно манну небесную, сжали мои, прежде чем я отдернула руку.
— Да, она стала сильнее, — усмехнулся еще раз. — Потому что все годы с Касадрой сила уравновешивалась, шла на все стихии, но… постоянно росла. И случайные связи со стихийницами уже не приносили почти никакого облегчения.
— Поэтому вы так быстро устроили отбор?
— Да, Илона. Увы, но это так — мне нужна сильная Великая, которая уравновесит это пламя, как когда-то Касадра. А в идеале… мне нужна ты.
— Потому что я сильная водная и могу притушить ваше пламя? — спросила я. Он уже ответил раньше, когда я сидела у него на коленях на каменном полу. «Не всякая водная… Только ты», — эхом звучало у меня в ушах.
Но что он имел виду? Просто что я могу помочь благодаря своей большой водной силе? Какие-то другие мои особенности? Или личное… что его самого влечет ко мне?
Или… все это вместе?
— Нет, Илона, — он так и не выпустил мою ладонь, и я начала привыкать, что мы сидим на диване, держась за руки. — Дело не только в уровне твоей «силы». С тобой все с самого начала было весьма… странно. Скорее, я бы сказал, дело в «качестве твоей силы», в ее особенностях.
Ага, а я сама и чувства ко мне лично здесь не при чем, подумалось мне грустно. Получается… мне придется принять, что он хочет сделать меня Великой «по расчету», лишь с небольшой долей естественного физического влечения. Не более…
Только почему тогда его рука так крепко, горячо, жадно… и бережно при этом держит мою ладонь?
— И что это за особенности? — спросила я.
— Очень просто, Илона, — сказал Герат. — Природу этой особенности я не знаю. Но ты единственная, кто может погасить этот огонь.
— А… другие водные? — удивилась я. — Разве они не могут?
— Не могут, — невесело усмехнулся Герат. — Вода гасит внешний огонь. Если я зажгу обычное пламя и не буду поддерживать его магически, любая водная может плеснуть в него водой и погасить. Вот как ты сделала это на экзамене, — глаза лукаво блеснули. — Ты погасила пламя в моей руке. Но… одновременно я ощутил, что мое внутреннее пламя, разъедающее и сжигающее изнутри, словно зашипело, ослабло и уползло глубже. Я был шокирован тогда, признаюсь. И не скажу, что это были приятные ощущения…
— Но почему вы тогда… не… приблизили меня к себе, раз уже тогда поняли, что я могу помочь?! — воскликнула я. Вырвала руку, развернулась вполоборота и в гневном изумлении уставилась на Герата. — Унизить меня было важнее?! Интереснее?!
Глава 34
Две маленькие озабоченные мордочки высунулись из моих карманов, дракончики осмотрелись и бодро полезли по рукам мне на плечи. Принялись тыкаться носами в шею, и волны успокоения ощутимо исходили от них.
Все это под внимательным взглядом Герата, в котором сейчас не было ни насмешки, ни ехидства. Просто серьезный внимательный взгляд.
Я машинально погладила малышей на плечах.
— Спокойнее, Илона, видишь, напугала своих питомцев, — улыбнулся Герат. —
Думаешь, мне приятно вспоминать об этом? Нет. Тут все не так просто.
— Ну так объясните! Для меня, знаете ли, все это выглядело как несправедливая и внезапная неприязнь могущественного человека. Не лучшие ощущения в моей жизни!
— Понимаешь, Илона, — он заговорил спокойно и бархатно. И я ощутила, как этот бархат просачивается под кожу, растекается в крови и заставляет успокоиться, принять все, как есть… Вот ведь… маг огненный! Он и это умеет. Впрочем, кто бы сомневался, у него было время научиться. — Эта сила во мне… мучила, но в то же время я привык к ней, сроднился с ней что ли… Я уже говорил, что она давала ощущение власти. Знаете, каково чувствовать, что ты, возможно, сильнейший маг современности? И что не вызвал глобальных катаклизмов или не попробовал получить высшую власть лишь по своей доброй воле. Знаете, каково это?!
«Знаю!» — подумала я. Может быть, даже «как никто знаю». Во мне не клокотало все огнем, во мне не поднимались потоки лавы. Но та сила, что я хранила в запечатанном родителями коконе, пожалуй, могла сравниться по силе с его «проклятым» огнем.
— Я могу себе это представить… — опустив глаза, сказала я.
— И вот появляется девушка, которая случайно — думаете, я не понимаю, что это было случайно — обливает твою руку водой, и при этом… великая твоя сила корчится, как таракан под занесенным башмаком, теряется и уползает. Как по-твоему? Приятно встретить человека, обладающего над тобой такой властью?
— Но я же не погасила его насовсем! — сказала я.
— Конечно. Я и тогда это понимал. Но видеть в академии такую девушку… было очень… противоречиво, — в глазах Герата впервые за время его рассказа вспыхнуло веселье. — Дорогая моя Илона, тебе ведь и в голову не приходило, сколько я на самом деле думал о тебе! — он искренне расхохотался. — Днями и ночам. Передо мной стоял тяжелый выбор. Обезопасить себя от твоей власти. Или… обезопасить всех от своего огня, приблизить тебя к себе, спасаться с твоей помощью… А потом, дорогая девочка, ты облила меня водой во второй раз. Это было невероятно неприятно. И в то же время… невероятное облегчение. Почти неделю меня не жгло изнутри после этого твоего «душа». Тогда я и решил, что игра стоит свеч. Решил… дать нам с тобой шанс.
— То есть вы подумали, что неплохо бы сделать из меня Великую, и, как вы и говорили, оплатили мое обучение на Водном?
— Ну да, — непринужденно пожал плечами Герат. — Раз уж ты «сверхводная», то должна была учиться на своем факультете… Илона, ты кажется, не удивлена, что твоя сила чем-то отличается от обычной водной? — лукаво сверкнул на меня глазами.
— Вы первый снимаете маску, а до конца вы ее еще не сняли… поэтому мы все еще говорим о вас, — с таким же лукавством ответила я. И резко посерьезнела, как это нередко случалось и с ним. — Я вот думаю… Может быть, я могла бы полностью вылечить вас от этого?
Герат чуть грустно улыбнулся.
— Думаешь, я не думал об этом? Очень часто. И думаю, что… да, могла бы.
— Ну так давайте я сделаю это?! — сказала я, а внутренне ужаснулась сказанному. Ведь если я помогу ему, вылечу его полностью, то буду уже не нужна ему. Зачем ему водная Великая, если он и так уже здоров. Тогда Великой станет Тария, или кто-нибудь еще из искушенных в любви воздушных. А я останусь эпизодом в его жизни. В лучшем случае он как-нибудь отблагодарит меня. Например, сделает деканом водного факультета…
Герат стрельнул на меня глазами:
— Готова потерять свою власть надо мной, девочка? — сейчас в его голосе почудились знакомые нотки ехидства и злости. Выдохнул и продолжил добрее. — И это… говорит в твою пользу. Я много думал об этом. И думаю, да, ты сможешь погасить это пламя полностью. И думаю, догадываешься, каким способом, — усмехнулся и испытующе уставился на меня.
Драконы на плечах недовольно заворчали, видимо, им показалось, что в тоне Герата сквозит агрессия.
Я успокаивающе прикрывая их ладонями. Выпрямила спину. «Я — Астер Гайнори, герцогиня, — почему-то прозвучало у меня в голове. — Я могу сохранять достоинство в любой ситуации».
— Да, таросси ректор, я понимаю, о чем вы. Вы считаете, что я могла бы целиком излечить вас… через постель. Не сразу конечно. Постепенно, при объединении стихий. Если бы я стала Великой, это превратилось бы в мои должностные обязанности. Вы получили бы желаемое излечение, не открывая мне правды. Думаю, это был блестящий план. Бездушный, расчетливый, корыстный.
Герат изучающе посмотрел на меня. Усмехнулся.
— Хочешь всю правду, до конца, как и я, — это был не вопрос, а констатация факта. — Только с одной разницей. Узнав все, ты начинаешь драматизировать и выдумывать лишнее. Впрочем… это свойственно водным… и женщинам в целом, — словно рассуждая, закончил он. Помолчал и спокойно продолжил: — Да, я собирался, по возможности, сделать тебя Великой, не поставив в известность о своем недуге. Поставил бы потом, если бы возникла необходимость. Обычные меры предосторожности, не более того. Но это один из вариантов. Другой вариант — Великой становится любая сильная стихийница, она помогает уравновесить стихии. А тебя я… позвал бы, если опять же возникла бы необходимость. Не кипятись, Илона, — он поднял руку останавливающим жестом, увидев, как перекосило мое лицо. А драконы зашипели, гневно уставившись на него. — Ты сама решила стать Великой не от большой любви ко мне.
— Это точно! — вырвалось у меня. — Вы меня спровоцировали! — возмущение во мне боролось с осознанием его правоты. Да, ведь я пошла на отбор из таких же корыстных соображений. И почему-то оставляю за собой право чувствовать к Герату что угодно. От него же требую… глубокой душевной привязанности ко мне? Любви?
— То есть в последнем случае вы бы попробовали сделать меня своей любовницей? Опять же не ставя ни о чем в известность? Любовницей при другой Великой?
— Я почти уверен, что получилось бы, — спокойно ответил Герат. — Пойми, Илона, мы с тобой не переспали до сих пор лишь по одной причине. Я не знаю, кто ты на самом деле. И не знаю истинной природы твоей необыкновенной силы. Поэтому не могу быть уверен, что наше «объединение стихий» не причинило бы тебе вред…
— Вы потрясающе самонадеянны! — воскликнула я и на всякий случай снова прикрыла драконов руками.
Меня словно разорвало надвое. Одной части меня — гордой и оскорбленной — хотелось снова заехать по его красивой физиономии. Другой… другая смущалась и опускала глаза. Ведь он так непринужденно и прямо обсуждал возможность нашего с ним секса, словно это было самой обыденной вещью на свете. Я же хоть и не была совсем наивной в этом вопросе, но и назвать себя искушенной любовницей не могла. Да и одно дело чувствовать себя свободно с кем-то вроде Кристана. А другое дело говорить о сексе со зрелым мужчиной, от которого так и пышет сильной огненной мужской чувственностью. С мужчиной, который, несмотря ни на что, подспудно желанен.
— И все же, Илона, я не хочу нанести тебе какой-либо вред, — спокойно сказал Герат. — Это одна из причин, почему я приложил столько усилий, чтобы увидеть твое истинное лицо. Я должен понять, что за сила в тебе. И не навредит ли тебе союз со мной.
— Очень великодушно! — со странным чувством сказала я, сама плохо понимая, говорю искренне или с сарказмом. — А какой план у вас теперь? Когда я знаю правду. Я должна в любом случае стать вашей любовницей, так по-вашему? До тех пор, пока не потушу огонь до конца. Ну, в смысле, когда вы разберетесь с тем, кто я такая…